Жизненный путь человека как проблема в психологии — Логинова Н.А. (1985 г.)
В современной психологической науке такие явления, как характер, жизненная направленность (смысл жизни, жизненная философия, «линия жизни»), талант и жизненный опыт, можно объединить в понятии «жизненный путь человека». Проблемы, связанные с его изучением, мы называем биографическими. Они тесно переплетены с социально-историческими процессами эпохи. «Человек лишь постольку и является личностью, поскольку он имеет свою историю»,— писал С.Л. Рубинштейн [17; 684].
В советской психологии к теме жизненного пути первыми обратились Н.А. Рыбников, С.Л. Рубинштейн, Б.Г. Ананьев1. Н.А. Рыбников выступил с инициативой развернуть исследования по генетической психологии личности (20-е гг.). Для Б.Г. Ананьева проблема жизненного пути стала актуальной в начале 30-х гг. в связи с исследованиями по характерологии, проводимыми им в Психоневрологическом институте им. В.М. Бехтерева в Ленинграде. С.Л. Рубинштейн уделил внимание психологическим вопросам биографии, теоретически рассматривая вопросы самосознания в «Основах общей психологии». В дальнейшем разные аспекты жизненного пути, жизнедеятельности личности разрабатывались в трудах советских ученых, посвященных природе человека и его развитию[1], [2], [7], [14], [18].
Жизненный путь — «это история формирования и развития личности в определенном обществе, современника определенной эпохи, сверстника определенного поколения» [7; 104—105]. Историческая природа личности требует от психолога изучения или хотя бы учета исторических обстоятельств ее жизни. В психологии биография человека всегда служила богатым источником знаний о личности, но, что еще важнее, она сама является предметом психологического изучения.
«Положение о том, что развитие — основной способ существования личности на всех этапах ее индивидуального пути, выдвигает перед психологией в качестве одной из наиболее актуальных и наименее исследованных задачу психологического исследования целостного жизненного пути личности» [8; 38]. Соотношение биографических событий и моментов естественного жизненного цикла индивида; фазы, периодизация жизни; кризисы развития личности; типы биографий; возрастные особенности внутреннего мира человека; роль духовных факторов в регуляции социальной жизнедеятельности; возрастная динамика творческой продуктивности; общая производительность жизненного пути; удовлетворенность жизнью и т.д.— вот тот далеко не полный перечень вопросов, касающийся самой природы жизненного пути.
Первое систематическое изучение закономерностей жизненного пути было предпринято Ш. Бюлер и ее сотрудниками в Венском психологическом институте в 20—30-е гг. [23]. На большом эмпирическом материале ею было установлено, что, несмотря на индивидуальное своеобразие, существуют закономерности («регулярности») в сроках наступления оптимумов жизни в зависимости от соотношения духовных, «ментальных», и биологических, «витальных», тенденций. Были обнаружены также различные типы жизненного развития личности. Ш. Бюлер была разработана идеалистическая концепция развития человека как процесса постепенного становления и изменения духовных целевых структур самосознания. Идеи и эмпирические исследования Ш. Бюлер способствовали оформлению гуманистической психологии на Западе [15].
Экзистенциалистские, неофрейдистские модели жизненного развития всесторонне и глубоко подвергались критическому анализу в советской науке. Эта критика ведется с позиций марксистских методологических установок и отличается конструктивным характером. В советской психологии определена принципиально иная стратегия разработки проблем индивидуального развития личности. Наиболее полно и программно эта стратегия впервые была намечена Б.Г. Ананьевым. Он обосновал проект науки о целостном развитии человека в едином жизненном цикле. Эта наука, по Ананьеву —онтопсихология, должна объединить в себе возрастную психофизиологию, изучающую онтогенез психофизиологических функций мозга, и генетическую персонологию, направленную на изучение собственно личностной эволюции в процессе жизненного пути. Предметом онтопсихологии являются взаимосвязи, взаимозависимости онтогенеза и жизненного пути, которые определяют главные закономерности целостного индивидуального развития человека.
В этой целостности, однако, Б.Г. Ананьев отчетливо различал две взаимодействующие, но все же особые формы. Во-первых, онтогенез — развитие индивида и его мозга, психофизиологических функций. Онтогенез программируется генетически, протекает в биологическом времени жизни. Во-вторых, жизненный путь, который строится по социальным проектам в историческом времени, датируется историческими и биографическими событиями.
Онтогенез с последовательностью фаз (рождение, зрелость и созревание, старение и смерть) выступает как объективный фактор жизненного пути. «История личности и субъекта деятельности развертывается в реальном пространстве и времени онтогенеза и в известной мере им определяется…» [7; 162]. Объективная, общественная и субъективная, личностная регуляция жизни, планирование жизненного пути не могут происходить без учета естественных сроков жизни, степени зрелости организма и мозга, возрастных ограничений здоровья. Сама возможность субъективной регуляции жизнедеятельности возникает не сразу, а постепенно, по мере созревания мозга и его функций и вместе с тем по мере становления в процессах социализации интеллекта, самосознания, характера. Прежде чем стать субъектом, человек существует в качестве объекта многих социальных воздействий. Объективная детерминация жизненного пути — отчасти онтогенезом и в большой степени социальными обстоятельствами — не отменяется и тогда, когда человек становится субъектом в полной мере. Соотношение субъективных и объективных регуляторов жизненного пути — важный вопрос биографических исследований, пункт пересечения психологии и этики. Психологический аспект ответа на этот вопрос заключается в изучении механизмов субъективной регуляции личностью своей жизни и таким образом собственного развития. Эти механизмы актуализируют сложившиеся структуры самосознания, характера, жизненной направленности, таланта.
В той мере, в какой человек сам организует и направляет события жизненного пути, строит собственную среду развития, избирательно относится к тем событиям, которые не зависят от его воли (например, общественно-исторические макрособытия современности), он являетсясубъектом жизнедеятельности. Принцип жизнедеятельности, разрабатываемый К.А. Абульхановой-Славской [1], [2], конкретизирует применительно к личности более общий принцип единства сознания и деятельности. Соответственно тому, как сознание формируется и проявляется в деятельности, в жизнедеятельности формируются и проявляются в качестве ее субъективных регуляторов интегральные, «вершинные» структуры личности — характер и талант, жизненная направленность и жизненный опыт.
В понятии жизнедеятельности отражается активная роль человека в собственной судьбе. Степень этой активности может быть различной в зависимости от зрелости характера, его самобытности. По этому основанию можно различать уровни жизнедеятельности и связанные с ними типы личности. (При этом, однако, нельзя абстрагироваться от общественно-исторического смысла ценностей, ради которых живет и борется личность.) На одном полюсе — жизнь, подчиненная обстоятельствам, шаблонное выполнение социальных ролей, так сказать, жизнь-автоматизм. На другом полюсе — жизнетворчество, когда жизнедеятельность, воплощенная в конкретных формах социального поведения и деятельности, направляется субъектом в соответствии с коренными отношениями, установками, когда жизнедеятельность адекватна характеру и является самовыражением. Истинно творческое самовыражение должно основываться на правильном отражении обстоятельств и последствий собственного поведения, на отражении объективных законов действительности.
Жизнетворчество происходит в социальном поведении (поступках), в общении, труде и познании. Жизненный путь творческой личности насыщен событиями — событиями среды, поведения, внутренней жизни. Эта событийность сказывается на характере и полноте воспоминаний. По воспоминаниям можно судить о типе личности.
Единство сознания и деятельности — это в биографическом плане единство внутренней и внешней жизни. В широком смысле слова понятие внутренней жизни охватывает все феномены психической деятельности. Внутреннюю жизнь следует рассматривать как психологическую составляющую жизненного пути. Она не только отражает реальные события, но и сама является субъективной реальностью — жизнью. Действительно, духовная биография может быть не менее содержательной и значительной, чем объективная картина жизни. Иногда и в жизнеописании она выдвигается на первый план. Например, биографы Канта обращают внимание на контраст между драматичной историей мысли философа и монотонностью его частной жизни. А.В. Гулыга пишет в этой связи: «У Канта нет иной биографии, кроме истории его учения… Самые волнующие события в ней — мысли» [11; 5].
«Клеточкой» внутренней жизни является переживание. В «Основах общей психологии» С.Л. Рубинштейн отмечал всеобщий характер этого явления, считал его личностным, субъективным аспектом сознания в целом. «Переживание,— отмечает С.Л. Рубинштейн,— это первично прежде всего психический факт, кусок собственной жизни индивида в плоти и крови его, специфическое проявление его индивидуальной жизни. Переживанием в более узком, специфическом смысле слова оно становится по мере того, как индивид становится личностью и его переживание приобретает личностный характер… Переживания человека — это субъективная сторона его реальной жизни, субъективный аспект жизненного пути личности» [17; 6, 7]. В этом, втором смысле слова переживания можно назвать биографическими переживаниями. В самом деле, их предметом являются события биографии, отраженные в процессах памяти, мышления, воображения. Посредством их осуществляется регуляция жизнедеятельности, и, наконец, сами они могут стать событиями жизни.
Переживания существуют в форме эмоционально насыщенных процессов, например мнемических, которые в личностно-биографическом плане выступают как процессы исторической памяти — воспоминания. Как всякое биографическое переживание, воспоминание включено в жизнедеятельность личности. В связи с жизнедеятельностью память изучена гораздо меньше, чем в связи с более частными видами деятельности, скажем с учением. Законы запечатления, сохранения, забывания и воспроизведения в системе исторической памяти имеют свою специфику, определяемую жизненной значимостью запечатленных событий. Так, в отличие от простых форм памяти в воспоминаниях есть такие образы, которые обладают сверхдолговременностью, сверхпрочностью вследствие неповторимости событий. Причем важна не столько эмоциональная окраска образа, сколько его содержание, жизненная значимость. «Неприятное сохраняется особенно долго и прочно потому, что оно постоянно переживается не как известное страдание, но как известный «урок жизни». Приятное сохраняется как известный момент продвижения жизни вперед» [3; 46]. Это давнее предположение Б.Г. Ананьева подтвердилось в экспериментах П.В. Симонова. «Воспоминания о лицах, встречах, жизненных эпизодах, отнюдь не связанных в анамнезе с какими-либо из ряда вон выходящими переживаниями, подчас вызывали исключительно сильные и стойкие, не поддающиеся угашению при повторном воспроизведении, объективно регистрируемые сдвиги. Более тщательный анализ этой… категории случаев показал, что эмоциональная окраска воспоминаний зависит не от силы эмоций, пережитых в момент самого события, а от актуальности этих воспоминаний для субъекта в данный момент» [19; 3—4].
Не только сохранение, но и забывание биографических фактов определяется их жизненным значением, на что обратил внимание еще З. Фрейд. Забывание как непроизвольное вытеснение образа из сознания реально. Но реально и другое, когда человек хранит событие в памяти, но намеренно избегает воспроизводить его, не желая причинить себе душевную боль, потревожить совесть. Воспоминания порой требуют мужества.
Воспоминания, воплощенные в эмоционально окрашенных представлениях, входят в состав актуальной структуры личности, образуют психическую «ткань» ее самосознания. Путем обобщения воспоминаний формируется жизненный опыт личности. «Благодаря памяти в единстве нашего сознания отражается единство нашей личности, проходящее через весь процесс ее развития и перестройки. С памятью связано единство личного самосознания. Всякое расстройство личности, доходящее в крайних своих формах до ее распада, всегда поэтому связано с амнезией, расстройством памяти, и притом именно этого, «исторического» ее аспекта» [17; 306]. Воспоминания имеют решающее значение для осознания человеком собственной жизни, овладения своим опытом, для регуляции на этой основе жизнедеятельности.
Внутренняя жизнь может также осуществляться в процессах воображения. Для разных людей воображаемая жизнь — в мечтах, надеждах, предвидениях — имеет неодинаковое значение. Иногда она чуть ли не полностью замещает жизнь действительную. Уход от действительности в область воспоминаний или мечты имеет смысл «защиты». Однако такой стиль внутренней жизни демобилизует человека, снижает уровень его социальной активности. Оптимально, когда насыщенная внутренняя жизнь соразмерна жизни действительной, иначе она сама в конце концов истощается. «Для того, чтобы пережить, нужно, прежде всего, жить. От полноты и силы жизни, от общественного бытия человека зависит характер человеческих переживаний, их глубина и правдивость — соответствие жизни» [6; 3].
Переживания несомненно имеют и мыслительный компонент. «Процессы мышления участвуют в решении жизненных, нравственных задач, предполагающих совершение выбора, построение» стратегии поведения. Точка зрения на жизнь человека как на цепь задач, типичных для определенного возраста или возникающих при столкновении с различными обстоятельствами, предполагает включение интеллекта в структуру личности. Определение линии поведения или даже линии всей жизни — творческая задача, адресованная в большой мере интеллекту.
Можно видеть, что функционирование мышления при решении жизненных задач во многом аналогично умственной деятельности в проблемной ситуации, вовсе не имеющей биографического значения. В том и другом случае есть своя подготовительная фаза, момент озарения и последующее всестороннее обоснование решения. Причем роль «подсказки» может сыграть даже случайное впечатление. Яркость, незабываемость моментов озарения, когда происходит открытие истины в ее нравственном, жизненном значении, свидетельствует о том, что эти моменты вошли в духовную биографию человека, стали событиями.
Очень выразительно описала явление духовных событий писательница Вера Кетлинская в автобиографическом романе «Здравствуй, молодость!». Она пишет: «Весною произошли три события, как будто бы и не крупных, но разве только эпохальные события играют роль в нашей душевной жизни! Те три случая я ощущаю до сих пор как поворотные» [12; 81]. В частности, В. Кетлинская вспоминает впечатление от Девятой симфонии Бетховена, при звуках которой у нее укрепилась мысль о мятежной жизни. «Возникла та будоражащая, неистребимо жизнерадостная мелодия… и снова сверкнул — как не вполне понятное мне самой предчувствие — миг осознания своей судьбы» [12; 87]. Конкретное впечатление (здесь эстетическое) вызвало переживания, имеющие биографический смысл («осознание судьбы»). Не сама по себе музыка, но переживания, возникающие под ее воздействием, составили суть события. Эстетическое переживание способствовало здесь определению жизненной направленности личности, и поэтому оно опосредованно повлияло на ход жизни, а значит, стало событием в ней.
Психологам предстоит изучить и понять особые качества всех психических процессов как переживаний. В потоке внутренней жизни память становится воспоминанием, воображение — мечтанием, мышление — средством постижения сути жизненных задач, внутренняя речь — голосом совести (на эту этическую функцию речи настойчиво обращал внимание Б.Г. Ананьев еще в 40-е гг. [4]) В этом, биографическом значении ум человека приобретает новое качество: «Способность, вырабатывающаяся в ходе жизни у некоторых людей, осмыслить жизнь в большом плане и распознать то, что в ней подлинно значимо, умение не только изыскать средства для решения случайно всплывших задач, но и определить самые задачи и цель жизни так, чтобы по-настоящему знать, куда в жизни идти и зачем,— это нечто бесконечно превосходящее всякую ученость, хотя бы и располагающую большим запасом специальных знаний, это драгоценное и редкое свойство — мудрость» [17; 682].
Переживания сильных, талантливых людей возвышаются до уровня страстей в лучшем смысле этого слова, т.е. до страстей, одухотворенных благородными идеями (пафос). Великие дела вызревают в кипении таких страстей — об этом свидетельствуют биографии выдающихся ученых, писателей, революционеров. Не раз высказывались сомнения в возможности научного, психологического изучения глубоко личностных переживаний, тем более страстей — эти явления относят всецело к ведомству искусства, художественной литературы. Например, П.В. Симонов решительно настаивает на этом. Он делает пессимистические выводы относительно научной самостоятельности психолога. «Субъективная сторона внутреннего мира личности,— пишет он,— не является… предметом науки вообще. Отступая от преследующих его по пятам смежных дисциплин — нейрофизиологии, этологии, антропологии, социологии и т.п., психолог в определенный момент оказывается на территории, где чувствует себя недосягаемым для представителей этих отраслей знания.
С облегчением он осматривается вокруг и обнаруживает, что находится на территории… искусства» [19; 8]. Реальные трудности в познании глубин личности не должны, однако, восприниматься как принципиальное бессилие науки в этой сфере. В пользу науки свидетельствуют биографические исследования в психологии. Без обращения к полнокровной внутренней жизни с ее страстями научная психология все-таки выглядит незавершенной, «оборванной на самом интересном месте».
Переживания — динамический эффект всей структуры личности, которая наиболее интегрально представлена в характере и таланте (Б.Г. Ананьев). Динамика внутренней жизни в ее биографическом значении пронизана идейными мотивами, на ней лежит печать мировоззрения, жизненной философии личности. В переживаниях выявляется ценностный аспект самосознания, актуализируются отношения личности, в том числе к себе, обобщенные в рефлексивных чертах характера — самолюбии, чувстве собственного достоинства, чести. Рефлексивные свойства, «хотя… и являются наиболее поздними и зависимыми от всех остальных, завершают структуру характера и обеспечивают его целостность. Они наиболее интимно связаны с целями жизни и деятельности, ценностными ориентациями, установками, выполняя функцию саморегулирования и контроля развития, способствуя образованию и стабилизации единства личности» [7; 314].
Рефлексивные черты характера — это устойчивые свойства самосознания, которое в личностно-биографическом плане выступает как осознание себя субъектом жизненного пути, ответственного за свою судьбу — уникальную, неповторимую, единственную. В самосознании соотносятся, с одной стороны, жизненные планы и потенциалы личности, с другой — реальные достижения в творчестве, в карьере, личной жизни. Зрелый человек понимает закономерный характер своего пути, строит концепцию жизни, увязывая прошлое с настоящим и будущим. Самосознание невозможно без познания собственного бытия, случайного и необходимого в нем, актуального и потенциального, действительного и возможного. Глубина и адекватность этого познания во многом определяются интеллектуальностью и, если угодно, талантливостью человека.
Характер — интеграция свойств личности, генетически связанная с ее тенденциями. Система потенций интегрирована в структуре способностей, и более того — в таланте (см. [5]). Психология таланта — нечто большее, чем психология способностей. Дело не только в разном уровне этих потенциалов. Талант — единство способностей на основе мировоззрения, жизненной направленности личности. Талант — эффект индивидуализации способностей, сплав их с характером. Вслед за Б.Г. Ананьевым мы считаем, что в понятии «талант» важен не столько уровень способностей, его составляющих, сколько их самобытность, соответствие склонностям, осознанность и саморегуляция. Характер и талант по отношению к жизненному пути выступают как субъективные его факторы, регуляторы жизненного процесса, социальной жизнедеятельности. Однако первично они сами являются продуктом биографического развития. Судьба талантливой личности, возможность ее расцвета, индивидуальные особенности структуры таланта, область приложения творческих сил зависят от исторического времени, от классовой принадлежности личности, от обстоятельств социальной среды развития. История творческой деятельности неотделима от гражданской и личной судьбы человека. Вот почему психологические исследования таланта и исследования по характерологии непременно обращаются к биографическому материалу2.
Будучи зависимым от биографии, талант в свою очередь накладывает отпечаток на судьбу личности. Осознание своего дарования подкрепляет чувство собственного достоинства, способствует ответственности за его реализацию и развитие, побуждает человека жить в соответствии с призванием. Таким образом, талант выступает своего рода императивом жизни. Более того, человек осознает социальную функцию своего таланта, свою обязанность решать назревшие задачи общественной жизни и тем самым отвечать на запросы современности. Иначе говоря, человек осознает не только свои потенциалы и призвание, но и свою общественную, историческую миссию — предназначение. Так бывает не у одних только великих людей, но у каждого сознательного субъекта с чувством социальной ответственности и чувством истории. Свой вклад в исторический процесс вносит каждый, и каждый в какой-то мере незаменим.
Талант, будучи императивом жизнедеятельности, служит и орудием ее. В литературоведении высказана верная мысль о том, что талант в жизнетворчестве не менее ценен, чем в специальных видах деятельности. Так, в новой книге Ю.М. Лотмана о Пушкине [16] жизнь поэта рассматривается как произведение гения. «Пушкин вошел в русскую культуру не только как Поэт, но и как гениальный мастер жизни, человек, которому был дан неслыханный дар быть счастливым даже в самых трагических обстоятельствах» [16; 250]. Творчество жизни, самоценность достойно прожитых лет — основной тезис старой работы Г. Винокура «Биография и культура» [9].
Итак, многосторонние связи структуры личности, представленной талантом и характером, и жизненного пути определяют место этих интегральных образований в кругу биографических проблем: они результат жизненного пути и его регуляторы, более того — основа жизнетворчества.
Изучение биографических явлений имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Уясняя закономерности жизнедеятельности и жизненного пути, человек может лучше представить себе оптимальный вариант собственного развития, определить свой жизненный путь. Понимание роли личности в планировании и осуществлении жизненного пути способствует более ответственному отношению к нему, стремлению ставить серьезные жизненные цели и достигать их осуществления.
[1]Абульханова-Славская К. А. Деятельность и психология личности. — М., 1980.
[2]Абульханова-Славская К.. А. Диалектика человеческой жизни. — М., 1977.
[3]Ананьев Б. Г. Воспитание памяти школьника. — Л., 1940.
[4]Ананьев Б. Г. К теории внутренней речи. — В кн.: Психология чувственного познания. М., 1960. С. 348—369.
[5]Ананьев Б. Г. О проблемах современного человекознания. — М., 1977.
[6]Ананьев Б. Г. Очерки психологии. — Л., 1945.
[7]Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. — Л., 1969.
[8]Анциферова Л. И. Некоторые теоретические проблемы психологии личности. — Вопр. психол. 1978. № 1. С. 37—50.
[9]Винокур Г. Биография и культура. — М., 1927.
[10]Головаха Е. И., Кроник А. А. Психологическое время личности. — Киев, 1984.
[11]Гулыга А. В. Кант. — М., 1977.
[12]Кетлинская В. К. Здравствуй, молодость! — Новый мир. 1975. № 11.
[13]Логинова Н. А. Биографический метод в психологии и смежных науках: Автореф. канд. дис. — Л., 1975.
[14]Логинова Н. А. Развитие личности и ее жизненный путь. — В кн.: Принцип развития в психологии. М., 1978.
[15]Логинова Н. А. Шарлотта Бюлер — представитель гуманистической психологии. — Вопр. психол. 1980. № 1. С. 154—158.
[16]Лотман Ю. М. Александр Сергеевич Пушкин. — Л., 1981.
[17]Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. — 2-е изд. — М., 1946.
[18]Рубинштейн С. Л. Человек и мир. — В кн.: Проблемы общей психологии. М., 1973.
[19]Симонов П. В. Эмоциональный мозг. — М., 1981.
[20]Теплов Б. М. Психология музыкальных способностей. — В кн.: Психология индивидуальных различий. М., 1961.
[21]Теплов Б. М. Ум полководца. — В кн.: Психология индивидуальных различий. М., 1961.
[22]Allport G. W. The use of personal documents in psychological science. — Soc. Sci. Res. Coun. Bull. 1942. № 49.
[23]Bühler Ch. Der menschliche Lebenslauf als Psychologisches Problem. — Leipzig, 1933.
[24]Dennis W. Age and productivity among scientists. — Science. 1956. V. 123.
[25]Lehman H. C. Age and achievement. Princeton, 1953.
1 В зарубежной психологии различные по целям и конкретным методам биографические исследования осуществлялись Ш. Бюлер [23], Г. Олпортом [22], У. Деннисом [24], X. Леманом [25]. В буржуазной психологии большое влияние на формирование психолого-биографических концепций оказали идеи В. Дильтея, Э. Шпрангера, З. Фрейда и их последователей. В духе экзистенциализма рассматриваются вопросы биографического развития личности в гуманистической психологии, логотерапии (В. Франкл). В целом здесь господствует тенденция идеалистической психологизации жизненного пути, что выражается в стремлении оторвать изучение жизненного пути от социально-исторических условий развития личности в ее объективной классовой сущности.
2 Плодотворность биографического подхода к проблеме таланта подтверждается известными работами Б. М. Теплова «Ум полководца» и «Психология музыкальных способностей» [20], [21]
ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ В ПОНИМАНИИ ПСИХОЛОГА — Студопедия
Определить, что такое жизнь, на протяжении веков стремились философы и писатели. Философское понимание бытия, существования являлось основным определением жизни. Жизнь телесная и стремление к ее сохранению, материальному поддержанию, жизнь нравственная как стремление к благу и счастью, жизнь духовная как возвышающаяся над обыденной — все эти стороны жизни неизменно оказывались в центре внимания философской мысли различных эпох. Конечно, эти аспекты интерпретировались по-разному, им приписывалась разная ценность. Например, эпикурейцы видели смысл жизни в наслаждении ее благами, в достижении счастья; сторонники аскетизма выступали за подавление плоти, чувств; стоики переносили цель жизни в область логических построений, оторванных от жизненных страстей. Таковы самые ранние философские толкования жизни, ее смысла, цели, которые весьма разнообразны и подчас противоположны.
Особенность этих философских интерпретаций жизни состоит в том, что при обсуждении позиций человека в жизни (пассивной — как слияния с природой, активной — как стремления к благу, аскетизма — как отказа от жизненных благ и т.д.) роль человека как строящего и определяющего свою жизнь существа не осознается, не учитывается.
Долгое время в философских воззрениях личность растворялась либо в обществе, к осмыслению особенностей которого философия постепенно подступала, либо в природе, с которой фактически личность сливалась в силу недифференцированного понимания природы. Даже тогда, когда речь шла о страстях, влечениях, благе, они мыслились абстрактно. Мудрость, умеренность, красота и далее поступки, которые, казалось бы, неотрывны от личности, рассматривались безлично. Поэтому чем глубже философски анализировалась человеческая жизнь, ее цели, смысл и средства, тем дальше это осмысление отстояло от реальной жизни и осуществляющих ее людей.
Осознание того, что жизнь может быть определена соотносительно с человеком, а конкретнее — с личностью, пришло в конце XIX — начале XX в. Это осознание в известной степени связано с капитализмом, породившим дух и философию индивидуализма. Именно капитализм впервые в истории вывел личность как действующее лицо на сцену и социальной действительности, и художественной литературы, и философско-психологической теории, породил и юридически закрепил понятие частной жизни.
В художественной литературе этого периода пристально и тонко осмысливались новые явления частной жизни. Форсайты провозглашают свое право на частную жизнь во всех формах, начиная с вывески: «Сегодня мы не принимаем» и кончая объявлением в газете: «Просьба венков не возлагать». Рождения, браки, разводы и даже смерти — глубоко и принципиально частное дело этой семьи, клана, подчеркнуто отделяемое от жизни «других», общества, света [Речь идет о романе Голсуорси «Сага о Форсайтах».].
Буржуазное общество, породив на определенном этапе частную жизнь, провозгласив ее независимость от общества и самостоятельность, тем не менее незримыми, но жесткими материальными и другими нитями связало ее с жизнью общества, с его нормами, нравами, условностями. Глубоко личные поступки и отношения, родственные связи, как это блестяще показал Л.Н. Толстой в романе «Анна Каренина», люди рассматривают уже как независимые от их воли и желания. Они начинают совершаться, оцениваться, интерпретироваться только под углом зрения оценок, суждений, традиций и запретов света, общества, а не как личное дело. Трагедия Анны — это трагедия лишения права на личную жизнь, права распорядиться собой, своими чувствами, своим сыном.
Так на определенном этапе общественного развития возникают форма личной жизни и соответствующие понятия частной и личной жизни. Однако это не означает, что личность получает право распоряжаться этой жизнью. Трагизм ситуации нашел отражение в литературе XX в. Так, герои Хемингуэя стремятся каждый по-своему справиться со своей жизнью, подчинить ее себе. Один, осознавая полную независимость своей жизни от его воли и усилий, пытается создать систему правил, ежедневного распорядка — иллюзию своей власти над ней и спасение от отчаяния. Другой, не видя иного пути взять над ней верх, вступает в смертельную схватку с жизнью.
Один из героев романа Стейнбека затевает со своей судьбой детективную игру. Будучи слабым и добропорядочным человеком, он понимает, что никогда не сможет построить свою жизнь в соответствии со своими желаниями, и тогда он совершает кражу. Крайние формы отчуждения от человека его собственной жизни, бессмысленности и неподлинности его существования изображает К. Абэ в образе женщины, ежедневно борющейся с засыпающими ее песками.
Когда войны угрожали судьбе европейской цивилизации, обрекли на смерть миллионы людей, угроза массовой смерти высветила смысл и придала ценность жизни, существованию как таковому, его сохранению. Так осмыслила понятие существования философия экзистенциализма, которое она раскрыла через противоречие бытия и небытия, жизни и смерти. Конечно, это понятие получило и свою социально окрашенную интерпретацию. Индивид предстал перед обществом только в своем праве существовать, лишенным своей сущности, каких бы то ни было качеств, содержательных характеристик своего бытия, лишенным всего, кроме самого факта существования. Позднее и философия, и художественная литература поставили под сомнение подлинность этого существования, ввели понятие неподлинности бытия. Однако понятие «неподлинность» должно иметь свою альтернативу, противоположность: подлинность. Подлинность же, истинность жизни нельзя определить без выявления ее существенных характеристик через ее осуществляющего и живущего ею человека.
Попытку дать научное, а потому более конкретное и содержательное определение жизни предприняли психологи. Первой из них была Ш. Бюлер, которой пришлось преодолевать барьеры и обыденного, житейского понимания жизни, и в известной мере философского. Она провела аналогию между процессом жизни и процессом истории и объявила жизнь личности индивидуальной историей. Понять жизнь не как цепь случайностей, а через ее закономерные этапы и вместе с тем не только понять личность через ее внутренний мир, но и раскрыть особенности ее реального жизненного мира — таковы были задачи, поставленные Бюлер перед психологами, рискнувшими последовать за ней в область изучения этой сложнейшей проблемы.
Индивидуальную, или личную, жизнь в ее динамике она назвала жизненным путем личности. Бюлер выделила ряд сторон, или аспектов, жизни, чтобы проследить их в динамике. Первый ряд, составляющий как бы объективную логику жизни, Бюлер рассматривала как последовательность внешних событий; второй — как смену переживаний, ценностей, как эволюцию внутреннего мира человека, как логику его внутренних событий; третий — как результаты его деятельности. Бюлер считала, что в жизни личностью движет стремление к самоосуществлению и творчеству. Она пыталась взять в качестве основы объяснения жизни понятие «события», которые четко разделила на внешние и внутренние, но оказывалось, что линии внешних и внутренних событий тянулись параллельно, так и не пересекаясь, и не удавалось найти их связь. В свою очередь последовательность событий никак не связывалась с этапами достижений личности — продуктами ее творчества.
Независимо от собственно научных проблем и трудностей, с которыми столкнулась Бюлер и которые она не смогла решить, ее понимание жизненного пути содержало главное: жизнь конкретной личности не случайна, а закономерна, она поддается не только описанию, но и объяснению. Конечно, правильность такого объяснения зависит от тех единиц, структур, понятий, в которых его пытались дать. Почти одновременно с Бюлер П. Жане стремился определить жизненный путь как эволюцию самой личности, как последовательность возрастных этапов ее развития, этапов ее биографии.
К идее жизненного пути личности вслед за Бюлер в советской психологии обратился крупнейший советский психолог С. Л. Рубинштейн. В книге «Основы психологии» (1935), анализируя работу Бюлер, он пришел к выводу, что жизненный путь нельзя понять только как сумму жизненных событий, отдельных действий, продуктов творчества. Его необходимо представлять как целое, хотя в каждый данный момент человек включен в отдельные ситуации, связан с отдельными людьми, совершает отдельные поступки. Для раскрытия целостности, непрерывности жизненного пути Рубинштейн предложил не просто выделить его отдельные этапы (например, разные возрастные этапы — детство, юность, зрелость и т.д., как это делал П. Жане), но и выяснить, как каждый этап подготавливает и влияет на следующий. Если в детстве ребенок максимально развивает свои природные данные, свои способности и максимум получает от взрослых, то в юности он уже способен самостоятельно искать направления, формы их реального применения в жизни, в профессии. Если же в детстве в силу тех или иных причин не происходит развития личности, ее способностей, то это (но уже более медленно, сложно и противоречиво) происходит в период юности и т.д.
Бюлер, как и многие другие психологи, абсолютизировала роль детства в жизненном пути личности, считая, что на этой стадии развития закладывается проект всей жизни. В этом ее позиция близка к фрейдизму, искавшему корни всех жизненных противоречий в детстве. Рубинштейн считал, что каждый этап жизни играет важную роль в жизненном пути, но не предопределяет его с фатальной неизбежностью.
Если Бюлер стремилась выделить в качестве структур жизни и единиц анализа жизненного пути события, то Рубинштейн предложил в качестве основного понятие жизненных отношений личности, назвав среди них три: отношение к предметному миру, к другим людям, к самому себе. События неизбежно распадаются на внешние и внутренние; отношения же — это всегда внутреннее отношение к внешнему, к самому себе, в них внешнее и внутреннее связаны неразрывно.
Наиболее интересна мысль Рубинштейна о поворотных этапах в жизни человека. «В ходе этой индивидуальной истории, — писал Рубинштейн, имея в виду историю жизни, — бывают и свои «события» — узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный период определяется дальнейший жизненный путь человека» [Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 684.]. Здесь выявлена основная зависимость последующего хода жизни от тех или иных решений человека. Поворотные этапы жизни определяются личностью, она может перевести свою жизнь в совсем другое русло, круто изменить ее направление. «Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал» [Там же. С. 683.].
Рубинштейном намечается концепция личности как субъекта жизни. Он нашел такой подход к пониманию жизненного пути, который связывал все аспекты его рассмотрения, потому что нашел того, кто связывает в самой жизни ее линии своим собственным «узлом». Он назвал его субъектом, потому что человек связывает их сам, а потому по-своему и тем самым иначе, чем другие. Он нашел того, кто определяет, как их связать. Это — личность как субъект жизни.
Личность иногда рассматривается как «частное лицо» или как некто безликий, скрытый за маской исполняемой роли. Не случайно слово «личность» обозначало «сначала у этрусков маску, которую надевал актер, затем этого последнего и его роль» [Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957. С. 310.]. Как осуществляются деятельность, общение, жизнь, как строятся поступки, линии поведения на основе желаний и реальных возможностей — вот проявления субъекта, вот его «личностное обличье».
Понятие субъекта жизни дало возможность Рубинштейну раскрыть деятельную сущность личности, преодолеть созерцательный подход и к личности, и к ее жизни. Условия жизни человека, ее «обстоятельства» традиционно представлялись как некие «данности», как нечто постоянное, наличное, покоящееся, изначально присущее жизни, как определенный способ или уклад жизни людей. Даже социальные потрясения, порождая представление об изменчивости общества, не вели к осознанию возможности изменения отдельным человеком своей жизни, он был лишь «одним из» участников истории. Концепция субъекта, предложенная Рубинштейном, несла прежде всего идею об индивидуально активном человеке, т.е. о человеке, строящем условия жизни и свое отношение к ней. В идее изменения жизни, в понимании ее условий как задач, требующих от человека определенных решений, — вот в чем и состояла новизна его подхода.
Действительность в ее «первозданном» виде, которую человек «застает», появляясь на свет, не задана ему изначально как некая директива. То, что действительность, условия жизни, жизненные ситуации, в которых оказывается человек, предъявляют к нему свои требования, ставят свои ограничения, не означает, что он в свою очередь не может предъявить своих требований к жизни. Опираясь на известный тезис К. Маркса «какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 19.], С. Л. Рубинштейн подчеркивал не только зависимость личности от жизни, от различных обстоятельств, но и зависимость жизни от личности. Этапы жизни, их содержание, жизненные события рассматриваются им как зависимые от человека. Он определяет последовательность жизненных этапов. Каждый в известной мере знает, когда ему еще рано или уже поздно обзаводиться детьми, когда еще можно успеть переменить профессию, если выбранная его не удовлетворяет, и т.д. Личность организует свою жизнь, регулирует ее ход, выбирает и осуществляет избранное направление. Высшие личностные образования — сознание, активность, зрелость и т.д. — выполняют функции организации, регуляции, обеспечения целостности жизненного пути, субъектом которого человек становится по мере своего развития. Раскрывая возможность организации жизни субъектом, Рубинштейн ни на миг не отрицал ее собственной логики, ее противоречий, порой трагизма, и вместе с тем боролся за полноту человеческого бытия. В его представлении жизнь сохраняется во всей ее палитре — в этических, эстетических, душевных и интеллектуальных чувствах, в связях человека с другими людьми. Личная жизнь, по Рубинштейну, — «это самое богатое, самое конкретное, включающее в себя как единичное многообразие, так и иерархию все более абстрактных отношений… личная жизнь выступает не как частная жизнь… из которой все общественное отчуждено, но как жизнь, включающая общественное, но не только его, а и познавательное отношение к бытию, и эстетическое отношение к бытию, и отношение к другому человеку как человеческому существу, как утверждение его существования» [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 345.]. Она вместе с тем перестает быть лишь обыденным, эмпирическим процессом, как часто считают. Субъект своим ответственным отношением к жизни придает ей направление и движение; преодолевая обстоятельства, ситуации, борясь, он отстаивает ее высший смысл, не давая растворить себя в потоке ситуаций, мелких чувств, ежесекундных желаний. Способность возвыситься, самоопределиться по отношению к ее целостному ходу и есть проявление субъекта жизни.
Сможет или не сможет личность стать субъектом собственной жизни — такова одна из центральных проблем личной жизни. Рубинштейн наметил эту проблему философии жизни еще в 20-х годах в одной из первых своих работ, говоря о соотношении масштабности личности, ее творческих возможностей и ее реальной жизни: «Среди людей, которые не только живут, изживая себя в процессе жизни, но и творят, воплощая и объективируя себя в каком-либо произведении, не многим удается установить такую счастливую гармонию между своим произведением и собственной личностью, чтобы можно было по уровню и масштабам творения составить себе истинное представление о значительности и истинных масштабах личности их творца. Бывают люди, внесшие значительный вклад в науку или какую-либо другую область духовного творчества, в жизни которых их произведения были высочайшими вершинами, на которые они сами поднимались лишь в редкие минуты наибольшего напряжения всех своих творческих сил; вся остальная их жизнь, в которой складывалась и проявлялась их личность, протекала на значительно более низком уровне» [Рубинштейн С, Л. Николай Николаевич Ланге // Народное просвещение. Одесса, 1922. № 6-10.].
Понимание противоречивости жизни и необходимости разрешения противоречий делает жизнь проблемой для человека. Становясь субъектом жизни, человек научается разрешать жизненные противоречия, изменять соотношение добра и зла и даже соотношение жизни и смерти, которое экзистенциалистам представлялось фатальным. Споря с экзистенциалистами, считавшими смерть единственной антитезой бытия и утверждавшими, что жизнь имеет смысл только благодаря смерти, Рубинштейн предложил совершенно иную концепцию жизни. Только та жизнь есть жизнь подлинная, которая осуществляется, строится самим человеком, утверждал он. Во всех других случаях, даже если жизнь продолжается только физически, она не является подлинной жизнью. А потому не трагична и смерть, уносящая такую жизнь. С. Л. Рубинштейн пытался точнее определить, при каком соотношении сил и при какой позиции человека в жизни его смерть становится действительно трагичной. «…Смерть в постели, смерть, наступающая потому, что жизнь, жизненные силы человека себя уже исчерпали, что он увял и началось умирание еще при жизни, — трагична ли?..» — спрашивал он. Жизнь — трагедия, комедия или драма — это объективно зависит от соотношения сил в ней и от позиции человека. Со свойственной ему откровенностью Рубинштейн описывал свое собственное отношение к смерти: «Смерть есть также конец моих возможностей дать еще что-то людям, позаботиться о них… наличие смерти превращает жизнь в нечто серьезное, ответственное, в срочное обязательство, в обязательство, срок выполнения которого может истечь в любой момент… Мое отношение к собственной смерти сейчас вообще не трагично. Оно могло бы стать трагичным только в силу особой ситуации, при особых условиях — в момент, когда она оборвала бы какое-то важное дело, какой-то замысел [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 351 — 352.]…» Таким образом, свое понимание человека как субъекта жизни Рубинштейн дает через анализ его отношения к жизни. Конечно, это отношение включает множество различных аспектов и составляющих, которые он назвал особыми мировоззренческими, или жизненными, чувствами. Одни ситуации и аспекты жизни порождают чувство комического, или юмористическое отношение к жизни, другие — трагическое.
Комическое, юмористическое восприятие тех или иных жизненных ситуаций выступает как определенный способ разрешения ее противоречий, а не просто как восприятие смешных и забавных сторон жизни. Сам Рубинштейн, когда трагично сложилась его собственная жизнь, когда он подвергся обвинениям в космополитизме, был снят со всех постов, когда была рассыпана верстка его книги, вырабатывал именно такое отношение к происходящему, чтобы не сломиться, как это произошло со множеством людей. И тогда оружием его борьбы с происходящим стал юмор, который он назвал юмором с позиций силы, юмором как выражением победы добра над злом. Усилия людей, стремившихся опорочить его, представились ему ничтожными и смешными.
Что же помогает человеку встать над ходом жизни и даже переломить его? Именно то, что его жизненные чувства разнообразны, выражают не только трагическое, но и юмористическое, а более высоко — оптимистическое отношение к жизни. Чувства не только следуют за ходом жизни, но и в какой-то момент дают возможность человеку «выйти за пределы» трагического поворота жизни и своего трагического отношения к ней, скажем отнестись к ней с позиции добра, с оптимистических позиций. Тогда человек выступает в новом качестве — субъекта жизни. Преодолевая обиду, страдания, несправедливость, человек реально изменяет расстановку сил, соотношение добра и зла в жизни.
Проблемой жизнь оказывается для человека в силу конкретности противоречий между правдой и неправдой, между нравственностью и беспринципностью, в силу того, что в ней нет абстрактных правил и рецептов для принятия решений. Человек становится субъектом и в том смысле, что он вырабатывает способ решения жизненных противоречий, осознавая свою ответственность перед собой и людьми за последствия такого решения.
Ответственность, с точки зрения Рубинштейна, является воплощением истинного, самого глубокого и принципиального отношения к жизни. Под ответственностью он понимал не только осознание всех последствий уже содеянного, но и ответственность за все… упущенное. Ответственность возникает в связи с тем, что каждое совершающееся сейчас действие необратимо. Поэтому ответственность — это способность человека детерминировать события, действия в момент их осуществления, по ходу их свершения, вплоть до радикального изменения всей жизни. Он должен всегда спрашивать себя: а нельзя ли поступить иначе? Существует ответственность как своего рода самоограничение («как бы чего не вышло»). Но ответственность может проявляться и в свободе своего выбора, в осознании права на него и в способности его отстоять.
Истоки такого понимания ответственности мы находим в «Основах общей психологии», где Рубинштейн писал: «…последний завершающий вопрос, который встает перед нами в плане психологического изучения личности, это вопрос о ее самосознании, о личности как «я», которое в качестве субъекта сознательно присваивает себе все, что делает человек, относит к себе все исходящие от него дела и поступки и сознательно принимает на себя за них ответственность в качестве их автора и творца» [Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. С. 676 — 677.]. Здесь уже самосознание рассматривается как отношение к себе в качестве субъекта всего содеянного, т.е. намечена линия понимания субъекта во всем многообразии его проявлений, линия на возвышение субъекта как творца своей жизни.
Однако мысль о неиспользованных, упущенных возможностях в жизни, о нереализованных способностях человека для психолога является принципиальной. Она направляет внимание на то, как человек может построить жизнь, чтобы более полно реализовать свои возможности, способности в данных реальных жизненных условиях. Эта проблема прямо выводит к проблеме построения жизненной стратегии. Кто задумывался о том, сколько невыявленных талантов остались неизвестны людям, не вошли в культуру, сколько способностей не нашли своего применения в силу отсутствия соответствующих условий или беспечности, пассивности самого человека? Кто задумывался о том, сколько добрых дел, умных мыслей остались лишь добрыми намерениями, мимолетными идеями, которые так и не воплотились в жизнь? Многое в таких случаях списывается на жизненные обстоятельства. Но Рубинштейн призывал к ответственности человека не только за его поступки, дела и их результаты, но и за судьбу его способностей и таланта, в соответствии с которыми он сумел или не сумел построить свою жизнь.
Особенно остро проблема реализации возможностей человека встает в связи с необратимостью жизни. Существуют предположения физиологов, что огромное число нейронов, составляющих потенциал человеческого мозга, с возрастом постепенно уменьшается (например, известно, что с возрастом во много раз труднее становится выучить иностранный язык). Во взаимоотношениях людей бывает упущен момент, когда еще можно сказать правду, но если такой момент отодвигается, то это часто оборачивается ложью другому и самому себе.
Необратимость жизни требует особого отношения человека к времени жизни, особенно настоящему, требует от него своевременности. Что же такое своевременность? Значит ли это, что все в жизни нужно делать вовремя, везде успевать? В том ли секрет успеха, чтобы вовремя направить свою жизнь относительно каких-то заданных временем, но еще незримых факторов? Своевременность равно как и ответственность, многим кажется чем-то скучным и необходимым, чему нужно следовать как букве закона, чтобы избежать неприятных последствий. Где же активность желания, стремление добиться цели, высокие мотивы и притязания? Почему не выделяются в отдельный, самый важный фактор желания, почему «свобода — это осознанная необходимость», а не «осознанные желания»?
Своевременность — это способность человека определить момент наибольшего соответствия логики событий и своих внутренних возможностей и желаний для решительного действия. Это способность определить момент готовности начать то или иное дело (и уже не только в смысле настроения, желания и т.д., но и в смысле трезвой оценки своих «шансов», умений, учета возможных трудностей и т.д.). Своевременность — это качественная и индивидуальная характеристика отношения человека к жизни во времени.
Все эти вопросы не являются риторическими, а требуют своего осмысления каждым человеком. Каждый «решает» вопрос о соотношении инициативы и ответственности, притязаний и достижений, желаний и обязанностей по-своему. Однако оказывается, что трудность не в том, чтобы решить этот вопрос, а в том, чтобы правильно его поставить, сформулировать, выявить для самого себя. Бывает, что объектом самого пристального внимания того или иного человека становятся те вопросы и проблемы, которые при «зрелом» размышлении этого не «стоят». Часто мы приступаем к решению таких «жизненно необходимых» задач, которые на деле оказываются не только не необходимыми, но даже вовсе и не жизненными, причем нередко это обнаруживается слишком поздно. Жизненно ли значимо наше желание или поступок, умеем ли мы отделять случайное для других и для самих себя от жизненно важного — ответ на эти вопросы имеет принципиальное значение.
Ответственность (или безответственность) незримо присутствует везде и проявляется во всем, причем если ее присутствие часто незаметно, то отсутствие сразу дает о себе знать. Рубинштейн понимал ответственность не как верность формальному долгу, догме, не как следование раз и навсегда принятым правилам, а как способность по ходу жизни видеть, выделять, ставить проблемы, вовремя их осознавать и принимать ответственные решения. И потому таким не связанным абстрактными догмами, абстрактными правилами, абстрактной моралью предстает субъект в реальной диалектике жизни в понимании Рубинштейна. Ответственность — это и верность самому себе, доверие к нравственному содержанию собственных чувств, уверенность в своей правоте. Ответственность — это способность отвечать не только за себя, но и за других людей, за их судьбы, за характер своих с ними взаимоотношений. Берем ли мы на себя ответственность за каждый шаг человека, за его личность (каким он может быть) или за его судьбу в целом — это жизненное решение ставит нас перед сложнейшим выбором. Субъектом своей жизни личность становится не только в силу способности решать свои проблемы, отвечать за свои поступки. Личная жизнь включает отношение к другому человеку и разные характеристики отношений к другим. Другой как условие моего существования и «я» как условие бытия другого — такова реальность человеческой жизни.
Каковы причины, обусловливающие стремление Рубинштейна раскрыть закономерность жизни как закономерности взаимоотношений людей? Показать взаимную зависимость, взаимовлияние способов жизни и поступков людей друг на друга — таков способ раскрытия этичности жизни. Нравственность в данном случае является не только «формой общественного сознания», но и одним из способов жизни, который предполагает реальное этическое отношение человека к человеку, реальные нравственные поступки.
В течение многих веков формировалось представление о нравственном субъекте, который часто определялся как субъект свободного нравственного выбора, нравственного самоопределения. Но не ограничивалось ли такое определение нравственного субъекта лишь критериями и пределами данного субъекта? Не проявлялся ли в этом своего рода этический индивидуализм? Нравственное воздействие одного человека на другого, причем воздействие не словом, а поступком, нравственной жизнью, — таков рубинштейновский выход за пределы нравственного индивидуализма. Помочь другому в разрешении его собственных трудностей, помочь ему даже вопреки его отрицательному отношению ко мне — вот черты новой этики. Раскрыть человеку глаза на все богатство жизни — значит укрепить его душевно, помочь жить полной жизнью даже в трудных условиях. В этом заключается основная задача новой этики. «Основная этическая задача, — писал Рубинштейн, — выступает прежде всего как основная онтологическая задача: учет и реализация всех возможностей, которые создаются жизнью и деятельностью человека, — значит, борьба за высший уровень человеческого существования, за вершину человеческого бытия. Строительство высших уровней человеческой жизни есть борьба против всего, что снижает уровень человека» [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 346.].
С этих позиций Рубинштейн относился и к проблеме социальной детерминации личной жизни, к соотношению материального и духовного, нравственного в жизни человека. Он боролся против уничтожения внутреннего уникального, неповторимого мира человека, против уничтожения возвышенного плана его жизни: «жизнь — не кухня и мастерская, а природа — не сырье для производства, общество — не фабрика и контора, а люди — не только служащие» [Рубинштейн С. Л. Дневники. Частный архив. С. 54.]. Никакой общественный строй не устранит всех горестей человеческого сердца, не решит всех проблем индивидуальной жизни. Он выявлял те принципиальные проблемы индивидуальной жизни, которые могут создаваться, но не могут решаться обществом.
Если для А. П. Чехова основной жизненной проблемой являлась проблема вытравливания из себя раба, если для А. Грина свобода выступала как защита своей индивидуальности, уносящая все жизненные силы, то для Рубинштейна задача личности состоит не только и не столько в борьбе с несвободой внешней. Устоять внутренне, справиться внутренне с тем, что не удалось преодолеть в процессе борьбы за достойную жизнь, — такова главная проблема жизни субъекта. «Смысл этики состоит в том, чтобы не закрывать глаза на все трудности, тяготы, беды и передряги жизни, а открыть глаза человеку на богатство его душевного содержания, на все, что он может мобилизовать, чтобы устоять, чтобы внутренне справиться с теми трудностями, которые еще не удалось устранить в процессе борьбы за достойную жизнь» [Рубинштейн С. Л. Проблемы общей психологии. С. 347.].
В отличие от многих психологов Рубинштейн, с одной стороны, не только видел психологический аспект проблемы жизненного пути, выделял не только ее восприятие, переживание, т.е. субъективную картину жизни, но и подчеркивал необходимость учета объективных проявлений субъекта, его способность реально изменять жизнь. В тех конкретных социальных обстоятельствах, в которых он создавал свою концепцию субъекта жизни, когда личность испытывала на себе огромное социальное давление, которое лишало ее всякой индивидуальности, свободы, права иметь свой внутренний мир, он боролся за сохранение и поддержание внутреннего мира человека, как нравственного, так и душевно-психологического. Тем самым Рубинштейн дал ключ к анализу как типичных, общих для всех людей аспектов личной судьбы, так и сугубо индивидуальных.
Субъект жизни в его понимании — это своеобразный идеал, оптимальный способ осуществления жизни. Путь к этому идеалу, который предполагает реализацию ценностей жизни, нравственных ценностей, доступен всем. Но чем менее нравственна окружающая жизнь, тем больше жизненной стойкости, личного мужества требуется от человека. Поэтому часто жизнь конкретных людей есть лишь стремление и движение к этому идеалу. Условия жизни данного общества, обстоятельства жизни данного человека вступают в противоречия с возможностями, способностями личности, научаясь решать которые личность и становится субъектом своей жизни. Как субъект собственной жизни, человек сам видит, понимает и решает (оптимально или нет) свои проблемы, сам перестраивает ее, поднимая на все более высокие уровни.
Таким образом, для Рубинштейна жизненный путь — это не только движение человека вперед, но и движение вверх, к высшим, более совершенным формам, к лучшим проявлениям человеческой сущности. И если движение вперед по жизни многими понималось лишь как движение от расцвета к закату, от рождения к смерти, то рубинштейновское понимание жизненного пути как движения вверх, к человеческому — этическому, социальному, психологическому — совершенству позволяло по-иному понять завершение жизни: достижение не старости, упадка и смерти, а достижение личностного совершенства.
Жизненный путь личности. (Рубинштейн С. Л. ОСНОВЫ ОБЩЕЙ ПСИХОЛОГИИ)
ГЛАВА XX. САМОСОЗНАНИЕ ЛИЧНОСТИ И ЕЕ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
Жизненный путь личности*
* Уже в «Основах психологии» 1935 г. С. Л. Рубинштейн обращается к проблеме жизненного пути личности, давая одновременно позитивную и критическую оценку работы 1928 г. Ш. Бюлер, посвященной проблеме жизненного пути личности как индивидуальной истории. Возражая против тезиса Бюлер, что личность в последующем жизненном пути есть лишь проект того, что заложено в детстве (хотя сама же Бюлер предлагала изучать жизненный путь как эволюцию внутреннего мира личности), С. Л. Рубинштейн выдвигает идею о жизненном пути, с одной стороны, как некоем целом, с другой – как некоторых качественно определенных этапах, каждый из которых может благодаря активности личности стать поворотным, т. е. радикально изменить ее жизненный путь.
Существенно то, что концепция жизненного пути личности, разработанная С. Л. Рубинштейном в данном труде и работе 1935г., позволила дать более широкое определение личности, чем те, которые сводили теорию личности к ее структурам и соотношению составляющих в них. К проблемам уже не жизненного пути в строго психологическом смысле слова, но жизни как способа бытия человека в философском смысле С. Л. Рубинштейн обращается в своей последней работе «Человек и мир». Однако и здесь он раскрывает специфику человеческой жизни именно на индивидуальном уровне, т. е. применительно к личности. Тем самым реализуется определение личности через характеристику всей системы связей с внешним миром, через характеристику выбираемого ею, осуществляемого и утверждаемого способа существования. (Примеч. сост.)
Личностью, как мы видели, человек не рождается; личностью он становится. Это становление личности существенно отлично от развития организма, совершающегося в процессе простого органического созревания. Сущность человеческой личности находит свое завершающее выражение в том, что она не только развивается как всякий организм, но и имеет свою историю.
В отличие от других живых существ человечество имеет историю, а не просто повторяющиеся циклы развития, потому что деятельность людей, изменяя действительность, объективируется в продуктах материальной и духовной культуры, которые передаются от поколения к поколению. Через их посредство создается преемственная связь между поколениями, благодаря которой последующие поколения не повторяют, а продолжают дело предыдущих и опираются на сделанное их предшественниками, даже когда они вступают с ними в борьбу.
То, что относится к человечеству в целом, не может не относиться в известном смысле и к каждому человеку. Не только человечество, но и каждый человек является в какой-то мере участником и субъектом истории человечества и в известном смысле сам имеет историю. Всякий человек имеет свою историю, поскольку развитие личности опосредовано результатом ее деятельности, аналогично тому как развитие человечества опосредуется продуктами общественной практики, посредством которых устанавливается историческая преемственность поколений. Поэтому, чтобы понять путь своего развития в его подлинной человеческой сущности, человек должен его рассматривать в определенном аспекте: чем я был? – что я сделал? – чем я стал? Было бы неправильно думать, что в своих делах, в продуктах своей деятельности, своего труда личность лишь выявляется, будучи до и помимо них уже готовой и оставаясь после них тем же, чем была. Человек, сделавший что-нибудь значительное, становится в известном смысле другим человеком. Конечно, правильно и то, что, чтобы сделать что-нибудь значительное, нужно иметь какие-то внутренние возможности для этого. Однако эти возможности и потенции человека глохнут и отмирают, если они не реализуются; лишь по мере того как личность предметно, объективно реализуется в продуктах своего труда, она через них растет и формируется. Между личностью и продуктами ее труда, между тем, что она есть, и тем, что она сделала, существует своеобразная диалектика. Вовсе не обязательно, чтобы человек исчерпал себя в том деле, которое он сделал; напротив, люди, в отношении которых мы чувствуем, что они исчерпали себя тем, что они сделали, обычно теряют для нас чисто личностный интерес. Тогда же, когда мы видим, что, как бы много самого себя человек ни вложил в то, что он сделал, он не исчерпал себя тем, что он совершил, мы чувствуем, что за делом стоит живой человек, личность которого представляет особый интерес. У таких людей бывает внутренне более свободное отношение к своему делу, к продуктам своей деятельности; не исчерпав себя в них, они сохраняют внутренние силы и возможности для новых достижений.
Речь, таким образом, идет не о том, чтобы свести историю человеческой жизни к ряду внешних дел. Меньше всего такое сведение приемлемо для психологии, для которой существенно внутреннее психическое содержание и психическое развитие личности; но суть дела в том, что само психическое развитие личности опосредовано ее практической и теоретической деятельностью, ее делами. Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал. В деятельности человека, в его делах, практических и теоретических, психическое, духовное развитие человека не только проявляется, но и совершается.
В этом ключ к пониманию развития личности – того, как она формируется, совершая свой жизненный путь. Ее психические способности не только предпосылка, но и результат ее поступков и деяний. В них она не только выявляется, но и формируется. Мысль ученого формируется по мере того, как он формулирует ее в своих трудах, мысль общественного, политического деятеля – в его делах. Если его дела рождаются из его мыслей, планов, замыслов, то и сами его мысли порождаются его делами. Сознание исторического деятеля формируется и развивается как осознание того, что через него и при его участии совершается, наподобие того когда резец скульптора из глыбы каменной высекает образ человеческий, он определяет не только черты изображаемого, но и художественное лицо самого скульптора. Стиль художника является выражением его индивидуальности, но и сама индивидуальность его как художника формируется в его работе над стилем произведений. Характер человека проявляется в его поступках, но в его поступках он и формируется; характер человека – и предпосылка, и результат его реального поведения в конкретных жизненных ситуациях; обусловливая его поведение, он в поведении же и складывается. Смелый человек поступает смело и благородный ведет себя благородно; но, для того чтобы стать смелым, нужно совершить в своей жизни смелые дела, и чтобы стать действительно благородным, – совершить поступки, которые наложили бы на человека эту печать благородства. Дисциплинированный человек обычно ведет себя дисциплинированно, но как становится он дисциплинированным? Только подчиняя свое поведение изо дня в день, из часа в час неуклонной дисциплине.
Точно так же, чтобы овладеть высотами науки и искусства, нужны, конечно, известные способности. Но, реализуясь в какой-нибудь деятельности, способности не только выявляются в ней; они в ней же и формируются, и развиваются. Между способностями человека и продуктами его деятельности, его труда существует глубочайшая взаимосвязь и теснейшее взаимодействие. Способности человека развиваются и отрабатываются на том, что он делает. Практика жизни дает на каждом шагу богатейший фактический материал, свидетельствующий о том, как на работе, в учебе и труде развертываются и отрабатываются способности людей. <…>
Для человека не является случайным, внешним и психологически безразличным обстоятельством его биография, своего рода история его «жизненного пути». Недаром в биографию человека включают прежде всего, где и чему учился, где и как работал, что он сделал, его труды. Это значит, что в историю человека, которая должна охарактеризовать его, включают прежде всего, что в ходе обучения он освоил из результатов предшествующего исторического развития человечества и что сам он сделал для его дальнейшего продвижения – как он включился в преемственную связь исторического развития.
В тех случаях, когда, включаясь в историю человечества, отдельная личность совершает исторические дела, т. е. дела, которые входят не только в его личную историю, но и в историю общества, – в историю самой науки, а не только научного образования и умственного развития данного человека, в историю искусства, а не только эстетического воспитания и развития данной личности и т. д., – она становится исторической личностью в собственном смысле слова. Но свою историю имеет каждый человек, каждая человеческая личность. Всякий человек имеет историю, поскольку он включается в историю человечества. Можно даже сказать, что человек лишь постольку и является личностью, поскольку он имеет свою историю. В ходе этой индивидуальной истории бывают и свои «события» – узловые моменты и поворотные этапы жизненного пути индивида, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный период определяется жизненный путь человека.
При этом все то, что делает человек, опосредовано его отношением к другим людям и потому насыщено общественным человеческим содержанием. В связи с этим дела, которые делает человек, обычно перерастают его, поскольку они являются общественными делами. Но вместе с тем и человек перерастает свое дело, поскольку его сознание является общественным сознанием. Оно определяется не только отношением человека к продуктам его собственной деятельности, оно формируется отношением ко всем областям исторически развивающейся человеческой практики, человеческой культуры. Через посредство объективных продуктов своего труда и творчества человек становится человеком, поскольку через продукцию своего труда, через все то, что он делает, человек всегда соотносится с человеком.
* * *
За каждой теорией всегда в конечном счете стоит какая-то идеология; за каждой психологической теорией – какая-то общая концепция человека, которая получает в ней более или менее специализированное преломление. Так, определенная концепция человеческой личности стояла за традиционной, сугубо созерцательной, интеллектуализированной психологией, в частности психологией ассоциативной, которая изображала психическую жизнь как плавное течение представлений, как протекающий целиком в одной плоскости процесс, урегулированный сцеплением ассоциаций наподобие бесперебойно работающей машины, в которой все части прилажены друг к другу; и точно так же своя концепция человека как машины или, вернее, придатка к машине лежит в основе поведенческой психологии.
Своя концепция человеческой личности стоит и за всеми построениями нашей психологии. Это реальный живой человек из плоти и крови; ему не чужды внутренние противоречия, у него имеются не только ощущения, представления, мысли, но также и потребности, и влечения; в его жизни бывают конфликты. Но сфера и реальная значимость высших ступеней сознания у него все ширятся и укрепляются. Эти высшие уровни сознательной жизни не надстраиваются внешним образом над низшими; они все глубже в них проникают и перестраивают их; потребности человека все в большей мере становятся подлинно человеческими потребностями; ничего не утрачивая в своей природной естественности, они сами, а не только надстраивающиеся над ними идеальные проявления человека, все в большей степени превращаются в проявления исторической, общественной, подлинно человеческой сущности человека.
Это развитие сознательности человека, ее рост и укоренение ее в нем совершаются в процессе реальной деятельности человека. Сознательность человека неразрывно связана с действительностью, а действенность – с сознательностью. Лишь благодаря тому, что человек, движимый своими потребностями и интересами, объективно предметно порождает все новые и все более совершенные продукты своего труда, в которых он себя объективирует, у него формируются и развиваются все новые области, все высшие уровни сознания. Через продукты своего труда и своего творчества, которые всегда являются продуктами общественного труда и общественного творчества, поскольку сам человек является общественным существом, развивается сознательная личность, ширится и крепится ее сознательная жизнь. Это в свернутом виде также цельная психологическая концепция. За ней, как ее реальный прототип, вырисовывается облик человека-творца, который, изменяя природу и перестраивая общество, изменяет свою собственную природу, который в своей общественной практике, порождая новые общественные отношения и в коллективном труде создавая новую культуру, выковывает новый, подлинно человеческий облик человека.
ПСИХОЛОГИЯ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ
Метафора. Жизнь (жизненный путь) — река, чье русло формируется местностью, по которой она протекает. В свою очередь, река оказывает определенное воздействие на местность.
Жизненный путь – индивидуальная история развития личности.
Всеобщие внешние события – войны, катастрофы, революции и, напротив, — стабилизация и консервация общественного бытия делают жизни многих людей похожими. Принадлежность к определенному поколению, нации, культуре, религиозной конфессии превращают судьбы людей в социально типичные. Кроме того, нельзя забывать и о необходимости каждого человека проходить через определенные стадии развития, как биологического существа, то, что мы называем детство, юность, зрелость, старость. Но сквозь типичное и универсальное не то что пробиваются, а таки прорываются особенность и уникальность каждого конкретного жизненного пути. Так что мы можем сказать, что психология жизненного пути – это наука не только и не столько о типологии, но о непохожести человеческих судеб.
Надо отметить, что понятие «жизненный путь» не является строго научным термином. Это понятие никак не определено в словаре, хотя употребляется достаточно часто и в быту, и в научной литературе. Каждый автор наполняет термин тем или иным индивидуальным содержанием в зависимости от своей научной концепции.
В первую очередь, понятие жизненного пути ассоциируется с процессом существования, который проходит личность (человек) от рождения до смерти. То есть это некоторый временной отрезок, отпущенный каждому человеку. Здесь мы используем критерий времени.
Но жизнь, как форма существования человека, не является статичной, т.е., она подвержена изменению и развитию. Эту динамику мы наблюдаем в непреложной смене таких возрастных фаз, как детство, юность, зрелость и старость. В этом представлении доминирующим становится критерий движения, динамики. Говоря о динамике, сразу следует оговорить не только биологическое, но и психическое и социальное развитие человека. Т. е. изменения человека на протяжении его жизни идут в нескольких направлениях.
При этом сразу оговорим, что динамика присуща не только самому человеку, но и тем условиям, той среде, в которой он существует. Говоря об изменении внешней среды, мы имеем в виду, в первую очередь, тот исторический фон, на котором разворачивается жизнь конкретного человека.
До недавнего времени психологи изучали процессы индивидуального развития так, как если бы эти процессы совершались в неизменном социальном мире. Сегодня ясно, что изучать надо развивающегося человека в изменяющемся мире.
Внимание!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к
профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные
корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.
Далее, каждый человек уникален, индивидуален, его жизнь, даже при условии необходимости смены общих для всех фаз – детства, юности и т. д., при условии общих для одного поколения исторических событий наполнена своим рисунком событий, и то, что случается в жизни одного не имеет места в жизни другого. Здесь мы вводим критерий индивидуальности. Именно сейчас уместно сказать, что иногда жизненный путь определяют как индивидуальную историю развития человека, т. е. биографию.
Говоря об индивидуальности, невольно возникает вопрос: а с чем связана эта неповторимость человеческой судьбы? Что ее определяет? Под воздействием каких факторов или групп факторов складывается уникальная конкретная жизнь? Здесь для нас важно введение принципа детерминизма – принципа закономерности и причинной обусловленности. На человеческую жизнь непреложно влияют некоторые внешние, не зависящие от человека факторы, а также собственные человеческие решения, зависящие от таких свойств личности, как характер, направленность, желания, мотивы, активность и т. д. Делая логический вывод из этих рассуждений, можно сказать, что неповторимость человеческой жизни – это результат того, как он распорядиться тем, что имеет. И здесь возникает критерий субъектности, т. е. человека, как активно действующей силы.
Достаточно тесно к критерию субъектности примыкает критерий субъективности, т. е. личностной оценки и «окраски». Дело в том, что одни и те внешние данности и события могут иметь для человека свой субъективный, личностный смысл, наполняться собственным содержанием и соответственно по-разному влиять на решения человека и, как следствие, на течение его жизненного пути.
Подводя итог, можно ввести рабочее определение:
Жизненный путь – это индивидуальный процесс биологического, психического, социального развития и движения человека во времени, в изменяющихся обстоятельствах, где он (человек) выступает как субъект, активно влияющий и направляющий это движение и развитие, а также наполняющий его (этот процесс) смыслом и содержанием.
Соответственно, психология жизненного пути – это область знания, которая описывает, изучает и объясняет те причины и закономерности, что влияют на протекание жизненного пути человека.
Психология жизненного пути – наука об индивидуальной жизни; наука, раскрывающая психический мир индивида в становлении и развитии, в непосредственной связи с индивидуальным содержанием его жизненного процесса. Эта область знания призвана объяснить, почему жизнь человека складывается определенным образом, а не иначе, что влияет на течение его жизненного пути; как человек может (и всегда ли может?) распорядиться временем своей жизни и даже смерти, это наука о разнообразии и типологии человеческих жизней.
Психология жизненного пути – дисциплина интегративная. Она тесно граничит, более того, вобрала в себя и переработала данные возрастной психологии, психологии развития, психологии личности, экзистенциальной психологии.
Смысловое пространство. В психологии жизненного пути, описывающей индивидуальное развитие помимо понятия «жизненный путь» используются такие понятия, как «время жизни» и «жизненный цикл».
«Время жизни», протяженность, пространство обозначает временной интервал между рождением и смертью. Эти понятия, как и понятие «жизненного пути», используются преимущественно при описании и объяснении онтогенетических (связанных с возрастом) поведенческих изменений от рождения до смерти. Это понятие более формальное, обозначающее лишь хронологические рамки индивидуального существования безотносительно к его содержанию.
«Жизненный цикл» — более определенное и содержательное понятие. Оно предполагает, что ход жизни подчинен известной закономерности, а его этапы («возрасты жизни» или «времена жизни», подобные временам года) представляют собой постоянный круговорот. Идея цикличности жизни подобна цикличности природных процессов (смена дня и ночи, времен года и т. д.) – одному из древнейших (архитипичных) образов нашего сознания. Многие биологические и социальные возрастные процессы действительно являются циклическими. Так, организм нормально проходит последовательность рождения, роста, созревания, старения и умирания. Личность сначала усваивает, затем выполняет и, наконец, постепенно оставляет определенный набор социальных ролей, а затем этот цикл жизни личности повторяют его потомки. Цикличность характеризует и смену поколений в обществе, где младшие учатся у старших, затем активно действуют рядом с ними, потом социализируют младших. Цикличность справедливо усматривается и в аналогии между восходящей и нисходящей стадией развития человека. Образ «впадающей в детство» старости – не просто метафора, а отражение целого ряда вполне реальных психофизиологических процессов ослабления сознательного контроля, изменения временной перспективы, ослабления половой дифференциации и т. д.
Но наиболее емким и употребительным является все же термин «жизненный путь». Термин «жизненный путь» отличается многомерностью, предполагает множество автономных тенденций, линий и возможностей развития.
Поможем написать любую работу на аналогичную
тему
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему
учебному проекту
Узнать стоимость
.
.