Память в философии: ПАМЯТЬ • Большая российская энциклопедия

ПАМЯТЬ • Большая российская энциклопедия

ПА́МЯТЬ, спо­соб­ность жи­вых ор­га­низ­мов и тех­нич. уст­ройств к со­хра­не­нию и мно­го­крат­но­му вос­про­из­ве­де­нию ин­фор­ма­ции. В пси­хо­ло­гии, фи­ло­со­фии и др. гу­ма­ни­тар­ных дис­ци­п­ли­нах под П. по­ни­ма­ют про­цес­сы ор­га­ни­за­ции и со­хра­не­ния про­шло­го опы­та, де­лаю­щие воз­мож­ным его по­втор­ное ис­поль­зо­ва­ние в дея­тель­но­сти и воз­вра­ще­ние в сфе­ру соз­на­ния. П. яв­ля­ет­ся по­зна­ват. функ­ци­ей, ко­то­рая свя­зы­ва­ет про­шлое субъ­ек­та с его на­стоя­щим и бу­ду­щим, оп­ре­де­ляя в ко­неч­ном счё­те со­от­вет­ст­вие ин­ди­ви­ду­аль­ной био­гра­фии и лич­но­сти че­ло­ве­ка. В ин­фор­ма­ти­ке П. на­зы­ва­ют ком­плекс уст­ройств вы­чис­лит. ма­ши­ны, пред­на­зна­чен­ных для хра­не­ния ин­фор­ма­ции разл. на­зна­че­ния: вход­ных дан­ных, про­грамм и ре­зуль­та­тов вы­чис­ле­ний, а так­же отд. ко­манд. Раз­но­об­ра­зие за­по­ми­наю­щих уст­ройств в со­ста­ве совр. ком­пь­ю­те­ров по­ро­ж­да­ет струк­тур­ные ана­ло­гии ме­ж­ду П. био­ло­гич. сис­тем и вы­чис­лит. ма­шин (см. Ког­ни­тив­ная пси­хо­ло­гия). Осн. раз­ли­чие ме­ж­ду П. че­ло­ве­ка и П. вы­чис­лит. уст­ройств за­клю­ча­ет­ся в том, что про­цес­сы П. у че­ло­ве­ка ос­но­ва­ны на смы­сло­вых ас­со­циа­ци­ях и це­ле­на­прав­лен­ном вы­де­ле­нии кри­те­ри­ев по­ис­ка, то­гда как в тех­нич. сис­те­мах ин­фор­ма­ция оп­ре­де­ля­ет­ся с по­мо­щью сво­его ад­ре­са, т. е. но­ме­ра ячей­ки П., в ко­то­рую она по­ме­ща­ет­ся. Ны­не ве­дут­ся ра­бо­ты по соз­да­нию тех­нич. сис­тем П. ас­со­циа­тив­но­го ти­па (см. Ис­кус­ст­вен­ный ин­тел­лект).

История исследований памяти в философии и психологии

Пер­вые приё­мы улуч­ше­ния П., при­вед­шие к соз­да­нию мне­мо­тех­ни­ки («ме­тод мест», ко­гда за­по­ми­нае­мые эле­мен­ты мыс­лен­но рас­по­ла­га­ют­ся в зна­ко­мом во­об­ра­жае­мом ок­ру­же­нии, и др.), бы­ли соз­да­ны уже в Древ­ней Гре­ции. Для Пла­то­на и его по­сле­до­ва­те­лей П. – од­но из важ­ней­ших ус­ло­вий дос­то­вер­но­сти по­зна­ния («Те­этет»), ос­но­ван­ное на кон­цеп­ции «вос­по­ми­на­ния» (анам­не­сис). К Пла­то­ну вос­хо­дит идея «вос­ко­вых таб­лиц па­мя­ти» – мо­дель П. как от­пе­чат­ка на фи­зич. но­си­те­ле. Пер­вая раз­вёр­ну­тая кон­цеп­ция П. при­над­ле­жит Ари­сто­те­лю, раз­де­ляв­ше­му П. и вос­по­ми­на­ние: ес­ли пер­вая свой­ст­вен­на и жи­вот­ным, то вос­по­ми­на­ние – толь­ко че­ло­ве­ку, оно есть свое­об­раз­ное «оты­ски­ва­ние» об­ра­зов и «бы­ва­ет толь­ко у тех, кто спо­со­бен раз­мыш­лять» (трак­тат «О па­мя­ти и вос­по­ми­на­нии»). Ари­сто­те­лем бы­ли сфор­му­ли­ро­ва­ны пра­ви­ла ус­пеш­но­го при­по­ми­на­ния, вновь от­кры­тые впо­след­ст­вии пред­ста­ви­те­ля­ми но­во­ев­ро­пей­ско­го эм­пи­риз­ма (П. как «кла­до­вая» идей по Дж. Лок­ку и др.) в ка­че­ст­ве за­ко­нов ас­со­циа­ций по смеж­но­сти, сход­ст­ву и кон­тра­сту.

В 19–20 вв. про­тив ас­со­циа­низ­ма в по­ни­ма­нии П. вы­сту­пи­ли В. Вундт, пред­ста­ви­те­ли вюрц­бург­ской шко­лы (для О. Кюль­пе и др. на­прав­лен­ность про­цес­сов за­по­ми­на­ния и вос­про­из­ве­де­ния оп­ре­де­ля­лась стоя­щей пе­ред субъ­ек­том за­да­чей) и геш­тальт­пси­хо­ло­гии, на­стаи­вав­шие на це­ло­ст­ном ха­рак­те­ре П., и в т. ч. на том, что са­ми сле­ды долж­ны по­ни­мать­ся как ди­на­мич. на­пря­жён­ные сис­те­мы, по об­раз­цу элек­тро­маг­нит­ных по­лей в фи­зи­ке. Нем. фи­зио­ло­ги Э. Ге­ринг и Р. Зе­мон (1904) в уче­нии о т. н. мне­ме по­пы­та­лись рас­смат­ри­вать П. не столь­ко как пси­хи­че­скую, сколь­ко как «об­ще­ор­га­ни­че­скую» функ­цию, свой­ствен­ную лю­бым био­ло­гич. объ­ек­там, вклю­чая клет­ки и их эле­мен­ты.

Пер­вые экс­пе­рим. ис­сле­до­ва­ния П. бы­ли вы­пол­не­ны в рус­ле ас­со­циа­низ­ма Г. Эб­бин­гау­зом, опи­сав­шим за­ко­но­мер­но­сти за­по­ми­на­ния и за­бы­ва­ния по­сле­до­ва­тель­но­стей бес­смыс­лен­ных сло­гов («О па­мя­ти», 1885). Вы­бор по­доб­но­го ма­те­риа­ла был обу­слов­лен же­ла­ни­ем ис­клю­чить влия­ние ин­ди­ви­ду­аль­но­го про­шло­го опы­та для вы­яв­ле­ния за­ко­нов П. в чис­том ви­де. Ре­зуль­та­ты ис­сле­до­ва­ний Эб­бин­гау­за, а так­же его по­сле­до­ва­те­лей Г. Э. Мюл­ле­ра и А. Пиль­це­ке­ра ока­за­ли влия­ние на У. Джейм­са, ко­то­рый в «Прин­ци­пах пси­хо­ло­гии» (1890) пред­ло­жил раз­ли­чать «пер­вич­ную» П., удер­жи­ваю­щую в те­че­ние ко­рот­ко­го вре­ме­ни не­пре­рыв­но осоз­на­вае­мые со­дер­жа­ния, и П. «вто­рич­ную», со­дер­жа­щую све­де­ния, по­ки­нув­шие сфе­ру соз­на­ния. Пред­ста­ви­те­ли би­хе­вио­риз­ма Э. Торн­дайк, Дж. Уот­сон по­ста­ви­ли изу­че­ние П. в кон­текст об­щей про­бле­мы нау­че­ния, ото­жде­ст­в­ляя П. с при­об­ре­те­ни­ем на­вы­ков, прин­ци­пи­аль­но оди­на­ко­вым у че­ло­ве­ка и жи­вот­ных. На ру­бе­же 19–20 вв. по­яв­ля­ют­ся кли­нич. опи­са­ния ам­не­зии и др. рас­стройств П. (С. С. Кор­са­ков, Т. Ри­бо). Со­глас­но этим на­блю­де­ни­ям, по­те­ря П. необя­за­тель­но со­про­во­ж­да­ется сла­бо­уми­ем и мо­жет иметь ме­сто без вы­ра­жен­ных ор­га­нич. по­ра­же­ний (напр., в слу­чае ис­те­рии).

А. Берг­сон («Ма­те­рия и па­мять», 1896, рус. пер. 1911) вы­де­лил два раз­лич­ных, не­сво­ди­мых друг к дру­гу ви­да П. – дви­га­тель­ную (П. как «при­выч­ка те­ла»), об­щую по сво­ей при­ро­де с др. фи­зио­ло­гич. функ­ция­ми, и «ис­тин­ную», или «об­раз­ную», П., фик­си­рую­щую уни­каль­ные со­бы­тия про­шло­го («па­мять ду­ха»), по от­но­ше­нию к ко­то­рой мозг вы­сту­па­ет лишь ору­ди­ем про­ве­де­ния вос­по­ми­на­ний в соз­на­ние, но не их хра­нили­щем. Для пси­хо­ана­ли­за П. – это та часть пси­хич. жиз­ни, ко­то­рая вы­тал­ки­ва­ет­ся на по­верх­ность соз­на­ния в ре­зуль­та­те борь­бы под­соз­на­тель­ных био­ло­гич. по­треб­но­стей и «над­соз­на­тель­ных» со­ци­аль­ных за­пре­тов; при этом ма­те­ри­ал, ко­то­рым рас­по­ла­га­ет П., мо­жет под­вер­гать­ся ис­ка­же­ни­ям и из­би­ра­тель­но­му за­бы­ва­нию (вы­тес­не­нию). В ра­бо­тах Ф. Барт­лет­та П. вы­сту­па­ет как кон­ст­рук­тив­ный творч. про­цесс, как «ре­зуль­тат борь­бы по ов­ла­де­нию ок­ру­жаю­щим ми­ром и его по­зна­ния» (Bartlett F. Remembering. Camb., 1932. P. 314). В экс­пе­ри­мен­тах со слож­ным по­все­днев­ным ма­те­риа­лом Барт­летт по­ка­зал, что в вос­по­ми­на­ни­ях удер­жи­ва­ет­ся об­щий смысл вос­при­ня­то­го и свя­зан­ный с ним эмо­цио­наль­ный тон, то­гда как всё ос­таль­ное под­вер­га­ет­ся пе­ре­ра­бот­ке в со­от­вет­ст­вии со схе­ма­тич. пред­став­ле­ния­ми дан­ной со­цио­куль­тур­ной сре­ды.

В ра­бо­тах пред­ста­ви­те­лей фран­цуз­ской со­цио­ло­ги­че­ской шко­лы ак­цен­ти­ро­ва­лась роль «кол­лек­тив­ной па­мя­ти» об­ще­ст­ва в струк­ту­ри­ро­ва­нии ин­ди­ви­ду­аль­ных вос­по­ми­на­ний че­ло­ве­ка (М. Хальб­вакс). Со­глас­но П. Жа­не, изо­ли­ро­ван­ный ин­ди­вид во­об­ще не ну­ж­дал­ся бы в П., пред­став­ляю­щей со­бой со­ци­аль­ную «ре­ак­цию на от­сут­ст­вие». Л. С. Вы­гот­ский и др. пред­ста­ви­те­ли рос. пси­хо­ло­гии (А. Н. Ле­он­ть­ев, П. И. Зин­чен­ко, А. А. Смир­нов), про­сле­жи­вав­шие раз­ви­тие П. в он­то­ге­не­зе, рас­смат­ри­ва­ли П. как осо­бое «мне­ми­че­ское дей­ст­вие» в струк­ту­ре дея­тель­но­сти. Раз­ли­чие ме­ж­ду ору­ди­ем тру­да и «…сред­ст­вом, ко­то­рое из­го­тов­ля­ет пер­во­быт­ный че­ло­век для сво­ей па­мя­ти, за­клю­ча­ет­ся лишь в том, что, в то вре­мя как пер­вое всег­да на­прав­ле­но на внеш­нюю при­ро­ду, с по­мо­щью вто­ро­го он ов­ла­де­ва­ет сво­им соб­ст­вен­ным по­ве­де­ни­ем» (Ле­он­ть­ев А.Н. Избр. пси­хо­ло­ги­че­ские про­из­ве­де­ния. М., 1983. Т. 1. С. 33). Функ­цию средств за­по­ми­на­ния вы­пол­ня­ют соз­да­вае­мые в про­цес­се об­ще­ния сис­те­мы зна­ков, и пре­ж­де все­го язык.

Исследования памяти в современной психологии и когнитивной науке

Ба­зо­вы­ми про­цес­са­ми в этих ис­сле­до­ва­ни­ях счи­та­ют­ся за­по­ми­на­ние (про­из­воль­ное или не­про­из­воль­ное), со­хра­не­ние (обыч­но с эле­мен­та­ми за­бы­ва­ния) и вос­ста­нов­ле­ние, или «из­вле­че­ние», ин­фор­ма­ции. Хо­тя про­из­воль­ное за­по­ми­на­ние, как пра­ви­ло, эф­фек­тив­нее не­про­из­воль­но­го, по­след­нее так­же мо­жет вес­ти к зна­чит. мне­мич. эф­фек­там: со­глас­но пред­ло­жен­ной ка­над. пси­хо­ло­га­ми Ф. Крей­ком и Р. Ло­кар­том (1972) тео­рии уров­ней об­ра­бот­ки, эф­фек­ты П. яв­ля­ют­ся по­боч­ны­ми про­дук­та­ми дея­тель­но­сти, осу­ще­ст­в­ляе­мой с ма­те­риа­лом: чем об­шир­нее се­ман­тич. свя­зи, вы­де­ляе­мые при ра­бо­те с ма­те­риа­лом, тем проч­нее за­по­ми­на­ние, да­же ес­ли пер­во­на­чаль­но оно и не бы­ло на­ме­рен­ным. Эф­фект вос­про­из­ве­де­ния за­ви­сит так­же от сход­ст­ва со­стоя­ний: ма­те­ри­ал, за­учен­ный в не­ко­то­ром эмо­цио­наль­ном со­стоя­нии, луч­ше вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся, ко­гда на эта­пе его при­по­ми­на­ния ис­пы­ты­ва­ют­ся при­мер­но те же са­мые эмо­ции.

На­ря­ду с та­ки­ми клас­сич. тес­та­ми П., как уз­на­ва­ние и вос­про­из­ве­де­ние, ши­ро­ко ис­поль­зу­ют­ся так­же т. н. им­пли­цит­ные тес­ты П., в слу­чае ко­то­рых влия­ние про­шло­го опы­та оце­ни­ва­ет­ся по кос­вен­ным при­зна­кам бо­лее ус­пеш­но­го, в от­но­ше­нии ско­ро­сти и точ­но­сти, вы­пол­не­ния дея­тель­но­сти. При­ме­не­ние им­пли­цит­ных про­це­дур для тес­ти­ро­ва­ния П. рас­про­стра­не­но при изу­че­нии дви­гат. и ког­ни­тив­ных на­вы­ков (напр., на­вы­ков чте­ния или ори­ен­та­ции в про­стран­ст­ве – см. Ког­ни­тив­ная кар­та). Вы­яв­ляе­мые та­ким об­ра­зом фор­мы П. час­то де­мон­ст­ри­ру­ют, на­ря­ду с от­но­сит. не­за­ви­си­мо­стью от соз­нат. кон­тро­ля, вы­со­кую ус­той­чи­вость по от­но­ше­нию к не­бла­го­при­ят­ным фак­то­рам (от­вле­че­нию вни­ма­ния, воз­рас­тным из­ме­не­ни­ям, трав­ма­тич. воз­дей­ст­ви­ям). Эти фор­мы мне­мич. про­цес­сов по­лу­чи­ли на­зва­ния про­це­дур­ной П., в от­ли­чие от т. н. дек­ла­ра­тив­ной П., для кото­рой ха­рак­тер­на воз­мож­ность дос­та­точ­но пол­но­го опи­са­ния («дек­ла­ри­ро­ва­ния») со­дер­жа­ния.

Ка­над. пси­хо­лог Э. Тал­винг (2002) вы­де­лил в дек­ла­ра­тив­ной П. без­лич­ную се­ман­ти­че­скую П., вклю­чаю­щую зна­ние зна­че­ний слов род­но­го язы­ка, и эпи­зо­ди­че­скую П., ко­то­рая име­ет ав­то­био­гра­фич. от­те­нок и пред­по­ла­га­ет воз­мож­ность ре­кон­ст­рук­ции про­стран­ст­вен­но­го и вре­меннóго кон­тек­ста со­бы­тий. Дан­ные ней­роп­си­хо­ло­гич. и воз­рас­тных ис­сле­до­ва­ний под­твер­жда­ют дис­со­циа­цию моз­го­вых ме­ха­низ­мов этих двух форм П.; при этом эпи­зо­ди­че­ская П. не толь­ко позд­нее раз­ви­ва­ет­ся в он­то­ге­не­зе, но и в боль­шей сте­пе­ни, чем се­ман­ти­че­ская, под­вер­же­на на­ру­ше­ни­ям под влия­ни­ем не­бла­го­при­ят­ных фак­то­ров, та­ких как стресс, де­прес­сия и ней­ро­де­ге­не­ра­тив­ные из­ме­не­ния. Хо­тя по­ня­тие эпи­зо­дич. П. от­но­сит­ся обыч­но к при­по­ми­на­нию со­бы­тий про­шло­го, близ­кие за­ко­но­мер­но­сти и ней­ро­фи­зио­ло­гич. ме­ха­низ­мы ха­рак­те­ри­зу­ют и об­ра­щён­ную в бу­ду­щее про­спек­тив­ную П., свя­зан­ную с на­ме­ре­ния­ми вы­пол­нить те или иные дей­ст­вия (Schacter, Addis & Buckner, 2007).

На­ря­ду с рас­смот­рен­ны­ми вы­ше фор­ма­ми дол­го­вре­мен­ной П., зна­чит. ме­сто в совр. ис­сле­до­ва­ни­ях за­ни­ма­ет ана­лиз про­цес­сов со­хра­не­ния ин­фор­ма­ции, не­по­сред­ст­вен­но сле­дую­щих за её предъ­яв­ле­ни­ем, т. е. крат­ко­вре­мен­ной П. Раз­ра­бо­тан­ная в 1970-е гг. амер. пси­хо­ло­га­ми Р. Ат­кин­со­ном и Р. Шиф­фри­ным муль­ти­мо­даль­ная мо­дель П., на­ря­ду с крат­ко­вре­мен­ной и дол­го­вре­мен­ной П., вклю­ча­ет т. н. сен­сор­ные ре­ги­ст­ры, удер­жи­ваю­щие фи­зич. воз­дей­ст­вия в те­че­ние до­лей се­кун­ды, по­сле че­го ин­фор­ма­ция ли­бо уга­са­ет, ли­бо пе­ре­во­дит­ся в крат­ко­вре­мен­ную П., где удер­жи­ва­ет­ся пу­тём про­го­ва­ри­ва­ния в те­че­ние не­сколь­ких де­сят­ков се­кунд. Объ­ём крат­ко­вре­мен­ной П. ог­ра­ни­чен т. н. ма­ги­че­ским чис­лом Мил­ле­ра, со­став­ляю­щим 7±2 еди­ницы ин­фор­ма­ции. В хо­де по­вто­ре­ния «про се­бя» часть этой ин­фор­ма­ции под­вер­га­ет­ся се­ман­тич. ор­га­ни­за­ции и пе­ре­во­дит­ся из крат­ко­вре­мен­ной П. в дол­го­вре­мен­ную, где она мо­жет прак­ти­чески не­ог­ра­ни­чен­но дол­го со­хра­нять­ся в фор­ме се­ман­тич. ко­да.

В про­цес­се кри­ти­ки муль­ти­мо­даль­ной мо­де­ли англ. пси­хо­ло­га­ми А. Бадд­ли и Дж. Хит­чем бы­ло сфор­му­ли­ро­ва­но аль­тер­на­тив­ное пред­став­ле­ние об опе­ра­тив­ной, или ра­бо­чей, П., со­че­таю­щей функ­ции крат­ко­вре­мен­но­го удер­жа­ния и ак­тив­ной, в т. ч. не­вер­баль­ной, пе­ре­ра­бот­ки ин­фор­ма­ции. В мо­де­ли ра­бо­чей П. вы­де­ле­ны 4 разл. бло­ка: центр. ис­пол­нит. блок, ха­рак­те­ри­зую­щий дос­туп­ный объ­ём ре­сур­сов вни­ма­ния, и 3 слу­жеб­ных бло­ка, свя­зан­ных с удер­жа­ни­ем зри­тель­ных, фо­но­ло­гич. и эпи­зо­дич. (про­стран­ст­вен­но-вре­менны́х) дан­ных. В рам­ках пси­хо­мет­рич. ис­сле­до­ва­ний ус­та­нов­ле­на тес­ная взаи­мо­связь ме­ж­ду по­ка­за­те­ля­ми объ­ё­ма ра­бо­чей П. и уров­нем ин­тел­лек­та, а так­же спе­ци­фич. спо­соб­но­стей ин­ди­ви­да, пре­ж­де все­го в об­лас­ти раз­ви­тия ре­чи и по­ни­ма­ния.

По ме­ре фор­ми­ро­ва­ния экс­перт­ных зна­ний и на­вы­ков в спец. об­лас­тях дея­тель­но­сти (напр., в мед. ди­аг­но­сти­ке или иг­ре в шах­ма­ты) про­ис­хо­дит зна­чит. рас­ши­ре­ние воз­мож­но­стей ра­бо­чей П. по удер­жа­нию и об­ра­бот­ке зна­чи­мо­го ма­те­риа­ла бла­го­да­ря ус­та­нов­ле­нию пря­мых ас­со­циа­тив­ных свя­зей ме­ж­ду про­цес­са­ми вос­при­ятия и струк­ту­ра­ми дол­го­вре­мен­ной П. (в этом слу­чае го­во­рят о «дол­говре­мен­ной ра­бо­чей па­мя­ти»).

Ус­пеш­ность функ­цио­ни­ро­ва­ния П. за­ви­сит так­же от аде­к­ват­но­сти су­ще­ст­вую­щих у ин­ди­ви­да зна­ний о ра­бо­те П. (т. н. ме­та­па­мять) и вы­би­рае­мых им на этой ос­но­ве стра­те­гий за­по­ми­на­ния. При этом ис­поль­зу­ют­ся раз­но­об­раз­ные мне­мо­тех­нич. приё­мы, со­ци­аль­ная под­держ­ка, а так­же фик­са­ция за­по­ми­нае­мой ин­фор­ма­ции во внеш­ней, в т. ч. элек­трон­ной, фор­ме. Роль со­ци­аль­ной под­держ­ки осо­бен­но ве­ли­ка на ран­них эта­пах раз­ви­тия П. в он­то­ге­не­зе и за­тем с воз­ник­но­ве­ни­ем старческих из­ме­не­ний ней­ро­био­ло­гич. ме­ха­низ­мов па­мя­ти.

С соз­да­ни­ем но­вых ней­ро­фи­зио­ло­гич. ме­то­дов ис­сле­до­ва­ния (функ­цио­наль­ной маг­нит­но-ре­зо­нанс­ной то­мо­гра­фии и др.) пси­хо­ло­гич. мо­де­ли П. всё ча­ще про­ве­ря­ют­ся на их со­от­вет­ст­вие оп­ре­де­лён­ным груп­пам ней­ро­фи­зио­ло­гич. ме­ха­низ­мов. Ис­точ­ни­ком ин­фор­ма­ции при этом слу­жит кли­нич. ма­те­ри­ал, в ча­ст­но­сти слу­чаи ам­не­зии и свя­зан­ные с ней моз­го­вые на­ру­ше­ния. С рас­шиф­ров­кой ге­но­ма че­ло­ве­ка ин­ди­ви­ду­аль­ные раз­ли­чия П. на­чи­на­ют так­же ис­сле­до­вать­ся с точ­ки зре­ния их воз­мож­но­го со­от­вет­ст­вия осо­бен­но­стям ге­не­тич. по­ли­мор­физ­мов. В ря­де слу­ча­ев ги­по­те­зы о при­чин­но-следств. свя­зи мо­ле­ку­ляр­ных ме­ха­низ­мов П. мо­гут быть про­ве­ре­ны в экс­пе­ри­мен­тах на мо­дель­ных жи­вот­ных.

Нейробиологические и генетические исследования

Об­лас­ти моз­га, важ­ные для функ­цио­ни­ро­ва­ния П. у че­ло­ве­ка и выс­ших жи­вот­ных, вклю­ча­ют гип­по­камп вме­сте с ок­ру­жаю­щи­ми его уча­ст­ка­ми ви­соч­ных до­лей ко­ры го­лов­но­го моз­га, ба­заль­ные яд­ра, мам­ми­ляр­ные и мин­да­ле­вид­ные те­ла. Дан­ные кли­нич. на­блю­де­ний и экс­пе­ри­мен­тов на жи­вот­ных сви­де­тель­ст­ву­ют об оп­ре­де­лён­ной спе­циа­ли­за­ции этих струк­тур. Так, гип­по­камп от­ве­ча­ет за про­стран­ст­вен­ное обу­че­ние и фик­са­цию со­дер­жа­ний дек­ла­ра­тив­ной П., а мин­да­ле­вид­ное те­ло уча­ст­ву­ет в про­цес­сах за­по­ми­на­ния эмо­цио­наль­ной ин­фор­ма­ции. У че­ло­ве­ка про­цес­сы из­вле­че­ния ин­фор­ма­ции так­же свя­за­ны с ак­ти­ва­ци­ей пе­ред­них от­де­лов моз­га, при­чём в слу­чае эпи­зо­дич. П. та­кая ак­ти­ва­ция ре­ги­ст­ри­ру­ет­ся пре­им. в пра­вых пре­фрон­таль­ных от­де­лах ко­ры. Роль пре­фрон­таль­ной ко­ры зна­чи­тель­на и при фор­ми­ро­ва­нии ра­бо­чей П. Моз­го­вые ме­ха­низ­мы се­ман­тич. и про­це­дур­ной П. не име­ют вы­ра­жен­ной ло­ка­ли­за­ции.

Рас­про­стра­нён­ной ги­по­те­зой о ней­ро­фи­зио­ло­гич. из­ме­не­ни­ях, ле­жа­щих в ос­но­ве за­по­ми­на­ния, ста­ло пред­став­ле­ние Д. Хеб­ба о двух про­цес­сах П. – крат­ко­вре­мен­ном и дол­го­вре­мен­ном. Ме­ха­низ­мом крат­ко­вре­мен­ной П. при этом счи­та­ет­ся цир­ку­ля­ция элек­трич. им­пульс­ной ак­тив­но­сти в замк­ну­тых це­пях ней­ро­нов, а дол­го­вре­мен­ное хра­не­ние ос­но­ва­но на «кон­со­ли­да­ции сле­да» – ус­той­чи­вых из­ме­не­ни­ях ана­то­мии и про­во­ди­мо­сти си­нап­сов. В свя­зи с об­на­ру­жен­ной воз­мож­но­стью рет­ро­град­ной ам­не­зии ста­рых сле­дов П., ко­то­рые долж­ны бы­ли бы дав­но кон­со­ли­ди­ро­вать­ся, вы­зы­ва­ет ин­те­рес ги­по­те­за «ре­кон­со­ли­да­ции», со­глас­но ко­то­рой при вос­ста­нов­ле­нии ин­фор­ма­ции уже ста­би­ли­зи­ро­вав­шие­ся сле­ды П. вновь при­об­ре­та­ют ла­биль­ный ха­рак­тер (этот фе­но­мен мо­жет объ­яс­нить из­вест­ные из пси­хо­ло­гич. ис­сле­до­ва­ний ис­ка­же­ния вос­про­из­ве­де­ния в за­ви­си­мо­сти от осо­бен­но­стей фор­му­ли­ро­вок во­про­сов).

Мо­ле­ку­ляр­ные ме­ха­низ­мы про­стей­ших форм П. (вы­ра­бот­ка ус­лов­но­го за­щит­но­го реф­лек­са и др.) под­роб­но изу­че­ны Э. Кан­де­лем (2011) на мо­де­ли нерв­ной сис­те­мы мол­лю­ска ап­ли­зии. Со­глас­но этим ре­зуль­та­там, а так­же ис­сле­до­ва­ни­ям мо­ле­ку­ляр­ных ме­ха­низ­мов кон­со­ли­да­ции П. у по­зво­ноч­ных, в фор­ми­ро­ва­нии дол­го­вре­мен­ных из­ме­не­ний си­нап­сов за­дей­ст­во­ва­но два ба­зо­вых ме­ха­низ­ма. Один из них ак­ти­ви­ру­ет в яд­ре ней­ро­на транс­крип­ци­он­ный бе­лок CREB, вклю­чая тем са­мым кас­кад ге­нов, ко­то­рые не­об­хо­ди­мы для рос­та но­вых си­нап­тич. окон­ча­ний. Дру­гой ме­ха­низм со­хра­ня­ет воз­ник­шие из­ме­не­ния си­нап­сов за счёт ак­ти­ва­ции осо­бой са­мо­под­дер­жи­ваю­щей­ся фор­мы то­го же са­мо­го бел­ка.

Объ­ек­том ин­тен­сив­ных ис­сле­до­ва­ний на кле­точ­ном и суб­кле­точ­ном уров­нях яв­ля­ют­ся струк­ту­ры гип­по­кам­па че­ло­ве­ка и жи­вот­ных. Ней­ро­ны гип­по­кам­па де­мон­ст­ри­ру­ют эф­фек­ты дол­го­вре­мен­но­го уси­ле­ния (по­тен­циа­ции) или по­дав­ле­ния (де­прес­сии) си­нап­тич. пе­ре­да­чи ме­ж­ду ней­ро­на­ми, со­хра­няю­щие­ся на про­тя­же­нии дли­тель­но­го вре­ме­ни по­сле воз­дей­ст­вия (вплоть до не­сколь­ких ме­ся­цев). Кро­ме то­го, гип­по­камп яв­ля­ет­ся струк­ту­рой с вы­со­кой плот­но­стью т. н. NMDA-ре­цеп­то­ров, пред­став­ляю­щих со­бой осн. кле­точ­ный ме­ха­низм, обес­пе­чи­ваю­щий бы­строе и про­дол­жи­тель­ное из­ме­не­ние си­нап­тич. про­во­ди­мо­сти. Уни­каль­ной осо­бен­но­стью гип­по­кам­па яв­ля­ет­ся про­дол­жаю­щий­ся в те­че­ние всей жиз­ни про­цесс ней­ро­ге­не­за – фор­ми­ро­ва­ния но­вых ней­ро­нов и ас­т­ро­ци­тов на ба­зе ис­ход­но­го пу­ла ней­ро­наль­ных стволо­вых кле­ток­. По­дав­ле­ние ней­ро­ге­не­за с по­мо­щью фи­зич. (ио­ни­зи­рую­щая ра­диа­ция) и пси­хо­ло­гич. (со­ци­аль­ный стресс) воз­дей­ст­вий при­во­дит к на­ру­ше­ни­ям дек­ла­ра­тив­ной П. Па­то­ло­гия гип­по­кам­па и ви­соч­ной до­ли ко­ры го­лов­но­го моз­га ве­дёт к серь­ёз­ным на­ру­ше­ни­ям П. и бы­ст­ро­му за­бы­ва­нию ин­фор­ма­ции (Byrne, 2007).

С раз­ви­ти­ем диф­фе­рен­ци­аль­ной пси­хо­ло­гии и мо­ле­ку­ляр­ной ге­не­ти­ки ана­ли­зи­ро­ва­лась воз­мож­ная связь па­ра­мет­ров П. ин­ди­ви­да с отд. ге­не­тич. по­ли­мор­физ­ма­ми (напр., связь по­ли­мор­физ­мов бел­ка KIBRA и со­от­вет­ст­вен­но ко­ди­рую­ще­го его син­тез ге­на со ско­ро­стью за­бы­ва­ния ин­фор­ма­ции). Ус­та­нов­ле­на так­же тес­ная связь на­ру­ше­ний П. и ве­ро­ят­но­сти воз­ник­но­ве­ния Альц­гей­ме­ра бо­лез­ни с ал­ле­лем ε4 ге­на APOE.

Нарушения памяти и пути их компенсации

Ошиб­ки и не­точ­но­сти, об­на­ру­жи­ваю­щие­ся в по­все­днев­ном функ­цио­ни­ро­ва­нии П. и ос­лож­няю­щие её ис­поль­зо­ва­ние в сви­де­тель­ских по­ка­за­ни­ях, мо­гут быть свя­за­ны как с чрез­мер­ной го­тов­но­стью со­об­щить к.-л. ин­фор­ма­цию, так и с за­бы­ва­ни­ем. Фун­дам. осо­бен­но­стью П. яв­ля­ет­ся вклю­че­ние в об­раз при­по­ми­нае­мой си­туа­ции но­вых де­та­лей и ас­пек­тов, им­пли­ци­ро­ван­ных об­щим зна­ни­ем о си­туа­ци­ях та­ко­го ро­да и фор­му­ли­ров­кой на­во­дя­щих во­про­сов (Fivush & Neisser, 1994). К чис­лу нор­маль­ных ис­ка­же­ний П. от­но­сят­ся фе­но­мен де­жа­вю, ко­гда но­вая си­туа­ция вне­зап­но ка­жет­ся хо­ро­шо зна­ко­мой, уже ви­ден­ной ра­нее, и про­ти­во­по­лож­ный слу­чай – т. н. жа­ме­вю (франц. jamais vu – ни­ко­гда не ви­ден­ное), ко­гда от­сут­ст­ву­ет уз­на­ва­ние при вос­при­ятии хо­ро­шо из­вест­ной зри­тель­ной ин­фор­ма­ции.

По­ра­же­ния моз­га разл. про­ис­хо­ж­де­ния час­то ве­дут к воз­ник­но­ве­нию ам­не­зии. Ха­рак­тер­ным сим­пто­мом по­ра­же­ния пре­фрон­таль­ных от­де­лов ко­ры яв­ля­ют­ся кон­фа­бу­ля­ции, ко­гда боль­ной сме­ши­ва­ет со­бы­тия, про­изо­шед­шие в раз­ные мо­мен­ты про­шло­го, ли­бо со­об­ща­ет о вы­мыш­лен­ных со­бы­ти­ях, ни­ко­гда не имев­ших мес­та в его жиз­ни. Вме­сте с тем ис­сле­до­ва­ния лиц с вы­даю­щей­ся па­мя­тью (т. н. мне­мо­ни­стов) сви­де­тель­ст­ву­ют о том, что чрез­мер­но хо­ро­шая П. (т. н. ги­перм­не­зия) мо­жет за­труд­нять на­хо­ж­де­ние но­вых творч. ре­ше­ний в разл. про­блем­ных си­туа­ци­ях (А. Р. Лу­рия, 1968).

В про­цес­се ста­ре­ния про­ис­хо­дит ухуд­ше­ние функ­ций П., опо­сре­до­ван­ных пре­фрон­таль­ны­ми струк­ту­ра­ми моз­га. На­ря­ду с ра­бо­чей П., эти про­цес­сы за­траги­ва­ют эпи­зо­ди­че­скую П. («ам­не­зия на ис­точ­ник» – за­бы­ва­ние ин­фор­ма­ции о том, ко­гда, где и, напр., от ко­го бы­ли по­лу­че­ны оп­ре­де­лён­ные све­де­ния). Важ­ней­ши­ми фак­то­ра­ми ста­би­ли­за­ции воз­рас­тных из­ме­не­ний П. яв­ля­ют­ся ак­тив­ный об­раз жиз­ни и со­хра­не­ние ин­тел­лек­ту­аль­ной дея­тель­но­сти. Су­ще­ст­ву­ет ряд спец. про­грамм тре­ни­ров­ки П., име­ют­ся дан­ные о том, что сво­бод­ное вла­де­ние дву­мя язы­ка­ми сдви­га­ет мо­мент воз­ник­но­ве­ния кли­нич. форм на­ру­ше­ния П. в сред­нем на 5 лет. Ве­дут­ся об­шир­ные био­хи­мич. ис­сле­до­ва­ния, на­прав­лен­ные на ин­тен­си­фи­ка­цию и со­хра­не­ние про­цес­сов ней­ро­ге­не­за в струк­ту­рах гип­по­кам­па.

ПАМЯТЬ — это… Что такое ПАМЯТЬ?

форма психич. отражения действительности, заключающаяся в закреплении, сохранении и последующем воспроизведении человеком данных своего опыта. Физиологич. основа П. – образование, сохранение и актуализация нервных связей в коре головного мозга. В зависимости от того, что запоминается и воспроизводится, различают 4 вида П. – двигательную, образную, словесно-логическую и эмоциональную. Двигат. П. связана с запоминанием и воспроизведением движений. Содержание образной П. составляет запоминание и воспроизведение чувств. образов предметов, явлений и их св-в. В зависимости от того, какими анализаторами воспринимаются и запечатлеваются объекты, образную П. делят на зрительную, слуховую, осязательную и т.д. Словесно-логическая, специфически человеч. П. включает в себя мысли, понятия, суждения, умозаключения; она занимает ведущее место в процессе обучения. Эмоц. П. связана с запоминанием и воспроизведением чувств совместно с вызывающими их объектами.
Осн. процессами П. являются запоминание, воспроизведение и забывание. Главный среди них – запоминание, к-рое определяет полноту и точность воспроизведения материала, прочность и длительность его сохранения. Осн. условия продуктивности запоминания связаны с тем, протекает ли оно в форме непроизвольного или произвольного процесса. Непроизвольное запоминание является продуктом деятельности человека, направленной на практич. или познават. цели, а не на собственно запоминание. Произвольное запоминание связано с постановкой цели запоминания и употреблением спец. способов и приемов ее достижения. В целом произвольное запоминание более продуктивно, чем непроизвольное, но в условиях, не благоприятных для первого (трудность понимания материала, недостаточное овладение способами логич. запоминания и др.), непроизвольное запоминание может быть более продуктивным. На всех своих этапах запоминание связано с пониманием, является смысловым. Случаи механич. запоминания, не связанного с пониманием, вызываются особенностями материала, трудностью его понимания. Механич. запоминание не является неизбежным, тем более – ступенью в развитии П.
Использование человеком приобретенного опыта осуществляется посредством воспроизведения. Наиболее простой его формой является узнавание, осуществляемое в условиях повторного восприятия объектов, закрепившихся ранее в П. Более сложным является собственно воспроизведение, когда воспроизводятся такие объекты прошлого опыта, к-рые в данный момент не воспринимаются нами. Узнавание и собственно воспроизведение также может быть произвольным и непроизвольным.

Забывание проявляется по-разному – от отд. ошибок в припоминании и узнавании до невозможности не только припомнить, но и узнать. Забывание может быть устойчивым, длительным и временным.

Индивидуальные особенности П. выражаются в различной быстроте, точности и прочности запоминания. По тому, какой материал – наглядный или отвлеченный – запоминается лучше, различают наглядно-образный, словесно-логический и промежуточный (средний) типы П.

В последние годы в связи с задачами инженерной психологии введены понятия кратковрем. и долговрем. П. Под кратковрем. П. понимают способность запомнить и воспроизвести определ. объем материала после одного кратковременного его предъявления. Объем этой П. ограничен и равен 7?2 элементов запоминаемого ряда букв, чисел, слов и пр. (Дж. А. Миллер). К долговрем. П. относят все случаи, когда на запоминание материала затрачивается больше чем одно повторение. В инженерной психологии введено также понятие оперативной П., под к-рой понимают процессы П., включенные в конкретные действия в качестве их способов, направленных на достижение целей этих действий и составляющих одно из условий их успешности.

Особое направление в исследовании П. составляет выявление ее структуры на физиологич. уровне (нейронные и биохимич. механизмы П., возможность ее локализации – проблема природы т.н. «следов П.» и т.д.).

П. Зинченко. Харьков.

Проблема П. в истории философии. Для Платона и его последователей П. – одно из важнейших условий достоверности познания (см. Theaet. 190 с – 194 в; рус. пер., М.–Л., 1936), поскольку его гносеология основывается на концепции «воспоминания». Эта сторона учения Платона о П. получила затем особое развитие в гносеологии Плотина. От Платона идет известная идея «восковых таблиц П.» – модель П., от к-рой полностью не отказалась и наука нашего времени. У Аристотеля П. посвящено соч. «П. и воспоминание» (франц. пер. Aristoteles, Psychologie. Opuscules, tr. J. Barthelemy – Saint-Hilaire, P., 1847). Он предугадал мн. совр. представления о природе П.: возрастные изменения, характерологич. особенности, дефекты П., активность, связь с идеей времени. Все процессы П. Аристотель делил на собственно П. и воспоминание, к-рое, в отличие от П., принадлежит исключительно человеч. духу и представляет собой не только осознание образа в его отношении к прошлому восприятию, но и результат усилия, с помощью к-рого мы преодолеваем нечеткое и неясное представление – реминисценцию. Положения Аристотеля о П. были впоследствии частично (и по-разному) продолжены стоиками и эпикурейцами, а в новое время – Гегелем.
Для традиции эмпиризма характерно отождествление законов ассоциации и П. (у Гоббса, напр., П. по существу выступает как иное обозначение опыта). При таком подходе проблематика исследования П. суживалась до уровня индивидуальных отклонений в воспоминаниях от первонач. впечатления (см., напр., Д. Юм, Трактат о человеч. природе, кн. 1, ч. 1, Юрьев, 1906, § 3). Филос. положения эмпиризма легли в основу первых экспериментально-психологич. исследований П. (Эббингауз).
Для рационализма проблема П. выступала как второстепенная. Декарт рассматривал П. как результат изменений в порах мозга, через к-рые проходят «жизненные духи». Под влиянием рационализма интерес к проблеме П. в последующей истории философии сводится лишь к вопросу о предпосылках искажений и ограниченности индивидуального опыта.
Как реакцию на ассоциационизм следует рассматривать концепции П. в ряде различных идеалистич. направлений, к-рые отрицали материальные основы П., стремясь объяснить ее полностью как проявление духа, в согласии с концепциями Платона и Августина. Противниками ассоциационистской концепции П. выступили также В. Вундт и представители вюрцбургской школы психологии мышления. Вундт подчинял законы ассоциаций более общим законам апперцепции – волевым актам, ставящим ассоциации в определ. отношения друг к другу; точно так же для вюрцбуржцев над воспоминаниями (как и над мышлением) господствуют «детерминирующие тенденции», определяющие направленность процессов П., устойчивость их результатов, легкость их появления (О. Кюльпе). Против ассоциационизма направлена и концепция П. в интуитивизме Бергсона (см. Материя и П., рус. пер., СПБ, 1911), согласно к-рой существует два различных, не сводимых друг к другу вида П. – двигательная («П.-привычка»), общая по своей природе с другими, в основе своей физиологическими, функциями организма, и «истинная», или «образная» П., для к-рой мозг есть лишь орудие проявления, само по себе неспособное ни породить образов воспоминаний, ни изменить их природу. Концепция Бергсона легла в основу нек-рых совр. теорий П., в т.ч. в феноменологии и экзистенциализме.
В конце 19 в. проблемы П. начали рассматриваться в связи с теорией личности. Исторически это осуществилось на пути критики интеллектуализма и элементаризма вундтовской психологии во фрейдизме и реакции на ограниченность ассоциационизма Эббингауза. Для психоанализа П. – это та часть психич. жизни, к-рая выталкивается на поверхность сознания, результат игры подсознательного. По Фрейду, материал, к-рым располагает П., под влиянием личностных факторов подвергается двоякого рода воздействию – сгущению и искажению. Фрейдизм акцентирует внимание лишь на эмоц. аспектах П. Однако субъективизм психоанализа, односторонний отбор им фактов и произвольная их трактовка привели к резкому падению влияния его теории П. на рубеже 19–20 вв. Наиболее явно трактовка П. как предмета теории личности выступает в работах Ф. Бартлетта, к-рый считал, что П. не есть частная способность, объяснение к-рой следует искать лишь внутри ее самой. Наоборот, это – «результат бесконечной борьбы по овладению окружающим миром и его познания» (см.»Remembering», Camb., 1950, p. 314). Экспериментальным путем Бартлетт показал, что при запоминании удерживается нек-рая основа воспринятого и связанный с ней эмоц. тон; остальное подвергается нек-рой переработке в сторону упрощения, схематизации. Каждое воспоминание включается в более общую схему, благодаря чему оно обязательно содержит элемент обобщения, основанного на прошлом опыте, т.е. в конечном счете обусловлено личностью. Т.о., воспоминание, по Бартлетту, есть не репродукция, а реконструкция элементов прошлого опыта; психологическая же сущность процессов П. оказывается ближе всего к творч. воображению.
Социально-психологич. концепции П. ведут свое начало от ученика Дюркгейма М. Хальбвакса, к-рый выдвинул тезис о том, что мы не можем мыслить к.-л. связанный с нами в прошлом объект иначе, как отнесенным к к.-л. социальной – этнич. или религ. группе, и, следовательно, субъективное прошедшее восстанавливается только благодаря соотнесению с фактами социальной жизни (см. М. Halbwachs, Les cadres sociaux de la mémoire, P., 1925). Наиболее известная и оригинальная общая концепция П. в зарубежной психологии и философии принадлежит П. Жане. Стремясь преодолеть интроспекционизм и индивидуализм предшеств. теорий, Жане указывает, что изолированный индивид не обладает П., т.к. он в ней не нуждается (см. P. Janet, L’évolution de la mémoire et de la notion du temps, v. 1, P., 1928, p. 219). П., по Жане, есть не что иное, как социальная реакция на отсутствие и вместе с тем попытка приспособления к тем трудностям, к-рые преподносит нам время. Следует, однако, отметить, что само понятие социального имеет у Жане ограниченный характер, означая по существу коллективно-психологическое.
Для сов. психологии наиболее характерным является стремление вскрыть специфич. особенности человеч. П. в ее онтогенезе. Осн. теоретич. положения о П. в сов. психологич. лит-ре были выдвинуты А. Н. Леонтьевым, П. И. Зинченко и А. А. Смирновым. П. понимается в неразрывной связи с трудовой деятельностью человека. Один из гл. тезисов при этом состоит в том, что использование средств П. для регулирования поведения есть отражение в духовной сфере тех процессов, к-рые уже реализовались в материальной сфере. Различие между орудием труда и «…тем средством – инструментом, которое изготовляет первобытный человек для своей памяти, заключается лишь в том, что в то время, как первое всегда направлено на внешнюю природу, с помощью второго он овладевает своим поведением» (Леонтьев А. Н., Проблемы развития психики, М., 1959, с. 321). Первонач. роль средства запоминания выполняли к.-л. случайные стимулы. Затем эту функцию перенимают создаваемые в процессе общения знаки и системы знаков (прежде всего язык). Последнее и определяет преимуществ. характер человеч. П. как П. логической. Наконец, с этой т. зр. раскрывается значение мн. факторов культуры (мифологии, обычаев и т.д.) как мнемонич. средств.
Лит.: Леонтьев А. Н., Развитие П. Эксперимент. исследование высших психологич. функций, М.–Л., 1931; Блонский П. П., П. и мышление, М., 1935; Занков Л. В., П. школьника, ее психология и педагогика, М., 1944; его же, Память, М., 1949; Зинченко П. И., Вопросы психологии П., в сб.: Психологич. наука в СССР, т. 1, М., 1959; его же, Непроизвольное запоминание, М., 1961; Смирнов Α. Α., Психология запоминания, М., 1948; Шемякин Φ. Η., «Автоматизмы» П. и мышление, «Изв. АПН РСФСР», 1956, вып. 81; Проблемы инженерной психологии, вып. 3 – Психология П., Л., 1965; Вулдридж Д., Механизмы мозга, пер. с англ., М., 1965.

М. Роговин. Москва.

Машинная П. Под машинной П. понимается комплекс устройств вычислит. машины, предназначенных для хранения информации различного назначения: входных данных, результатов вычислений, а также (для вычислительных машин с программным управлением) закодированных отд. приказов программ (команд) и самих программ. Вычислит. машины простейшего типа – арифмометры, настольные клавишные вычислит. устройства – обычно имеют П. для кратковрем. хранения вводимой в них числовой информации и результатов вычислений (т.н. р е г и с т р ы). Наиболее сложной структурой П. обладают цифровые электронные вычислит. машины – ЦВМ, устройства к-рых обычно наз. запоминающими устройствами (ЗУ).
Большинство ЗУ предназначено для хранения информации, записанной в натуральном двоичном коде (см. Кодирование), являющемся осн. языком ЦВМ. Конструкции устройств машинной П. отличаются большим разнообразием. Для ввода данных обычно используют ЗУ, в к-рых носителем информации являются бумажные карты и ленты с нанесенной на них системой отверстий (т.н. перфокарты и перфоленты). Вводимая информация, как правило, печатается на бумаге и реже выдается на специальные индикационные регистры. Значительно разнятся по типу устройства машинной П., предназначенные для хранения информации, циркулирующей в процессе ее обработки внутри ЦВМ. Здесь различают оперативные ЗУ (ОЗУ) и ЗУ с долговрем. хранением информации (ДЗУ). Первые используются для хранения информации, непосредственно участвующей в обработке, а также для хранения самих программ обработки, вторые – для более длит. хранения программ и информации, к-рые будут использоваться в дальнейшем.
Одно из важнейших качеств. различий между П. человека и существующих устройств машинной П. заключается в том, что процесс выборки информации из П. человека носит ассоциативный характер, в то время как у технич. ЗУ такой выбор носит т.н. а д р е с н ы й характер, основанный на том, что каждое из слов, записываемых в ЗУ, определяется с помощью своего адреса, т. е; номера ячейки ЗУ, в к-рую оно помещается (каждое слово размещается в ЗУ в наименьшей дискретной единице П. – ячейке). Принцип адресности приводит к противоречию между большой емкостью и быстродействием ЗУ, т.к. при большой емкости ЗУ приходится усложнять их адресную часть, что приводит к увеличению времени обращения к ЗУ, т.е. к снижению его быстродействия. В наст. время ведутся работы по созданию машинной Π. ассоциативного типа. В таких ЗУ поиск информации осуществляется не по заданному адресу ее местонахождения, а по нек-рым признакам самой информации. Механизм выборки по ассоциациям позволит значительно облегчить и ускорить процесс поиска информации, приблизив работу машинной П. к работе П. человека.
Лит.: Крайзмер Л. П., Устройства хранения дискретной информации, М., 1961; Субье-Ками Α., Двоичная техника и обработка информации, пер. с франц., М., 1964.

Ю. Барабошкин. Москва.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия.
Под редакцией Ф. В. Константинова.
1960—1970.

Память — Большая советская энциклопедия

Па́мять

Способность к воспроизведению прошлого Опыта, одно из основных свойств нервной системы, выражающееся в способности длительно хранить информацию о событиях внешнего мира и реакциях организма и многократно вводить её в сферу сознания (См. Сознание) и поведения (См. Поведение).

Память в нейрофизиологии. П. свойственна человеку и животным, имеющим достаточно развитую центральную нервную систему (ЦНС). Объём П., длительность и надёжность хранения информации, как и способность к восприятию сложных сигналов среды и выработке адекватных реакций, возрастают в ходе эволюции по мере увеличения числа нервных клеток (Нейронов) мозга и усложнения его структуры. Физиологические исследования П. обнаруживают 2 основных этапа её формирования, которым соответствуют два вида П.: кратковременная и долговременная. Кратковременная П. характеризуется временем хранения информации от секунд до десятков минут и разрушается воздействиями, влияющими на согласованную работу нейронов (электрошок, наркоз, гипотермия и др.). Долговременная П., время хранения информации в которой сравнимо с продолжительностью жизни организма, устойчива к воздействиям, нарушающим кратковременную П. Переход от первого вида П. ко второму постепенен. Нейрофизиологи полагают, что кратковременная П. основана на активных механизмах, поддерживающих возбуждение определённых нейронных систем. При переходе к долговременной П. связи между нейронами, входящими в состав таких систем, фиксируются структурными изменениями в отдельных клетках. Опыты с иссечением участков коры больших полушарий головного мозга (См. Кора больших полушарий головного мозга) и электрофизиологическими исследования показывают, что «запись» каждого события распределена по более или менее обширным зонам мозга. Это позволяет думать, что информация о разных событиях отражается не в возбуждении разных нейронов, а в различных комбинациях совозбуждённых участков и клеток мозга. Нервные клетки не делятся в течение жизни, и новые реакции могут вырабатываться и запоминаться нервной системой только на основе создания новых связей между имеющимися в мозге нейронами. Новые нейронные системы фиксируются за счёт изменений в межнейронных контактах — синапсах (См. Синапсы), в которых нервный импульс вызывает выделение специального химического вещества — Медиатора, способного облегчить или затормозить генерацию импульса следующим нейроном. Долговременные изменения эффективности синапсов могут быть обусловлены изменениями в биосинтезе белков (См. Белки), от которых зависит чувствительность синаптической мембраны к медиатору. Установлено, что биосинтез белков активируется при возбуждении нейронов на разных уровнях организации ЦНС, а блокада синтеза нуклеиновых кислот (См. Нуклеиновые кислоты) или белков затрудняет или исключает формирование долговременной П. Очевидно, что одна из функций активации синтеза при возбуждении — структурная фиксация нейронных систем, что и лежит в основе долговременной П. Имеющиеся экспериментальные данные не позволяют пока решить, происходит ли проторение путей распространения возбуждения за счёт увеличения проводимости имеющихся синапсов или в результате возникновения дополнительных межнейронных связей. Оба возможных механизма нуждаются в интенсификации белкового синтеза. Первый — сводится к частично изученным явлениям клеточной адаптации и хорошо согласуется с представлением об универсальности основных биохимических систем клетки. Второй — требует направленного роста отростков нейронов и, в конце концов, кодирования поведенческой информации в структуре химических агентов, управляющих таким ростом и заложенных в генетическом аппарате клетки.

Для исследования П. применяют методы клинической и экспериментальной психофизиологии, физиологии поведения, морфологии и гистохимии, электрофизиологии мозга и отдельных нейронов, фармакологические методы, а также методы аналитической биохимии. В зависимости от задач, подлежащих решению, исследование механизмов П. осуществляется на разных объектах — от человека до культуры нервных клеток.

Лит.: Анохин П. К., Биология и нейрофизиология условного рефлекса, М., 1968; Бериташвили И. С., Память позвоночных животных, ее характеристика и происхождение, 2 изд., М., 1974; Агранов Б., Память и синтез белка, в кн.: Молекулы и клетки, пер. с англ., в. 4, М., 1969; Соколов Е. Н., Механизмы памяти, М., 1969: Конорски Ю., Интегративная деятельность мозга, пер. с англ., М., 1970; Hebb D. О., Organization of behavior, N. Y., 1949.

С. И. Розанов.

Память в психологии. Осуществляя связь между прошлыми состояниями психики, настоящим и процессами подготовки будущих состояний, П. сообщает связность и устойчивость жизненному опыту человека, обеспечивает непрерывность существования человеческого «я» и выступает таким образом в качестве одной из предпосылок формирования индивидуальности и личности (См. Личность).

Особое значение, которое с древних времён придавалось П., можно усматривать уже в том, что в древнегреческой мифологии именно богиня П.— Мнемосина слыла матерью муз, покровительницей ремёсел и наук. По преданию, древнегреческим поэтом Симонидом (6 в. до н. э.) была разработана первая мнемотехническая система (см. Мнемоника). Долгое время проблема П. разрабатывалась главным образом философией в тесной связи с общей проблемой знания. Первую развёрнутую концепцию П. дал Аристотель в специальном трактате «О памяти и воспоминании»: собственно П. свойственна и человеку и животному, воспоминание же — только человеку, оно есть «как бы своеобразное отыскивание» образов и «бывает только у тех, кто способен размышлять», ибо «тот, кто вспоминает, делает вывод, что прежде он уже видел, слышал или испытал нечто в таком же роде» (453а). Аристотелем были сформулированы правила для успешного воспоминания, впоследствии вновь «открытые» в качестве основных законов ассоциаций (См. Ассоциация): по смежности, по сходству и по контрасту. Им был намечен ряд проблем, сохраняющих актуальность до настоящего времени: возрастные изменения и характерологические различия П., связь П. с членением времени и др. Материалистические тенденции, заложенные в аристотелевском учении о П., были восприняты стоиками и эпикурейцами, получив при этом во многом упрощённое истолкование. Так, было утеряно представление об активном характере воспоминания, аристотелевской метафоре о «как бы отпечатках» в душе был придан буквальный смысл. В противоположность этому идеалистическое понимание П. как активной деятельности души было развито Неоплатонизмом (Плотин). Связь воспоминания с переживанием времени отмечалась Августином.

В новое время проблема П. получила особое развитие в философии английского эмпиризма (Т. Гоббс, Дж. Локк) в связи с обсуждением проблемы опыта и критикой учения о врождённых идеях (См. Врождённые идеи). П., по Локку, есть как бы «кладовая» идей; «… это откладывание наших идей в памяти означает только то, что во многих случаях ум обладает способностью восстанавливать восприятия, однажды бывшие в ней, с присоединением к ним добавочного восприятия, что она их раньше имела» (Локк Д., Избранные философские произведения, т. 1, М., 1960, с. 168). Введённому Локком представлению об ассоциациях как об одном из факторов, определяющих «движение идей», впоследствии в Ассоцианизме было придано значение универсального принципа объяснения душевной жизни. В рамках ассоцианизма немецким психологом Г. Эббингаузом было выполнено первое экспериментальное исследование П. (1885).

Линию ассоцианизма продолжил американский Бихевиоризм (Э. Торндайк, Дж. Уотсон), который, поставив изучение П. в контекст общей проблемы научения (См. Научение), отождествил, в конечном итоге, П. с приобретением Навыков. Против такого отождествления было направлено учение французского философа-интуитивиста А. Бергсона («Материя и память», рус. пер., СПБ, 1911). Противопоставляя простому репродуцированию однажды заученного материала (например, текста стихотворения) П. неповторимых событий прошлого в их индивидуальности (например, самого единичного акта заучивания), Бергсон пытался доказать существование особой «образной» П., «сферы чистых воспоминаний», «П. духа», по отношению к которой мозг может выступать лишь орудием проведения воспоминаний в сознание, но не способен ни порождать их, ни быть их хранилищем. В этой идеалистической концепции П. был, однако, с предельной остротой поставлен ряд проблем, вскрывавших ограниченность ассоцианистской доктрины П. (проблемы узнавания, связи П. и внимания (См. Внимание), П. и бессознательного (См. Бессознательное) и др.). С др. стороны, с резкой критикой «атомизма» и механицизма ассоцианистского представления о П. выступила Гештальтпсихология, которая настаивала на целостном и структурном характере П., в частности на том, что самые следы должны пониматься как своеобразные динамические системы, или поля сил. Обозначилась и тенденция к расширительному толкованию П. Нем. психологи Э. Геринг (1870), а вслед за ним Р. Земон (1904) и Э. Блейлер (1931) в учении о «мнеме» пытались рассматривать П. не только как психическую, но и как «общеорганическую функцию», объясняя ею, в частности, процессы наследственности (воскрешая таким образом учение немецкого натурфилософа 1-й половины 19 в. К. Каруса). Всё это вновь остро поставило вопрос о природе и специфике П. человека. Во французской социологической школе было обращено внимание на истинную природу и социальную обусловленность П. человека. По П. Жане, П. человека есть особое действие, «специально изобретённое людьми» и в принципе отличное от простой репродукции; это символическая реконструкция, воссоздание прошлого в настоящем. При этом социальный мир человека, выступая для него как бы своеобразным выразителем «коллективной П.» общества (М. Хальбвакс), оказывается источником и упорядочивающей силой для его воспоминаний. В английской психологии сходную точку зрения отстаивал Ф. Бартлетт (1932), сводивший П. не столько к воспроизведению, сколько к реконструкции прежнего опыта.

Советская психология, опираясь на методологию диалектического и исторического материализма, уделила особое внимание проблемам развития П. (Л. С. Выготский и др.). Проведённое А. Н. Леонтьевым (1930) экспериментальное исследование высших форм запоминания (См. Запоминание) показало, что ведущими моментами в формировании высших произвольных форм П. оказываются включение в организацию запоминания искусств, «стимулов-средств» (знаков), совершенствование средств запоминания и их последующая Интериоризация. В последующих работах советских психологов (П. И. Зинченко, А. А. Смирнов) изучение П. человека было поставлено в контекст исследования его предметной деятельности.

В соответствии с традиционным членением П. различаются процессы запоминания, сохранения и воспроизведения, внутри последнего — узнавание, воспоминание и собственное припоминание (П. П. Блонский). Различают произвольную и непроизвольную П. В случае первой человек решает особую мнестическую задачу: запомнить или припомнить нечто; в случае непроизвольной П. запоминание или припоминание включены как несамостоятельные моменты в более широкий контекст деятельности. По способу осуществления мнестических действий различают непосредственную и опосредствованную П. (Выготский). По форме, в которой протекают процессы П., выделяют моторную П., или П.-привычку, эмоциональную, или аффективную, П. («П. чувств» — Т. Рибо), образную и словесно-логическую П.; между ними пытаются установить те или иные генетические отношения (Блонский). Наконец, в зависимости от ведущего положения у отдельных индивидов можно говорить о существовании зрительного, слухового и словесного типов П. Будучи включенной в решение той или иной жизненной задачи, П. человека существенно определяется строением и динамикой его мотивов (См. Мотивы), потребностей (См. Потребности), Интересов и установок (См. Установка) (К. Левин, США; Б. В. Зейгарник, СССР). И, напротив, те или иные особенности П. человека сказываются не только на протекании отдельных форм его деятельности и мышления, но и на всём строе его жизни, накладывая отпечаток на его личность (особенно ярко это проявляется при локальных клинических расстройствах П., равно как в случаях «феноменальной», в частности эйдетической П.— см. Эйдетизм). Самостоятельный раздел современной психологии и нейрофизиологии представляют исследования так называемой кратковременной П. (см. выше). Значительное место отводится изучению закономерностей забывания: подробно исследованы феномены про- и ретроактивного торможения, реминисценции, а также влияние на П. аффектов (Д. Рапапорт, США). От «нормального» забывания следует отличать случаи патологических нарушений — расстройства П.

М. С. Роговин.

Расстройства памяти могут быть количественными (ослабление, усиление памяти) и качественными (искажения памяти, ложные воспоминания). В психиатрической практике чаще встречаются снижение П. (гипомнезия) или её выпадение (амнезия), характер которых определяется их происхождением. Так, для старческих расстройств П. характерно запамятование недавних событий и сохранность воспоминаний об отдалённом прошлом. Эпизоду помрачения сознания (например, при черепно-мозговой травме) обычно сопутствует выпадение из П. событий, предшествовавших этому эпизоду (ретроградная амнезия), либо имевших место сразу после восстановления сознания (антероградная амнезия). Больной корсаковским психозом (см. Алкогольные психозы) обычно помнит, что происходило с ним до болезни, но не может зафиксировать в П. текущие, даже сиюминутные впечатления. Чисто функциональное («охранительное») вытеснение из П. тягостных для больного воспоминаний наблюдается при истерии, реактивных (то есть возникающих в ответ на психическую травму) психозах. Усиление, обострение П. (гипермнезия), например при маниакальном возбуждении, при бредовом состоянии (см. Мания, Бред), в отличие от амнезии, — явление нестойкое, быстро преходящее. Искажения П. (криптомнезии) и ложные воспоминания (конфабуляции) часто сочетаются с гипо- и амнезией: пробелы П. заполняются вымыслом или перемещением в иное время реальных событий. Лечение направлено на основное заболевание.

Б. И. Франкштейн.

В технике понятие машинной П. характеризует комплекс устройств вычислительной машины (См. Вычислительная машина), предназначенный для хранения информации. См. Память ЭВМ.

Лит.: Корсаков С. С., Болезненные расстройства памяти и их диагностика, М., 1890; Рибо Т., Память в ее нормальном и болезненном состояниях, пер. с франц., СПБ, 1894; Леонтьев А. Н., Развитие памяти, М.— Л., 1931; Голант Р. Я., О расстройствах памяти, Л.— М.. 1935; Выготский Л. С., Развитие высших психических функций, М., 1960; Зинченко П. И., Непроизвольное запоминание, М., 1961; Блонский П. П., Память и мышление, в его кн.: Избр. психологические произведения, М., 1964; Смирнов А. А., Проблемы психологии памяти, М., 1966; Роговин М. С., Философские проблемы теории памяти, М., 1966: Лурия A. Р., Маленькая книжка о большой памяти, М., 1968; Зейгарник Б. В., Личность и патология деятельности, М., 1971; Ebbinghaus Н., Über das Gedächtnis, Lpz., 1885; Janet P., L’évolution de la мéмоire et de la notion du temps, P., 1928; Bleuler Е., Mechanismus — Vitalismus — Mnemismus, B., 1931; Bartlett F. Ch., Remembering, Camb., 1950; Halbwach M., La мéмоire collective, P., 1950; Rapaport D., Emotions and memory, 2 ed., N. Y., 1959.

Источник:
Большая советская энциклопедия
на Gufo.me

Значения в других словарях

1. память —
   • Дырявая (Лесков). • Свежая (Даль). • Смутная (Блок).
   Словарь литературных эпитетов
2. память —
   • блестящая ~ • изумительная ~ • исключительная ~ • колоссальная ~ • невероятная ~ • незаурядная ~ • необыкновенная ~ • поразительная ~ • потрясающая ~ • редкостная ~ • удивительная ~ • феноменальная ~ • хорошая ~
   Словарь русской идиоматики
3. память —
   П’АМЯТЬ, памяти, мн. нет, ·жен. 1. Способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления. Острая память. «Рыцари хотят послушать твоих песен, оли страх не отшиб у тебя памяти.» Пушкин. «Память может изменить вам.» Чернышевский.
   Толковый словарь Ушакова
4. память —
   память ж. 1. Способность запоминать, сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления. 2. Запас впечатлений, хранящихся в сознании и могущих быть воспроизведенными. 3. Воспоминание о ком-либо или чем-либо.
   Толковый словарь Ефремовой
5. память —
   орф. память, -и; но: Книга Памяти (со списками жертв войн, репрессий)
   Орфографический словарь Лопатина
6. память —
   па́мять род. п. -и, укр. па́м᾽ять, блр. па́мяць, др.-русск. память, ст.-слав. памѩть μνήμη, μνημόσυνον (Клоц., Супр.), болг. па́мет, сербохорв. па̏ме̑т, словен. рámеt «разум, рассудок», чеш. раmět᾽, слвц. раmät᾽, польск. pámięć. Родственно др.-лит.
   Этимологический словарь Макса Фасмера
7. память —
   Способность к воспроизведению прошлого индивидуального опыта; одно из осн. свойств нервной системы, выражающееся в способности длительно хранить информацию о событиях внеш. мира и реакциях организма и многократно вводить её в сферу сознания и поведения.
   Биологический энциклопедический словарь
8. память —
   ПАМЯТЬ, и, ж. 1. Способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления, опыт, а также самый запас хранящихся в сознании впечатлений, опыта. Моторная п. (память-привычка). Эмоциональная п. (память чувств). Образная п. Врезаться…
   Толковый словарь Ожегова
9. память —
   Древнерусское – от «мять» (мнить, думать). Литовское – mintis (мысль, суждение). Слово «память» имеет древние корни в русском языке, поэтому нельзя точно установить время его появления.
   Этимологический словарь Семёнова
10. память —
    Кого-чего и о ком-чем. 1. к о г о — ч е г о (воспоминание о ком-, чем-л.). — Я тост предложить хочу в память Нестерова, — сказал Глеб (Саянов). Возьмите это в память наших отношений. Вечер, посвященный памяти писателя.
    Управление в русском языке
11. Память —
    Способность человека к закреплению, сохранению и воспроизведению воспринятой информации. Виды П.: словесно-логическая, двигательная (моторная), образная, тактильная (осязательная), эмоциональная. Различают также П. долговременную (подсистема…
    Криминалистическая энциклопедия
12. ПАМЯТЬ —
    ПАМЯТЬ — англ. memory; нем. Gedachtnis. Процессы организации и сохранения прошлого опыта, делающие возможным его повторное использование в деятельности или возвращение в среду сознания.
    Социологический словарь
13. память —
    ПАМЯТЬ ж. (мнить, мнети) способность помнить, не забывать прошлого; свойство души хранить, помнить сознанье о былом. Память, относительно прошлого, то же, что заключенье, догадка и воображенье, относительно будущего.
    Толковый словарь Даля
14. память —
    Общеслав. Преф. производное от *mьntь (> мять) < суф. образования (суф. -ть, ср. смерть, пажить, весть, месть и т. д.) от той же основы, что и мнить, см.
    Этимологический словарь Шанского
15. память —
    Па́мять/.
    Морфемно-орфографический словарь
16. память —
    Общефункциональный механизм, связанный с сохранением и использованием в последующей деятельности информации, полученной от взаимодействия с окружающим миром.
    Толковый переводоведческий словарь
17. память —
    сущ., кол-во синонимов: 16 видеопамять 1 воспоминания 7 глузд 3 кэш 3 кэш-память 2 мнема 2 мнемозина 8 оперативка 10 парамнезия 6 прапамять 1 реминисценция 7 сверхпамять 2 суперпамять 2 флэш-память 2 фотопамять 1 эйдетизм 1
    Словарь синонимов русского языка
18. Память —
    I Память способность к сохранению и воспроизведению прошлого опыта и любой информации о внешнем мире и внутреннем состоянии организма.
    Медицинская энциклопедия
19. память —
    ПАМЯТЬ -и; ж. 1. Способность запоминать, сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления. Хорошая п. на числа. Зрительная п. П. на людей. П. на лица. Потерять память. П. отшибло. Памяти нет. П. изменяет. // Запас хранимых в сознании впечатлений.
    Толковый словарь Кузнецова
20. память —
    ВСПОМИНАТЬ — ЗАБЫВАТЬ сов. вспомнить — забыть Вспоминаться — забываться (см.) вспоминать — позабывать (см.) запоминать(ся) — забывать(ся) (см.) помнить(ся) — забывать(ся) (см.) памятливый — забывчивый (см.
    Словарь антонимов русского языка
21. память —
    сущ., ж., употр. очень часто (нет) чего? памяти, чему? памяти, (вижу) что? память, чем? памятью, о чём? о памяти 1. Памятью называют способность запоминать какую-то информацию, события, факты, впечатления и т. д., хранить их в сознании.
    Толковый словарь Дмитриева
22. память —
    Без памяти (разг.) 1) забывая всё, до потери сознания. ► И все-таки я вас без памяти люблю. Грибоедов. ► Бежали от них без памяти. А.Н. Толстой. 2) в знач. сказуемого, быть в восхищении, в восторге от кого-н. ► Он от нее без памяти.
    Фразеологический словарь Волковой
23. память —
    Без памяти, быть на памяти, в здравом уме и твердой памяти, врезаться в память, выйти из памяти, выскочить из памяти, держать в памяти, завязать на память узелок, залечь в память, изгладиться из памяти, приводить на память, свежо в памяти, сохранять в памяти, удержать в памяти, упускать из памяти
    Словарь синонимов Абрамова
24. память —
    -и, ж. 1. Способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления. Хорошая память на числа. Зрительная память. □ На его [учителя] место был приглашен новый по фамилии, если память мне не изменяет, Буткевич.
    Малый академический словарь
25. память —
    в риторике: часть риторического построения, свойственная ораторской прозе.
    Словарь лингвистических терминов Жеребило
26. Память —
    (Зикарон, зехер) Народу Израиля надлежит помнить свою историю. П. о некоторых событиях следует хранить в сердце, другие — вспоминать вслух, третьи мы помним благодаря соблюдению особых обрядов.
    Энциклопедия иудаизма
27. Память —
    Способность организации и сохранения прошлого жизненного опыта, позволяющая его повторное использование в деятельности или возвращение в сферу сознания.
    Толковый словарь психиатрических терминов
28. ПАМЯТЬ —
    (англ. memory) — запоминание, сохранение и последующее воспроизведение индивидом его опыта. Физиологической основой П. является образование, сохранение и актуализация временных связей в мозге (см.
    Большой психологический словарь
29. память —
    1. Способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления; запас хранимых впечатлений. О хорошей памяти. Баснословная, бесподобная, блестящая, богатая, великолепная, громадная, емкая, замечательная, зоркая, избирательная, изумительная…
    Словарь эпитетов русского языка
30. память —
    Способность организма хранить информацию о взаимодействии с внешней средой и воспроизводить её через сознание в поведенческих реакциях. Одно из главных свойств человека и животных, имеющих развитую ЦНС.
    Биология. Современная энциклопедия
31. память —
    Память, памяти, памяти, памятей, памяти, памятям, память, памяти, памятью, памятями, памяти, памятях
    Грамматический словарь Зализняка
32. ПАМЯТЬ —
    ПАМЯТЬ — способность к воспроизведению прошлого опыта, одно из основных свойств нервной системы, выражающееся в способности длительно хранить информацию и многократно вводить ее в сферу сознания и поведения.
    Большой энциклопедический словарь
33. Память —
    Психофизиологический процесс, выполняющий функции закрепления, сохранения и воспроизведения опыта. Обеспечивает накопление впечатлений об окружающем мире, служит основой приобретения знаний, навыков и умений и их последующего использования.
    Педагогический терминологический словарь

Память / Философский словарь

Память

(Gedachtnis) — способность сохранять восприятия и представления после момента переживания; память означает также (образно выражаясь) хранилище. Локк считал, что для мыслящего существа после восприятия самым необходимым является память; её значение так велико, что там, где она отсутствует, все остальные наши способности по большей части оказываются бесполезными; в своём мышлении, умозаключениях и познании мы не могли бы выйти за пределы непосредственно данных нам объектов без содействия памяти. В то время как воспоминание является психическим актом, актом использования достояния памяти, сама память является некой скрытой силой, обладающей способностью известным образом мобилизовать это достояние и сделать возможным его использование. У различных животных, а также у отдельных людей сила памяти и её направленность различны.

Согласно теории памяти, каждое переживание оставляет «след» в больших полушариях мозга и память может действовать только в том случае, если создаётся связь между этим следом и новым переживанием. О природе образования этой связи существуют только предположения. Сомнительным является предположение психологической теории, состоящее в том, что след нового переживания должен совпасть со старым следом, чтобы могло вспомниться старое переживание, или что при частом повторении какого-нибудь переживания (например, при обучении) в больших полушариях головного мозга прокладывается путь из специальных проводников возбуждения. При узнавании речь идёт, вероятно, об образовании пары (как она образуется, например, в поле восприятия между двумя видимыми точками одинакового цвета при условии, что свойство промежуточного поля достаточно отличается от обоих членов пары) между образом восприятия и (бессознательным) образом-следом, причём степень сходства и близость (пространственная и временная) имеют решающее значение. Образ-след изменяется с течением времени. Во-первых, он отождествляется с массой остальных образов-следов, теряет себя в них и становится в определённой степени неуловимым для нового переживания (начинающееся и прогрессирующее забывание).

Во-вторых, он изменяется таким образом, что вспомнившееся или благодаря внешнему поводу воспроизведённое в памяти имеет более чёткий образ, чем само соответствующее переживание; в памяти, как и в восприятии и представлении, господствует тенденция к чёткости, прегнантности, и образ-след улучшается в направлении «хорошего» образа (см. Гештальт). Последний имеет своим следствием то, что «то же самое, с точки зрения образа не отличающееся образование, если с ним вторично сталкиваются спустя довольно продолжительный промежуток времени, выглядит непосредственно во много раз хуже, блекнет и т. д. Улучшенный след старого восприятия является действенным в качестве скрытого масштаба нового восприятия, и для этого нет необходимости вызвать образ представления ранее виденного или же воспоминание о первой встрече» (W. Metzger. Psychologie, 1957).

Известны теории памяти: метафизическая теория анамнезиса, ведущая своё начало от Платона, психологическая теория — со времени Аристотеля; с начала нового времени — ассоционистская теория, психологическая теория XIX в. В духе последней Эвальд Геринг в своём произведении «Uber das Gedachtnis» [«О памяти»] (1870) пытался представить память как «всеобщую функцию организованной материи» и рассматривал также процессы наследования как осуществление этой функции. Р. Семон развил дальше эти идеи в своей теории мнемы, подробнее разработанной Блейером в его теории памяти. Кибернетические сравнения памяти с «запоминающим устройством» компьютера между тем ведут к новым исследованиям, в которых используется теория моделирования и обнаруживаются математизированные структуры, с помощью которых предполагается точно определить механизм удержания в памяти представлений, законы ассоциации, языковые феномены, процессы обучения и т. п. Ведущую роль здесь играют американские математики- программисты и русские исследователи, с точки зрения которых описание психических процессов и функций мышления, по всей вероятности, может быть сведено к соответствующим мозговым структурам и физиологическим процессам.

Смотрите также:
Гештальт

2. Проблема памяти в новой философии.. Память и мышление

2. Проблема памяти в новой философии.

У Платона и неоплатоников проблема памяти и воспоминания не только психологическая, но в первую очередь философская проблема, так как она теснейшим образом связана с общей проблемой знания и истины: истинное знание есть воспоминание об идеальном мире. Точно так же и у Аристотеля, стоиков и эпикурийцев проблема памяти тесно связана с общей философской проблемой опыта. Философской остается эта проблема и в новое время. Философы XVII-XVIII вв. то и дело занимаются этой проблемой, особенно те из них, которые придают опыту большое значение. Гоббс, Локк и французские материалисты XVIII в. — вот те писатели этого времени, у которых мы найдем наиболее интересные страницы о памяти.

По Гоббсу, внешнее тело, действуя на наши органы чувств, вызывает в них движение, которое по нервам передается к мозгу и, встречая там сопротивление, идет по нервам обратно наружу. Это обратное движение («усилие») есть ощущение. Оно не исчезает вместе с предметом, но сохраняется, лишь становясь слабее. Такое слабеющее ощущение есть представление. «Через наши чувства, число которых соответственно нашим органам чувств равняется пяти, мы замечаем предметы, вне нас находящиеся, и это замечание является нашим представлением предметов. Но мы так или иначе замечаем также наши представления. Ибо, когда представление одной и той же вещи повторяется, мы сознаем, что оно повторяется. Это значит, что мы сознаем, что мы раньше имели уже то же представление. Но ведь это равносильно представлению вещи в прошлом, а для ощущения это невозможно, ибо может быть ощущение только настоящих вещей. Поэтому это замечание наших представлений должно быть рассматриваемо как своего рода шестое чувство, только внутреннее (а не внешнее, как остальные чувства). Это шестое чувство называется памятью». «Опыт есть только память». «Мы из воспоминания делаем предвидение, или ожидание, или презумпцию (предположение) будущего»[ 14 ].

Наиболее оригинальным в учении Гоббса является его определение представления и памяти. Выражаясь современным языком, представление, по Гоббсу, есть ослабевающая двигательная реакция в нервно-сенсорном аппарате на внешний толчок, а память — сознание этой реакции, «своего рода шестое чувство», то, что Земон впоследствии назовет «мнемическим ощущением».

По Локку, память есть «сила оживлять в душе идеи, которые после своего запечатления исчезли или как бы улеглись в стороне, скрывшись из виду». «Память, так сказать, арсенал наших идей». «Но так как наши идеи суть актуальные восприятия души, которые перестают быть чем бы то ни было, когда перестают быть предметом восприятия, то это нахождение наших идей в складе памяти означает только то, что душа во многих случаях обладает способностью оживлять раз бывшие в ней восприятия, с присоединением к ним добавочного восприятия, что она их раньше имела. В этом смысле говорят, что идеи находятся в памяти, между тем как на деле они нигде не находятся…»[ 15 ]. Оригинально в этой концепции памяти только что приведенное утверждение, что идеи, после того как они перестали быть предметом восприятия, «наделе нигде не находятся». Но тогда как происходит оживление их и что под ним понимать? Надо признаться, что Локк на это не дает ответа. Но значение Локка в истории проблемы памяти не так состоит в разработке проблемы памяти со специально психологической точки зрения, как в том, что он дат знаменитую критику учения о врожденных идеях. Эта критика в наисильнейшей степени подчеркнула значение опыта: «Восприятие — первый шаг к знанию, путь для всего его материала… Восприятие — первая деятельность всех наших умственных способностей, путь, которым все наши знания входят в нашу душу»[ 16 ]. Но тем самым сильно повышается и значение памяти как основы опыта.

Но тут-то идеализм и подстерегает эмпиризм, нащупывая его самое слабое место. Лейбниц писал: «Память снабжает души некоторым видом последовательности, который имитирует разум, но должен быть отличаем от него. Это — когда мы видим, что животные, имея восприятие чего-то, что их бьет и о чем они раньше имели подобное восприятие, ожидают себе, при помощи представления их памяти, того, что было с ним соединено в этом предшествующем восприятии, и возбуждаются чувствами, подобными тем, которые они тогда имели. Например: когда показывают палку собакам, они вспоминают о боли, которую та им причинила, и с криком убегают… Люди действуют, как животные, поскольку последовательность их перцепций определяется принципом памяти, уподобляясь врачам-эмпирикам, имеющим голую практику без теории, и мы только эмпирики в трех четвертях наших действий. Например, ожидая, что завтра будет день, поступают, как эмпирик, потому что это до сих пор так бывает. Лишь астроном судит об этом разумом. Но познание необходимых и вечных истин — то, что отличает нас от простых животных, и делает нас имеющими разум и науки»[ 17 ]. Надо отличать простую «память фактов» от «познания причин». Конечно, тот путь, который намечал идеализм, и в частности Лейбниц, не мог удовлетворить, так как он вел к богу как основе существующего. Но что от памяти, которой обладают и животные, и от основанного на ней их опыта, до науки, которой так гордится человек как своим специфическим человеческим достижением, дистанция огромного размера — это несомненно.

Было бы неправильно думать, что понимание этого — привилегия только идеалистов. Идеалисты лишь пользовались слабым местом тогдашнего материализма — отсутствием диалектического перехода от памяти к мышлению. Они пользовались этим для того, чтобы там, где «метафизический» материализм неверно видел лишь постепенное непрерывное изменение, лишь простое нарастание сложности, создать, по опровержении этого, такую непроходимую пропасть между памятью и разумом, чтобы разум и наука оторвались от материального мира и чувственного опыта и обратились бы к богу и поповщине.

Но и материалисты XVII-XVIII вв., по крайней мере наиболее талантливые из них, сознавали разницу между основанным на памяти опытом и научным знанием. Как материалисты они разрешали эту проблему без бога и поповщины. Так, Гоббс, проводя разницу между научным и опытным знанием, придает огромное значение для научного познания речи как «самому благородному и одновременно самому полезному приобретению для человека». Хотя речь бывает и источником заблуждений, но в то же время она дает научное значение: «Первый принцип знания — это то, что мы имеем такие-то и такие-то восприятия; второй принцип, — что мы даем такие-то и такие-то названия или имена вещам, которые вызвали наши восприятия; третий принцип, — что мы соединяем эти имена таким образом, чтобы получить верные предложения; четвертый и последний, — что мы соединяем эти предложения таким образом, чтобы они привели к заключению и чтобы верность заключения была очевидна»[ 18 ].

Даже французский материализм XVIII в., пожалуй, прямолинейней всех связывавший мышление с восприятием и памятью, порой не удовлетворяется этой прямолинейностью. Тот самый Ламеттри, который писал, «что способность ощущать одна производит все интеллектуальные способности, что у человека, как и у животных, она делает все; что, наконец, при помощи нее все объясняется», все же считает недостаточным для приобретения ума одной только способности ощущать: «Основная масса представлений у людей коренится в их взаимном общении». Общение с людьми, и в частности воспитание, — необходимое условие приобретения ума.

Через всю философию XVII-XVIII вв. проходит знаменитый спор рационалистов и эмпириков. Этот спор наталкивал на проблему отношения между памятью и научным мышлением или разумом. Но, не умея применять диалектику к процессу развития познания, философия обычно впадала в дуализм, который тщетно пытались преодолеть. Гоббс писал: «Есть два рода знания: одно — не что иное, как ощущение или знание первичное (original) и воспоминание о нем; другое называется наукой или знанием истины предложений и производится от разума. Но оба вида знания суть опыт: первое является благодаря воздействию на нас внешних предметов; опыт второго рода получается вследствие употребления названий. А так как всякий опыт есть только память, то и всякое знание (в конце концов) является памятью». «Существует знание двух видов: знание фактов и знание следствия одного утверждения на основании другого. Первое — не что иное, как ощущение и память и есть абсолютное знание. Последнее называется наукой, и оно условно»[ 19 ]. Аналогичный дуализм характерен и для рационалистов: стоит вспомнить только «память фактов» и «познание причин» Лейбница. Была лишь иная, противоположная расценка: эмпирическое знание, основанное на памяти, не считалось абсолютным знанием, таковым признавалось лишь познание разумом необходимых и вечных истин. Спор переносился скорее в плоскость сравнительной оценки памяти-опыта и разума-науки, нежели в плоскость преодоления этого дуализма.

Те попытки преодоления, которые делались, были немногочисленными и слабыми. С интересующей нас в данной книге точки зрения суть их можно формулировать примерно так: память присуща и животным, разум и наука — только человеку; значит, для объяснения последних надо искать причину, которая, так сказать, была бы специфична как раз для человека. Идеалисты пользовались этим, чтобы наводнить свои трактаты поповщиной — ссылками на бога, божественное откровение и т. п. Материалисты, как это мы видим на примере Ламеттри, апеллировали к социальному общению, воспитанию и т. п. Но это выглядело скорее как обращение к внешним причинам, нежели как попытка понять внутреннюю связь между памятью и научным мышлением с точки зрения процесса развития познания. Гоббс апеллировал к речи, но это выходило у него скорее не возвышением, подъемом, но падением, ибо ощущение и память у него — абсолютное знание, а наука — знание условное. Бесспорно, эти апелляции тогдашнего материализма к социальному общению и речи заслуживают огромного внимания со стороны исследователя проблемы отношения между памятью и мышлением, но все же этот материализм, именно потому, что он был еще метафизическим, механистическим материализмом, эту проблему разрешить не сумел. Ему не хватало диалектики.

Диалектический подход, правда, с ярко идеалистической точки зрения дает Гегель. То, что старая психология рассматривала как силы или способности души, которая таким образом является лишь агрегатом их, Гегель рассматривает как ступени саморазвития духа, его возвышения. Если речь идет о духе как таковом, «духе в его понятии», то таких ступеней в основном три: чувство, представление и мышление. Чувство («приятное или неприятное расположение духа») «представляет собой простую, но определенную аффекцию единичного субъекта, в которой еще не положено различие субъекта и содержания». Это «смутное брожение духа в себе» — очень неразвитое, но в то же время очень богатое состояние, и в чувстве содержится, правда в смутном виде, больше, чем сколько выступает на последующих ступенях развития.

«Впервые предметом обладают только в представлении». Первый этап здесь — созерцание. «Созерцание есть непосредственное представление, где определенные чувства превращены в оторванный от субъекта предмет, свободный от единичного субъекта и вместе с тем существующий для него». «В созерцании чувство становится объективным».

«Созерцание, перенесенное вовнутрь я, является не только образом, но становится представлением вообще. Воспринятое внутрь созерцание не соответствует вполне непосредственному созерцанию; оно освобождается от своей пространственной и временной зависимости и изымается из нее. Оно представляет собой снятое, т. е. и несущее, и сохраненное наличное бытие… Снятие особого времени созерцания делает его постоянным, снятие особого пространства делает его всеместным. Далее, конкретное созерцание сохраняется в своих многообразных определениях или в своем единстве, но вместе с тем оно освобождается от пут своей единичности».

Гегель различает три основные ступени представления — воспоминание, воображение и память. «Как вспомянутое или сделанное всеобщим созерцание, представление относится к непосредственному ощущению, подобно тому как постоянное и всеобщее относится к единичному». Воспоминание сводится к тому, что единичное созерцание, данное сейчас, подводится под созерцание, сделанное уже всеобщим, т. е. под представление. «Благодаря данному сейчас созерцанию или представлению в воспоминании возникает образ предшествовавшего ему, которое было таким же, как теперешнее. Это предшествовавшее является постоянным и всеобщим; под него я подвожу теперешнее единичное созерцание». Чем развитее человек, тем более живет не непосредственным созерцанием, а воспоминанием, даже и в актах созерцания, так что он редко встречает совершенно новое; скорее субстанциональное содержание большинства новых идей ему уже известно. Точно так же образованный человек удовлетворяется преимущественно своими образами и редко чувствует потребность в непосредственном созерцании. Наоборот, любопытный народ вечно бежит туда, где можно поглазеть на что-либо.

В воспоминании представление прошлого созерцания и теперешнее созерцание входят друг в друга; передо мной только то, что я уже имел это созерцание, что оно уже мое. Воображение же как воспроизведение представления вообще вызывает образы и представления в отсутствии соответствующего им созерцания. В качестве деятельной силы оно может приводить сохраненные образы и представления в различные связи друг с другом, причем эти связи отличаются от тех, которыми представления обладали, будучи созерцаниями. Различные способы этих связей «в весьма переносном смысле» называются законами ассоциаций идей (на самом деле это не законы, а субъективная связь интеллекта и не идеи, а образы). Обычное сознание в бодрственном и здоровом состоянии непосредственно различает образы от созерцания. Иначе — во сне, необычных состояниях, сумасшествии.

Гегель различает три ступени воображения: воспроизводящее, ассоциирующее и творческое (фантазия). Воспроизводящее воображение дает представление вообще, в противоположность созерцанию. Ассоциирующее воображение выделяет общее содержание образов, и так возникают общие или абстрактные представления, состоящие из общих признаков. Но настоящие общие представления, не абстракции, а понятия или идеи, создаются только творческим воображением, фантазией. Так, высшая сила воображения, поэтическая фантазия, отбрасывает случайные и произвольные обстоятельства наличного бытия, выдвигает внутреннюю и существенную ему сторону и придает ей образную форму. «Произвольное соединение внешнего наличного бытия с представлением, которое не соответствует ему и отличается от него по содержанию, соединение, в котором это представление должно означать наличное бытие, превращает представление в знак». Именно память, по Гегелю, притом продуктивная память, свободно соединяет созерцание и представление: уже не созерцание лежит в основе представления, но, наоборот, представление лежит в основе созерцания; ценность наличного бытия заключается уже (в той связи, которую производит продуктивная память) только в том, что дает ему дух, как утверждает Гегель.

Так как благодаря продуктивной памяти определением чувственного наличного бытия сделано представление, то оно уже может стать отнесением представлений к другому представляющему существу. Отсюда начинается теоретическое общение этих «представляющих сообществ», людей между собой, и «высшим созданием продуктивной памяти является язык». Память имеет дело со словами, сохраняя, воспроизводя и «механически» владея ими. Поэтому она — более высокая ступень развития, чем воображение: «Скорее память вовсе уже не имеет дела с образом, происходящим из непосредственной, не духовной определенности интеллекта, из созерцания, а воспроизводит бытие, составляющее продукт самого интеллекта», слова.

«В учении о духе и в систематизации интеллекта положение и значение памяти и понимание ее органической связи с мышлением составляют один из самых трудных пунктов, до сих пор мало обращавших на себя внимания», — замечает очень правильно Гегель. Действительно, как мы видели, до него занимались скорее противопоставлениями памяти и мышления, опыта и рациональной науки, чем установлением органической связи между ними. Память в качестве способности, присущей и животным, резко противостояла такому исключительно человеческому достижению, как наука.

Именно потому, что Гегель прежние силы и способности стал рассматривать в данном случае как ступени саморазвития одного и того же духа, он, в противоположность своим предшественникам, обратил очень большое внимание на понимание органической связи памяти с мышлением и сделал этот вопрос одним из основных вопросов психологии. Но для понимания этой связи оказалось необходимым произвести более тщательный, чем это делалось раньше, анализ того, что обычно понимается под памятью. Так, понимаемая память у Гегеля распалась на «воспоминание», «воображение» и «память», причем все это рассматривалось как последовательные ступени развития. В высшей степени характерно для Гегеля, что под «памятью» он понимает только то, что мы сейчас называем вербальной памятью, и притом понимает ее не только как воспроизводящую память, но именно в самую первую очередь как творческую, продуктивную память. «Высшим созданием продуктивной памяти является язык». В этом смысле на этой стадии язык не орудие, а продукт памяти.

Но нет мышления без слов: «Поэтому желание мыслить без слов, как это пытался однажды сделать Месмер, есть неразумное предприятие, едва не приведшее Месмера к безумию, по его собственным словам». По Гегелю, мышление может возникнуть лишь из наполненного своими продуктами интеллекта, т. е. из памяти, продуктами которой являются слова, необходимые для наших мыслей. Уже в слове Gedachtnis (память) выражаются непосредственное родство и связь между памятью и мышлением (Denken). Если материалист Гоббс только намечал, что речь, слова составляют как бы звено от памяти к науке, но не видел в этом органической связи и движения, то диалектик Гегель, установивший огромную роль памяти для языка и понявший, что нет мышления без слов, смог понять и то, что между памятью и мышлением существует органическая связь, и то, что есть движение, переход от памяти к мышлению, так как относятся они друг к другу, как две смежные ступени развития одного и того же процесса — процесса познания[ 20 ].

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Память — это… Что такое Память?

        способность к воспроизведению прошлого Опыта, одно из основных свойств нервной системы, выражающееся в способности длительно хранить информацию о событиях внешнего мира и реакциях организма и многократно вводить её в сферу сознания (См. Сознание) и поведения (См. Поведение).
         Память в нейрофизиологии. П. свойственна человеку и животным, имеющим достаточно развитую центральную нервную систему (ЦНС). Объём П., длительность и надёжность хранения информации, как и способность к восприятию сложных сигналов среды и выработке адекватных реакций, возрастают в ходе эволюции по мере увеличения числа нервных клеток (Нейронов) мозга и усложнения его структуры. Физиологические исследования П. обнаруживают 2 основных этапа её формирования, которым соответствуют два вида П.: кратковременная и долговременная. Кратковременная П. характеризуется временем хранения информации от секунд до десятков минут и разрушается воздействиями, влияющими на согласованную работу нейронов (электрошок, наркоз, гипотермия и др.). Долговременная П., время хранения информации в которой сравнимо с продолжительностью жизни организма, устойчива к воздействиям, нарушающим кратковременную П. Переход от первого вида П. ко второму постепенен. Нейрофизиологи полагают, что кратковременная П. основана на активных механизмах, поддерживающих возбуждение определённых нейронных систем. При переходе к долговременной П. связи между нейронами, входящими в состав таких систем, фиксируются структурными изменениями в отдельных клетках. Опыты с иссечением участков коры больших полушарий головного мозга (См. Кора больших полушарий головного мозга) и электрофизиологическими исследования показывают, что «запись» каждого события распределена по более или менее обширным зонам мозга.

Это позволяет думать, что информация о разных событиях отражается не в возбуждении разных нейронов, а в различных комбинациях совозбуждённых участков и клеток мозга. Нервные клетки не делятся в течение жизни, и новые реакции могут вырабатываться и запоминаться нервной системой только на основе создания новых связей между имеющимися в мозге нейронами. Новые нейронные системы фиксируются за счёт изменений в межнейронных контактах — синапсах (См. Синапсы), в которых нервный импульс вызывает выделение специального химического вещества — Медиатора, способного облегчить или затормозить генерацию импульса следующим нейроном. Долговременные изменения эффективности синапсов могут быть обусловлены изменениями в биосинтезе белков (См. Белки), от которых зависит чувствительность синаптической мембраны к медиатору. Установлено, что биосинтез белков активируется при возбуждении нейронов на разных уровнях организации ЦНС, а блокада синтеза нуклеиновых кислот (См. Нуклеиновые кислоты) или белков затрудняет или исключает формирование долговременной П. Очевидно, что одна из функций активации синтеза при возбуждении — структурная фиксация нейронных систем, что и лежит в основе долговременной П. Имеющиеся экспериментальные данные не позволяют пока решить, происходит ли проторение путей распространения возбуждения за счёт увеличения проводимости имеющихся синапсов или в результате возникновения дополнительных межнейронных связей. Оба возможных механизма нуждаются в интенсификации белкового синтеза. Первый — сводится к частично изученным явлениям клеточной адаптации и хорошо согласуется с представлением об универсальности основных биохимических систем клетки. Второй — требует направленного роста отростков нейронов и, в конце концов, кодирования поведенческой информации в структуре химических агентов, управляющих таким ростом и заложенных в генетическом аппарате клетки.

         Для исследования П. применяют методы клинической и экспериментальной психофизиологии, физиологии поведения, морфологии и гистохимии, электрофизиологии мозга и отдельных нейронов, фармакологические методы, а также методы аналитической биохимии. В зависимости от задач, подлежащих решению, исследование механизмов П. осуществляется на разных объектах — от человека до культуры нервных клеток.

         Лит.: Анохин П. К., Биология и нейрофизиология условного рефлекса, М., 1968; Бериташвили И. С., Память позвоночных животных, ее характеристика и происхождение, 2 изд., М., 1974; Агранов Б., Память и синтез белка, в кн.: Молекулы и клетки, пер. с англ., в. 4, М., 1969; Соколов Е. Н., Механизмы памяти, М., 1969: Конорски Ю., Интегративная деятельность мозга, пер. с англ., М., 1970; Hebb D. О., Organization of behavior, N. Y., 1949.

         С. И. Розанов.

         Память в психологии. Осуществляя связь между прошлыми состояниями психики, настоящим и процессами подготовки будущих состояний, П. сообщает связность и устойчивость жизненному опыту человека, обеспечивает непрерывность существования человеческого «я» и выступает таким образом в качестве одной из предпосылок формирования индивидуальности и личности (См. Личность).
         Особое значение, которое с древних времён придавалось П., можно усматривать уже в том, что в древнегреческой мифологии именно богиня П.— Мнемосина слыла матерью муз, покровительницей ремёсел и наук. По преданию, древнегреческим поэтом Симонидом (6 в. до н. э.) была разработана первая мнемотехническая система (см. Мнемоника). Долгое время проблема П. разрабатывалась главным образом философией в тесной связи с общей проблемой знания. Первую развёрнутую концепцию П. дал Аристотель в специальном трактате «О памяти и воспоминании»: собственно П. свойственна и человеку и животному, воспоминание же — только человеку, оно есть «как бы своеобразное отыскивание» образов и «бывает только у тех, кто способен размышлять», ибо «тот, кто вспоминает, делает вывод, что прежде он уже видел, слышал или испытал нечто в таком же роде» (453а). Аристотелем были сформулированы правила для успешного воспоминания, впоследствии вновь «открытые» в качестве основных законов ассоциаций (См. Ассоциация): по смежности, по сходству и по контрасту. Им был намечен ряд проблем, сохраняющих актуальность до настоящего времени: возрастные изменения и характерологические различия П., связь П. с членением времени и др. Материалистические тенденции, заложенные в аристотелевском учении о П., были восприняты стоиками и эпикурейцами, получив при этом во многом упрощённое истолкование. Так, было утеряно представление об активном характере воспоминания, аристотелевской метафоре о «как бы отпечатках» в душе был придан буквальный смысл. В противоположность этому идеалистическое понимание П. как активной деятельности души было развито Неоплатонизмом (Плотин). Связь воспоминания с переживанием времени отмечалась Августином.
         В новое время проблема П. получила особое развитие в философии английского эмпиризма (Т. Гоббс, Дж. Локк) в связи с обсуждением проблемы опыта и критикой учения о врождённых идеях (См. Врождённые идеи). П., по Локку, есть как бы «кладовая» идей; «… это откладывание наших идей в памяти означает только то, что во многих случаях ум обладает способностью восстанавливать восприятия, однажды бывшие в ней, с присоединением к ним добавочного восприятия, что она их раньше имела» (Локк Д., Избранные философские произведения, т. 1, М., 1960, с. 168). Введённому Локком представлению об ассоциациях как об одном из факторов, определяющих «движение идей», впоследствии в Ассоцианизме было придано значение универсального принципа объяснения душевной жизни. В рамках ассоцианизма немецким психологом Г. Эббингаузом было выполнено первое экспериментальное исследование П. (1885).
         Линию ассоцианизма продолжил американский Бихевиоризм (Э. Торндайк, Дж. Уотсон), который, поставив изучение П. в контекст общей проблемы научения (См. Научение), отождествил, в конечном итоге, П. с приобретением Навыков. Против такого отождествления было направлено учение французского философа-интуитивиста А. Бергсона («Материя и память», рус. пер., СПБ, 1911). Противопоставляя простому репродуцированию однажды заученного материала (например, текста стихотворения) П. неповторимых событий прошлого в их индивидуальности (например, самого единичного акта заучивания), Бергсон пытался доказать существование особой «образной» П., «сферы чистых воспоминаний», «П. духа», по отношению к которой мозг может выступать лишь орудием проведения воспоминаний в сознание, но не способен ни порождать их, ни быть их хранилищем. В этой идеалистической концепции П. был, однако, с предельной остротой поставлен ряд проблем, вскрывавших ограниченность ассоцианистской доктрины П. (проблемы узнавания, связи П. и внимания (См. Внимание), П. и бессознательного (См. Бессознательное) и др.). С др. стороны, с резкой критикой «атомизма» и механицизма ассоцианистского представления о П. выступила Гештальтпсихология, которая настаивала на целостном и структурном характере П., в частности на том, что самые следы должны пониматься как своеобразные динамические системы, или поля сил. Обозначилась и тенденция к расширительному толкованию П. Нем. психологи Э. Геринг (1870), а вслед за ним Р. Земон (1904) и Э. Блейлер (1931) в учении о «мнеме» пытались рассматривать П. не только как психическую, но и как «общеорганическую функцию», объясняя ею, в частности, процессы наследственности (воскрешая таким образом учение немецкого натурфилософа 1-й половины 19 в. К. Каруса). Всё это вновь остро поставило вопрос о природе и специфике П. человека. Во французской социологической школе было обращено внимание на истинную природу и социальную обусловленность П. человека. По П. Жане, П. человека есть особое действие, «специально изобретённое людьми» и в принципе отличное от простой репродукции; это символическая реконструкция, воссоздание прошлого в настоящем. При этом социальный мир человека, выступая для него как бы своеобразным выразителем «коллективной П.» общества (М. Хальбвакс), оказывается источником и упорядочивающей силой для его воспоминаний. В английской психологии сходную точку зрения отстаивал Ф. Бартлетт (1932), сводивший П. не столько к воспроизведению, сколько к реконструкции прежнего опыта.
         Советская психология, опираясь на методологию диалектического и исторического материализма, уделила особое внимание проблемам развития П. (Л. С. Выготский и др.). Проведённое А. Н. Леонтьевым (1930) экспериментальное исследование высших форм запоминания (См. Запоминание) показало, что ведущими моментами в формировании высших произвольных форм П. оказываются включение в организацию запоминания искусств, «стимулов-средств» (знаков), совершенствование средств запоминания и их последующая Интериоризация. В последующих работах советских психологов (П. И. Зинченко, А. А. Смирнов) изучение П. человека было поставлено в контекст исследования его предметной деятельности.

         В соответствии с традиционным членением П. различаются процессы запоминания, сохранения и воспроизведения, внутри последнего — узнавание, воспоминание и собственное припоминание (П. П. Блонский). Различают произвольную и непроизвольную П. В случае первой человек решает особую мнестическую задачу: запомнить или припомнить нечто; в случае непроизвольной П. запоминание или припоминание включены как несамостоятельные моменты в более широкий контекст деятельности. По способу осуществления мнестических действий различают непосредственную и опосредствованную П. (Выготский). По форме, в которой протекают процессы П., выделяют моторную П., или П.-привычку, эмоциональную, или аффективную, П. («П. чувств» — Т. Рибо), образную и словесно-логическую П.; между ними пытаются установить те или иные генетические отношения (Блонский). Наконец, в зависимости от ведущего положения у отдельных индивидов можно говорить о существовании зрительного, слухового и словесного типов П. Будучи включенной в решение той или иной жизненной задачи, П. человека существенно определяется строением и динамикой его мотивов (См. Мотивы), потребностей (См. Потребности), Интересов и установок (См. Установка) (К. Левин, США; Б. В. Зейгарник, СССР). И, напротив, те или иные особенности П. человека сказываются не только на протекании отдельных форм его деятельности и мышления, но и на всём строе его жизни, накладывая отпечаток на его личность (особенно ярко это проявляется при локальных клинических расстройствах П., равно как в случаях «феноменальной», в частности эйдетической П.— см. Эйдетизм). Самостоятельный раздел современной психологии и нейрофизиологии представляют исследования так называемой кратковременной П. (см. выше). Значительное место отводится изучению закономерностей забывания: подробно исследованы феномены про- и ретроактивного торможения, реминисценции, а также влияние на П. аффектов (Д. Рапапорт, США). От «нормального» забывания следует отличать случаи патологических нарушений — расстройства П.

         М. С. Роговин.

         Расстройства памяти могут быть количественными (ослабление, усиление памяти) и качественными (искажения памяти, ложные воспоминания). В психиатрической практике чаще встречаются снижение П. (гипомнезия) или её выпадение (амнезия), характер которых определяется их происхождением. Так, для старческих расстройств П. характерно запамятование недавних событий и сохранность воспоминаний об отдалённом прошлом. Эпизоду помрачения сознания (например, при черепно-мозговой травме) обычно сопутствует выпадение из П. событий, предшествовавших этому эпизоду (ретроградная амнезия), либо имевших место сразу после восстановления сознания (антероградная амнезия). Больной корсаковским психозом (см. Алкогольные психозы) обычно помнит, что происходило с ним до болезни, но не может зафиксировать в П. текущие, даже сиюминутные впечатления. Чисто функциональное («охранительное») вытеснение из П. тягостных для больного воспоминаний наблюдается при истерии, реактивных (то есть возникающих в ответ на психическую травму) психозах. Усиление, обострение П. (гипермнезия), например при маниакальном возбуждении, при бредовом состоянии (см. Мания, Бред), в отличие от амнезии, — явление нестойкое, быстро преходящее. Искажения П. (криптомнезии) и ложные воспоминания (конфабуляции) часто сочетаются с гипо- и амнезией: пробелы П. заполняются вымыслом или перемещением в иное время реальных событий. Лечение направлено на основное заболевание.

         Б. И. Франкштейн.

         В технике понятие машинной П. характеризует комплекс устройств вычислительной машины (См. Вычислительная машина), предназначенный для хранения информации. См. Память ЭВМ.

         Лит.: Корсаков С. С., Болезненные расстройства памяти и их диагностика, М., 1890; Рибо Т., Память в ее нормальном и болезненном состояниях, пер. с франц., СПБ, 1894; Леонтьев А. Н., Развитие памяти, М.— Л., 1931; Голант Р. Я., О расстройствах памяти, Л.— М.. 1935; Выготский Л. С., Развитие высших психических функций, М., 1960; Зинченко П. И., Непроизвольное запоминание, М., 1961; Блонский П. П., Память и мышление, в его кн.: Избр. психологические произведения, М., 1964; Смирнов А. А., Проблемы психологии памяти, М., 1966; Роговин М. С., Философские проблемы теории памяти, М., 1966: Лурия A. Р., Маленькая книжка о большой памяти, М., 1968; Зейгарник Б. В., Личность и патология деятельности, М., 1971; Ebbinghaus Н., Über das Gedächtnis, Lpz., 1885; Janet P., L’évolution de la мéмоire et de la notion du temps, P., 1928; Bleuler Е., Mechanismus — Vitalismus — Mnemismus, B., 1931; Bartlett F. Ch., Remembering, Camb., 1950; Halbwach M., La мéмоire collective, P., 1950; Rapaport D., Emotions and memory, 2 ed., N. Y., 1959.

память — это… Что такое память?

   ПАМЯТЬ (с. 422)

   Кажется, ничто так справедливо не распределено между людьми, как умственные способности: каждый доволен тем, что имеет. Но если никто не сетует на недостаток ума, то на свою память жалуются многие. Почти каждому случалось попадать в неловкое положение из-за того, что в нужный момент не удавалось вспомнить что-то важное. Бывает, что какая-то фамилия, дата или номер телефона словно выветрились из головы, хотя, казалось, хранились там достаточно надежно. Из-за чего происходит эта утрата? Можно ли преодолеть такую «утечку»? Ведь, как говорят, некоторым людям свойственна такая блестящая память, что у них никогда не возникает подобных затруднений.

   Действительно, известно немало примеров феноменальной памяти. Историки утверждают, что Юлий Цезарь и Александр Македонский знали в лицо и по имени всех своих солдат — до 30 000 человек. Этими же способностями обладал и персидский царь Кир. По имени и в лицо знал каждого из 20 000 жителей греческой столицы знаменитый Фемистокл. А Сенека был способен повторить 2000 не связанных между собой совершенно отдельных слов, услышанных лишь раз.

   Гениальный математик Леонард Эйлер поражал всех необыкновенной памятью на числа. Он помнил, например, шесть первых степеней всех чисел до ста. Академик А.Ф.Иоффе по памяти пользовался таблицей логарифмов. Другой замечательный ученый академик С.А.Чаплыгин мог безошибочно назвать номер телефона, по которому звонил лет пять назад случайно всего один раз. А великий русский шахматист Алехин мог играть по памяти «вслепую» с 30-40 партнерами.

   Кто-то скажет, что это примеры памяти людей исключительных, выдающихся. Вероятно, они и стали знамениты во многом благодаря своим незаурядным способностям, в частности — гигантскому объему памяти. А где уж нам, людям заурядным, тягаться с Цезарем и Фемистоклом! Ведь возможности нашей памяти гораздо скромнее…

   Однако это вовсе не так. Несколько лет назад крупнейший современный математик и кибернетик фон Нейман сделал сенсационное сообщение. По его расчетам получилось, что, в принципе, человеческий мозг может вместить такое количество информации, которое составляет содержание фонда Российской государственной библиотеки миллионов томов. Более того, наш мозг действительно насыщен самой разнообразной информацией, которая постоянно поступает туда на протяжении всей жизни и лишь частично воспроизводится по мере необходимости. Мы даже не отдаем себе отчет, сколько фактов, деталей и подробностей хранятся невостребованными в этом гигантском хранилище. Выяснить это отчасти позволяют эксперименты с гипнотическим внушением.

   Как известно, состояние гипнотического сна не является сном в привычном смысле этого слова. Под воздействием гипнотического внушения отключаются лишь высшие отделы головного мозга, и это открывает доступ к более глубоким уровням психики. «Под гипнозом» человек оказывается способен демонстрировать такие формы поведения, которых от него, казалось бы, трудно ожидать. При этом ему порой удается вспомнить такие факты, о наличии которых в своей памяти он даже не подозревал. Например, можете ли вы изобразить узор, соответствующий узору на обоях в той комнате, в которой вы лежали в своей кроватке в младенческом возрасте? Вряд ли кто-то способен осознанно и произвольно выполнить эту задачу. А вот в состоянии гипнотического сна многим это удавалось. Информация, однажды воспринятая много лет назад, долгие годы продолжает храниться в глубинах бессознательной памяти. Обстоятельства жизни не требуют ее воспроизведения, и она оказывается все глубже погребена под нагромождением вновь поступающих сведений, однако не исчезает бесследно. Со временем извлечь ее становится все труднее, практически невозможно, ибо для этого требуется сознательное усилие, а возможности сознания не безграничны. Сознание постоянно «сортирует» информацию на более и менее важную. В этом сложном процессе участвуют наши склонности, интересы, предпочтения, эмоциональные оценки. То, что представляется существенным (хотя и в этом выборе мы не всегда отдаем себе отчет), мы предпочитаем держать «под рукой», менее существенное откладывается «на дальних полках» информационного хранилища.

   Среди литературных героев невероятными способностями своей памяти отличался всем известный Шерлок Холмс. Его память хранила мельчайшие подробности, касавшиеся многообразных аспектов его ремесла. При этом Холмс демонстрировал поразительное невежество, например, в вопросах естествознания. Однажды даже выяснилось, что ему неизвестен тот факт, что Земля круглая. Пораженный этим Ватсон воскликнул: «Но теперь, когда я рассказал вам об этом, вы, надеюсь, запомните этот факт?» — «Напротив, — ответил Холмс. — Я постараюсь его как можно скорее забыть, чтобы не засорять голову ненужными сведениями. Ведь это не имеет никакого отношения к области моих интересов». Конечно, способность волевым усилием изгнать из памяти нежелательный элемент относится скорее к сфере литературных преувеличений. Впрочем, наше сознание без всяких особых усилий производит такой отбор. Нередко можно встретить школьника, который, казалось бы, категорически не способен запоминать химические формулы, исторические даты и иностранные слова. Но если порасспросить его о сфере его интересов, то выяснится, что он досконально помнит все детали творческой биографии любимых поп-звезд, может без устали перечислять труднопроизносимые иностранные имена, названия и даты выхода любимых дисков и может даже воспроизвести последовательность композиций на каждом из них. А все дело в том, что историческая хронология и спряжения английских глаголов просто не вызывают у него такого живого интереса и положительной эмоциональной оценки. Такая информация безотчетно отфильтровывается.

   Рассказывают, что Пушкин мог часами декламировать наизусть стихи французских поэтов. Конечно, способности Пушкина были уникальны. Но это касается его поэтического дара. А что до его памяти, то ее редкие возможности скорее следует объяснить тем фактом, что поэзия составляла основное содержание его жизни. Вряд ли в какой-то иной сфере его память проявлялась столь блестяще. По крайней мере, достоверных свидетельств этого не сохранилось.

   Известный американский психолог У. Джемс отмечал, что одной из наиболее ценных способностей нашего ума является способность забывать ненужное. Мозг человека устроен таким образом, что в каждый отдельный момент он может оперировать весьма ограниченным объемом информации. Под напором всего гигантского объема сведений, накопленных в памяти, его работа просто расстроилась бы. Поэтому не надо сетовать на то, что мы не можем с легкостью припомнить имена всех людей, с которыми в жизни встречались, и содержание всех книг, которые прочитали. Методом целенаправленной тренировки памяти (а такие методы существуют) можно было бы эту способность у себя развить в значительной мере. Но ради чего? Герой фильма «Человек дождя» был способен, прочитав один раз телефонный справочник, выучить его наизусть. Но не будем забывать, что этот человек страдал аутизмом — тяжелым расстройством сознания, распадом ценностных ориентации и предпочтений. Пытаясь уподобиться ему в его исключительных способностях, не рискуем ли мы впасть в подобную крайность — разучиться отличать главное от второстепенного, ценное от бесполезного? Ведь то, что мы (пускай и безотчетно) находим действительно важным, мы помним достаточно хорошо.

   Замечено также, что человек запоминает от силы треть из того, что он слышит, примерно половину — из того, что видит, и все сто процентов того, что он делает. Например, изучая работу компьютера, можно несколько раз прочитать инструкцию, но впоследствии затрудняться ее воспроизвести. А вот хотя бы один раз выполнив всю необходимую последовательность процедур «своими руками», забыть ее уже практически невозможно. Поэтому, когда требуется сохранить в памяти какую-то информацию, весьма желательно каким-то образом включить ее в структуру своей деятельности, использовать какие-то способы оперирования ею. Не верьте ловким манипуляторам, которые обещают с помощью «психологических» методов за две недели накачать в вашу голову «Большой англо-русский словарь». Чтобы по-настоящему заговорить по-английски, надо именно говорить. Требуются годы упражнений, чтобы разрозненные слова отложились в памяти в виде легко воспроизводимой языковой системы. А если у кого-то это получается совсем уж плохо, то скорее всего не потому, что память плохая. Просто ее система «фильтров», «сортировки» в силу неких индивидуальных причин не настроилась на сохранение именно этой информации. И это уже не проблема памяти, а проблема личности.

   На протяжении тысячелетий философы и литераторы интуитивно чувствовали, что память о прошлом — центр душевной жизни человека. Памяти придавалось мистическое значение. Древние греки считали богиню памяти Мнемозину матерью девяти муз, которые покровительствовали всем известным в то время наукам и искусствам.

   В античной философии — в текстах Аристотеля «О душе» и Платона «Менон», «Государство» — впервые в европейской традиции появляются опыты осмысления места памяти в психике, дошедшие до нас в виде философской рефлексии.

   Платон по аналогии с памятью пытался моделировать все многообразие душевного мира человека, считая именно ее той частью психики, которая причастна к миру божественных идей. Основной функцией души, по Платону, является «припоминание» универсального Знания. Акт понимания происходит в форме прозревания истинного положения вещей и неразрывно связан в античности с термином «память». Акт памяти объективирует душу. Через память индивидуальная душа вступает в связь с миром идей, пробуждается. Таким образом память фактически отождествляется с сознанием.

   Небезынтересно, что подобное представление, идущее, как видим, из глубокой древности, утвердилось в обыденном сознании, где память нередко отождествляется с самим сознанием, с умом. Вдумаемся: «беспамятство» — синоним потери сознания, «забыться» означает «утратить самоконтроль», и т.п. В русском языке слово «память» этимологически происходит от мнить — думать; «помнить» соответственно — «зафиксировать результат мысли».

   Первая развернутая концепция памяти принадлежит Аристотелю, посвятившему этой проблеме специальный трактат — «О памяти и воспоминании». В терминологии Аристотеля, память присуща и человеку, и животным, воспоминание же — только человеку, оно есть «как бы своеобразное отыскивание» образов и «бывает только у тех, кто способен размышлять», ибо «тот, кто вспоминает, делает вывод, что прежде он уже видел, слышал или испытал нечто в таком же роде». Аристотелем были сформулированы правила для успешного воспоминания (хотя приоритет тут предание приписывает древнегреческому поэту Симониду), впоследствии вновь «открытые» в качестве основных законов ассоциаций: по смежности, по сходству и по контрасту. Им был намечен ряд проблем, сохраняющих актуальность до настоящего времени: возрастные изменения и характерологические различия памяти, ее связь с членением времени и др.

   Идеи Аристотеля были восприняты стоиками и эпикурейцами, получив, однако, упрощенное толкование. Так, было утрачено представление об активном характере воспоминания, аристотелевской метафоре о «как бы отпечатках» в душе был придан буквальный смысл.

   В Новое время одна из наиболее интересных концепций памяти была разработана Ф.Бэконом. Искусство запоминания он делил на два учения: учение о вспомогательных средствах памяти и учение о самой памяти. По мнению Бэкона, основным вспомогательным средством памяти является письменность. Без такой помощи память не может справиться с материалом достаточно обширным и сложным. Бэкон отмечал, что исследование памяти осуществляется вяло и медленно. Правда, существует некое подобие искусства запоминания, но вполне может, как он полагал, существовать и более совершенная теория укрепления и развития памяти, чем та, которую предлагает это искусство. Искусство памяти, в изложении Бэкона, опирается на два понятия — предварительное знание и эмблемы. Предварительным знанием он называл своего рода ограничение бесконечности исследования. Когда мы пытаемся вызвать в сознании что-то, не обладая при этом никакими представлениями о том, что мы имеем, то такого рода поиски требуют огромного труда: ум не может найти правильного направления исследования, блуждая в бесконечном пространстве.

   Много внимания феномену памяти уделяли представители английского эмпиризма — Т.Гоббс, Дж.Локк — в связи с обсуждением проблемы опыта и критикой учения о врожденных идеях. Память, по Локку, есть как бы кладовая идей: «…это откладывание наших идей в памяти означает только то, что во многих случаях ум обладает способностью восстанавливать восприятия, однажды бывшие в ней, с присоединением к ним добавочного восприятия, что она их раньше имела». Введенному Локком представлению об ассоциациях как об одном из факторов, определяющих «движение идей», впоследствии в ассоциативной психологии было придано значение универсального принципа объяснения душевной жизни.

   По мнению И.Канта, память отличается от репродуктивного воображения тем, что она способна произвольно воспроизводить прежнее представление, что душа, следовательно, не становится просто игрой воображения. Фантазия, то есть творческое воображение, не должна вмешиваться в это, ибо в таком случае память стала бы неверной. Способность быстро запоминать, легко вспоминать и долго помнить — таковы формальные достоинства памяти. Однако, полагал Кант, эти свойства редко встречаются в совокупности. Когда кто-нибудь считает, что в его памяти что-то содержится, но не может довести это до сознания, то он говорит, что не может припомнить. Один древний мыслитель изрек: «Умение писать погубило память, сделало ее отчасти ненужной». В этом утверждении, подчеркивал Кант, есть доля правды.

   Первые попытки объективного исследования памяти были предприняты лишь в конце XX в. В 1885 г. Г.Эббингаузом в рамках ассоциативной психологии было выполнено первое экспериментальное исследование памяти. Интересно, что пионер экспериментальной психологии В.Вундт не использовал термин «память» в своих работах, считая его пережитком донаучной психологии, и откровенно критически относился к проекту Эббингауза, поставившего своей целью изучить законы ассоциаций. Однако именно благодаря экспериментам Эббингауза по заучиванию бессмысленных слогов были построены классические кривые забывания, а также впервые описан так называемый эффект края, которому впоследствии суждено было сыграть решающую роль в создании моделей памяти в когнитивной психологии. Кстати, и само использование бессмысленного материала, вызванное стремлением изучать законы памяти «в чистом виде», было включено потом в необихевиористскую традицию «вербального научения».

   В соответствии с ассоцианистской концепцией памяти весь механизм запоминания сводился к образованию ассоциаций между впечатлениями, непосредственно следующими друг за другом. Таких взглядов придерживались Эббингауз, а также Г.Мюллер, Ф.Шуман, А.Пильцекер и другие представители этого направления, чьи исследования выявили ряд важных закономерностей памяти. Однако в силу того, что ассоцианисты изучали только количественно-временные факторы памяти (изменение количества запоминаемых элементов при разном числе повторений предъявляемого ряда и в зависимости от распределения их во времени; зависимость сохранения элементов ряда от времени между заучиванием и воспроизведением и т.п.), их исследования не затронули такие важные проблемы, как зависимость памяти от направленности и содержания деятельности субъекта, связь памяти с восприятием, мышлением, речью и личностью в целом.

   Линию бихевиоризма фактически продолжил американский бихевиоризм (Э.Торндайк, Дж.Уотсон, позднее — К.Халл, Б.Скиннер). Бихевиористы, поставив изучение памяти в контекст общей проблемы научения, в конечном итоге отождествили память с приобретением навыков. Они подчеркивали роль подкрепления при возникновении реакции на стимул, однако не учитывали зависимость этого подкрепления у человека от его сознательной деятельности и особенностей личности. Исходя из признания общности в поведении животных и человека, бихевиористы исследовали вопросы усвоения и обучения главным образом на животных, что не позволило дать исчерпывающей характеристики процессов памяти у человека.

   Против такого отождествления было направлено учение французского философа-интуитивиста А.Бергсона. Противопоставляя простому репродуцированию однажды заученного материала (например, текста стихотворения) память о неповторимых событиях прошлого в их индивидуальности (например, самого единичного акта заучивания), Бергсон пытался доказать существование особой «образной» памяти, «сферы чистых воспоминаний», «памяти духа», по отношению к которой мозг может выступать лишь орудием проведения воспоминания в сознание, но не способен ни порождать их, ни быть их хранилищем. В этой концепции, по сути своей откровенно идеалистической, был с предельной остротой поставлен ряд проблем, вскрывавших ограниченность ассоцианистской доктрины памяти (проблемы узнавания, связи памяти и внимания, памяти и бессознательного и др.).

   С другой стороны, с резкой критикой «атомизма» и механицизма ассоцианистского представления о памяти выступила гештальтпсихология. Ее представители настаивали на целостном и структурном характере памяти, в частности на том, что самые следы должны пониматься как динамические системы, или поля сил. Соответственно, подчеркивалось значение структурирования материала при заучивании. К.Левин, занимавший в рамках этого направления особое место, в отличие от других его представителей подчеркивал роль потребностей и намерений субъекта в процессах памяти. Он трактовал эту роль как средство изменения напряжения в силовом поле, в котором образуется гештальт.

   Зависимость явлений памяти от личности человека отмечалась З.Фрейдом (хотя познавательным процессам в психоаналитических изысканиях непосредственное внимание не уделялось). По Фрейду, из памяти вытесняется все, что противоречит подсознательным влечениям человека, и, напротив, сохраняется все приятное, совпадающее с удовлетворением влечений. В экспериментальной психологии эта зависимость, однако, подтверждения не получила. По сей пень остается дискуссионным и положение Фрейда о первостепенной роли бессознательного в деятельности памяти.

   Во французской социологической школе было обращено внимание на историческую природу и социальную обусловленность памяти человека. Согласно взглядам П.Жане, память человека есть особое действие, «специально изобретенное людьми» и в принципе отличное от простой репродукции; это символическая реконструкция, воссоздание прошлого в настоящем. При этом социальный мир человека, выступая для него как бы своеобразным выразителем «коллективной памяти» общества, оказывается источником и упорядочивающей силой для его воспоминаний.

   В английской психологии сходную точку зрения отстаивал Ф.Бартлетт, сводивший память не столько к воспроизведению, сколько к реконструкции прежнего опыта.

   В отечественной психологии социальная природа развития памяти изучалась Л.С.Выготским. Придавая особую роль в культурном развитии человечества изобретению и применению знаков и считая, что с их помощью происходит превращение непосредственно протекающих психических процессов в опосредованные, Выготский видел сущность памяти в активном запоминании с помощью знаков. Проведенное в этой парадигме А.Н.Леонтьевым экспериментальное исследование высших форм запоминания показало, что ведущими моментами в формировании высших произвольных форм памяти оказываются включение в организацию запоминания искусственных «стимулов-средств» (знаков), совершенствование средств запоминания и их последующая интериоризация. В последующих работах советских психологов, в первую очередь В.П.Зинченко и А.А.Смирнова, изучение памяти человека было поставлено в контекст исследования его предметной деятельности.

   Современные исследования памяти за рубежом проводятся в основном представителями когнитивной психологии. Один из основных принципов этого направления — идея о неразрывной связи всех психических процессов, представляющих собой единую когнитивную (познавательную) сферу человека. Соответственно и память рассматривается как один из аспектов общего процесса переработки информации у человека. Под влиянием кибернетического подхода появилась так называемая блоковая модель переработки информации, в соответствии с которой когнитивная сфера представляет собой набор информационных хранилищ (блоков), где осуществляется обработка поступающего материала. След памяти проходит последовательно через все блоки.

   пока не поступает на постоянное хранение в блок долговременной памяти.

   В современной отечественной психологии изучение познавательных процессов, в частности памяти, оказалось сильно потесненным иными тенденциями — в первую очередь акцентированием проблематики личностного роста и межличностной коммуникации. Однако не подлежит сомнению, что это временная ситуация, ибо изучение личности бессмысленно при игнорировании природы познавательных процессов. Ибо справедливо много лет назад заметил Э.Клапаред: «Память подобна двусторонней улице: теория памяти должна обязательно зависеть от интерпретации идеи Я, а способ, по которому мы создаем Я, зависеть от конфигурации памяти».

Популярная психологическая энциклопедия. — М.: Эксмо.
С.С. Степанов.
2005.

Память и личность | Философский разговор

На этой неделе мы обсуждаем Память и Самость. В философии существует давняя традиция, согласно которой память и личность тесно связаны. Локк утверждает, например, что то, что делает меня сегодня таким же человеком, каким я был вчера, — это, по сути, тот факт, что я теперь могу вспомнить того, что я сделал или испытал вчера. Так что для Локка память — это то, что на самом деле определяет меня.

Вероятно, вы сразу заметите довольно большую проблему теории Локка.Кажется, это подразумевает, что если я что-то не помню, значит, я этого не делал. Однако, честно говоря, я не могу вспомнить и половины вещей, которые я делал в определенные периоды моей юности — которые я провел в … ну, скажем так, в каком-то тумане. Но, конечно же, это я и никто другой делал все эти глупости.

Теорию Локка можно немного исправить, чтобы сохранить ее дух, но отступить от ее точной буквы. Вы можете, например, представить себе стойкого человека как связанную серию личностных стадий.Представьте себе, что таких этапов всего дискретное и конечное число на секунду. И предположим, что вы нумеруете их 1… n. Тогда вы могли бы сказать, что то, что делает их одними и всеми этапами одного и того же человека, — это то, что человек на стадии m помнит, как делал или переживал большую часть того, что делал или пережил человек на стадии m-1. Но вы можете допустить, что это не обязательно относится к отдаленным этапам.

Это достаточно правдоподобно, но я действительно не хочу сосредоточиваться здесь на этом аспекте теории Локка — хотя философы много писали об этом.Скорее, я хочу сосредоточиться на ключевой идее, которую Локк, я думаю, в значительной степени прибил. Чтобы понять, что я имею в виду, давайте начнем с его представления о человеке. Он говорит, что человек — это «мыслящее разумное существо, обладающее разумом и размышлениями и способное рассматривать себя как самого себя, одну и ту же мыслящую вещь в разное время и в разных местах, через что оно действует только с помощью того сознания, которое неотделимо от мышления, и что мне кажется необходимым для этого ». Это то, что я считаю действительно важным, о том, чтобы «считать себя самим собой».

Теперь я должен сказать, что те, кто придерживается картезианских взглядов, могут подумать, что Локк упускает из виду самое важное — личность. Они могут сказать, что Локк говорит нам, что делает «я», но он не говорит нам, что такое «я». Он говорит нам, что «я» — это то, что мы можем назвать самоанализом, но он не говорит нам о природе этого объекта. Он не говорит нам ни о том, что мы рассматриваем, когда мы рассматриваем себя, ни о том, что учитывается, когда мы это делаем. Конечно, у Декарта был ответ на этот вопрос.«Я» — нематериальная субстанция — отдельная вещь, полностью отличная от моего тела и мозга (хотя как-то соединенная с ними). Он думал, что эту «внутреннюю» субстанцию ​​мы знаем лучше всего. Это первый объект всего нашего познания. Мы можем сомневаться в этом мире. Мы можем сомневаться в теле. Но мы не можем сомневаться в себе.

Но Локк справедливо настаивает на том, что не существует такой вещи, как «я», понимаемое таким картезианским способом. И он аргументирует, я думаю, довольно убедительно, что даже если бы такая вещь была внутри нас, не было бы никаких причин отождествлять ее с человеком.Хотя это может звучать так, как будто я — и Локк тоже — отрицаем существование «я». Это не совсем так. Можно сказать, что личность — это не то, что есть у человека . Я, скорее, то, чем является человек . Мое «я» — это только я. Ваше «я» — это только вы. Таким образом, «я» — это не что-то внутри вас, вашего тела или мозга.

Интересный вопрос с этой точки зрения — это то, что нужно, чтобы быть собой (или, возможно, человеком).И именно это Локк и указал. Я или человек — это именно то, что он говорит. Это существо, которое может «считать себя самим собой». Или, говоря иначе, «я» — это существо, которое может формировать то, что можно было бы назвать самооценкой, где я-концепция, грубо говоря, представляет собой концепцию от первого лица о том, кто и что ты есть.

Здесь, конечно, очень важна часть «от первого лица». Это связано с нашей способностью думать то, что мне нравится называть «я-мысли» — мысли о том, что я такой-то и такой-то.Одно дело думать, что Кен Тейлор такой-то и такой-то. Это то, что мы оба можем сделать. Но только я могу думать о Кене Тейлоре в личном плане. И эта способность думать о себе сугубо личностно лежит в основе моей личности и, следовательно, моей способности развивать самооценку — представление о том, кто и что я .

Но вот что интересно. Как только вы думаете, что иметь или быть собой — это не что иное, как быть существом со способностью иметь мысли о себе и формировать на основе этой способности представления о себе, вы сразу же начинаете замечать, что представления о себе на самом деле интересные вещи.Во-первых, нет никакой гарантии, что наши представления о себе соответствуют фактам о нас. Я имею в виду, что, несмотря на все, что я сказал до сих пор, наши представления о самом себе могут быть полностью или, по крайней мере, частично результатом спекуляций и самообмана. Кто я тогда на самом деле?

Более того, оказывается, что наши представления о себе — замечательные хрупкие вещи, такие же хрупкие, как сама память. Я имею в виду пациентов с поздней стадией болезни Альцгеймера, которые мало что помнят до настоящего момента. Или представьте себе шизофреников, которые делали определенные вещи, помнят, что это было сделано кем-то, но не помнят, что они действительно это сделали.Что можно сказать о самооценке такого человека? Что мы должны сказать об этом человеке?

Оказывается, философы очень мало задумывались над такими вопросами. Поэтому мы подумали, что пригласим философски настроенного психолога, чтобы он помог нам задуматься о хрупкости личности в свете хрупкости памяти. Это будет Стэн Кляйн из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре. Это должен быть увлекательный разговор. Надеюсь, вы добавите к нему свой голос.

.

Память

2

Улитки показывают, что разнообразие — ключ к успеху, если вы хотите помнить больше

26 июня 2019 г. — Нейробиологи выявили факторы, влияющие на вмешательство в память, показывая, что для сохранения большего количества информации изменение ничем не хуже отдыха. Они также обнаружили, что время …

Виртуальный мозг дает представление о дефиците памяти при депрессии

8 июня 2018 г. — Во время депрессивного эпизода способность мозга образовывать новые клетки мозга снижается.Ученые изучили, как это влияет на память, с помощью вычислительной модели. Ранее было известно, что …

Воспоминания от третьего лица меняют то, как наш мозг их обрабатывает

13 августа 2020 г. — Принятие точки зрения от третьего лица и наблюдателя при воспоминании о прошлом активирует другие части вашего мозга, чем воспоминание, увиденное собственными глазами, согласно новому …

Дисфункция переназначения мозга вызывает нарушение пространственной памяти при болезни Альцгеймера

Августа19 февраля 2020 г. — Исследовательская группа выяснила механизм цепи мозга, который вызывает нарушение пространственной памяти при болезни Альцгеймера. В будущем улучшение функции переназначения мозга может полностью изменить пространственный …

Общая картина: клетки памяти мыши — это опыт, а не место

26 июля 2018 г. — Когда дело доходит до памяти, это больше, чем просто «местоположение, местоположение, местоположение». Новое исследование показывает, что мозг не хранит все воспоминания в основных «клетках места»…

Активность мозга ребенка раскрывает его способность к памяти

25 мая 2020 г. — Уникальная активность мозга ребенка показывает, насколько хороши его воспоминания, согласно New …

Рабочая память, положительно связанная с более высокой физической выносливостью и улучшенными когнитивными функциями

5 декабря 2017 г. — Обнаружена положительная взаимосвязь между мозговой сетью, связанной с рабочей памятью — способностью хранить и обрабатывать информацию, имеющую отношение к поставленной задаче, — и такими здоровыми качествами…

Горячие вспышки ухудшают работу памяти

23 января 2020 г. — Если вам трудно подобрать правильное слово, чтобы ясно выразить себя или правильно запомнить историю, вы можете винить менопаузу. Новое исследование предполагает, что физиологические приливы …

«Механизмы обновления» мозга могут создавать ложные воспоминания

21 мая 2020 г. — Новое исследование является одной из первых исчерпывающих характеристик плохо сформированных воспоминаний и может предложить основу для изучения различных терапевтических подходов к проблемам страха, памяти и тревожности….

Для сохранения памяти лучше рисовать, чем писать

6 декабря 2018 г. — Исследователи из Университета Ватерлоо обнаружили, что, даже если люди не были хороши в этом, рисование как метод сохранения новой информации было лучше, чем переписывание заметок, визуализация …

.

Центр философии памяти

[клик для французской версии]

Основанный в 2018 году Центр философии памяти является частью Института философии Гренобля при Университете Гренобль-Альпы. Члены CPM публикуют исследования по всем аспектам философии памяти, организуют мероприятия, принимают посетителей и участвуют в национальных и международных сетях.

Как одна из наших самых фундаментальных когнитивных способностей, память является важной областью исследований в таких дисциплинах, как психология и нейробиология, и объединяет исследователей из разных социальных и гуманитарных наук в междисциплинарной области изучения памяти.Философы памяти участвуют в интенсивном диалоге со своими коллегами по другим дисциплинам, но их основное внимание уделяется использованию инструментов аналитической философии для ответа на ряд чисто философских вопросов о памяти. Самый простой из них также является самым общим: что такое память? Попытки философов сформулировать адекватный ответ на этот вопрос привели к предложению множества эпистемических, каузальных и посткаузальных теорий памяти.

Вопрос о природе памяти принадлежит философии разума; другие темы текущих исследований, которые относятся к этой области, включают отношения между памятью и воображением, роль репрезентации в запоминании, отношения между эпизодическими, семантическими и другими формами памяти, характер эпизодичности, связь между памятью и Я и онтология коллективной памяти.В то время как большинство философов подходят к памяти с точки зрения философии разума, другие подходят к ней с точки зрения эпистемологии, решая такие головоломки, как проблема забытых свидетельств. Третьи подходят к этому с точки зрения этики, задавая вопросы, например, о нормативности модификации и улучшения памяти.

Для ознакомления с философией памяти см. Стэнфордскую энциклопедию философии [1, 2], Интернет-энциклопедию философии , Философскую энциклопедию [1, 2] или Qu’est-ce que Сувенир? .Справочник Routledge по философии памяти предоставляет подробный обзор этой области, а Новые направления в философии памяти охватывает многообещающие текущие темы с упором на философию разума; для введения с эпистемологической точки зрения см. Критическое введение в эпистемологию памяти . Запись Oxford Bibliographies Online о памяти содержит указатели на некоторые классические работы, а категория PhilPapers «память» включает дополнительные работы; PhilMemBib — это обширная тщательно отобранная библиография философских исследований памяти.

[щелкните, чтобы открыть английскую версию]

Etabli en 2018, le Centre de Philosophie de la mémoire fait partie de l’Institut de Philosophie de Grenoble de l’Université Grenoble Alpes. Les members du CPM publient de la recherche sur t les аспекты философии памяти, организатора научных проявлений, приглашенных читателей и участников национальных и международных исследований.

Figurant parmi nos cognitives les plus fondamentales, la mémoire est un objet de recherche majeur dans des scheme telles que la психология и нейробиология ». Les Philosophes de la mémoire mènent des dialoguestensifs avec leurs collègues d’autres дисциплин, mais leur activité Principale est de mettre en oeuvre les outils de la philosphie analytique dans le but de repondre à un ensemble de questions typique Philipiques. La plus fondamentale de ces questions est aussi la plus générale: qu’est-ce que la mémoire? Предварительные попытки философии воспоминаний о формулировках адекватных ответов на эти вопросы о предложениях различных эпистических теорий, причин и пост-причинно-следственных связей воспоминаний.

La question de la nature de la mémoire appartient à la philips de l’esprit. Parmi les thèmes qui animent actuellement ce champ de recherche figurent le rapport entre la mémoire et l’imagination; роль представителя в сувенирной продукции; le rapport entre le souvenir épisodique, le souvenir sémantique et d’autres formes du souvenir; la nature de l’épisodicité; le lien entre la mémoire et le soi; et l’ontologie de la mémoire коллективного. Bien que la majorité des philosophes étudient la mémoire du point de vue de la философия de l’esprit, d’autres l’étudient du point de vue de l’épistémologie (la théorie de la connaissance), s’intéressant à des énigmes telles que le problème de preuves oubliées.Encore d’autres l’étudient du point de vue de l’éthique, ставит вопросы, касающиеся, в частности, нормального статута модификаций и улучшения памяти моих современных технологий.

Залейте введение в философию воспоминаний, но вы пригласите на консультацию в Stanford Encyclopedia of Philosophy [1, 2], l ‘ Internet Encylopedia of Philosophy , l’ Encyclopédie Philosophique [1, 2] или Qu’est-ce que se сувенир? .Le Routledge Handbook of Philosophy of Memory fournit une vue d’ensemble détaillée du domaine, et New Directions in the Philosophy of Memory is dédié aux thèmes actels les plus prometteurs, surtout en Philosophie de l’esprit; pour une Introduction du point de vue de l’épistémologie, veuillez consulter Критическое введение в эпистемологию памяти . L’entrée sur la mémoire dans Oxford Bibliographies Online indique un grand nombre d’articles et d’ouvrages classiques, и к разделу PhilPapers, dédiée à la mémoire, вкл. Вспомогательные материалы; PhilMemBib — это полная библиография философских исследований по памяти.

Конференция по проблемам философии памяти 2, обед в Бастилии над Греноблем.

Президент Университета Гренобль-Альпы Патрик Леви открывает торжественное открытие Центра философии памяти. (Фото © Thierry Morturier / Dircom UGA.)

.

Память, Разное — Библиография — PhilPapers

.