Бихевиоризм и его отношение к сознанию: . ; . ; ; ; . . / : / (, ) /

как сознание оказалось под запретом в научной психологии — Студопедия

В период с 1920 по 1950 год бихевиоризм был ведущим направлением в экспериментальной психологии. Его основатель Джон Уотсон (1878‑1958) впервые подверг критике интроспекционизм в 1913 году в знаменитой статье, в которой утверждал, что сознание не может быть объектом изучения научной психологии. Представления Уотсона базировались на двух взглядах на природу науки – позитивизме и эмпиризме. Согласно этим философским идеологиям, наука должна основываться только на прямых и открытых наблюдениях. Теоретические понятия, описывающие сущности, наблюдать которые невозможно, недопустимы, как и метафизические спекуляции. Сознание или субъективный опыт невозможно наблюдать открыто и невозможно понять с позиции чистой физики, а это значит, что они не могут быть частью какой‑либо науки. Разговор о сознании и о субъективном опыте в психологии ничуть не лучше обскурантистского разговора о «душе» в философии. И «сознание», и «душа» находятся за пределами научных измерений и остаются лишь метафизическими спекуляциями. Поэтому, считал Уотсон, психологии следует отказаться от упоминания сознания и от всех психологических понятий (таких, как ощущение, восприятие, волевые способности, желание, мысль, эмоция), содержащих субъективный компонент. Тогда психология, наконец, станет такой же объективной, как естественные науки.

Уотсон также критиковал интроспекционистскую психологию за ее методологическую слабость и неспособность изучать животных и маленьких детей, потому что они не могли представить вербальный отчет о содержании их сознания. Следовательно, психология должна изучать только объективно наблюдаемое поведение организмов, будь то животные или люди, и корреляции, существующие между объективными физическими стимулами и объективным физическим поведением организмов (рис. 2.1).

Рис. 2.1.Бихевиоризм

Бихевиоризм не интересуют ни мозг организма, демонстрирующего некое поведение, ни его сознание; они не имеют для него никакого значения. Демонстрирующий поведение человек (или животное) рассматривается как черный ящик, содержимое которого не изучается психологией. Психология – наука о наблюдаемом извне поведении, и в первую очередь – о связи между объективным физическим стимулом и вызванным им поведением.

Психология не изучает того, что происходит внутри организмов, что бы там ни происходило, – это выходит за рамки психологической науки. Есть два способа изучения того, что происходит внутри организма, но ни один из них не является частью психологии. Первый способ заключается в том, что исследователь вскрывает череп и изучает анатомию и физиологию мозга. Но подобное исследование касается только чисто биологических, физиологических фактов, и что бы мы при этом ни выяснили про мозг, это не имеет никакого отношения к науке психологии. Второй способ заключается в том, что исследователь может обратиться к своему собственному внутреннему опыту. Однако опять же, поскольку интроспекция ненадежна, а состояния сознания не подлежат открытому наблюдению, что бы он ни сказал о нем, это не имеет никакого отношения к научной психологии. В лучшем случае это может лишь дать пищу спекулятивной метафизике, но она не психология и вообще не наука!

В этой книге мы не станем углубляться в бихевиоризм. Достаточно знать, что его сторонники категорически отрицали, что сознание и душа могут быть предметом изучения научной психологии; они были убеждены в том, что психология – наука о поведении, а не о сознании, а значит, она не должна изучать нашу внутреннюю субъективную жизнь. Трудно с полной уверенностью сказать, считали ли бихевиористы, что сознания вообще не существует, или только то, что оно не является предметом изучения научной психологии. Как бы там ни было, преимущественно именно благодаря наследию бихевиоризма в психологии вплоть до 80‑х годов XX века не было серьезных исследований сознания. Понятие «сознание» и «интроспекция» стали в психологии наводящими ужас табу, и это достойное сожаление отношение к сознанию, в общем и целом, еще господствовало среди психологов долгое время после того, как бихевиоризм прекратил свое существование и его наследница, когнитивная наука, заняла его место в психологии как доминирующий подход.

Таким образом, психология как наука о сознании обязана своим появлением немецкой академической науке, включая Фехнера, Вундта и гештальт‑психологию. Американский подход (за исключением Уильяма Джеймса) – от бихевиоризма до функционализма и когнитивной науки – дал психологии новое определение и исключил сознание из сферы ее научных интересов. Курт Коффка, один из отцов‑основателей гештальт‑психологии, эмигрировавший из Германии в США, писал о том, что американский интеллектуальный климат значительно отличался от немецкого: немецкий подход был более философским, тогда как американский отличался большей практичностью:

Не может быть никаких сомнений том, что интеллектуальный климат Германии сильно отличается от интеллектуального климата США… Американский климат преимущественно практический, в центре внимания – сиюминутные потребности, а проблемы, имеющие первостепенное значение для немецкой ментальности, признаются несуществующими и бесполезными. В науке подобный подход приводит к позитивизму, к завышенной оценке голых фактов и к недооценке абстрактных умозрительных построений, к восхвалению точной, «земной»науки и к неприятию, порой граничащему с презрением, метафизики, которая пытается избавиться от груза голых фактов и окунуться в мир идей и идеалов (Koffka, 1935, р. 18).

Очень интересно поразмышлять о том, как выглядела бы история психологии вообще и какой была бы судьба философии сознания в частности, если бы оригинальный немецкий подход к сознанию не был в основном уничтожен и забыт в результате политических и исторических передряг, приведших в конце концов ко Второй мировой войне.

Бихевиоризм и проблема объективного проявления психики — Студопедия

Бихевиоризм (от англ. behavior — поведение) — это направление в психологии, которое отвергло как сознание, так и бессознательное в качестве предмета психологии. Истоки бихевиоризма следует искать в исследованиях психики животных. Понятно, что в случае с животным не приходится говорить о явлениях сознания и тем более об интроспекции как способе постижения реальности психического.

Бихевиоризм как самостоятельное научное течение опирается на работы Э. Торндайка (1874—1949), который, основываясь на изучении поведения кошек, сформулировал два основных «закона научения». Закон упражнения гласит, что, чем чаще повторяются действия, тем прочнее они закрепляются. Закон эффекта указывает на роль «наград» и «наказаний» в построении или разрушении различных форм поведения. При этом Торндайк считал, что «награды» оказываются более эффективными регуляторами поведения, чем «наказания».

Учение И.П. Павлова (1849—1936) об условном рефлексе (хотя его работы были переведены на английский язык только в конце 1920-х гг.) и теория сочетательного рефлекса В.М. Бехтерева (1857—1927) также оказали значительное влияние на формирование «психологии без сознания». Однако настоящим отцом бихевиоризма считается Дж. Уотсон (1878—1958), который в 1913 г. выступил с манифестом нового направления в психологии под названием «Психология глазами бихевиориста». Задачу психологии Уотсон видел в изучении поведения живых существ, адаптирующихся в физической и социальной среде. Цель психологии — в создании средств для контроля над поведением. Основным механизмом поведения является связь между стимулом и реакцией (знаменитое S —» R). То, что психологи прежде называли «сознанием», также является поведением, только внутренним, и происходит из поведения внешнего. Внутреннее поведение отличается от внешнего поведения лишь тем, что в этом случае реакции столь слабы, что не могут быть замечены наблюдателем (например, мышление — это речь минус звук^.

В центр интересов Дж. Уотсона сразу стала педагогика. Он полагал, что правильное воспитание, т.е. выработка полезных сочетаний стимулов и реакций, может направить формирование ребенка по любому строго определенному пути. В историю вошло экспериментальное исследование Уотсона по формированию чувства страха на нейтральные или даже приятные объекты. Испытуемым в данном эксперименте стал сын одной из сотрудниц Уотсона — маленький Альберт. Уотсон сочетал демонстрацию ребенку пушистого белого кролика и резкий звук. В результате ребенок начал реагировать плачем не только на самого кролика, но и на все похожие предметы (это явление получило название «генерализации»). Таким образом, Уотсон пытался показать, что нерациональное поведение (например, алкоголизм, курение, антисоциальные поступки) имеют в своей основе «неправильные» замыкания стимулов и реакций, закрепившиеся в детстве.

Последователи Уотсона значительно смягчили безапелляционный характер его концепции. Например, Э. Газри (1886—1959) ввел вероятностный принцип в описание соотношения стимула и реакции. Б. Скиннер (1904—1990) разделил классический (пассивный) рефлекс И.П. Павлова и оперантное научение, в котором субъект проявляет активность в поиске подкрепления своего поведения. Подкрепление — необходимое следствие действия, которое выполняет живое существо. К оперантному научению Скиннер относит все формы психической жизни человека: восприятие, внимание, мышление. Например, восприятие, с его точки зрения, есть особое поведение, которое заключается в рассматривании, слушании, ощупывании. Подкреплением такого поведения является усиление действия воспринимаемого объекта на организм. Скиннер ввел понятие «символического подкрепления» и описывал социум как систему символических подкреплений.

В начале 1930-х гг. появились первые попытки расширить предмет бихевиоральной психологии за счет учета* в исследовании не наблюдаемых прямо явлений {необихевиоризм). Э. Толмен (1886— 1959) пришел к выводу о необходимости введения понятия «промежуточных переменных». В качестве промежуточных переменных Толмен предложил рассматривать намерения, ожидания и знания. Таким образом, поведение в целом трактовалось Толменом как функция стимулов окружающей среды, промежуточных переменных (намерений, ожиданий, знаний — прошлого опыта, зафиксированного в системе сложившихся реакций), наследственности и возраста. Только рассматривая все эти факторы в совокупности, по мнению Толмена, можно адекватно описать поведение.

Толмен также ввел понятие «когнитивной карты», которая представляет собой целостные структуры представления мира. Наличие «когнитивных карт» было показано на примере поведения животных. Крыса, изучив устройство лабиринта, бежит к месту, где расположен корм вне зависимости от того, из какой точки начинает движение. Другими словами, она ориентируется не на последовательность движений, которые однажды привели ее к успеху (например, направо — налево — налево — направо), а использует целостное представление об устройстве лабиринта. Таким образом, дополнения Толмена значительно усложнили бихевиоризм и позволили его представителям анализировать более широкий круг явлений.

В настоящее время модификации бихевиоризма широко распространены в американской психологии и представлены прежде всего теорией социального научения А. Бандуры (род. 1925) и Д. Роттера (род. 1916).

Поведение как предмет психологии. Бихевиоризм и необихевиоризм. — Студопедия

Во втором десятилетии 20 века, т. е. спустя немногим более 30 лет после основания научной психологии, в ней произошла революция: смена предмета психологии. Им стало не сознание, а поведение человека и животных. Дж. Уотсон (1878-1958), пионер этого нового направления писал: «…психология должна… отказаться от субъективного предмета изучения, интроспективного метода исследования и прежней терминологии. Сознание с его структурными элементами, неразложимыми ощущениями и чувственными тонами, с его процессами, вниманием, восприятием, воображением — все это только фразы, не поддающиеся определению». Итак, Дж. Уотсон заявил, что нужно пересмотреть вопрос о предмете психологии. Психология должна заниматься не явлениями сознания, а поведением. Направление получило название «бихевиоризм» (от англ. behaviour — поведение). Публикация Дж. Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста» относится к 1913 г., этим годом и датируется начало новой эпохи в психологии. По сложившейся в психологии традиции под поведением понимают внешние проявления психической деятельности человека. И в этом отношении поведение противопоставляется сознанию как совокупности внутренних, субъективно переживаемых процессов. Иными словами, факты поведения и факты сознания разводят по методу их выявления. Поведение происходит во внешнем мире и обнаруживается путем внешнего наблюдения, а процессы сознания протекают внутри субъекта и обнаруживаются путем самонаблюдения.

Основания теории Дж. Уотсона:

Первое основание — это соображения здравого смысла, те самые, которые привели и нас к выводу, что психолог должен заниматься поведением человека.

Второе основание — запросы практики. К этому времени психология сознания дискредитировала себя. Лабораторная психология занималась проблемами, никому не нужными и не интересными, кроме самих психологов. В то же время жизнь заявляла о себе, особенно в США. Это была эпоха бурного развития экономики. «Городское население растет с каждым годом <…> — писал Дж. Уотсон. — Жизнь становится все сложнее и сложнее <…> Если мы хотим когда-либо научиться жить совместно <…> то мы должны <…> заняться изучением современной психологии».

третье основание: Уотсон считал, что психология должна стать естественнонаучной дисциплиной и должна ввести научный объективный метод.

Вопрос о методе был одним из главных для нового направления: именно из-за несостоятельности метода интроспекции отвергалась идея изучения сознания вообще. Предметом науки может быть только то, что доступно внешнему наблюдению, т. е. факты поведения. Их можно наблюдать из внешней позиции, по поводу них можно добиться согласия нескольких наблюдателей. В то же время факты сознания доступны только самому переживающему субъекту, и доказать их достоверность невозможно.

В отрицании Дж. Уотсона существования сознания и выразилась такая «грубая сила» идей, которые он отстаивал. Надо заметить, что в отрицании сознания был главный смысл бихевиоризма и в этом же пункте он в дальнейшем не выдержал критики. Положительная теоретическая программа бихевиористов:

(1) Показали, как следует изучать поведение. Уотсон вводит очень важное понятие «реакция». Требовались причинные объяснения — найти внешнее воздействие, вызывающее определенные действия человека. Используется понятие стимула и предлагается следующая знаменитая формула: S — R (стимул — реакция).

(2) Уотсон объявляет отношение S — R единицей поведения и ставит перед психологией следующие ближайшие задачи:

· выявить и описать типы реакций;

· исследовать процесс их образования;

· изучить законы их комбинаций, т. е. образования сложного поведения.

(3) В качестве общих окончательных задач психологии он намечает следующие две: прийти к тому, чтобы по ситуации (стимулу) предсказывать поведение (реакцию) человека и, наоборот, по реакции заключать о вызвавшем ее стимуле, т. е. по S предсказывать R, а по R заключать об S.

***Здесь напрашивается параллель с В. Вундтом. Ведь он также начал с выявления единиц (сознания), поставил задачу описать свойства этих единиц, дать их классификацию, изучить законы их связывания и образования в комплексы. Таким же путем идет и Дж. Уотсон. Только он выделяет единицы поведения, а не сознания и намеревается собирать из этих единиц всю картину поведения человека, а не его внутреннего мира

Реализация программы бихевеористов в ее теоретической части:

Дж. Уотсон начинает с описания типов реакций. Он выделяет прежде всего реакции врожденные и приобретенные.

Обращаясь к изучению новорожденных детей, Уотсон составляет список врожденных реакций. Среди них такие, как чихание, икание, сосание, улыбка, плач, движения туловища, конечностей, головы и разные другие.

Не врожденные реакции: здесь Уотсон обращается к работам И. П. Павлова и Б. М. Бехтерева с описанием механизмов возникновения условных, или, как они назывались в то время, «сочетательных», рефлексов. Дж. Уотсон принимает концепцию условных рефлексов в качестве естественнонаучной базы психологической теории. Он говорит, что все новые реакции приобретаются путем обусловливания.

***Безусловный стимул (Sб) вызывает безусловную реакцию (Rб). Если безусловному стимулу предшествует действие нейтрального условного стимула (Sy), то через некоторое количество сочетаний нейтрального и безусловного стимулов действие безусловного стимула оказывается ненужным:

безусловную реакцию начинает вызывать условный стимул. Например, мать гладит ребенка, и у него на лице появляется улыбка. Прикосновение к коже — безусловный стимул, улыбка на прикосновение — безусловная реакция. Каждый раз перед прикосновением появляется лицо матери. Теперь достаточно одного вида матери, чтобы последовала улыбка ребенка.

Сложные реакции по Уотсону образуются путем образования комплексов безусловных реакций. Предположим, имеется такая ситуация: первый безусловный стимул вызвал первую безусловную реакцию, второй — вторую, третий — третью. А потом все безусловные стимулы заменили на один условный стимул (А). В результате условный стимул вызывает сложный комплекс реакций.

Довольно скоро стала обнаруживаться чрезвычайная ограниченность схемы S — R для объяснения поведения: как правило, «S» и «R» находятся в таких сложных и многообразных отношениях, что непосредственную связь между ними проследить не удается.

Один из представителей позднего бихевиоризма — необихевиоризма Э. Толмен (1886-1959) ввел в эту схему существенную поправку.

С его точки зрения, представления Уотсона о поведении не являются вполне адекватными, т.е., они не соответствуют реальному поведению человека и животных. Критика Толменом Уотсона принципиально сходна с критикой Вундта Джеймсом. Джеймс считал, что перед тем, как изучать сознание, следует разобраться, что представляет собой сознание как реальный эмпирический феномен. Толмен также предлагал обратить внимание на реальное поведение. По его мнению, поведение нельзя сводить к реакциям или сумме реакций (молекулярный подход в физике: целое, состоящее из атомов). Поведение – это целостный феномен, неразложимый на части.

По Толмену, поведение – это всегда целенаправленное действие, характеризующееся специфическими способами достижения цели и гибко соотносящееся с реальными условиями. Оно кардинально отличается от определения Уотсона (реакция, возникающая в ответ на внешний стимул). Поведение нельзя считать полностью детерминированным внешними воздействиями. Для объяснения поведения как молярного феномена необходимо предположить существование внутренних детерминант поведения (у Уотсона – акцент на внешних детерминантах). Он предложил поместить между S и R среднее звено, или «промежуточные переменные» (V), в результате чего схема приобрела вид: S — V — R. Под «промежуточными переменными» Э. Толмен понимал внутренние процессы, которые опосредствуют действие стимула, т. е. влияют на внешнее поведение. К ним отнес такие образования, как «цели», «намерения», «гипотезы», «познавательные (когнитивные карты» (образы ситуаций) и т. п. По Толмену, механизм научения нельзя сводить к обусловливанию. Он описал т.н. латентное научение, в котором ведущая роль принадлежит промежуточным переменным.

Новый шаг в развитии бихевиоризма составили исследования особого типа условных реакций (наряду с «классическими», т. е. павловскими), которые получили название инструментальных (Э. Торндайк, 1898) или оперантных (Б. Скиннер, 1938).

Явление инструментального, или оперантного, обусловливания состоит в том, что если подкрепляется какое-либо действие индивида, то оно фиксируется и затем воспроизводится с большими легкостью и постоянством (Например, если лай собаки регулярно подкреплять кусочком колбасы, то очень скоро она начинает лаять, «выпрашивая» колбасу).

Согласно теории бихевиоризма, классическое и оперантное обусловливания являются универсальными механизмами научения, общими для животных и человека. При этом процесс научения представлялся как происходящий вполне автоматически: подкрепление приводит буквально к «закреплению» в нервной системе связей и успешных реакций независимо от воли, желания или какой-либо

другой активности субъекта. Отсюда бихевиористы делали далеко идущие выводы о том, что с помощью стимулов и подкреплений можно «лепить» любое поведение человека, «манипулировать» им, что поведение человека жестко детерминировано, что он в какой-то мере раб внешних обстоятельств и собственного прошлого опыта. Все эти выводы в конечном счете были следствиями игнорирования сознания. «Неприкасаемость» к сознанию оставалась основным требованием бихевиоризма на всех этапах его развития.

Заслуги бихевиоризма:

(1) Внес в психологию сильный материалистический дух, благодаря ему психология была повернута на естественнонаучный путь развития.

(2) Ввел объективный метод — метод, основанный на регистрации и анализе внешне наблюдаемых фактов, процессов, событий. Благодаря этому нововведению в психологии получили бурное развитие инструментальные приемы исследования психических процессов.

(3) Чрезвычайно расширился класс исследуемых объектов; стало интенсивно изучаться поведение животных, доречевых младенцев и т. п.

(4) В работах бихевиористкого направления были значительно продвинуты отдельные разделы психологии, в частности проблемы научения, образования навыков и др.

Недостатки бихевиоризма:

(1) Недоучет сложности психической деятельности человека,

(2) Сближение психики животных и человека,

Игнорирование процессов сознания, высших форм научения, творчества, самоопределения личности и т. п.

Теория бихевиоризма переформатировала представление традиционной науки о психике. В качестве предмета исследования эта доктрина выдвинула поведение человека. Бихевиористы скептически относились к внутренним процессам. Значение для них имела только наблюдаемая реакция человека на конкретные раздражители.

Бихевиоризм стал чрезвычайно популярен в 20-х годах прошлого века. Его изначальная формула «стимул – реакция» открывала возможности для программирования человека на определенную деятельность. В то же время это революционное направление стремилось сделать психологическую науку более объективной. Насколько это у них получилось, рассмотрим ниже.

Джон Уотсон – основатель бихевиоризма

Отцом-учредителем учения о поведении считается американский исследователь Джон Бродес Уотсон. В своих изысканиях он основывался на работы выдающихся ученых: Павлова, Бехтерева и Титченера. В чем же видел суть бихевиоризма его родоначальник?

По его мнению, исследователь должен наблюдать реальное поведение человека, не занимаясь излишними интерпретациями. Существуют стимулы внешней среды, которые оказывают на нас воздействие. Мы воспринимаем их через наши органы чувств и реагируем на них. Основоположник бихевиоризма выделял следующие виды реакций человека:

1. Приобретенные внешние (например, открывание двери, игра на музыкальном инструмента, набор текста печатанием). Им мы учимся в течение жизни.
2. Приобретенные внутренние (мышление, превратившееся в бихевиоризме в речь).
3. Врожденные внешние (инстинктивные реакции: мигание, хватание, плач; поведение при любви, страхе, ярости).
4. Врожденные внутренние (имеющие отношение к физиологии человека: работа желез секреции, сокращение гладкой мускулатуры и др.).

По мнению Джона Уотсона, исследование реакции человека на различные раздражители дает возможность прогнозировать его поведение в будущем. А при условии изменения факторов окружающей действительности можно сформировать в индивиде склонности к конкретному виду деятельности. Уотсон даже как-то хвастливо заметил: ему под силу «слепить» из любого человека специалиста какого угодно профиля – от вора до юриста.

Мораль и психология бихевиоризма: цена эксперимента

Теоретические соображения Уотсон хотел подкрепить опытом, нравственная сторона которого подверглась серьезной критике. Он пытался сформировать у 11-месячного ребенка по имени Альберт реакцию страха. Для этого Джон и его ассистентка показывали малышу различных животных и предметы, но ни один из них не вызывал у крохи испуга.

Затем  ребенку дали поиграть с белой крысой, а в это время Уотсон незаметно для маленького подопытного ударил молотком по стальной полосе. Малыш испугался громкого звука. Скоро Альберт стал испытывать страх перед крысой и без акустического сопровождения. Более того, его пугало теперь все пушистое и белое – обыкновенная шуба, шевелюра самого Уотсона, борода Санта-Клауса и подобные объекты.

Экспериментатор достиг желаемого результата. Данный опыт вошел в учебники по психологии, но испытал на себе шквал широкого осуждения. Вряд ли что-то подобное смогла бы допустить современная научная этика.

Бихевиоризм: поведение как результат опыта и научения

Вторым «столпом» рассматриваемой доктрины стал американец Эдвард Торндайк (хотя сам он себя к бихевиористам не причислял). Он описал свою концепцию научения, которая получила название «метод проб и ошибок».

Исследователь наблюдал за поведением животных, помещенных в стесненные условия. Пытаясь выбраться из неволи и получить порцию корма, они освобождались, запуская специальное устройство. Со временем количество попыток, не ведущих к успеху, сводилось к нулю, а удачные реакции становились более точными.

На основании наблюдений Торндайк вывел основные составляющие поведения любого живого существа:

• ситуация – внешние и внутренние факторы, оказывающие влияние на индивида;
• реакция – ответ на испытываемое воздействие;
• ассоциативная связь между ситуациями и реагированием.

Свои изыскания Эдвард Торндайк обобщил в несколько постулатов научения, основные из которых:

1. Закон упражнения: повторение действия способствует облегчению его выполнения в будущем. Однако последующие эксперименты показали: воспроизведение одних и тех же актов не меняет психику человека, и это правило был аннулировано.
2. Закон эффекта: действие, приносящее удовольствие в конкретной ситуации, с большой вероятностью повторится при схожих обстоятельствах. Вызывающая дискомфорт реакция вряд ли будет иметь место в подобной ситуации.

Исследовательская работа Торндайка была высоко оценена Джоном Уотсоном. Деятельность «отца» метода проб и ошибок знаменовала собой значительное достижение в психологической теории обучения людей и животных.

 Личность в бихевиоризме: новые веяния в доктрине

Время показало несостоятельность концепции классического поведенческого учения. Между стимулом и реакцией образовалась лакуна, которую требовалось заполнить. Эту задачу попытался решить Эдвард Чейс Толмен, родоначальник необихевиоризма, дополнивший традиционную формулу науки о поведении.

Толмен был убежден: человек не просто бездумно реагирует на те или иные раздражители. Ученый ввел между двумя компонентами изначальной схемы «стимул – реакция» дополнительный элемент. Новый «ингредиент» представлял собой психические процессы человека, которые обуславливались следующими факторами:

• наследственностью;
• прошлым опытом;
• физиологическими особенностями;
• природой стимула.

Толмен также утверждал, что поведение индивида целенаправленно. Реализация установок происходит в окружающем мире, при взаимодействии с которым у человека формируются своеобразные когнитивные карты. Эти ментальные ориентиры позволяют действовать более эффективно при предъявлении конкретных стимулов.

Что такое бихевиоризм в психологии социума?

Одним из главных вдохновителей исследования поведенческих моделей человека в обществе был сотрудник Чикагского университета Джордж Мид. Он отвергал идею о том, что все поступки человека детерминированы бессознательными процессами. Особое внимание Мид уделял становлению «я» в рамках общественных реалий.

Обновленный Мидом бихевиоризм – это учение, включающее в себя представление о тех символах, которые используются человеком при социальном взаимодействии. Ученый исходил из того, что реакция человека обусловливается не самими знаками, а тем, как он их интерпретирует.

Мид пошел еще дальше: он заменил понятие «поведение» термином «акт», предполагающим сознательное осмысление действий. Акт разделяется на 4 фазы:

1. Импульс: влияние внешнего стимула, побуждающего человека к действию для адаптации к раздражителю.
2. Перцепция: на этом этапе включается наше сознание для осознания значения импульса. Только после создания интерпретации выстраивается будущее поведение индивида.
3. Манипуляция: непосредственные действия, направленные на взаимодействие с внешней средой. Эти поступки зависят от построенного ранее понимания ситуации.
4. Консуммация (обратная связь): потребление результатов действий, а также изменение модели перцепции в случае негативного результата.

Особое внимание Джордж Мид обращал на групповое взаимодействие. Люди склонны подстраивать свою модель поведения в коллективе под общие установки. Делают они это для того, чтобы лучше понять значение поступков членов группы.

Есть ли будущее у поведенческой науки?

В отличие от интроспекции, подход традиционно бихевиоральный – это сито, отсеивающее необходимость изучения психических процессов. Утопические идеи Джона Уотсона кажутся особо нелепыми в свете современной психологии, которая во главу угла ставит прежде всего личность, а не бессознательные реакции.

Однако вклад, внесенный бихевиористами, нельзя отрицать. Так, сегодня в США для успешной социализации проблемных детей используется метод изменения условий. Несмотря на это, бихевиоризм в последнее время уступил пальму первенства когнитивной психологии, ориентированной на изучение процессов познания человека.

Вконтакте

Facebook

Twitter

Google+

Одноклассники

Pinterest

LiveJournal

LinkedIn

Мой мир

E-mail

« Предыдущая запись Следующая запись »

теоретических корней

теоретических корней

Следующий текст © 1997 Роберт Возняк. Все текстовые гиперссылки ссылаются на сноски, расположенные в нижней части документа.

Теоретические корни раннего бихевиоризма: функционализм, критика интроспекции, а также природа и эволюция сознания

Роберт Х. Возняк [1] ​​
Колледж Брин-Маур

24 февраля 1913 года, на собрании Нью-Йоркского отделения Американской психологической ассоциации, состоявшемся в Колумбийском университете, Джон Бродус Уотсон (1878–1958) [2], 35-летний «человек с поведением животных» из Университета Джонса Хопкинса, поднялся на трибуну, чтобы начать первую из серии лекций, которые он должен был прочитать в Колумбии той весной.Уотсон назвал свою первую лекцию «Психология с точки зрения бихевиориста» [3], и его вступительное заявление, вероятно, является наиболее цитируемым отрывком в истории современной психологии:

«Психология, с точки зрения бихевиористов, представляет собой чисто объективную экспериментальную отрасль естествознания. Ее теоретическая цель — предсказание и контроль поведения. Самоанализ не является существенной частью ее методов, и научная ценность его данных не зависит от готовности с помощью которых они поддаются интерпретации в терминах сознания.Бихевиорист, пытаясь получить единую схему реакции животных, не видит границы между человеком и животным. Поведение человека со всей его утонченностью и сложностью составляет лишь часть общей схемы исследования бихевиориста »[4]

В этом отрывке и в оставшейся части лекции Уотсон призвал к радикальному пересмотру объема и метода психологического исследования. От самоанализа следовало отказаться в пользу изучения поведения.Поведение должно было оцениваться само по себе, независимо от его отношения к какому-либо сознанию, которое могло существовать. Понятие «сознание» должно было быть отвергнуто как стандарт интерпретации и исключено как объяснительный прием. В качестве цели естествознания психология не должна была делать резких различий между поведением человека и животных; и его целью было разработать принципы, с помощью которых можно было бы предсказывать и контролировать поведение.

Опубликован в «Психологическом обзоре » вскоре после его выпуска и включен в первую главу книги Уотсона «Поведение : Учебник сравнительной психологии» 1914 года, [5], эта лекция в конечном итоге стала известна как «Манифест бихевиориста.«Поколения психологов, выросшие в пост-ватсоновской дисциплине, которая определяла себя как« наука о поведении », будут учить, что Уотсон был отцом бихевиоризма и что 24 февраля 1913 года было днем ​​рождения современного бихевиоризма. [6]

В этом, конечно, есть доля правды. В тот роковой день 1913 года Уотсон отверг общепринятую точку зрения и сделал это бескомпромиссно:

«Психология … я считаю, что за пятьдесят с лишним лет своего существования в качестве экспериментальной дисциплины она потерпела значительный провал, чтобы занять свое место в мире как бесспорная естествознание.Психология, как ее принято считать, имеет в своих методах нечто эзотерическое. Если вам не удается воспроизвести мои выводы, то это происходит не из-за неисправности вашего аппарата или контроля над стимулом, а из-за того, что ваше самоанализ не тренирован … Я твердо верю, что через двести лет до тех пор, пока интроспективный метод не будет отброшен, психология все равно разделится по вопросу о том, обладают ли слуховые ощущения качеством «протяженности», … есть ли разница в «текстуре» между изображением и ощущением и многими сотнями других. подобного характера.»[7]

Пять недель спустя, во второй из своих лекций в Колумбийском университете [8] Уотсон перерос свое неприятие господствующего взгляда в прямую войну. Используя метафоры поля битвы, он категорически отрицал существование центрально возбуждаемых мысленных образов, утверждал, что имплицитное вербальное поведение, а не образ, является промежуточным между стимулом и реакцией, и подтвердил свое утверждение, что объективные методы бихевиориста не знают разделительной линии. между поведением животных и человека:

«Образцы, полученные Гальтоном, были внутренним оплотом психологии, основанной на самоанализе.Вся внешняя защита может быть отдана врагу, но причина никогда не может быть полностью потеряна, пока сохраняется проход (самоанализ) к этой цитадели (образу). Образ так хорошо охраняется, что нам показалось бы безрассудным нападать на него. Если бы я не заметил определенных признаков ослабления со стороны гарнизона … Я лучше признаю претензии воображения … (но) я предпочитаю атаковать, а не оставаться в обороне.

«Централизованно инициируемых процессов нет…Если явное поведение задерживается (то есть, когда следует обдумывание), промежуток времени между стимулом и реакцией отдается неявному поведению («мыслительным процессам») … Если неявное поведение может быть показано как состоящее только из слов движения … поведение человека в целом открыто для объективного наблюдения и контроля, как и поведение низшего организма »[9]

Разочарованный тем, что он считал неспособностью психологов оценить ценность поведения как такового, Уотсон затем начал личную кампанию по изменению лица психологической науки.Неутомимый и эффективный самореклама, любивший называть себя от третьего лица «бихевиористом», он использовал свое публичное положение профессора психологии в Hopkins, редактора нескольких самых влиятельных журналов [10] и автора популярная пресса призывает к пропаганде бихевиоризма [11]. Даже когда его карьера академического психолога внезапно и невольно оборвалась в 1920 году [12], Уотсон продолжал настаивать на своем. К тому времени, когда он окончательно покинул эту область в начале 1930-х годов, бихевиоризм занял центральное место в американской психологии.

Однако, как и многие другие мифы о происхождении, история основания Бихевиоризма Уотсоном является чрезмерно упрощенной и вводящей в заблуждение. Уотсон отнюдь не был первым, кто критиковал использование психологией понятия «сознание» или метода интроспекции; это даже не первая попытка полностью избавить психологию от «сознания» или выступить против всякого использования интроспекции. Уотсон был не первым, кто применил объективные экспериментальные методы исследования поведения или предложил единую схему исследования реакции животных и человека.В самом деле, даже предсказание и контроль поведения были сформулированы как достойные цели психологической науки до манифеста Уотсона 1913 года.

Когда Уотсон поднялся на трибуну ораторов в Колумбийском университете, психология была дисциплиной, находящейся в серьезном беспорядке. Коренным источником проблемы было почти полное отсутствие согласия между психологами относительно природы сознания. Уильям Джеймс (1842-1910) вызвал дебаты своей знаменитой атакой 1904 года на концепцию сознания «Существует ли сознание?» Было ли сознание метафизической сущностью или просто особым видом отношения к объектам, в которые входят части чистого опыта? Было ли сознание потоком опыта, своего рода осознанием или мыслью? Была ли это адаптивная функция или совокупность состояний; побочный энергетический продукт нейрофизиологического процесса, другое название ассоциативного обучения, форма задержанного движения, регулятор будущей адаптации или просто другой способ описания «я»? Действительно, как выразился Ральф Бартон Перри (1876–1957), «не было философского термина, столь популярного одновременно и лишенного стандартного значения.»[13]

В таком положении дел психологи оказались перед очень серьезной дилеммой. С одной стороны, даже среди концептуального хаоса в отношении« сознания »было то, с чем могли согласиться почти все психологи. : право психологии на существование как науки, независимой от биологии и физиологии, основывалось на притязаниях психологии на то, чтобы быть наукой о сознании. Независимо от того, насколько тесно психология могла бы стать родственной ей наукой, психологи всегда могли выделить свои собственные академические и интеллектуальные нише, подчеркнув, что изучение сознания было их и только их.

С другой стороны, психологи поняли, что их притязания на автономию как науки основаны на зыбучих песках. Как могла наука о сознании функционировать как независимая наука перед лицом почти полного разногласия по поводу природы ее основного предмета? Психология оказалась в незавидном положении как наука о том, «кто что знает». Противоречие, присущее такому положению вещей, было слишком болезненно и досадно очевидным. Само по себе это было бы достаточно плохо, но на самом деле дела были намного хуже.

По крайней мере, в принципе, психологи могли бы вырваться из-под рогов своей дилеммы, действуя так, как предполагается, что ученые действуют перед лицом различных мнений; они могли позволить данным решать. Однако, к сожалению, разногласия по поводу природы «сознания» были не только разногласиями по содержанию, но и по методам. Многим казалось, что единственным адекватным методом изучения сознания, каким бы оно ни было, является интроспекция.Тем не менее, интроспекция была использованием сознания для изучения сознания; проблемы интерпретации умножились геометрически. Вряд ли можно было ожидать надежности от метода, построенного на фундаменте, который перешел от экспериментатора к экспериментатору и теоретика к теоретику.

В течение первого десятилетия нового века было бы трудно найти теоретический журнал по психологии, не столкнувшись с этим противоречием. В статье за ​​статьей психологи и философы всех убеждений пытались ответить на ряд критических вопросов: какова природа психологии как науки и как она связана с биологией и физиологией? Что такое сознание и как использовать термин «сознание»? По каким критериям можно отнести сознание к животным и как сознание связано с поведением, с одной стороны, и нервной деятельностью, с другой? Какова природа интроспекции, каковы ее пределы и как данные интроспекции связаны с данными, полученными при наблюдении за поведением?

Это был контекст манифеста Ватсона.Психология остро нуждалась в ком-то, кто мог бы проложить простой путь через хаотическую паутину противоречий, в которую она оказалась опутана. Уотсон так и сделал. Ни одна из его идей не была новой. Ни одна из его идей не была сложной. Он просто стянул вместе нити разногласий и разорвал их одним радикальным ударом. Ватсон выбросил сознание. Выбросив сознание, он избавил психологию от самоанализа. То, что осталось — объективная психология поведения — он назвал «бихевиоризмом», описал как революцию и утверждал как свое собственное, называя себя « бихевиористом ».«

То, что произошло в 1913 году, не было новостью; это не был значительный разрыв с недавним прошлым; и если это в конечном итоге превратилось в революцию, то развиваться было очень медленно. Сразу после публикации «манифест» Ватсона вызвал не более энергичный отклик у других психологов, за или против, чем любое количество других статей, опубликованных в тот же период. Психологи не сразу стали разделять точку зрения Ватсона. Действительно, реакция была в целом без энтузиазма.Как описал Самельсон:

«Поддерживаемый Zeitgeist, бихевиоризм якобы быстро распространился в психологии после публикации манифеста Уотсона в 1913 году. Но обширный поиск опубликованных и неопубликованных исходных материалов с 1913 по 1920 год показывает лишь ограниченную поддержку и значительное сопротивление; документальные свидетельства в пользу этого. обращение психологов к радикальному бихевиоризму за эти годы трудно найти. Несмотря на то, что эта дисциплина столкнулась с некоторыми тревожными проблемами, она не горела желанием отказаться от своего установленного научного авторитета и опыта в области разума.»[14]

Когда в конце 1920-х и 1930-х годах бихевиоризм начал распространяться по всей психологии, он сделал это не за счет обращения старой гвардии, а за счет улавливания энтузиазма молодых умов последующих поколений. К середине 1930-х годов психология стала наукой о поведении, а бихевиоризм, методологический и / или теоретический, стал ее доминирующим направлением.

В этом томе мы собрали репрезентативную выборку наиболее важных вкладов в контекст интеллектуальных противоречий, из которых возник бихевиоризм.Чтобы дать представление об историческом развитии соответствующих идей, статьи в этом сборнике представлены в хронологическом порядке, и их можно с пользой читать именно в этом порядке. Однако концептуально эти статьи можно разделить на три широкие, хотя и неразрывно взаимосвязанные категории: а) функционализм и природа психологии; б) природа и эволюция «сознания»; и в) критика интроспекции. Обсуждение здесь будет сосредоточено на каждой из этих категорий по очереди. Затем мы закончим очень кратким анализом первых опубликованных реакций на призыв Ватсона к оружию.

Функционализм и природа психологии

Между 1904 и 1913 годами вопрос о природе психологии как науки постоянно витал в воздухе. Удивительно большое количество публикаций за этот период посвящено именно этому вопросу. Из них мы решили перепечатать семь статей, которые иллюстрируют тенденции, критически важные для возникновения бихевиоризма. Первая такая статья, «Концепции и методы психологии» [15], состояла из материала, который был представлен в 1904 году Джеймсом Маккином Кеттеллом (1860-1944) [16] в лекции в Св.Луи Конгресс искусств и науки.

Обученный в Лейпциге у Вильгельма Вундта (1832-1920) и в Лондоне у Фрэнсиса Гальтона (1822-1911), Кеттелл был лидером среди экспериментаторов своего поколения. Он познакомил с экспериментальной психологией в колледже Брин-Мор, Пенсильванском и Колумбийском университетах и ​​стал соучредителем влиятельного психологического журнала Psychological Review . На момент презентации в Сент-Луисе Кеттелл был профессором психологии в Колумбийском университете, редактором журналов Science , Popular Science Monthly и Archives of Philosophy, Psychology, and Scientific Methods .Другими словами, он находился в особенно благоприятном положении, чтобы оценить состояние дел в области психологии, и сделал это недвусмысленно:

«Психология никогда не имела четко определенной территории. Поскольку состояния сознания кажутся менее стабильными и определенными, чем объекты материального мира, наука психология более изменчива по своему содержанию и более неопределенна в своих методах, чем любая другая На самом деле, в наших вводных учебниках нам сказано, что психология — это наука о разуме, и что разум и материя — самые разные вещи в мире…что психология — позитивная наука … в отличие от социологии, истории, филологии и прочего. Но хотя эти словесные определения могут удовлетворить второкурсника колледжа, они должны сбивать с толку кандидата на докторскую степень »[17]

.

После обзора соответствующих теорий взаимосвязи разума и тела и обсуждения имеющихся концепций природы сознания, Кеттелл признал свою неспособность определить область психологии и бросил один из первых прямых вызовов концепции психологии как науки о психологии. сознание и использование интроспективного метода:

«Я не убежден, что психология должна ограничиваться изучением сознания как такового… (T) он постоянно растущая острота интроспективного анализа … составляет важную главу в современной психологии; но количество положительных научных результатов невелико по сравнению с объективной экспериментальной работой, проделанной за последние пятьдесят лет … (T) довольно широко распространенное представление о том, что не существует психологии, кроме интроспекции, опровергается грубым аргументом в пользу свершившегося факта.

«Мне кажется, что большая часть исследовательской работы, которая была проделана мной или в моей лаборатории, почти так же независима от интроспекции, как и работа в области физики или зологии.Время мыслительных процессов, точность восприятия и движений, диапазон сознания, утомляемость и практика, моторное сопровождение мысли, память, ассоциация идей, восприятие пространства, цветовосприятие, предпочтения, суждения, индивидуальные различия, поведение животных и детей, эти и другие темы, которые я исследовал, не требуя ни малейшего самоанализа со стороны испытуемого или предпринимая его с моей собственной стороны в ходе экспериментов.Обычно субъекту быть психологом не более необходимо, чем вивисектированной лягушке быть физиологом ».

[18]

Хотя в 1904 году Кеттелл не называл себя явно «функционалистом», сформулированная им точка зрения была довольно близка к точке зрения функционализма. Функционализм был подходом к сознанию и определению психологии как науки, разработанным психологами и философами Чикагского университета [19]. В 1907 году в своем президентском послании Американской психологической ассоциации Джеймс Роуленд Энджелл (1869-1949) [20] остановился на «Провинции функциональной психологии.»[21]

Получив образование у Джона Дьюи (1859–1952) в Мичигане, Уильяма Джеймса в Гарварде и Германа Эббингауза (1850–1909) в Берлине, Энджелл проработал год преподавателем психологии в Университете Миннесоты и двадцать пять лет в психологии. и администрация Чикагского университета до принятия в 1920 году предложения стать президентом корпорации Карнеги и, в конечном итоге, президентом Йельского университета. В Чикаго одним из самых многообещающих студентов Энджелла был Джон Б. Уотсон, и мало кто сомневается в том, какое влияние оказала функционалистская точка зрения на развитие подхода Ватсона к поведению.

Функционализм в стиле Чикаго включал три связанных вопроса: Как работает X? Какова функция X? А из чего X — это функция? Другими словами, основное внимание уделялось процессу , потребительной стоимости, и зависимым отношениям к предшествующим условиям. С положительной стороны, чикагские функционалисты находились под влиянием процессного подхода к сознанию Уильяма Джеймса [22] и эволюционного акцента Чарльза Дарвина (1809-1882) на ценность выживания биологических структур и процессов и на зависимые отношения между организмом и его окружение.[23] Что касается отрицательной стороны, то их мысли оформились как реакция на излишне аналитический, ориентированный на содержание структурализм Эдварда Брэдфорда Титченера (1867-1927). Как описал Энджелл механизм:

«Функциональная психология … включает … усилие различать и изображать типичные операции сознания в реальных условиях жизни, в отличие от попытки проанализировать и описать его элементарное и сложное содержание … Это … синоним с описаниями и теориями психического действия в отличие от материала психической конституции…. Самая существенная ссора, которую функционалист имеет со структурализмом в его исчерпывающей и последовательной форме … касается осуществимости и ценности усилий, направленных на достижение ментального процесса в условиях реального опыта, а не в том виде, в каком он представляется на вид. просто посмертный анализ … Функциональный психолог … имеет обыкновение исходить из базовой концепции эволюционного движения, т. е. того, что по большей части органические структуры и функции обладают своими нынешними характеристиками в силу эффективности, с которой они вписываются в существующие условия жизни, широко обозначаемые окружающей средой.»

[24]

В том же году Эдвин Киркпатрик (1862-1937) [26] сформулировал вариант функционалистского подхода в короткой статье, озаглавленной «Необходима более широкая основа психологии» [25]. Среди первых студентов, получивших степень доктора философии. Киркпатрик из Университета Кларка провел всю свою академическую карьеру в Государственном педагогическом колледже в Фитчбурге, штат Массачусетс. Проникнувшись эволюционным генетизмом, переданным многим ранним ученикам Кларка его президентом-основателем, Дж. Стэнли Холлом (1844-1924), Киркпатрик резко отреагировал против представления о психологии как науке, которая «стремится классифицировать и объяснять только сознательные явления.[27] Указывая на тот факт, что «несколько терминов … такие как поведение, функция и т. Д., Которые не подразумевают ни присутствия, ни отсутствия сознания, вошли в употребление …» [28], Киркпатрик утверждал, что требовалось больше — особенно в области генетики, где «термины и определения, основанные на интроспекции высокоразвитых состояний сознания, совершенно не подходят для описания психических состояний животных, детей и низших рас» [28]

.

Чтобы удовлетворить эту потребность, Киркпатрик ввел термин «органоз» для обозначения адаптивного функционирования на всех и всех уровнях.Выявив несколько таких уровней (вегетативный органоз, сенсомоторный органоз, репрезентативный органоз и абстрактный или мыслящий органоз), он затем предположил, что изучение «функционирования, органоза или интеллекта только со стороны сознания во многом похоже на попытку понять движения двигателя … . Наблюдая за оператором »[30]. Сознание может влиять на поведение, но функционирование — это не только сознание. По мнению Киркпатрика, нужен был функциональный, генетический подход.Только когда такой подход будет более полно проработан, психология будет «преобразована … принятые факты … освещены, объяснены и помещены в их надлежащую перспективу по отношению к другим наукам и теории эволюции …» [ 31]

Функционализм был одним из подходов к природе сознания и психологии как науки; структурализм был другим. Третьей была психология «Я» Мэри Уитон Калкинс (1863-1930). [32] Хотя как женщине ей было запрещено получать ученую степень, Калкинс выполнила все требования для получения докторской степени.D. под руководством Уильяма Джеймса, Джозайи Ройса (1855-1916) и Хьюго Мнстерберга (1863-1916) в Гарварде. Она изобрела широко применяемую парно-ассоциативную технику для изучения памяти и работала на факультете колледжа Уэллсли, где она основала психологическую лабораторию, с 1891 года до выхода на пенсию в 1929 году.

В 1907 году, вскоре после появления программных набросков функционализма Энджелла, Калкинс опубликовал то, что отчасти было ответом Энджеллу. В «Психологии: о чем идет речь?» [33] она озвучила проблему определений, с которой тогда столкнулись все психологи, и сделала это таким образом, чтобы совершенно ясно понять, что попытка Уотсона ни в коем случае не была первой попыткой избавить психологию от сознание:

«Психология по-разному определяется как наука о« сознании »,« умственной жизни »или« опыте ».«В последние годы были предприняты энергичные попытки, исходя из самых разных мотивов, исключить термин« сознание »из нашего словаря … (и)« даже среди психологов, которые соглашаются предварительно определить психологию как «науку о сознании». «или« наука о психической жизни »или« наука о психических явлениях », существуют разногласия относительно дальнейшего ограничения концепции». [34]

Чтобы читатель не осознал масштаб такого разногласия, Калкинс затем предложил подробную критику как структуралистского подхода к психологии как науки о психическом состоянии, так и функционалистской науки о психических функциях.Хотя она оставила подробное обсуждение своей точки зрения для будущих статей, Калкинс в высшей степени ясно дала понять, что для нее можно определить психологию по-другому — как науку о сознательном я.

В этот период психологи были не единственными, кто не смог выработать единую концепцию сознания и психологии как науки. В 1910 году Роберт Мирнс Йеркес (1876–1956) [35], тогда преподававший на факультете в Гарварде, спросил у ведущих биологов и физиологов, считают ли они психологию частью физиологии и, если да, то как они определяют психологию. .

После получения докторской степени. В 1902 году защитив диссертацию по сенсорной реакции и нервной физиологии медуз под руководством Мнстерберга, Йеркес остался в Гарварде сначала в качестве преподавателя, а затем в качестве доцента сравнительной психологии. Когда Америка вступила в Первую мировую войну, он пошел в армию и был назначен ответственным за организацию разработки разведывательного теста Army Alpha. После войны Йеркс переехал в Йель, из которого вышел на пенсию двадцать лет спустя. На момент выхода на пенсию многие считали его одним из самых влиятельных сторонников объективного подхода к изучению поведения животных.

Когда Йеркс сообщил о результатах своего опроса в статье «Психология в ее отношении к биологии» [36], его анализ мало что сделал для прояснения ситуации. Он обнаружил, что биологи не только так же разнообразны в своих взглядах, как и психологи, но и придерживаются мнений, которые либо угрожают существованию психологии как независимой науки, либо ставят под сомнение саму возможность того, что психология может быть научной. Так, например, некоторые респонденты Йеркса рассматривали сознание как форму энергии, возникающую в результате деятельности мозга.Полагая, что сознание, определенное таким образом, можно изучать только как энергию, они предполагали, что, когда физиология станет достаточно развитой, психология исчезнет. По мнению других, сознание настолько резко отличалось от физических явлений, что предполагалось, что сознание вообще нельзя изучать с помощью методов физической науки. Следовательно, психология как исследование сознания не может считаться наукой.

Хотя к тому времени Йеркес вряд ли мог сильно укрепить упавшую самооценку психологов, он все же обнаружил, что некоторые биологи согласны с общим мнением психологов о себе — этой психологией, как «систематической и настойчивой попытке описать и объяснять факты сознания »[37] была не только наукой, но и независимой наукой.Сам защищая эту точку зрения и действуя под очевидным влиянием Уильяма Джеймса [38], Йеркес предположил, что единственное различие между психологией и естественными науками заключается в том, рассматриваются ли «объекты» науки объективно или субъективно. Физика и психика исследуют одни и те же объекты с разных точек зрения и с различным отношением к их материалам »[39]. Таким образом, все общие методы физической науки применимы к изучению сознания; цели и задачи психологии являются такие же, как и в естествознании.Только со временем можно будет сказать, окажется ли целесообразным научное исследование сознания.

Пока Йеркес боролся с этой арьергардной атакой, начали проявляться другие тенденции. В 1911 году Макс Мейер (1873-1967), [40] иммигрантский немецкий психолог, прошедший обучение у Карла Штумпфа (1848-1936) в Берлине и занимавший должность профессора психологии в Университете Миссури, опубликовал необычную небольшую книгу « Основные законы». человеческого поведения. [41] Основные законы было названо первым «полностью бихевиористским объяснением человеческих действий» [42] — и в некоторой степени так и было. Мейер отверг объяснительное использование ментальных состояний, за исключением обозначения действия сложных нервных процессов, подчеркнул важность поведения и ограничил научную ценность интроспекции исключительно «тем фактом, что она помогает нам в открытии законов нервной функции». [43] В 1912 году он вслед за своей книгой опубликовал статью под названием «Современное состояние проблемы взаимоотношений между разумом и телом».»[44]

Не отрицая реальности сознания, Мейер атаковал точку зрения о том, что научное понимание жизни животных требует включения сознания в цепочку причин и следствий, и вместо этого выступил за свою собственную редуктивную точку зрения:

«Мы должны попытаться установить определенные нервные корреляты для всех конкретных психических состояний и психических функций , которые используются в наших описаниях человеческой жизни в ментальных и социальных науках и, по-видимому, не могут быть исключены из них.Я осмеливаюсь предсказать, что те термины психической функции, для которых нельзя найти нервных коррелятов, являются как раз излишними, их можно исключить из наших описаний психической жизни человека и животных »[45]

.

Наконец, в 1913 году, когда Уотсон начал свою атаку на сознание и самоанализ, Морис Пармели (1882-1969) [46], коллега Мейера из Университета штата Миссури, опубликовал первый учебник, явно назвавший себя The Science of Человеческое поведение. [47] Выпускница Йеля и Колумбии, Пармели работала на факультете университетов Канзаса, Миссури, Миннесоты и Городского колледжа Нью-Йорка. Хотя он номинально был социологом, подход Пармели к наукам о поведении пытался объединить аспекты биологии, психологии и социологии.

В первой главе книги The Science of Human Behavior , которую мы перепечатали здесь, Пармели определила «поведение» в терминах «видимых движений животного организма, которые составляют внешние физиологические процессы» [48], и выступила за использование этой концепции в достаточно широком смысле, чтобы охватить аспекты биологии, психологии и социологии.Обсудив природу своего генетического метода, он затем предоставил общую сумму

.

Eary Behaviorism

Eary Behaviorism

Следующий текст © 1997 Роберт Возняк. Все текстовые гиперссылки ссылаются на сноски, расположенные в нижней части документа.

Экспериментальные и сравнительные корни раннего бихевиоризма: введение

Роберт Х. Возняк
Колледж Брин-Мор

Возникновение бихевиоризма часто изображают как революцию в методах, и во многом так оно и было. Когда Джон Бродус Уотсон (1878-1958) поднялся на трибуну оратора в Колумбийском университете в 1913 году, чтобы представить свой знаменитый «бихевиористский манифест» [1], психология была наукой о разуме, ключевыми явлениями разума были явления сознания и метод. выбор для анализа сознания был интроспекцией обученным наблюдателем в контролируемых условиях.

К 1938 году, всего двадцать пять лет спустя, господствующая психология стала наукой не о разуме, а о поведении, основные явления поведения были связаны с обучением и памятью, а методы выбора для анализа склонности и памяти включали исключительно объективные наблюдения за поведенческими данными, изменяющимися в зависимости от экспериментального манипулирования условиями стимула. [2] Самоанализ и интерпретация в терминах сознания стали анафемой для многих психологов.

В своем «манифесте» Уотсон призвал именно к такому изменению. «Психология, как ее рассматривают бихевиористы, — утверждал он, — это чисто объективная экспериментальная ветвь естествознания … (чья) теоретическая цель — предсказание и контроль поведения. научная ценность его данных зависит от готовности, с которой они поддаются интерпретации в терминах сознания ». [3]

Нет никаких сомнений в том, что призыв Ватсона к объективной науке о поведении — радикальным по своим намерениям и ярким по тону — сыграл влиятельную роль в последовавшей бихевиоральной революции.[4] Столь же очевидно, однако, что точно так же, как Уотсон был не единственным важным участником этого сдвига, [5] статья 1913 года не была революционным моментом, как иногда думают. К 1913 году изучение поведения человека и животных с помощью чисто объективных методов в условиях экспериментального манипулирования и контроля стимульных условий имело сорокалетнюю историю.

Действительно, Уотсон был «человеком поведения» задолго до того, как стал «бихевиористом», и его «манифест» был вызван, по крайней мере частично, разительным контрастом, который он ощущал между объективной природой доступных поведенческих методов и преобладающей в то время идеологией. интроспективной психологии, определяемой как наука о сознании.[6] Основная цель Уотсона в Колумбийском университете заключалась в том, чтобы дать обоснование легитимации методов поведения, которые уже давно используются.

Цель этого тома состоит в том, чтобы задокументировать раннюю и постоянную доступность объективных методов изучения поведения путем объединения двенадцати плодотворных вкладов в развитие методологии экспериментальной и сравнительной психологии. Самые первые такие исследования относятся к 1870-м годам и были проведены на животных Дугласом Александром Сполдингом (ок.1840-1877) и о человеческом младенце Чарльзом Дарвином (1809-1882).

Дуглас Сполдинг родился в Лондоне около 1840 года. [7] Мало что известно о его ранней жизни, кроме того факта, что он жил недалеко от Абердина и каким-то образом привлек внимание Александра Бейна, который ходатайствовал перед руководством университета, чтобы Сполдинг мог посещать курсы философии и литературы без обучения. Через год Сполдинг уехал из Абердина в Лондон, где прошел юридическое образование и заболел туберкулезом.В тщетной попытке поправить здоровье он начал путешествовать. В Авиньоне он встретил Джона Стюарта Милля и через Милля познакомился с лордом и леди Эмберли. Семьям Эмберли в конце концов удалось обеспечить услуги Сполдинга в качестве наставника их старшему ребенку, и он оставался с семьей до 1876 года, когда умер лорд Эмберли [8]. Затем Сполдинг вернулся на континент и в 1877 году, еще молодым человеком, умер от туберкулеза.

Многое из того, что мы знаем о жизни Дугласа Сполдинга, получено благодаря исследованиям Филипа Ховарда Грея [9], и Грей предоставил лучший обзор выдающихся достижений Сполдинга:

«Сполдинг продемонстрировал, что животных можно изучать путем изоляции и контроля предшествующих условий их жизни.Концепции поведенческого созревания и поведенческих критических периодов были изобретены им … В манере, которую оценили немногие из его последователей, он признал важность и взаимодействие как наученного, так и инстинктивного поведения. Он был первым, кто изучил феномен, который мы теперь называем импринтингом; он начал изучение реакций против хищников; он экспериментировал как с визуальными, так и со слуховыми релизерами … он изложил логику сравнения поведения видов, рожденных на разных стадиях развития; и он обнаружил, за несколько лет до Эббингауза, с какой скоростью непрактичные знания исчезают из поведения организма…. он был первым человеком, который использовал слово поведение в его нынешнем психологическом смысле … систематизировал экспериментальный метод изучения поведения и, показав, как поведением можно управлять и манипулировать им, он положил начало экспериментальной науке, которая была продвинута вперед … бесчисленное количество более поздних исследователей, которые давно забыли или никогда не знали, как зародилась их наука ».

[10]

Хотя в этот том можно было включить любую из эмпирических работ Сполдинга, мы решили перепечатать «Инстинкт.С оригинальными наблюдениями за молодыми животными ». [11] За исключением короткой заметки, появившейся в [11] 1872 году [12], это первый исследовательский отчет Сполдинга, и его необходимо прочитать, чтобы оценить его систематичность и изобретательность. подход и внимание к деталям поведения.

Чарльз Дарвин, автор книг Происхождение видов [13] и Происхождение человека [14], слишком хорошо известен, чтобы требовать введения. Его «Биографический очерк младенца», появившийся в сознании в 1877 году [15], столь же и справедливо известен.Основанный на дневниковых наблюдениях за поведением собственного ребенка в 1840 году, «Биографический очерк» Дарвина демонстрирует такое же исключительное внимание к деталям поведения младенца, какое Сполдинг уделял поведению молодых животных.

Как и Сполдинг, Дарвин пошел дальше простого наблюдения, чтобы варьировать условия стимуляции и наблюдать сопутствующие изменения в поведении. Так, например, обсуждая реакцию испуга, Дарвин говорит нам, что, когда его сыну было «114 дней от роду, я встряхнул картонную коробку с комодами рядом с его лицом, и он начал, в то время как та же самая коробка, когда она была пустой или какой-либо. другой объект, потрясенный так близко или намного ближе к его лицу, не произвел никакого эффекта.»[16]

Несмотря на объективность своих наблюдений и экспериментальную вариацию условий поведения, ни Сполдинг, ни Дарвин не были сильно склонны ни к созданию устройств для контроля реакции животного, ни к количественной оценке реакции. Одним из первых [17], кто ввел аппаратуру и количественную оценку в изучение поведения животных, был сэр Джон Лаббок (1834-1913), четвертый баронет и первый барон Эйвбери. [18] Лаббок родился в Лондоне, он был старшим сыном выдающегося банкира, много лет служившего казначеем Королевского общества.Именно в загородном доме семьи, Хай-Вязы, Даун, Кент, Лаббок познакомился с естествознанием, особенно благодаря усилиям Чарльза Дарвина, друга семьи, который переехал в Даун, когда Лаббоку было всего семь лет.

По профессии банкир, каким был его отец до него, и по склонности общественного деятеля, проводившего время в парламенте, стремление Лаббока к естественным наукам и научной литературе ограничивалось часами его досуга. Тем не менее ему удалось опубликовать более дюжины книг, в некоторых из которых сообщается о его наблюдениях за поведением животных.Из них муравья, пчелы и осы. Отчет о наблюдениях за повадками социальных перепончатокрылых , впервые опубликованный в 1882 году [19], а затем многократно переизданный, возможно, является самым замечательным.

В этой необычной книге самая важная глава — это то, что мы здесь перепечатали: «Общий интеллект и способность находить свой путь». В этой главе Лаббок сделал ряд важных шагов от естественнонаучного подхода Сполдинга и Дарвина — объективного и систематического — к современной лаборатории на животных.Его первым нововведением было предоставление точных, подробных, количественных описаний условий наблюдения, мало чем отличающихся от тех, которые можно найти в разделе методов в современной журнальной статье [20]. Его вторым нововведением было представление фактических данных в тексте и использование этих данных для вычисления простой сводной статистики. Например, наблюдая за муравьями, которые учатся выбирать экспериментально разработанный маршрут между едой и гнездом, Лаббок измерил время и расстояние и рассчитал их темп примерно на уровне «6 футов в минуту».»[21]

Эти достижения в методологии сами по себе принесли бы ему место в истории объективного метода, но Лаббок использовал два дополнительных метода, еще более важных для будущих исследований. Следуя карандашом за своими муравьями, Лаббок сделал и воспроизвел в своем тексте подробные начертания их путей. Это, безусловно, одна из первых попыток сделать аналоговую запись поведения для последующего кодирования. Во-вторых, что наиболее важно, для наблюдения за прогрессом, достигнутым его муравьями в обучении следовать новому пути от еды к гнезду, Лаббок спроектировал, построил и применил ряд простых устройств, которые ограничивали движения муравьев.Эти устройства были, по сути, первыми лабиринтами животных. [22]

Между 1882 и 1894 годами продолжали развиваться каноны адекватного поведенческого метода. К тому времени, когда Джеймс Марк Болдуин (1861–1934) опубликовал свое классическое исследование детского поведенческого развития «Происхождение праворукости» [23], использование аппаратов для измерения поведения и регистрации поведенческих данных стало обычным явлением. Вопросы экспериментального контроля, дизайна исследования и количественной оценки стали первостепенными.

Хотя Болдуин, вероятно, наиболее известен своими концепциями — «ассимиляция», «приспособление», «первичная круговая реакция», «генетическая логика» и «генетическая эпистемология» — которые непосредственно повлияли на молодого Жана Пиаже (1896-1980), [24] он был одним из первых американских экспериментаторов, прошедших подготовку в Европе. [25] Он был основателем Psychological Review, основал лаборатории в университетах Торонто и Принстона и восстановил бывшую лабораторию Дж.Стэнли Холл (1844-1924) в Университете Джона Хопкинса, прежде чем уйти от экспериментальной работы в сторону теоретической психологии. [26]

В 1889 году, чтобы изучить «фактические условия роста« ловкости »» [27], Болдуин начал наблюдать за своей старшей дочерью в длинной серии экспериментов, продолжавшихся с четвертого по десятый месяц. Предметы и цвета были помещены перед младенцем в положения, точно определенные и записанные с помощью простого расположения выдвижных стержней.»[28] Чтобы свести к минимуму нежелательные источники изменчивости и исключить непреднамеренную предвзятость,

«Эксперименты проводились в одно и то же время ежедневно … (и) тщательно соблюдались определенные меры предосторожности. Ее [дочь Болдуина Хелен] вообще никогда не носили на руках — никогда не ходили с ней во время слез или бессонницы …; она часто переворачивалась во сне; ей не позволяли балансировать на ногах до более позднего периода, чем тот, который был охвачен экспериментами ». [29]

В дополнение к этим мерам предосторожности, предметы и цвета, к которым ребенок мог дотянуться, а также их расстояние и направление от ее тела, все систематически менялись, и в середине каждой серии экспериментов положение ребенка за столом был отменен.Наконец, когда Болдуин представил свои данные, он сделал это в количественной табличной форме.

Хотя результаты Болдуина интересны и важны, особенно раннее проявление латеральности только тогда, когда ребенку приходилось напрягаться для объекта, недоступного для досягаемости, самым поразительным в этом исследовании является его полный объективизм. Болдуин не только использовал методы, которые были экспериментальными, контролируемыми и количественными, он делал это в контексте явной озабоченности вопросами экспериментального дизайна и с исключительной ориентацией на развитие определенного типа поведения.

В то время как Лаббок и Болдуин использовали лабораторные процедуры для объективного изучения поведения, ни то, ни другое не сделали этого в лаборатории. Лаббок работал в основном на открытом воздухе, используя естественные популяции насекомых; Болдуин работал со своей дочерью в гостиной. Эдвард Ли Торндайк (1874-1949) первым психологом, который применил разумное поведение животных в лаборатории, чтобы дать четкое количественное представление о ходе инструментального обучения и тем самым сделать изучение обучения животных лабораторной наукой.[30]

После окончания Веслианского университета в 1895 году Торндайк отправился в Гарвард, чтобы учиться у Уильяма Джеймса. Там весной 1896 года он услышал, как британский сравнительный психолог Ч. Ллойд Морган (1852-1936) читал свои влиятельные американские лекции о привычках и инстинктах [31]. В течение нескольких недель Торндайк экспериментировал с цыплятами, и когда он переехал в Колумбию в 1897 году, когда закончил магистратуру, он взял с собой двух своих самых образованных животных. В Колумбии он расширил свою выборку и в 1898 году, когда он опубликовал свою докторскую диссертацию, Интеллект животных: экспериментальное исследование ассоциативных процессов у животных, [32] он сообщил данные о цыплятах, кошках и собаках.

Учитывая направление, которое в конечном итоге приняла американская психология, « Animal Intelligence », вероятно, можно считать одним из самых влиятельных изданий первой половины столетия психологической науки. Помимо предложения теории инструментального обучения, позже названного «законом эффекта», и концепции интеллекта животных, сформулированной исключительно с точки зрения способности организма образовывать новые связи, Торндайк разработал оригинальный прибор для наблюдения за обучением животных и применил его в систематической лаборатории. исследовательская работа.В ценном обсуждении ранних работ Торндайка М.Э. Биттерман прекрасно уловил привлекательность, которую общая экспериментальная техника Торндайка имела для поколений исследователей:

«Это было объективно: оно сводило к минимуму влияние наблюдателя, который спокойно оставался в тени. Оно было количественным: ход обучения можно было точно измерить с точки зрения времени, затрачиваемого на появление правильного ответа в каждом испытании. Это было воспроизводимо: работу одного исследователя могли повторять и проверять другие.Он был гибким: требуемые ответы могли быть разного вида и сложности. Это было естественно: хотя представленные проблемы не могли быть ранее испытаны, они не были слишком далеки от обычного образа жизни животного, и вызванные действия были достаточно похожи на действия, описанные в анекдотической литературе, чтобы сделать возможным прямое сравнение экспериментальных и анекдотические данные. Это было удобно: можно было изучить достаточно большую выборку животных, чтобы дать репрезентативную картину каждого из множества видов.»[33]

Пока Торндайк проводил исследования со своими животными в Колумбии, двое молодых людей, Линус Уорд Клайн (р. 1866) и Уиллард Стэнтон Смолл (1870-1943) [34], сами работали в Психологической лаборатории Университета Кларка. В то время лабораторией Кларка руководил Эдмунд Кларк Сэнфорд (1859-1924), один из великих пионеров в развитии экспериментальной лабораторной техники. [35]

Как и Торндайк, Клайн и Смолл были вдохновлены работой Моргана «Привычка и инстинкт», [36], и когда в 1898 году появилась диссертация Торндайка, они решили сами заняться вопросом метода поведения животных.Под руководством Сэнфорда Клайн сконструировал несколько лабораторных аппаратов для изучения поведения вихрей, ос, цыплят и белых крыс. Действительно, одна из этих фигур, разработанная с помощью Смолла, напоминала простой Y-образный лабиринт.

В статье «Методы психологии животных», которую мы выбрали для перепечатки, [37] Клайн критиковал Торндайка за чрезмерную зависимость от чисто экспериментального метода, приводил доводы в пользу сочетания натуралистического и экспериментального подходов и описывал результаты своих исследований. собственное лабораторное исследование, сделавшее вывод, что «представленные здесь методы позволяют нам за сравнительно короткое время указать более четко…. разделительные линии между инстинктом, интеллектом и привычкой »[38]

В то время как Клайн занимался сравнительными исследованиями, Смолл сосредоточился исключительно на крысах. Опубликованное в двух частях в 1900–1901 годах «Экспериментальное исследование психических процессов крысы» было самой влиятельной статьей Смолла. В нем он описал исследование с использованием аппарата для изучения интеллекта и обучения диких серых и домашних крыс-альбиносов, который он смоделировал по образцу [39] лабиринта Хэмптон-Корт [40]. В то время как конкретный дизайн был взят из диаграммы, представленной в энциклопедии Британника, предложением использовать лабиринт Хэмптон-Корт было предложение Эдмунда Сэнфорда [41].Изучая поведение крыс в лабиринте, Смолл невольно ввел в психологию метод, который стал настолько широко распространенным в период расцвета бихевиоризма, что для многих он стал символом самой науки.

Однако ранние экспериментальные методы изучения поведения животных не ограничивались относительно простыми задачами поиска пути и побега, которые использовали Лаббок, Торндайк и Смолл. В Англии Леонард Трелони Хобхаус (1864–1929) [42], наиболее известный своими работами в области социологии и социальной философии, разработал хитроумную серию проблемных заданий для измерения степени, в которой животные учатся на восприятии результатов.

Хобхаус получил образование в Оксфорде, где он оставался до 1897 года сначала в качестве ассистента-наставника, а затем в качестве научного сотрудника колледжа Корпус-Кристи. С 1897 по 1902 год он работал в штате Manchester Guardian, писал ведущие статьи ночью и изучал разум животных днем. В 1902 году он переехал в Лондон, чтобы продолжить свою работу в области журналистики, а пять лет спустя он принял назначение в качестве первого профессора социологии Лондонского университета, и эту должность он сохранял до самой смерти.

Именно в период своей работы в Guardian Хобхаус опубликовал свой великий психологический труд « Mind in Evolution». [43] Несмотря на антропоморфизм описания, который когда-то заставил молодого Роберта М. Йеркса съежиться, [44] Mind in Evolution представляет собой замечательный сборник методов объективного изучения поведения животных. В главе 8, которую мы перепечатали, Хобхаус подробно описал более десятка различных проблем, которые он поставил перед собаками, кошками и слоном.Все проблемы заключались в манипулировании каким-то простым механизмом (натягивание веревки, толкание двери, нажатие на рычаг, сдвигание крышки, поднятие защелки и т. Д.) Для получения еды. В этих и еще более сложных задачах, требующих укладки ящиков и использования граблей, которые Хобхаус давал обезьянам, он обнаружил свидетельства внезапного улучшения кривой обучения. По мнению Хобхауса, эти разрывы отражали способность животного использовать отношения восприятия при решении проблемы, которую он назвал «практическим суждением», а более поздние исследователи поведения животных назвали «проницательностью».»[45]

В течение первого десятилетия 20-го века таких авторов, как Хобхаус, можно было обвинить в антропоморфизме интерпретации и по-прежнему ценить за объективность метода. И все же это несколько шизофреническое положение вещей начало быстро меняться. Когда Герберт Спенсер Дженнингс (1868-1947) [46] опубликовал Поведение низших организмов [47] в 1906 году, интерпретация была столь же объективной, как и методическая.

Дженнингс родился в маленьком городке на севере Иллинойса и занял свою первую академическую должность в качестве доцента в Техасском университете A&M в 1889 году, никогда не учился в колледже.Вынужденный политической борьбой подать в отставку вместе со многими другими в конце первого года обучения, Дженнингс осенью 1990 года переехал в Мичиган и переехал в Гарвард для работы в аспирантуре в 1894 году. через два года он поехал в Германию на год обучения в докторантуре в Йене с Максом Ферворном. Ферворн недавно опубликовал основополагающую работу о реакциях простейших на стимуляцию [48], и ему удалось заинтересовать Дженнингса в изучении поведения одноклеточных организмов.

После возвращения из Германии Дженнингс последовательно занимал академические должности в Государственном колледже Монтаны в Дартмуте, штат Мичиган, в Университете Пенсильвании, а в 1906 году — в Университете Джона Хопкинса, где он оставался до выхода на пенсию в 1938 году.В тот год, когда Дженнингс переехал в Хопкинс, появился его долгожданный Поведение низших организмов . Первые двенадцать глав были посвящены подробному описанию поведения одноклеточных животных, растений и кишечнополостных; Остальная часть книги была теоретической. Как сказал биолог Раймонд Перл (1879-1940), «объективная точка зрения очень тщательно и последовательно поддерживается» [49]. Нигде это не было более очевидным, чем в главах 16 и 17, которые мы перепечатали здесь.

В анализе, представленном в этих главах, Дженнингс привел ясные доводы в пользу определения поведения физиологическим состоянием организма и зависимости физиологического состояния от комбинации объективных факторов, таких как настоящая и бывшая стимуляция, прежние реакции организма. , и автономные внутренние изменения. Это чисто объективный анализ, и он был признан современными «бунтовщиками». Как выразился Роберт Йеркес, « Поведение низших организмов» «стоит особняком, первым представителем класса книг, в которых поведение животных должно быть тщательно изучено с научной точки зрения.»[50]

Мнение Йеркса нельзя воспринимать всерьез. После Уотсона Роберт Мирнс Йеркес (1876–1956), вероятно, был самым влиятельным сторонником объективного подхода к изучению поведения животных. Автором или соавтором всех трех финальных отрывков в этом сборнике является Йеркес, а сами термины бихевиоризма были разработаны Уотсоном, по крайней мере частично, в ходе его переписки с Йерксом [51].

Роберт Йеркес [52] родился, вырос и получил образование в сельской Пенсильвании, недалеко от Филадельфии.После окончания колледжа Урсинус он отправился работать в аспирантуру в Гарвард. Там он изучал гелиотропизм в Дафнии по совету биолога Чарльза Б. Дэвенпорта (1866-1944) и защитил докторскую диссертацию. В 1902 году защитил диссертацию на тему сенсорной реакции и нервной физиологии медуз под руководством Хьюго Мнстерберга (1863-1916). В течение следующих 15 лет он оставался в Гарварде сначала в качестве преподавателя, а затем в качестве доцента сравнительной психологии. Когда Америка вступила в Первую мировую войну, Йерксу было поручено организовать разработку теста интеллекта Army Alpha.В 1924 году он переехал в Йель, из которого вышел на пенсию двадцать лет спустя.

Поскольку Уотсон был ярким, Йеркес был умеренным; там, где Уотсон был бунтарем, Йеркес служил просто критиком. Когда Уотсон вел себя невежливо, Йеркес поступал рассудительно. Хотя Йеркс так и не стал бихевиористом в духе Ватсона [53], в конечном итоге его радикальный мейнстримный объективизм, вероятно, оказал такое же или даже большее влияние на его науку, чем более крайние взгляды Уотсона.

Самой важной работой раннего периода Йеркса, несомненно, является The Dancing Mouse, [54], опубликованная в 1907 году.В обзоре, опубликованном в журнале Journal of Philosophy, Psychology and Scientific Methods, Уотсон назвал книгу Йеркса «ближайшим подходом, сделанным любым исследователем поведения, чтобы дать полное и систематическое описание разнообразия и сложности действий человека. раса млекопитающих »[55], а Маргарет Флой Уошберн (1871-1939), чьи симпатии были далеко не бихевиористскими, назвали это« самым ценным вкладом, который был внесен в изучение поведения животных ». [56]

В модели Dancing Mouse компания Yerkes сделала ряд важных методологических достижений.Эти нововведения особенно очевидны в перепечатанных здесь главах 12–14, в которых Йеркес обсуждает методы и результаты своих исследований формирования привычек. В этих исследованиях он заменил точечный, легко контролируемый раздражитель (легкий электрический шок) на более изменчивое удовлетворение голода, традиционно используемое для усиления реакции животного. Он сообщил о результатах обучения не с точки зрения обычного времени, необходимого для выполнения действия, которое также сильно варьируется, а с точки зрения количества сделанных ошибок или количества попыток, необходимых для достижения критерия.Обе эти меры стали предпочтительными показателями обучения в более поздних исследованиях поведения. Наконец, Йеркс подробно обсудил вопросы метода, предложив своим коллегам-исследователям полезный анализ относительной ценности проблемы, лабиринта и методов распознавания для оценки обучения и интеллекта животных.

В 1909 году вместе с Сергием Моргулисом (р. 1885), тогда аспирантом Гарварда по биохимии, Йеркес опубликовал короткую статью, которая считается одной из самых значительных в развитии бихевиоризма.В этой статье [57] «Метод лапы в психологии животных» Йеркес и Моргулис представили англоязычным студентам, изучающим поведение животных, их первое знакомство с техниками формирования рефлекса слюнного рефлекса по Павлову. Шесть лет спустя Уотсон посвятит свое выступление президента Американской психологической ассоциации теме «Место условного рефлекса в психологии» [58], утверждая, что этот метод предлагает объективный подход к изучению сенсорных явлений, ранее считавшихся доступными только для самоанализа.[59]

Наконец, в 1911 году Йеркс сотрудничал с Уотсоном над монографией « Методы изучения зрения у животных», [60], которая широко считается наиболее важным вкладом в объективный метод во время подъема бихевиоризма. Двумя годами ранее, находясь в отпуске из Гарварда, Йеркес отправился к Джонсу Хопкинсу в качестве приглашенного ученого, где он и Уотсон хорошо использовали этот визит для разработки нового прибора и метода для изучения визуального различения у животных.Вступительный раздел книги «Методы изучения зрения», перепечатанной здесь , содержал первое подробное описание этой новой техники.

Метод различения Йеркса-Ватсона был разработан для обеспечения источника стимулов для изучения зрения животных, которое было естественным, контролируемым, постоянным и измеримым. Ответ животного тщательно ограничивался и легко определялся количественно. Здесь, наконец, в психологии появилась чисто объективная техника «стимул-реакция» для оценки и межвидового сравнения зрения животных.Неудивительно, что метод Йеркса-Ватсона на долгие годы стал стандартной поведенческой техникой в ​​американских лабораториях сравнительной психологии.

Но что еще более важно, метод Йеркса-Уотсона был образцом относительного совершенства, до которого можно было довести объективную методологию. В 1911 году объективные методы использовались почти сорок лет. Как видно из материалов этого репринтного сборника, ни Йеркес, ни Уотсон никоим образом не были первыми, кто подчеркнул важность поведения или важность объективного метода.Однако методы Сполдинга не были методами Йеркса и Ватсона. Путь от первых экспериментов Сполдинга с самодельными капюшонами на новорожденных цыплятах до конструктивных чертежей каретки для ламп, предоставленных Йерксом и Ватсоном, был долгим. Многочисленные проблемы — записи поведения, экспериментальный контроль, количественная оценка, измерения и план исследования — были решены на этом пути.

Методологически инструменты для «научного определения способов поведения и modus operandi поведения»… (для) объективного стандарта интерпретации … без упоминания сознания или отклонения от (широкой) биологической точки зрения »[61]. Область психологии, если не совсем готова принять бихевиоризм, [62 ] был по крайней мере готов позволить Ватсону выступить. В 1913 году в Колумбийском университете Уотсон сделал именно это: было запущено движение, известное как «бихевиоризм».

Сноски

1. Уотсон, Дж. Б. (1913). Психология с точки зрения бихевиориста. Psychological Review, 20, 158-177.Эта лекция была прочитана в Колумбийском университете 24 февраля 1913 года. [Вверх]

2. См., Например: Woodworth, R.S. (1938). Экспериментальная психология. NY: Генри Холт. [Вернуться к началу]

3. Уотсон (1913), стр. 158. [В начало]

4. См., Например: Tolman, E.C. (1952). Эдвард Чейс Толмен. In Boring, E.G .; Langfeld, H.S .; Вернер, Х., и Йеркес, Р.М. (Ред.). История психологии в автобиографии. Worcester, MA: Clark University Press, стр.329; и Халл, К. (1952). Кларк Л. Х

.

Сознание и его значение | Великие курсы

С помощью электронного подарка вы можете мгновенно отправить отличный курс другу или любимому человеку по электронной почте. Все просто:

1. Найдите курс, который вы хотели бы сделать электронным подарком.
2. В разделе «Выберите формат» нажмите «Загрузка видео» или «Загрузка аудио».
3. Нажмите «Отправить электронный подарок»
4. Заполните детали на следующей странице. Вам понадобится адрес электронной почты вашего друга или члена семьи.
5. Продолжите процесс оформления заказа как обычно.

После того, как вы оплатите заказ, ваш друг или близкий получит электронное письмо, в котором сообщается, что на сайте TheGreatCourses.com их ждет подарок. Этот подарок будет добавлен в их мою цифровую библиотеку, когда они войдут в систему и нажмут, чтобы использовать его.

Зачем нужно указывать электронную почту получателя?

Мы отправим этому человеку электронное письмо, чтобы уведомить его о вашем подарке.

Если они уже являются покупателями, они смогут добавить подарок в свою электронную библиотеку и мобильные приложения.

Если они еще не являются клиентами, мы поможем им создать новую учетную запись, чтобы они могли наслаждаться своим курсом в своей цифровой библиотеке или через наши бесплатные мобильные приложения.

Как мой друг или член семьи узнают, что у них есть подарок?

Они получат электронное письмо от The Great Courses с уведомлением о вашем электронном подарке. Письмо направит их на сайт TheGreatCourses.com.

Что делать, если мой друг или член семьи не получает электронное письмо?

Если уведомление по электронной почте отсутствует, сначала проверьте папку со спамом.В зависимости от вашего почтового провайдера, он мог быть ошибочно отмечен как спам. Если он не найден, напишите в службу поддержки клиентов по адресу ([email protected]) или позвоните по телефону 1-800-832-2412 для получения помощи.

Как я узнаю, что они получили мой электронный подарок?

Когда получатель нажимает на свой адрес электронной почты и выкупает свой электронный подарок, вы автоматически получаете уведомление по электронной почте.

Я не хочу отправлять загрузки. Как подарить DVD или CD?

eGifting распространяется только на цифровые продукты.Чтобы купить версию курса на DVD или CD и отправить ее другу, позвоните в службу поддержки клиентов по телефону 1-800-832-2412 для получения помощи.

Ой! Получатель уже владеет подаренным мной курсом. Что теперь?

Великие умы думают одинаково! Мы можем обменять курс eGifted на другой курс равной стоимости. Для получения помощи позвоните в службу поддержки клиентов по телефону 1-800-832-2412.

Могу ли я выбрать дату в будущем для отправки электронного подарка?

Извините, эта функция пока недоступна.Мы работаем над его добавлением в будущем.

Что делать, если электронная почта, связанная с eGift, не относится к моей обычной учетной записи Great Course?

Напишите в службу поддержки клиентов по адресу ([email protected]) или позвоните в нашу службу поддержки по телефону 1-800-832-2412 для получения помощи. У них есть возможность обновить адрес электронной почты.

Почему мне нужно создавать учетную запись при покупке подарка кому-то?

Это сделано по двум причинам. Во-первых, вы можете отслеживать покупку заказа в разделе «История заказов», а также позволить нашей команде обслуживания клиентов отслеживать вашу покупку и человека, который ее получил, если возникнет такая необходимость.

Могу ли я вернуть или обменять подарок после покупки?

Поскольку подарок отправляется немедленно, лицо, сделавшее подарок, не может его вернуть или обменять. Получатель может обменять подарок на другой курс равной или меньшей стоимости или оплатить разницу на более дорогой предмет

.