Общественно историческая природа психики человека: Читать онлайн Введение в общую психологию: курс лекций страница 45

Культурно-историческая природа психики человека. — Студопедия

Качественные особенности психики человека, которые выделили его из животного мира, возникли в процессе антропогенеза и культурной истории человечества и были непосредственно связаны с переходом человека с биологического на социальный путь развития. Главным событием здесь явилось возникновение сознания. А. Н. Леонтьеву принадлежит гипотеза о происхождении сознания. Согласно его определению сознательное отражение — это такое отражение предметной действительности, в котором выделяются ее “объективные устойчивые свойства”, “вне зависимости от отношений к ней субъекта”. В этом определении подчеркивается “объективность”, т. е. биологическая беспристрастность, сознательного отражения. Для животного предмет отражается как имеющий прямое отношение к тому или иному биологическому мотиву. У человека же, по мысли А. Н. Леонтьева, с появлением сознания мир начинает отражаться как таковой, независимо от биологических целей, и в этом смысле “объективно”.

В соответствии с общим положением, согласно которому всякое изменение психического отражения происходит вслед за изменением практической деятельности, толчком к возникновению сознания послужило появление новой формы деятельности — коллективного труда. Всякий совместный труд предполагает разделение труда. Это значит, что разные члены коллектива начинают выполнять разные операции, причем разные в одном очень существенном отношении: одни операции сразу приводят к биологически полезному результату, другие же такого результата не дают, а выступают лишь как условие его достижения. Рассматриваемые сами по себе, такие операции представляются биологически бессмысленными.

В условиях коллективного труда впервые появляются такие операции, которые не направлены прямо на предмет потребности — биологический мотив, а имеют в виду лишь промежуточный результат. В рамках же индивидуальной деятельности этот результат становится самостоятельной целью. Таким образом, для субъекта цель деятельности отделяется от ее мотива, соответственно в деятельности выделяется ее новая единица — действие. В плане психического отражения это сопровождается переживанием смысла действия. Ведь чтобы человек побуждался совершить действие, которое приводит лишь к промежуточному результату, он должен понять связь этого результата с мотивом, т. е. “открыть” для себя его смысл. Смысл, по определению А. Н. Леонтьева, и есть отражение отношения цели действия к мотиву. Для успешного выполнения действия необходимо развитие “беспристрастного” типа познания действительности. Ведь действия начинают направляться на все более и более широкий круг предметов и познание “объективных устойчивых свойств” этих предметов оказывается жизненной необходимостью. Вот здесь и проявляется роль второго фактора развития сознания — речи и языка. Скорее всего первые элементы человеческой речи появились в ходе выполнения совместных трудовых действий.

Уникальная особенность человеческого языка — его способность аккумулировать знания, добытые поколениями людей. Благодаря ей, язык стал носителем общественного сознания. Важно вникнуть в этимологию слова “сознание”. Ведь со-знание — это совместное знание. Каждый человек в ходе индивидуального развития через овладение языком приобщается к “совместному знанию”, и только благодаря этому формируется его индивидуальное сознание. Таким образом, смыслы и языковые значения оказались, по А. Н. Леонтьеву, основными образующими человеческого сознания.

Обсуждение происхождения сознания непосредственно подводит к вопросу о природе человеческой психики в целом. Этот вопрос решался на протяжении веков далеко не однозначно и продолжает остро дискутироваться до настоящего времени. При “биологической” точке зрения на человека следует естественный вывод, что его психическую жизнь можно описывать с помощью тех же понятий, что и психическую жизнь животных.

Концепция, которая возникла в российской психологии в 20-х —30-х гг. 20 века и наметила пути научного решения проблемы о природе психики человека, создана Л. С. Выготским, который назвал ее культурно-исторической теорией психики человека. Л. С. Выготский показал, что у человека возникает особый вид психических функций, названных им “высшими психическими функциями”, которые полностью отсутствуют у животных. Эти функции составляют высший уровень психики человека, обобщенно называемый сознанием. Они формируются в ходе социального взаимодействия. Иными словами, высшие психические функции имеют социальную природу.

В рассуждениях Л. С. Выготского на эту тему можно выделить три крупные логические части.

1) Первая часть может быть озаглавлена: «Человек и природа”. Она относится к общефилософским предпосылкам теории. В этой части содержится два основных положения. Первое положение опирается на мысль, неоднократно высказывавшуюся классиками марксизма о том, что при переходе от животных к человеку произошло кардинальное изменение взаимоотношений субъекта с окружающей средой. На протяжении всего существования животного мира среда действовала на животное и видоизменяла его; животное приспосабливалось к среде, и это обусловило биологическую эволюции животного мира. С появлением же человека начался процесс противоположного смысла. Человек ознаменовал свое появление тем, что начал действовать на природу и видоизменять ее. Л. С. Выготский приводит следующее высказывание Ф. Энгельса: “…все планомерные действия всех животных не сумели наложить на природу печать их воли. Это мог сделать только человек”. Итак, человек оказался способен к овладению природой.

Второе положение: человеку удалось сделать это, т. е. наложить на природу “печать своей воли”, благодаря использованию орудий, а обобщенно говоря, благодаря развитию производства. Именно материальное производство привело к эволюции средств воздействия на природу: от неотесанного камня или копья-палки до современных приборов и атомных двигателей. Итак, Л. С. Выготский подчеркивает измененное взаимоотношение человека и природы, во-первых, и механизм этого изменения через использование орудий, во-вторых.

2) Вторая часть может быть озаглавлена: “Человек и его собственная психика”. Она содержит тоже два положения, которые связаны с положениями первой части:

— Способность к овладению природой не прошла бесследно для человека: он научился также овладевать собственной психикой. Появились произвольные формы деятельности, или высшие психические функции. Самый низший этаж в структуре деятельности занимают психофизиологические функции: сенсорная функция, моторная, мнемическая и др. Л. С. Выготский называет их низшими, или натуральными, психическими функциями. Они есть и у животных. У человека же появляются произвольные или высшие формы таких функций. Человек может заставить себя запомнить некоторый материал, обратить внимание на какой-то предмет, организовать свою умственную деятельность. Ведь если жизнедеятельность человека сводится не к приспособлению к природе, а к изменению ее, то его действия должны совершаться по какому-то плану, подчиняться каким-то целям. Ставя и реализуя внешние цели, человек с какого-то момента начинает ставить и осуществлять внутренние цели, т. е. научается управлять собой.

Подобно тому, как человек овладевает природой с помощью орудий, он овладевает собственным поведением тоже с помощью орудий, но только орудий особого рода — психологических: это знаки. Возьмем для примера произвольную память. Предположим, что перед субъектом стоит задача запомнить какое-то содержание, и он с помощью специального приема это делает. Человек запоминает иначе, чем животное. Животное запоминает непосредственно и непроизвольно. У человека же запоминание оказывается специально организованным действием. Так, если человек хочет что-то запомнить, он завязывает на платке узелок и, снова увидев его, вспоминает запланированное дело.

Анализ этнографического материала обнаруживает, что аналогичные способы запоминания широко практикуются у отсталых племен, не имеющих письменности. Исторические материалы показывают то же самое: у разных народов и племен в далеком прошлом подобным же образом использовались для запоминания разные средства. В одном случае это были зарубки на дереве — зарубки разных форм и сочетаний; в другом — узелковая знаковая система: на веревке завязывалась система узлов и таким образом “записывалась” информация; использовались и другие средства.

3). Третью часть концепции Л. С. Выготского можно озаглавить «Генетические аспекты». Рассмотрим сначала культурно-историческое развитие человека, а потом онтогенез, развитие ребенка. Эти два процесса имеют принципиальное сходство. Труд создал человека, общение в процессе труда породило речь. Первые слова обеспечивали организацию совместных действий. Это были слова-приказы, обращенные к другому и направляющие его действия: “сделай то”, “возьми это”, “пойди туда” и т. п. Потом произошло принципиально важное событие: человек стал обращать слова-приказы на самого себя. Из внешнекомандной функции слова родилась его внутреннеорганизующая функция. Человек говорит себе “встань” — и встает; он говорит себе “я должен это сделать” — и делает.

Итак, возможность приказывать себе рождалась в процессе культурного развития человека из внешних отношений приказа-подчинения. Сначала функции приказывающего и исполнителя были разделены и весь процесс, по выражению Л. С. Выготского, был интерпсихологическим, т. е. межличностным. Затем эти же отношения превратились в отношения с самим собой, т. е. в интрапсихологические.

Превращение интерпсихологических отношений в интрапсихологические Выготский назвал процессом интериоризации. В ходе него происходит превращение внешних средств-знаков (зарубки, коготь, жребий, громко произнесенное слово) во внутренние (образ, элемент внутренней речи и т. п.).

В онтогенезе наблюдается, по-существу, то же самое. Л. С. Выготский выделяет здесь следующие стадии интериоризации: 1) взрослый словом побуждает ребенка что-то сделать; 2) ребенок перенимает от взрослого способ обращения и начинает воздействовать словом на взрослого; 3) ребенок начинает воздействовать словом на самого себя.

У Выготского есть очень интересное исследование одной из форм детской речи, которую впервые описал Ж. Пиаже. Пиаже назвал эту речь «эгоцентрической”. Наблюдается эта речь в возрасте 3—5 лет и к концу дошкольного возраста исчезает: дети говорят вслух, как будто ни к кому не обращаясь. Пиаже предположил, что эгоцентрическая речь — это специальная детская форма речи, которая постепенно отмирает. Л. С. Выготский показал, что эгоцентрическая речь является промежуточным этапом между речью, обращенной к другому, и речью, обращенной к себе.

Итак, высшие психические функции основаны на использовании внутренних, преимущественно вербальных, средств, которые первоначально отрабатываются в общении.

Резюмируем основные положения теории развития высших психических функций Л. С. Выготского.

Принципиальное отличие человека от животных состоит в том, что он овладел природой с помощью орудий. Это наложило отпечаток на его психику: он научился овладевать собственными психическими функциями. Для этого он также использует орудия, но орудия особые, психологические. В качестве таких орудий выступают знаки, или знаковые средства. Они имеют культурное происхождение. Наиболее типичной и универсальной системой знаков является речь.

Первоначально — в фило- и онтогенезе — психологические . орудия выступают во внешней, материальной форме и используются в общении как средства воздействия на другого человека. Со временем человек начинает обращать их на себя, свою собственную психику. Интериндивидуальные отношения превращаются в интраиндивидуальные акты самоуправления. При этом психологические орудия из внешней формы переходят во внутреннюю, т. е. становятся умственными средствами.

Таким образом, высшие психические функции человека отличаются от низших, или естественных, психических функций животных по своим свойствам, строению, происхождению: они произвольны, опосредованны, социальны.

Не развертывание естественно заложенного, а присвоение культурно созданного опыта, — вот генеральный путь онтогенеза человека. Этот путь и определяет социальную природу его психики.

3.2.Структура и механизмы психической регуляции деятельности и поведения человека.

Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе

 У 
людей появилась необходимость 
что-то сказать друг другу. 
Потребность создала орган — соответствующее 
строение мозга и периферического 
речевого аппарата. Физиологический 
механизм образования речи — условно-рефлекторный:
произносимые в той или иной 
ситуации звуки, сопровождаемые 
жестами, сочетались в мозгу 
с соответствующими предметами 
и действиями, а затем с идеальными 
явлениями сознания.

Рождение 
языка привело к тому, что постепенно
возникла целая система кодов, которые 
обозначали предметы и действия; позже 
эта система кодов стала выделять
признаки предметов и действий и 
их отношения и, наконец, образовались
сложные синтаксические коды целых 
предложений, которые могли формулировать 
сложные формы высказываний.

Основным 
элементом языка является слово.
Оно объединяет объекты в известные 
системы, или кодирует человеческий
опыт.

Существует 
множество теорий, которые пытаются
объяснить происхождение слова.
Возможно, что слово, как знак, обозначающий
предмет, появилось в процессе совместного 
труда. На первых этапах своего появления 
оно было вплетено в практику. Например,
когда человек совершал какой-то
элементарный трудовой акт совместно
с другими людьми, слово вплеталось в этот
акт. Значение этого слова менялось в зависимости
от ситуации и становилось понятным только
из жеста, из интонации и всей ситуации.
Постепенно произошло формирование языка
в таком виде, когда он стал заключать
в себе все необходимые средства для обозначения
предметов и выражения мысли. Произошел
отрыв слова от практической операции,
стало возможным вызывать образ предмета
при его отсутствии, что имело большое
значение в организации восприятия, внимания
и памяти человека.

Затем
слово стало не только замещать явление 
или признак, но и выделять в них 
существенный признак, давая возможность 
его анализировать, классифицировать.

Второй 
единицей языка является фраза или 
предложение. Информация, переданная с 
помощью предложения, расширяет, специализирует
и уточняет опыт. Фразы передают
в готовом виде сообщения о 
событиях или отношениях. Передача,
переданная с помощью предложений,
расширяет, специализирует и уточняет
опыт. Фразы передают в готовом 
виде такие сообщения о событиях,
которые человек не смог бы передать
при помощи отдельных слов. Сущность
языка выявляется в его двуединой 
функции: служить средством общения 
и орудием мышления. Язык — это 
система условных символов, с помощью 
которых передаются сочетания звуков,
имеющих для людей определенное
смысловое значение.

Сознание 
и язык образуют единство: в своем 
существовании они предполагают
друг друга как внутренне, логически 
оформленное идеальное содержание
предполагает свою внешнюю материальную
форму. Язык – это непосредственная
действительность мысли, сознания. Он
участвует в процессе мыслительной
деятельности как ее чувственная 
основа или орудие. Сознание не только
выявляется, но и формируется с 
помощью языка. Связь между сознанием 
и языком не механическая, а органическая.
Их нельзя отделить друг от друга не
разрушая того и другого.

 Посредством 
языка происходит переход от 
восприятий и представлений к 
понятиям, протекает процесс оперирования 
понятиями. В речи человек фиксирует 
свои мысли, чувства и благодаря 
этому имеет возможность подвергать 
их анализу как отдельно от 
него лежащий идеальный объект.
Выражая свои мысли и чувства, 
человек более отчетливо уясняет 
их сам. Он понимает себя, только 
испытав на других понятность 
своих слов. Язык и сознание 
едины. В этом единстве определяющей стороной
является сознание, мышление: будучи отражением
действительности, оно «лепит» формы
и диктует законы своего языкового бытия.
Через сознание и практику структура языка,
в конечном счете, выражает, хотя и в модифицированном
виде, структуру бытия. Но единство — это
не тождество. Обе стороны этого единства
отличаются друг от друга: сознание отражает
действительность, а язык обозначает ее
и выражает в мысли.

Язык 
и сознание образуют также противоречивое
единство. Язык влияет на сознание: его 
исторически сложившиеся нормы,
специфичные у каждого народа,
в одном и том же объекте 
оттеняют различные признаки. Однако
зависимость сознания от языка не является
абсолютной. Сознание детерминируется
главным образом своими связями с действительностью,
язык же может лишь частично модифицировать
форму и стиль мышления.

В результате
человеческой истории язык стал решающим
орудием человеческого познания,
благодаря которому человек смог
выйти за пределы чувственного опыта,
выделить признаки, сформулировать известные 
обобщения и категории. Если бы у 
человека не было труда и языка, у 
него не было бы и отвлеченного «категориального»
мышления.

 Процесс 
общения людей посредством языка 
называется речью, которая не 
идентична языку и является 
его вторичным образованием. Речь 
– это способ использования 
языка.

По представлениям,
возникшим еще в глубокой древности 
и сохранившимся до нашего времени 
в религиозных верованиях, в организме 
человека действует какая-то особая
сверхъестественная сила — душа, которая 
является причиной его мыслей, чувств,
желаний. В первобытном обществе,
когда предметы и явления природы 
по аналогии с человеком и животными 
воспринимались как живые и одушевленные
силы, еще не было четкой дифференциации
«души» и тела. С возникновением
анимизма каждая вещь начинает осмысливаться 
человеком как обладающая отдельной 
от вещи душой. Это касалось и частей
тела человека. Например, у гомеровского
человека умственные и эмоциональные 
свойства локализуются в отдельном 
органе: в диафрагме — умственная деятельность,
в сердце — эмоции, в крови — душа,
в печени — жизнь.

 Гераклит 
трактовал душу (психею) как нечто 
огненное. Огонь — одухотворяющее, мудрое 
и благородное начало, а вода —
низменное. Душу, где больше огня,
он называет «сухой». «Сухое 
сияние — психея мудрейшая и наилучшая» 
Возвращаясь во влажное состояние, 
психея гибнет, а увлажняясь — слабеет. 
Дух представлялся Гераклиту 
в виде пламени, горящего тем 
ярче и сильнее, чем интенсивнее 
духовная, умственная жизнь человека.
Гераклит отмечал руководящую 
роль разума, теоретического мышления 
для чувственного уровня познания.

Согласно 
атомистической теории душа состоит 
из мелких и крупных атомов. Душа
есть то, что доставляет живым существам 
движение. Демокрит объясняет зрение человека
при помощи истечений, исходящих от видимых
предметов и сохраняющих их образы, которые
через глаза проникают в тело человека.
В бодрствующем состоянии люди воспринимают
наиболее энергичные образы, а во сне,
когда поры человека закрыты, когда психическое
начало слабее, ими овладевают слабые
образы отдаленных вещей.

Типичным 
для этого времени было безличное 
понимание души. Душа была лишена неповторимости
и индивидуальности человеческой личности.
По мере развития социальных отношений 
и культуры, сопровождаемого осознанием
ценности личности, формируется потребность 
в субъективном самоуглублении. Эта 
новая тенденция проявилась у 
Сократа. За Сократом и Платон выделяет
понятие души как противоположность 
материальному. Душа для него — вечная
«идея», бессмертная сущность, отделенная
от тела. Им осуществляется разделение
души на несколько частей: разумной, обращенной
к идеям, аффективно-волевой и чувственной,
обращенной к вожделению. Психические
явления делятся на интеллект и на мир
чувств. В свою очередь чувственный мир
делится на ощущения и восприятия, а интеллект
на «ум» и «рассудок».

Для Аристотеля
душа и тело неотделимы друг от друга,
как форма и материя. Тело — это организм,
поскольку оно является совокупностью
органов или орудий души; душа — сущность
тела. Поэтому учение о душе Аристотеля
— это общее учение о жизни и ее функциях,
включающее органические ее отправления
так же, как и сознательную жизнь. Он различает
три вида души — растительную, животную
и разумную. Первая специфична для растений,
вторая для животных, третья для человека,
обладающего познающим и деятельным разумом.
Однако все эти три души соединяются в
человеке и связаны с различными функциями
его души — питательной, чувственной и
рассудочной. Трактат Аристотеля «О
душе» можно считать итогом того, что
дала в области философских проблем психологии
античность.

Особенность
античной трактовки психики заключается 
в рассмотрении ее по материалу и 
по способу организации как отражение 
жизни космоса. Что бы человек 
ни думал и не чувствовал, над 
его умом и сердцем властвуют 
боги, действия которых в свою очередь 
подчинены судьбе. У атомистов 
сознание толковалось, как подчиненное 
общим законам физического движения.
Возможность выбора в волевом 
действии, предпочтения одного действия
другому или одной мысли другой
понималась как реализация общих 
законов космоса.

 В 
средние века разум рассматривается 
как надмировое начало, которое существует
до природы и творит ее из ничего по собственному
произволу. Содержание рассуждений о сознании
и личности сводилось к «выведению»
того и другого из этой высшей реальности.
Душа превращалась в носителя самосознания,
что вело к противопоставлению психики
человека всем другим формам жизнедеятельности,
представлению ее в виде самостоятельной
сущности.

В период
зарождения буржуазного общества в 
европейской философии происходит
переход от понятия души к категории 
сознания.

Существует 
две позиции по поводу объяснения
перехода сознания от наглядного опыта 
к отвлеченному, от чувственного к рациональному.

 Психологи-идеалисты 
(Дильтей, Шпрангер и др.) признавали фундаментальный
факт перехода от чувственного к рациональному
и считали, что уровень отвлеченного сознания
— это проявление особых духовных способностей,
заложенных в психике человека. Возможность
выйти за пределы чувственного опыта и
оперировать отвлеченными категориями
— это свойство духовного мира и оно тоже
налицо только у человека, и этого нет
у животных. Это основное положение различных
дуалистических концепций, одним из ярких
представителей которых был Декарт.Декарт
считал, что животные действуют по закону
механики и их поведение можно объяснить
строго детерминистически. Человек, в
отличие от животного, обладает духовным
миром, благодаря которому возникает возможность
отвлеченного мышления, сознательного
поведения; но не может быть выведен из
материальных явлений, корни поведения
уходят в свойства духа, которые нельзя
объяснить материалистически.

На этих
позициях стоял и Кант. По его 
словам, суть человеческого сознания
заключается в том, что оно 
может выходить за пределы наглядного
опыта. Процесс перехода от наглядного
к внутренним сущностям заключается 
в существе человеческого духа.

Немецкий 
философ Кассирер писал, что человек
тем и отличается от животного, что он
оказывается в состоянии мыслить и организовывать
свое поведение в пределах символических
форм (проявляются в знаках, в языке, отвлеченных
понятиях), а не только в пределах наглядного
опыта.

По мнению
философов-идеалистов, эти принципы
можно только описывать, но нельзя объяснить.
На этой же позиции находятся и 
психологи-идеалисты.

Вильгельм
Вундт, крупнейший психолог XIX века, разделял
эту позицию. По его мнению, существуют
элементарные процессы ощущения, восприятия,
внимания и памяти — они подчиняются 
элементарным естественным законам 
и доступны для научного (физиологического)
объяснения. В психических же процессах 
проявляются законы «апперцепции»,
которые проявляются в активном
познании человеком окружающего 
благодаря активным установкам или 
воле. Эти процессы активного отвлеченного
познания выходят за пределы чувственного
опыта, и их можно описать, но нельзя
объяснить, так как в них проявляются 
основные категории человеческого 
духа. Этим направлением в психологии
занималась Вюрцбургская школа. Последователи
этого направления посвятили свои интересы
анализу законов, лежащих в основе сложных
форм мышления и сознания. В результате
они пришли к выводу, что сознание и мышление
нельзя рассматривать как формы чувственного
опыта, мышление протекает без участия
наглядных образов или слов и представляет
собой специальную категорию психических
процессов. Мышление проходит без образа,
внечувственно, имеет свои закономерности,
которые нельзя связывать с непосредственным
опытом.

Психологи-механицисты 
утверждали, что человеческая психика
— это tabula rasa, на который опыт записывает
свои заметки. Утверждая, что без опыта
в психике ничего не может возникнуть,
они считали, что для понимания законов
мышления достаточно иметь два элементарных
процесса — предчувствие, или чувственный
образ и ассоциацию, и мышление — это не
что иное, как ассоциация чувственных
представлений. Это направление психологии
полностью отвергало специфичность и
независимость сложнейших форм отвлеченного
мышления. Механистический подход психологов-ассоционистов,
пытавшихся свести свою задачу к сложнейшим
явлениям и составляющим их элементам,
был продолжен психологами-бихевиористами.

Для бихевиористов
предметом изучения психологии было поведение,
которое понималось как нечто состоящее
из реакций на стимулы, то есть процесс,
строящийся по элементарной схеме условного
рефлекса. Они ограничивались анализом
внешней феноменологии поведения, трактуемой
упрощенно, и пытались подойти к поведению
человека как к поведению животного, трактуя
его как образование навыков. Бихевиоризм,
распространяясь по всему миру, принимает
различные формы философско-психологического
позитивизма (операционализм — у Ж. Пиаже,
теория деятельности — у А.Л. Леонтьева
и др.). Теория деятельности, по сей день
занимающая ведущее место в психологической
науке, является формой развития бихевиоризма.

Общественно-историческая природа психики человека. Часть 2

начало здесь Разберем вслед за Выготским такой распространенный прием, как завязывание узелка «на память». Человеку надо что-то вспомнить, спустя некоторое время; он завязывает на платке узелок и, снова увидев его, вспоминает запланированное дело. Этот пример настолько знаком и прост, что, кажется, ничего особенного в нем найти нельзя. А вот Л. С. Выготский увидел в нем принципиально новую структуру высших психических функций человека! Но сначала о типичности этого примера. Анализ этнографического материала обнаруживает, что аналогичные способы запоминания широко практикуются у отсталых племен, не имеющих письменности. Исторические материалы показывают то же самое: у разных народов и племен в далеком прошлом подобным же образом использовались для запоминания разные средства. В одном случае это были зарубки на дереве — зарубки разных форм и сочетаний; в другом — узелковая знаковая система: на веревке завязывалась система узлов и таким образом «записывалась» информация; использовались и другие средства.

Л. С. Выготский приводит следующий яркий пример из рассказа В. К. Арсеньева. Однажды Арсеньев посетил адыгейское селение, и при расставании жители попросили его передать начальству во Владивосток, что китаец Тау Ку с ними жестоко обращается. Писатель согласился это сделать, и тогда из толпы вышел седой старик, дал ему коготь рыси и сказал: «Положи себе в карман этот коготь, и, когда приедешь туда, пусть этот коготь напомнит тебе, что ты должен сказать о жестоком обращении китайца».

Итак, во всех перечисленных случаях для запоминания используют внешние средства — это знаки какого-то содержания. Иногда такие средства просты (узелок, коготь) и могут быть связаны с любым содержанием; иногда они более дифференцированы (система различных зарубок, узлов) и более тесно связаны с запоминаемым содержанием, представляя собой зачатки письменности. Но это различия, так сказать, второго порядка. Главное и общее состоит в том, что подобные средства-знаки фактом своего появления и использования порождают новую структуру запоминания как психического процесса.

Эту новую структуру Л. С. Выготский изображает с помощью следующей простой схемы (рис. 10).

Рис. 10. Схема строения высших психических функций (по Л. С. Выготскому).

Имеется некий стимул «A» и на него требуется дать ответ «B». (Эти термины звучат несколько старомодно, но они были традиционны для того времени.)

Итак, в случае запоминания «А» – это содержание, которое надо запомнить; «В» – воспроизведение этого содержания через какой-то период времени и иногда в другом месте. Предположим, содержание «А» сложное, и моих непосредственных способностей недостаточно для его запоминания. Тогда я «кодирую» его с помощью каких-то средств, например зарубок. Последние обозначаются как «X». По Выготскому, «X» – это дополнительный стимул, который связан с содержанием стимула «А», т. е. является его знаком. Затем я использую этот «X», чтобы дать ответ «B». Тем самым я опосредствую свой ответ с помощью знака «X». «X» выступает как средство и запоминания и воспроизведения, или как психологическое орудие, с помощью которого я овладеваю процессами собственной памяти.

Ничего подобного нельзя представить себе у животных. Собака, когда-то наказанная палкой, рычит, снова увидев палку. Вполне естественно сказать, что она вспомнила ранее нанесенные ей удары. Но запечатление это произошло непроизвольно, и воспоминание также «всплыло» само собой, по простому закону ассоциаций. Непосредственная связь «А–В» (палка – удар) описывает натуральную мнемическую функцию, единственную форму памяти, которая есть у животных. Здесь нет и следа произвольности, которая возможна только при использовании опосредствующего знака.

Кстати, на примере памяти легко просматривается ограниченность натуральных функций животных и широта, если не сказать безграничность, возможностей человека, которые приобретаются благодаря опосредствованной структуре высших психических функций. Память животных ограничена, во-первых, объемом естественно запечатлеваемого материала, во-вторых, безусловной зависимостью ее от актуальной ситуации: чтобы вспомнить, животное должно снова попасть в те же условия, например увидеть палку.

Человеческая же память благодаря многим приемам опосредствования может вбирать в себя огромное количество информации. Кроме того, она совершенно освобождена от необходимости повторения ситуации запоминания: нужное содержание человек может вспомнить в любых других условиях благодаря использованию стимулов-средств, или знаков.

Вернемся к схеме на рис. 10. Чтобы убедиться в ее общности, необходимо рассмотреть какую-нибудь другую произвольную функцию. Л. С. Выготский берет в качестве другого примера выбор решения.

Если вы очень затрудняетесь, какую из двух альтернатив предпочесть, то оказываетесь в положении «буриданова осла». Согласно легенде стоит осел между двумя одинаковыми стогами сена на равном расстоянии от обоих: и один стог притягивает его к себе, и другой – с той же самой силой. Вот он и не может двинуться ни к какому из них. Так, можно сказать, и умирает с голоду.

Итак, у нас есть ситуация А – два стога. Непосредственно (по натуральным механизмам) она провоцирует два разных ответа: В1 и В2 (рис. 11, а). Силы, побуждающие к этим ответам, одинаковы по величине и противоположны по направлению. Они нейтрализуют друг друга. В результате осел остается в бездействии, ибо других, ненатуральных, средств решения у него нет.

Что же делает человек в аналогичной ситуации? Если варианты совсем равнозначны и в результате выбор уж очень труден, то дел

Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе

                              
Министерство образования 
и науки РФ

               
Московская государственная 
академия  коммунального

                                       
хозяйства и строительства 
 
 
 

Факультет
:  Экономики и производственного
менеджмента.

Кафедра:      
Права и СКД.

Дисциплина:
Психология 
 
 
 
 
 
 
 

КОНТРОЛЬНАЯ
РАБОТА 

«Общественно-историческая
природа психики 
человека и ее     
формирование в онтогенезе» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                            
Выполнила студентка 
ЭГХ: Поротикова И.В.

                                            
Шифр: ЭГХ-11-330

                                            
Проверил: Хлебникова 
О.Н. 
 
 
 

Москва
2011 г. 
 
 
 

     План:

1. Проблема
   возникновения сознания человека. Культурно-историческая
   теория Л.С.Выготского.
2. Высшие психические
   функции человека: их строение, свойства,
   развитие.

По мере
усложнения организации материи 
и появления жизни на Земле 
у простейших организмов, а также 
растений сформировалась способность
«отвечать» на воздействие внешней 
среды и даже усваивать (перерабатывать)
продукты этой среды (пример — насекомоядные 
растения). Эта форма отражения 
называется раздражимостью. Раздражимость 
характеризуется определенной избирательностью
— простейший организм, растение, животное
приспосабливается к окружающей
среде. Прошли многие миллионы лет, прежде
чем появилась способность ощущения,
с помощью которого уже более 
высокоорганизованное живое существо
на основе сформировавшихся органов 
чувств (слуха, зрения, осязания и др.)
приобрело способность отражать
отдельные свойства объектов — цвет,
форму, температуру, мягкость, влажность 
и т.п. Это стало возможным потому,
что у животных появился специальный 
аппарат — нервная система, который 
позволяет активизировать их отношения 
с окружающей средой. Высшей формой
отражения на уровне животного царства 
является восприятие, которое позволяет 
охватить объект в его целостности 
и полноте. Психика, как результат 
взаимодействия мозга с внешним 
миром, и психическая деятельность
позволили животным не только приспосабливаться 
к окружающей среде, но и в определенной
мере проявлять внутреннюю активность
по отношению к ней и даже изменять
среду. Возникновение психики у 
животных означает появление нематериальных
процессов. Как показали исследования,
в основе психической деятельности
лежат безусловные и условные
рефлексы головного мозга. Цепь безусловных 
рефлексов является биологической 
предпосылкой формирования инстинктов.
Наличие у животных ощущений, восприятий,
«впечатлений», «переживаний»,
наличие элементарного (конкретного,
«предметного») мышления есть основа
возникновения человеческого сознания. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Возникновение
и развитие сознания человека является
одной из самых сложных проблем,
встававших перед исследователями,
стремившимися осмыслить законы
природы.

Сознание
— высшая форма отражения действительного 
мира, свойственная только людям и 
связанная с речью функция 
мозга, заключающаяся в обобщенном
и целенаправленном отражении действительности,
в предварительном мысленном 
построении действий и предвидении 
их результатов, в разумном регулировании 
и самоконтролировании поведения человека.
«Ядром» сознания, способом его существования
является знание. Сознание принадлежит
субъекту, человеку, а не окружающему миру.
Но содержанием сознания, содержанием
мыслей человека является этот мир, те
или иные его стороны, связи, законы. Поэтому
сознание можно охарактеризовать как
субъективный образ объективного мира.

Сознание
— это, прежде всего осознание ближайшей 
чувственно воспринимаемой среды и 
осознание ограниченной связи с 
другими лицами и вещами, находящимися
вне начинающего сознавать себя
индивида; в то же время оно — осознание 
природы.

Человек
отличается от животного тем, что 
с переходом к общественно-историческому 
существованию, к труду и к 
связанным с ними формам общественной
жизни радикально меняются все основные
категории человека.

Выделение
в сознании человека отражаемой реальности,
как объективной, с другой стороны 
выделяет внутренний мир человека,
его переживания и возможность 
развития на этой почве самонаблюдения.

Причиной,
лежащей в основе очеловечивания
животноподобных предков человека, является
возникновение труда и образование на
его основе человеческого общества. «Труд
создал самого человека, — говорит Энгельс,
— и его сознание».

Возникновение
и развитие труда привело к 
изменению и очеловечиванию мозга,
органов его внешней деятельности
и органов чувств. «Сначала 
труд, а затем вместе с ним и 
членораздельная речь явились двумя 
самыми главными стимулами, под влиянием
которых мозг обезьяны постепенно превратился 
в человеческий мозг, который при 
всем своем сходстве с обезьяньим, далеко
превосходит по величине и совершенству»,
— пишет Энгельс (Маркс К.и Энгельс Ф. Соч.,
т. 20, с. 486). Человеческая рука так же смогла
достигнуть своего совершенства благодаря
труду.

Под влиянием
труда и в связи с развитием 
мозга совершенствовались органы чувств
человека. Если сравнивать между собой 
максимальные объемы черепа человекообразных
обезьян и черепа первобытного человека,
то оказывается, что мозг последнего
превышает мозг наиболее высокоразвитых
современных видов обезьян более 
чем в два раза (600 см3 и 1400 см3).

Еще резче 
выступает различие в величине мозга 
обезьян и человека, если мы сравним 
его вес; разница здесь почти 
в 4 раза: вес мозга орангутанга —
350 г, мозг человека весит 1400г.

Мозг 
человека по сравнению с мозгом высших
обезьян обладает и гораздо более 
сложным, гораздо более развитым
строением.

Уже у 
неандертальского человека, как показывают
слепки, сделанные с внутренней поверхности 
черепа, ясно выделяются в коре новые,
не вполне дифференцированные у человекообразных
обезьян поля, которые затем у 
современного человека достигают своего
полного развития. Таковы, например,
поля, обозначаемые (по Бродману) цифрами
44, 45, 46, — в лобной доле коры, поля 39 и 40 —
в теменной ее доле, 41 и 42— в височной доле.

Уточнилось 
осязание, глаз человека стал замечать
больше, чем глаз самой дальнозоркой
птицы. Развивался слух, который стал
способен воспринимать и различать 
звуки членораздельной человеческой
речи.

Развитие 
мозга и органов чувств оказывало 
обратное влияние на труд и язык,
давая толчки к дальнейшему их
развитию.

Все это 
привело к изменению анатомо-физиологических 
характеристик человека: появилась 
вертикальная походка, формирование подвижных 
и приспособленных к захвату 
верхних конечностей. Это способствовало
возможности производить сложные 
трудовые операции.

Возникновение
труда было подготовлено всем предшествующим
ходом развития. Постепенный переход
к вертикальной походке, зачатки которой
отчетливо наблюдаются даже у ныне существующих
человекообразных обезьян, и формирование
в связи с этим особо подвижных, приспособленных
для схватывания предметов передних конечностей,
все более освобождающихся от функции
ходьбы, что объясняется тем образом жизни,
который вели животные предки человека,
— все это создавало физические предпосылки
для возможности производить сложные
трудовые операции.

Труд —
это процесс, который связывает 
человека с природой, процесс воздействия 
человека на природу. Для него характерны
две взаимосвязанные черты: употребление
и изготовление орудий труда, а также 
это совместная трудовая деятельность.
Поэтому, человек вступает во взаимодействие
не только с природой, но и в определенные
отношения с другими людьми — членами 
данного общества. Через отношения 
к другим людям человек относится 
и к самой природе.

Зачатки
орудийной деятельности в форме 
употребления внешних средств имеются 
и у некоторых животных, например,
употребление палки у человекообразных
обезьян. Их различие с человеческими 
не может сводить только к их внешней 
форме или тому, что животные используют
свои «орудия труда» реже, чем первобытные 
люди. Эти внешние средства труда 
отличаются от истинных орудий труда 
человека качественно. Раскрыть эти 
различия можно, лишь, рассмотрев деятельность,
в которую они включены.

«Орудийная» 
деятельность животных не совершается 
коллективно и не определяет 
отношение общения осуществляющих 
ее индивидов. Общение никогда 
не строится на основе их 
производственной деятельности, не 
зависит от нее и не опосредовано 
ею.

Человеческий 
труд изначально является общественной
деятельностью, основанной на сотрудничестве
индивидов, предполагающих разделение
трудовых функций. Труд связывает участников
трудовой деятельности между собой, опосредует
их общение. Это имеет большое значение
для развития человеческой психики.

Уже на
ранних стадиях развития человеческого 
общества возникает разделение процесса
деятельности между отдельными ее участниками.
Например, на долю одних выпадает поддержание 
огня и обработка на нем пищи,
а на других — добывание этой пищи.

Участники
коллективной охоты делятся на преследователей 
дичи и поджидающих ее в осаде 
и нападении. Происходит решительное 
изменение строения деятельности индивидов,
ее участников.

Каждый 
член коллектива отвечает за определенный
участок деятельности. Например, деятельность
загонщика, который участвует в 
коллективной первобытной охоте, побуждается 
потребностью в пище или одежде,
которой служит для него шкура 
животного. Результат деятельности
загонщика: это вспугивание и 
направление стада в сторону 
других охотников, скрывающихся в засаде.
На этом деятельность данного охотника
прекращается. Остальное довершают 
другие участники охоты. Само по себе
вспугивание дичи не приводит и не
приведет к удовлетворению потребностей
загонщика, так как его деятельность
направлена на другой результат. Получается,
что предмет действия и мотив 
здесь не совпадают.

Процессы,
предмет и мотив которых не
совпадают, называются деятельностью.
Деятельностью загонщика является
охота, а спугивание дичи — это его действие.

Разделение 
деятельности на действия возможно только
в условиях совместного коллективного 
процесса воздействия на природу. Продукт 
этого совместного коллективного 
воздействия на природу приводит
к удовлетворению потребностей как
отдельного индивида, так и всего первобытного
племени. Разделение предмета и мотива
деятельности является результатом вычленения
из сложной многофазной деятельности
отдельных операций.

Разделение 
предмета деятельности и ее мотивов 
возможно только в условиях совместного 
коллективного процесса воздействия 
на природу. Это результат происходящего 
вычленения из сложной и многофазовой,
но единой деятельности отдельных операций.
Эти отдельные операции превращаются
в самостоятельное для индивида
действие, хотя по отношению к коллективному 
процессу они остаются одним из его 
частных действий.

Благодаря
тому, что охота представляет собой 
процесс, состоящий из нескольких действий,
человек, который вспугивает дичь для 
того, чтобы ее смогли поймать другие
члены этого коллектива, получает
свою долю добычи из их рук — часть продукта
совместной трудовой деятельности. Поэтому 
деятельность других людей составляет
основу специфического строения деятельности
человеческого индивида. Из этого 
можно сделать вывод, что по способу 
своего возникновения, связь мотива
с предметом действия отражает не
естественные, но объективно-общественные
связи. Действия загонщика возможны
лишь при условии отражения связи 
между ожидаемым результатом совершенного
им действия и конечным результатом всего
процесса охоты — нападением из засады
на убегающее животное, его умерщвлением
и потреблением. Эта связь выступает перед
человеком в форме реальных действий других
участников труда. Их действия и сообщают
смысл предмету действия загонщика. Также,
действия загонщика оправдывают действия
охотников, поджидающих дичь в засаде.

Вместе 
с рождением действия возникает 
разумный смысл для человека того,
на что направлена его активность.

Деятельность 
людей отделяется теперь для их сознания
от предметов. Соответственно и сама
природа выделяется для них и 
выступает в своем отношении 
к потребностям коллектива, к их
деятельности. Пища воспринимается как 
предмет определенной деятельности:
поиска, охоты, приготовления. Следовательно,
она может выделяться не только благодаря 
определенным потребностям, но и «теоретически»,
может быть удержана в сознании и 
становится идеей.

Вторым 
решающим фактором, определяющим развитие
сознания и деятельности человека,
является возникнов7ение языка.

«Язык 
также древен, как и сознание,
язык есть практическое, существующее 
и для других и лишь тем 
самым существующее также и 
для меня самого, действительное 
сознание…», (Маркс К. и Энгельс 
Ф. Соч., т.3, с. 29).

 В 
процессе общественно разделенного 
труда у людей появилась необходимость 
тесного общения, обозначения 
той трудовой ситуации, в которой 
они участвуют, что и привело 
к возникновению языка. «Люди,
— говорит Маркс, — фактически начали с
того, что присваивали себе предметы внешнего
мира как средства для удовлетворения
своих потребностей и т. д. и т. п.; позднее
они приходят к тому, что и словесно обозначают
их как средства удовлетворения своих
потребностей, — каковыми они уже служат
для них в практическом опыте, — как предметы,
которые их «удовлетворяют»

Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе

Деятельный 
подход к психике и ее развитию
и объективный метод психологического
исследования, противопоставленный 
субъективным методам, прежде всего — критика 
метода интроспекции, самонаблюдения,
вытесняют изучение сознания в психологической 
науке. Сознание подменяется понятием
«умственные действия», которые 
отождествляются с внешними предметными 
действиями, характеризующимися отсутствием 
в них признаков «внешнее», «развернутое»,
«предметное».

Исходя 
их предпосылки, что сознание невозможно
раскрыть научными средствами, К.Г. Юнг 
полагал, что сознание лучше не определять,
а описывать с помощью картин
и метафор. Юнг представлял себе
сознание приметно так: прожектор внимания
освещает сознательный сектор внешнего
и внутреннего мира и этим подбирает 
определенное психическое содержание;
актуальные психические переживания 
таким путем задерживаются, ограничиваются
и отрываются от несознательной темноты 
физиологических и потенциальных
психических процессов. Положительным
у психологов этого направления было то,
что они пытались не только описать, но
и объяснить явления психической жизни.
Главный недостаток этого направления
заключался в редукционизме, то есть в
сведении высших форм психических процессов
со всей их сложностью к элементарным
процессам, отказе от признания сложности
сознательного категориального поведения.

При столкновении
этих двух направлений в психологии
возник кризис психологической науки.
Психология как наука распалась 
на «описательную психологию» и «объяснительную».
«Описательная психология» — признание 
высших, сложных форм психической 
жизни и отрицание возможности 
их объяснения, только описание. Представители 
этой школы рассматривали сознание
и как теоретический предмет 
психологии и как пространство психологического
исследования. Эмпирическим методом 
исследования сознания являлась интроспекция,
самонаблюдение за протеканием своего
процесса сознания. Особое внимание при 
этом обращалось на взаимосвязь явлений 
сознания. С одной стороны указывалось,
что природа этой взаимосвязи 
неизвестна, с другой стороны, утверждалось,
что она имеет духовную основу.
«Объяснительная психология» или 
естественнонаучная — построение научно-обоснованной
психологии, которая ограничивалась
объяснением элементарных психических 
процессов, оказываясь от объяснения сложнейших
форм психической жизни.

Для выхода
из кризиса необходимо было оставить
неприкосновенным предмет психологии
человека как учения о сложных 
формах сознательной деятельности, и,
не описывая эти сложные формы, попытаться
их объяснить.

Решение
этого сложного вопроса было дано
Л.С. Выготским, который предопределил
развитие психологии на последующие десятилетия.

Оно заключается 
в следующем: для того, чтобы объяснить 
сложнейшие формы сознательной деятельности
человека, необходимо выйти за пределы 
организма, искать источники этой сознательной
деятельности и «категориального»
поведения не в глубинах мозга 
и не в глубинах духа, а во внешних 
условиях жизни, и в первую очередь 
во внешних условиях общественной жизни,
в социально-исторических формах существования 
человека.

Л.С. Выготский
показал, что человек обладает особым
видом психических функций, которые полностью
отсутствуют у животных. Эти функции, названные
высшими психическими функциями, составляют
высший уровень психики человека, обобщенно
названный сознанием. Они формируются
в ходе социального общения. Выготский
писал, что при переходе от животных к
человеку произошло кардинальное изменение
отношений субъекта со средой. На протяжении
своей жизни животные, видоизменяясь,
приспосабливались к условиям среды. Человек,
наоборот, действует на природу и видоизменяет
ее посредством создания орудий труда,
развитием материального производства.

Овладение
природой не прошло бесследно для 
человека. Он научился овладевать собственной 
психикой, появились высшие психические 
функции, выражающиеся в формах произвольной
деятельности. Это возможность заставить 
себя запомнить некоторый материал,
обратить внимание на какой-нибудь объект,
организовать свою умственную деятельность.
Появились знаки-символы, при помощи
которых человек смог вспоминать
то, что ему надо сделать. Эти знаки-символы
(зарубки на дереве, узелки) выступают 
в качестве психологических орудий.
Они имеют культурное происхождение,
а универсальной и наиболее типичной
системой знаков является речь. Человек 
научился управлять своим поведением.

По мнению
Л.С. Выготского, в онтогенезе наблюдается
то же самое. Сначала взрослый действует
на ребенка словом, побуждая его что-то
делать. Потом, начиная разговаривать,
ребенок перенимает способ общения и начинает
словом воздействовать на взрослого. Затем,
ребенок начинает словом воздействовать
на самого себя.

В настоящее 
время единой теории сознания нет. Существуют
различные подходы к его рассмотрению.
Биологически ориентированные ученые
пытаются объяснить понятия и 
законы психологии на языке их биологических 
понятий. Такая попытка сводится
к сведению психологических понятий 
к биологическим и получила название
редукционизм. Однако, психические явления,
особенно сознание человека, невозможно
объяснить лишь биологическими механизмами.

Понятие
«сознание» не однозначно. В широком 
смысле слова под ним имеют 
в виду психическое отражение 
действительности, независимо от того,
на каком уровне оно осуществляется
— биологическом или социальном,
чувственном или рациональном. Когда 
имеют в виду сознание в этом широком 
смысле, то тем самым подчеркивают
его отношение к материи без 
выявления специфики его структурной 
организации.

В более 
узком и специальном значении
под сознанием имеют в виду
не просто психическое состояние, а 
высшую, собственно человеческую форму 
отражения действительности. Сознание
здесь структурно организовано, представляет
собой целостную систему, состоящую 
из различных элементов, находящихся 
между собой в закономерных отношениях.
В структуре сознания наиболее отчетливо 
выделяются, прежде всего, такие моменты,
как осознание вещей, а также 
переживание, то есть определенное отношение 
к содержанию того, что отражается.
Способ, каким существует сознание,
и каким нечто существует для 
него, это — знание. Развитие сознания предполагает
прежде всего обогащение его новыми знаниями
об окружающем мире и о самом человеке.
Познание, осознание вещей имеет различные
уровни, глубину проникновения в объект
и степень ясности понимания. Отсюда обыденное,
научное, философское, эстетическое и
религиозное осознание мира, а также чувственный
и рациональный уровни сознания. Ощущения,
восприятия, представления, понятия, мышление
образуют ядро сознания. Однако они не
исчерпывают всей его структурной полноты:
оно включает в себя и акт внимания как
свой необходимый компонент. Именно благодаря
сосредоточенности внимания определенный
круг объектов находится в фокусе сознания. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

Высшие 
психические функции — теоретическое 
понятие, введенное Л.С. Выготским, обозначающее
сложные психические процессы, социальные
по своему формированию, которые опосредствованы
и за счет этого произвольны. Психические
явления могут быть „натуральными“, детерминированными
преимущественно генетическим фактором,
и „культурными“, надстроенными над первыми,
собственно высшими психическими функциями,
которые всецело формируется под влиянием
социальных воздействий. Основным признаком
высших психических функций является
их опосредствованность определенными
„психологическими орудиями“, знаками,
возникшими в результате длительного
общественно–исторического развития
человечества, к которым относится, прежде
всего, речь. Первоначально высшая психическая
функция реализуется как форма взаимодействия
между людьми, между взрослым и ребенком,
как интерпсихологический процесс, и лишь
затем — как внутренний, интрапсихологический.
При этом внешние средства, опосредствующие
это взаимодействие, переходят во внутренние,
т.е. происходит их интериоризация. Если
на первых этапах формирования высшей
психической функции она представляет
собой развернутую форму предметной деятельности,
опирается на относительно простые сенсорные
и моторные процессы, то в дальнейшем действия
свертываются, становясь автоматизированными
умственными действиями. Психофизиологическим
коррелятом формирования высших психических
функций выступают сложные функциональные
системы, имеющие вертикальную (корково–подкорковую)
и горизонтальную (корково–корковую)
организацию. Но каждая высшая психическая
функция жестко не привязана к какому–либо
одному мозговому центру, а является результатом
системной деятельности мозга, в которой
различные мозговые структуры делают
более или менее специфический вклад в
построении данной функции. 

10,12 ( 9и 11 не нашла)

— Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе

Главная » Введение в общую психологию » 12 — Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе — часть 2

12 — Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе — часть 2

 

При «биологическом» взгляде на природу человека следует естественный вывод, что его психическую жизнь можно описывать с помощью тех же понятий, что и психическую жизнь животных. Например, законы высшей нервной деятельности одинаковы для животных и человека. Поскольку они объясняют и так называемые психические явления (недаром И. П. Павлов назвал условный слюнной рефлекс «психическим» отделением слюны), то физиология высшей нервной деятельности, или наука о мозге в целом, рано или поздно заменит психологию.

Но признавая психику человека, его сознание качественно новыми образованиями, необходимо вводить совсем другие понятия и искать совсем иные законы и механизмы, объясняющие его поведение.

Я перейду к изложению одной концепции, которая возникла в советской психологии на ранних этапах ее становления (конец 20-х – начало 30-х гг.) и наметила пути научного решения проблемы о природе психики человека. Ее автор, Л. С. Выготский, назвал ее культурно-исторической теорией психики человека. Как следует из названия, Л. С. Выготский решил намеченную выше проблему в пользу второго ответа. Он показал, что у человека возникает особый вид психических функций, названных им «высшими психическими функциями», которые полностью отсутствуют у животных. Эти функции составляют высший уровень психики человека, обобщенно называемый сознанием. Они формируются в ходе социальных взаимодействий и благодаря им. Иными словами, высшие психические функции имеют социальную природу. Ниже мы рассмотрим эти положения более подробно.

А сначала несколько слов о Л. С. Выготском. Годы жизни Льва Семеновича Выготского: 1896—1934. В науке и вообще в человеческой культуре часто бывает, что вклад выдающейся личности несоизмерим с длительностью ее жизни. К сожалению, Л. С. Выготский прожил очень мало, но оставил очень большое научное наследие.

По образованию Л. С. Выготский не был психологом: он получил смешанное образование – юридическое и филолого-историческое. В психологию он пришел относительно поздно. Считается, что первые научно-психологические работы Л. С. Выготского относятся к 1924 г., когда их автору было уже 28 лет. С 1924 по 1934 г. ему оставалось десять лет жизни, и все то, что он сделал в психологии, пришлось на это его последнее десятилетие!

Работал Л. С. Выготский в очень многих областях психологии. Он занимался историей психологии, сделал крупный вклад в решение ее методологических и теоретических проблем – он был одним из тех, кто ставил советскую психологию на фундамент марксистской философии. Он занимался исследованием сознания и отдельных психических процессов: памяти, внимания, эмоций; провел фундаментальное исследование мышления и речи; разработал ряд проблем развития ребенка – нормального и аномального, заложив, в частности, основы советской дефектологии. Наконец, он внес существенный вклад в психологию искусства.

Это был человек очень широкого гуманитарного образования и одновременно – неиссякаемого таланта. По воспоминаниям современников, Л. С. Выготский как магнит притягивал к себе учеников и сотрудников. Так, вокруг него создалась хотя и небольшая, но очень сплоченная группа психологов, имена которых стали впоследствии широко известны: это А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, А. В. Запорожец, Д. Б. Эльконин, Л. И. Божович, Л. С. Славина. Эти непосредственные сотрудники и ученики Л. С. Выготского, а затем и их сотрудники и ученики сделали очень много для пропаганды и развития его идей.

Как я уже сказала, мы остановимся на той части наследия Л. С. Выготского, которая получила название культурно-исторической теории психики человека. Иногда ее называют теорией общественно-исторического происхождения высших психических функций человека.

Как вы сами понимаете, за десять лет работы в стольких различных направлениях трудно было создать что-либо законченное, и та концепция, с которой мы сегодня будем знакомиться, далеко не завершена и в чем-то несколько схематична. Но ее главные положения имеют непреходящее значение для нас сегодня. На дискуссионных пунктах этой теории мы остановимся позже. А сейчас я попытаюсь кратко изложить основные идеи и ход мысли Л. С. Выготского при обсуждении природы, строения и развития высших психических функций человека. Под последними он подразумевал произвольное внимание, произвольную память, логическое мышление и др.

В рассуждениях Л. С. Выготского на эту тему можно выделить три крупные логические части.

I. Первая часть может быть озаглавлена: «Человек и природа». Она относится к общефилософским предпосылкам теории. В этой части содержится два основных положения.

Первое положение опирается на мысль, неоднократно высказывавшуюся классиками марксизма о том, что при переходе от животных к человеку произошло кардинальное изменение взаимоотношений субъекта с окружающей средой.

На протяжении всего существования животного мира среда действовала на животное и видоизменяла его; животное приспосабливалось к среде, и это обусловило биологическую эволюции животного мира. С появлением же человека начался процесс противоположного смысла. Человек ознаменовал свое появление тем, что начал действовать на природу и видоизменять ее. Л. С. Выготский приводит следующее высказывание Ф. Энгельса: «…все планомерные действия всех животных не сумели наложить на природу печать их воли. Это мог сделать только человек» (1, т. 20, с. 495).

Таким образом, человек оказался способен к овладению природой. Это первое фундаментальное положение.

Второе. Человеку удалось сделать это, т. е. наложить на природу «печать своей воли», благодаря использованию орудий, а обобщенно говоря, благодаря развитию материального производства. Легко понять, что это действительно так, если представить себе, что именно материальное производство привело к эволюции средств воздействия на природу: от неотесанного камня или копья-палки до современных станков и атомных двигателей.

Таким образом, Л. С. Выготский подчеркивает измененное взаимоотношение человека и природы, во-первых, и механизм этого изменения через использование орудий, во-вторых.

II. Вторая часть может быть озаглавлена: «Человек и его собственная психика». Она содержит тоже два положения, которые звучат не только как точные аналоги обоих положений первой части, но и имеют с ними внутреннюю связь.

Первое. Способность к овладению природой не прошла бесследно для человека в одном очень важном отношении: он научился также овладевать собственной психикой. Появились произвольные формы деятельности, или высшие психические функции.

Этот тезис требует некоторых разъяснений. Вам уже известно, что самый низший этаж в структуре деятельности занимают психофизиологические функции: сенсорная функция, моторная, мнемическая и др. Л. С. Выготский называет их низшими, или натуральными, психическими функциями. Они есть и у животных.

У человека же появляются произвольные формы таких функций, которые Л. С. Выготский и называет высшими: человек может заставить себя запомнить некоторый материал, обратить внимание на какой-то предмет, организовать свою умственную деятельность.

Возникает вопрос: каким образом появление высших психических функций связано с овладением природой?

По мнению Л. С. Выготского, здесь имеет место двусторонняя связь: указанные изменения в психике человека выступают одновременно и как следствия его измененных отношений с природой, и как фактор, который обеспечивает эти изменения. Ведь если жизнедеятельность человека сводится не к приспособлению к природе, а к изменению ее, то его действия должны совершаться по какому-то плану, подчиняться каким-то целям. Так вот, ставя и реализуя внешние цели, человек с какого-то момента начинает ставить и осуществлять внутренние цели, т. е. научается управлять собой. Таким образом, первый процесс стимулирует второй. В то же время прогресс в самоорганизации помогает более эффективно решать внешние задачи.

Таким образом, овладение природой и овладение собственным поведением – параллельно идущие процессы, которые глубоко взаимосвязаны.

Второе положение. Подобно тому как человек овладевает природой с помощью орудий, он овладевает собственным поведением тоже с помощью орудий, но только орудий особого рода – психологических.

Что же такое психологические орудия? Краткий ответ Л. С. Выготского звучит так: это знаки. Но здесь также необходимы разъяснения.

Возьмем для примера произвольную память. Предположим, что перед субъектом стоит задача запомнить какое-то содержание, и он с помощью специального приема это делает. Человек запоминает иначе, чем животное. Животное запоминает непосредственно и непроизвольно. У человека же запоминание оказывается специально организованным действием. Из чего же состоит это действие?

Разберем вслед за Выготским такой распространенный прием, как завязывание узелка «на память». Человеку надо что-то вспомнить спустя некоторое время; он завязывает на платке узелок и, снова увидев его, вспоминает запланированное дело.

Этот пример настолько знаком и прост, что, кажется, ничего особенного в нем найти нельзя. А вот Л. С. Выготский увидел в нем принципиально новую структуру высших психических функций человека!

Но сначала о типичности этого примера. Анализ этнографического материала обнаруживает, что аналогичныe способы запоминания широко практикуются у отсталых племен, не имеющих письменности. Исторические материалы показывают то же самое: у разных народов и племен в далеком прошлом подобным же образом использовались для запоминания разные средства. В одном случае это были зарубки на дереве – зарубки разных форм и сочетаний; в другом – узелковая знаковая система: на веревке завязывалась система узлов и таким образом «записывалась» информация; использовались и другие средства.

Л. С. Выготский приводит следующий яркий пример из рассказа В. К. Арсеньева.

Однажды Арсеньев посетил адыгейское селение, и при расставании жители попросили его передать начальству во Владивостоке, что китаец Тау Ку с ними жестоко обращается. Писатель согласился это сделать, и тогда из толпы вышел седой старик, дал ему коготь рыси и сказал: «Положи себе в карман этот коготь, и когда приедешь туда, пусть этот коготь напомнит тебе, что ты должен сказать о жестоком обращении китайца».

Таким образом, во всех перечисленных случаях для запоминания используют внешние средства – это знаки какого-то содержания. Иногда такие средства просты (узелок, коготь) и могут быть связаны с любым содержанием; иногда они более дифференцированы (система различных зарубок, узлов) и более тесно связаны с запоминаемым содержанием, представляя собой зачатки письменности. Но это различия, так сказать, второго порядка. Главное и общее состоит в том, что подобные средства-знаки фактом своего появления и использования порождают новую структуру запоминания как психического процесса.

Эту новую структуру Л. С. Выготский изображает с помощью следующей простой схемы (рис. 10).

Имеется некий стимул «A» и на него требуется дать ответ «B». (Эти термины звучат несколько старомодно, но они были традиционны для того времени.)

Таким образом, в случае запоминания «А» – это содержание, которое надо запомнить; «В» – воспроизведение этого содержания через какой-то период времени и иногда в другом месте. Предположим, содержание «А» сложное, и моих непосредственных способностей недостаточно для его запоминания. Тогда я «кодирую» его с помощью каких-то средств, например зарубок. Последние обозначаются как «X». По Выготскому, «X» – это дополнительный стимул, который связан с содержанием стимула «Л», т. е. является его знаком. Затем я использую этот «X», чтобы дать ответ «B». Тем самым я опосредствую свой ответ с помощью знака «X». «X» выступает как средство и запоминания и воспроизведения, или как психологическое орудие, с помощью которого я овладеваю процессами собственной памяти.

Ничего подобного нельзя представить себе у животных. Собака, когда-то наказанная палкой, рычит, снова увидев палку. Вполне естественно сказать, что она вспомнила ранее нанесенные ей удары. Но запечатление это произошло непроизвольно, и воспоминание также «всплыло» само собой, по простому закону ассоциаций. Непосредственная связь «А–В» (палка – удар) описывает натуральную мнемическую функцию, единственную форму памяти, которая есть у животных. Здесь нет и следа произвольности, которая возможна только при использовании опосредствующего знака.

Кстати, на примере памяти легко просматривается ограниченность натуральных функций животных и широта, если не сказать безграничность, возможностей человека, которые приобретаются благодаря опосредствованной структуре высших психических функций. Память животных ограничена, во-первых, объемом естественно запечатлеваемого материала, во-вторых, безусловной зависимостью ее от актуальной ситуации: чтобы вспомнить, животное должно снова попасть в те же условия, например увидеть палку.

Человеческая же память благодаря многим приемам опосредствования может вбирать в себя огромное количество информации. Кроме того, она совершенно освобождена от необходимости повторения ситуации запоминания: нужное содержание человек может вспомнить в любых других условиях благодаря использованию стимулов-средств, или знаков.

Вернемся к схеме на рис. 10. Чтобы убедиться в ее общности, необходимо рассмотреть какую-нибудь другую произвольную функцию. Л. С. Выготский берет в качестве другого примера выбор решения.

 

 

Если вы очень затрудняетесь, какую из двух альтернатив предпочесть, то оказываетесь в положении «буриданова осла». Согласно легенде стоит осел между двумя одинаковыми стогами сена на равном расстоянии от обоих: и один стог притягивает его к себе, и другой – с той же самой силой. Вот он и не может двинуться ни к какому из них. Так, можно сказать, и умирает с голоду.

Таким образом, у нас есть ситуация А – два стога. Непосредственно (по натуральным механизмам) она провоцирует два разных ответа: В 1 и В 2 (рис. 11, а). Силы, побуждающие к этим ответам, одинаковы по величине и противоположны по направлению. Они нейтрализуют друг друга. В результате осел остается в бездействии, ибо других, ненатуральных, средств решения у него нет.

 

 

Что же делает человек в аналогичной ситуации? Если варианты совсем равнозначны и в результате выбор уж очень труден, то дело может кончиться бросанием жребия. Вы заранее устанавливаете связь: «орел» – ответ В1, «решка» – ответ В2, а затем бросаете монету. Предположим, выпадает «решка», и вы делаете выбор В2 (рис. 11, б).

Бросание монеты есть «X»; это средство, с помощью которого вы овладеваете своим поведением, т. е. производите выбор.

Вы, конечно, можете возразить, что подобный способ принимать решения не очень похвальный. Более достойно было бы обсудить варианты, взвесить их, привлечь моральные соображения и т. п. Это все так, но и в этом случае мы снова сталкиваемся со средствами, только средствами особого рода. Жребий – это простое, редуцированное средство; рассуждения и соображения – сложные, включающие интеллект, мораль и пр. Но функции этих «средств» в обоих случаях одинаковы: обеспечить (опосредствовать) выбор решения. Одинакова и структура процесса принятия решения (схема на рис. 10).

Таким образом, в разобранных примерах мы видим одни и те же характерные черты особой структуры произвольных психических актов: человек сам вводит дополнительный стимул, который не имеет органической связи с ситуацией и потому представляет собой искусственное средство-знак; с помощью этого знака он овладевает поведением – запоминает, делает выбор и т. п.

III. Третью часть концепции Л. С. Выготского можно озаглавить «Генетические аспекты». Сделать логический переход от второй части к третьей позволяет вопрос: «А откуда берутся средства-знаки?»

Рассмотрим сначала культурно-историческое развитие человека, а потом онтогенез, развитие ребенка. Эти два процесса имеют принципиальное сходство.

Как вам уже известно, труд создал человека, общение в процессе труда породило речь. Первые слова обеспечивали организацию совместных действий. Это были слова-приказы, обращенные к другому и направляющие его действия: «сделай то», «возьми это», «пойди туда» и т. п. А что произошло потом?

Потом произошло принципиально важное событие: человек стал обращать слова-приказы на самого себя! Из внешне-командной функции слова родилась его внутренне-организующая функция. Человек говорит себе «встань» – и встает; он говорит себе «я должен это сделать» – и делает.

Таким образом, возможность приказывать себе рождалась в процессе культурного развития человека из внешних отношений приказа-подчинения. Сначала функции приказывающего и исполнителя были разделены, и весь процесс, по выражению Л. С. Выготского, был интерпсихологическим, т. е. межличностным. Затем эти же отношения превратились в отношения с самим собой, т. е. в интрапсихологические.

Превращение интерпсихологических отношений в интрапсихологические Выготский назвал процессом интериоризации. В ходе него происходит превращение внешних средств-знаков (зарубки, коготь, жребий, громко произнесенное слово) во внутренние (образ, элемент внутренней речи).

Идея интериоризации – второе рассмотренное нами фундаментальное положение теории Л. С. Выготского. Первое – опосредствованная структура высших психических функций (наш II п.) и второе – интериоризация отношений управления и средств-знаков (наш III п.).

В онтогенезе наблюдается принципиально то же самое. Л. С. Выготский выделяет здесь следующие стадии интериоризации. Первая: взрослый действует словом на ребенка, побуждая его что-то сделать. Вторая: ребенок перенимает от взрослого способ обращения и начинает воздействовать словом на взрослого. И третья: ребенок начинает воздействовать словом на самого себя.

У Выготского есть очень интересное исследование одной из форм детской речи, которую впервые описал Ж. Пиаже. Пиаже назвал эту речь «эгоцентрической». Наблюдается эта речь в возрасте 3–5 лет и к концу дошкольного возраста исчезает. Состоит она в том, что дети говорят вслух, как будто ни к кому не обращаясь.

Вот несколько детей находятся в одной комнате, они рисуют и разговаривают между собой. Ж. Пиаже протоколирует их речь. Затем он подсчитывает количество высказываний или вопросов, в которых дети прямо обращались к кому-нибудь и получали ответ, и количество предложений, высказанных «в воздух», т. е. оставшихся без ответа. Интересно, что, не получив ответа, ребенок чувствовал себя вполне спокойно. Количество вторых высказываний оказалось довольно большим, порядка одной трети. Исследование показало, что с возрастом процент таких высказываний сокращается, доходя к 6–7 годам до нуля (85).

Пиаже предположил, что эгоцентрическая речь – это специальная детская форма речи, которая постепенно отмирает. Однако Л. С. Выготский подошел к ней иначе. Он показал, что эгоцентрическая речь есть промежуточный этап между речью, обращенной к другому, и речью, обращенной к себе.

 

Вот пример из исследования, организованного Л. С. Выготским. Ребенок-дошкольник рисует один в комнате и время от времени озвучивает свою деятельность. «Где карандаш, – говорит он, – мне нужен синий карандаш» (но карандаша нет). «Ничего, – продолжает ребенок, – я вместо этого нарисую красным и смочу водой, это потемнеет и будет как синее». Рисует у трамвая колесо, карандаш ломается, когда нарисована только половина колеса. «Оно сломано», – говорит он, меняя на ходу сюжет рисунка (22, т. 2, с. 48—49).

 

По наблюдениям Л. С. Выготского, подобное «озвучивание» процесса собственной работы возникает у ребенка особенно часто при затруднениях, т. е. в моменты, когда повышаются требования к организации его собственных действий.

Эти и другие факты служат доказательством того, что речь – главное средство саморегуляции. Эгоцентрическая речь отражает уже продвинутую стадию интериоризации этого средства.

Разберу несколько более подробно и на другом примере идею Л. С. Выготского о превращении в ходе онтогенеза внешних средств во внутренние. Сделаю это на материале его исследования произвольного внимания.

О произвольном внимании говорят, когда человек специально направляет и удерживает свое внимание на предмете деятельности. В наиболее чистой форме этот вид внимания возникает в условиях, когда сам предмет непривлекателен, т. е. «не бросается» в глаза (в противном случае включаются также механизмы непроизвольного внимания).

 

Л. С. Выготский проводил опыты с детьми 3–4 лет. Они проходили в форме следующей игры. Перед ребенком ставились две одинаковые чашки с крышками; на крышках были наклеены небольшие прямоугольники, которые различались оттенками серого цвета: один был светло-серый, другой – темно-серый. Как сами прямоугольники, так и различия в их оттенках были не слишком заметны, т. е. они не обращали на себя особого внимания детей. Загородив чашки, экпериментатор помещал в одну из них орех, закрывал чашки крышками и затем предлагал ребенку отгадать, в какой чашечке находится орех. При этом соблюдалось следующее правило: орех всегда находился в чашке с темно-серым прямоугольником.

Описанная ситуация напоминала условия выработки условно-дифференцировочной реакции: темно-серый прямоугольник – положительный сигнал, светло-серый – отрицательный. Только положительный сигнальный признак здесь был слабым. Это было сделано специально: ведь если бы на месте темно-серого прямоугольника был, скажем, ярко-красный, то он привлекал бы к себе непроизвольное внимание ребенка, т. е. естественную, «низшую» функцию, общую для человека и животных. А Выготский поставил цель изучить формирование именно произвольного, т. е. специфически человеческого, внимания.

Таким образом, расчет экспериментатора был направлен на то, чтобы средствами «натуральных» функций ребенок задачу решить не смог. Так и получалось.

Игра шла следующим образом: отгадал – орешек твой, ошибся – отдавай один из своих орешков назад. Вот проводится десять, двадцать, тридцать проб, игра идет с переменным успехом: ребенок то отгадывает и выигрывает, то проигрывает, однако «условной связи» не вырабатывается, хотя ребенок очень заинтересован игрой. Когда остается последний орешек, он его не отдает, плачет. Это означает, что у него возникла сильная мотивация, и не находит он решения не потому, что пассивен или ему неинтересно, а потому, что не может выделить «сигнальный признак» местонахождения орешка.

После того как ребенок терпит серию неудач, экспериментатор производит решающее действие: он кладет на глазах у ребенка орех в чашку, закрывает ее крышкой и пальцем указывает на темно-серый прямоугольник. Потом игра продолжается.

Уже в следующей пробе ребенок выбирает чашку с темно-серым прямоугольником. Очень скоро он говорит: «Теперь я знаю, как играть: орешек там, где темное пятно». С данного момента он начинает постоянно выигрывать.

 

Что же здесь произошло? Взрослый указательным жестом направил внимание ребенка на нужный предмет. Он «организовал» его внимание, и затем ребенок сам стал направлять свое внимание на решающий признак. Взрослый привлек внимание ребенка с помощью средства – указательного жеста, а потом этот жест трансформировался в правило, которое ребенок сформулировал для себя примерно следующими словами: «Надо смотреть на пятнышки и выбирать то, которое темное».

Таким образом, произошли два важнейших события: рождение средства-знака в процессе общения и превращение его из внешней формы во внутреннюю, т. е. его интериоризация. В результате стал возможен акт произвольного внимания.

Описанный эксперимент – простая и прозрачная модель того, что постоянно происходит в воспитании ребенка. Мы, взрослые, фактически непрерывно руководим его вниманием, направляем его на все новые и новые предметы, признаки, события.

Понаблюдайте, как ведет себя мать, когда гуляет с ребенком. «Посмотри, – говорит она, – вон, собачка бежит. А какие у собачки ушки, а какой у нее хвостик! Вон, машина едет: машина большая! А как она гудит – у-у-у-у!». И ребенок переводит свои полные удивления глаза с собаки на машину, с машины на маму.

А позже он начинает слышать такие фразы: «Это невежливо…» или «Так поступать нечестно…», т. е. уже используются абстрактные понятия. Эти понятия тоже «знаковые средства», и служат они для того, чтобы направить внимание ребенка на достаточно сложные стороны социальной жизни. Без таких средств эти стороны не смогли бы быть выделены ребенком!

Таким образом, высшие психические функции основаны на использовании внутренних, преимущественно вербальных, средств, которые первоначально отрабатываются в общении.

Из рассмотренных положений теории Л. С. Выготского следует множество практических выводов, важных прежде всего для практики воспитания детей.

Возьмем для примера проблему послушания ребенка. Многие родители считают, что ребенок не слушается потому, что упрямится или ленится. А вот Л. С. Выготский подошел к этому совершенно иначе. По его мнению, неверно думать, что ребенок через послушание овладевает собственным поведением. Наоборот, послушание становится возможным после того, как ребенок научится овладевать своим поведением. А для этого взрослый должен снабдить его средствами, да еще убедиться, что ребенок может использовать их самостоятельно, т. е. что они хотя бы частично интериоризовались.

Чтобы проиллюстрировать эту мысль Л. С. Выготского, приведу пример из собственных наблюдений.

 

Ребенку уже шесть лет, и, по справедливому требованию родителей, он должен сам одеваться, когда идет гулять. На улице зима, и нужно надеть на себя много разных вещей, соблюдая при этом определенную последовательность. И вот он регулярно не справляется с этой задачей, постоянно, что называется, «буксует»: то наденет только носики – и сядет в прострации, не зная, что делать дальше, то, надев шубу и шапку, пытается выйти на улицу в домашних тапочках. Родители приписывают все неудачи ребенка его лености и невнимательности. Они упрекают, понукают ребенка. Однако в лучшем случае он наденет еще какую-нибудь вещь – и снова остановится. В общем, конфликты на этой почве продолжаются изо дня в день.

К счастью, в семье появляется психолог, вооруженный теорией Выготского, и предлагает для поправки дела провести следующий «эксперимент». Он составляет список вещей, которые ребенок должен одеть, выписывает их столбиком и нумерует по порядку. Оказывается, что список получается довольно длинный – целых девять пунктов! Ребенок уже умеет читать, но все равно около каждого названия изобретательный психолог еще дополнительно рисует картинку каждой вещи – и список с картинками вешается на стену.

Ситуация резко меняется. В семье наступает тишина и спокойствие, прекращаются конфликты, а ребенок оказывается чрезвычайно занят. Он вполне старательный и послушный, и дело у него не шло не потому, что он не хотел, а потому, что просто не мог справиться с возложенной на него задачей.

 

Если пользоваться терминологией Л. С. Выготского, то ребенок не мог самостоятельно овладеть требуемым поведением. А здесь в виде списка и картинок ему было дано внешнее средство. Что же теперь делает ребенок? Он водит пальцем по списку, отыскивает нужную вещь, бежит надевать ее; снова бежит к списку, находит следующую вещь и т. д. Легко предсказать, что будет дальше – через месяц, полгода, год. Список «перейдет во внутренний план», станет просто хорошо известным набором вещей, примерно таким, какой мы держим в уме, когда собираемся на работу или в университет на занятия.

Резюмируем основные положения теории развития высших психических функций Л. С. Выготского.

Принципиальное отличие человека от животных состоит в том, что он овладел природой с помощью орудий. Это наложило отпечаток на его психику: он научился овладевать собственными психическими функциями. Для этого он также использует орудия, но орудия особые, психологические. В качестве таких орудий выступают знаки, или знаковые средства. Они имеют культурное происхождение. Наиболее типичной и универсальной системой знаков является речь.

Первоначально – в фило– и онтогенезе – психологические орудия выступают во внешней, материальной форме и используются в общении как средства воздействия на другого человека. Со временем человек начинает обращать их на себя, свою собственную психику. Интериндивидуальные отношения превращаются в интраиндивидуальные акты самоуправления. При этом психологические орудия из внешней формы переходят во внутреннюю, т. е. становятся умственными средствами.

Таким образом, высшие психические функции человека отличаются от низших, или естественных, психических функций животных по своим свойствам, строению, происхождению: они произвольны, опосредованны, социальны.

Переходя к оценке основных идей теории Л. С. Выготского, сначала упомянем некоторые критические замечания, которые делались и могут быть сделаны с современных позиций в ее адрес. Среди них упрек в слишком резком и как бы механическом разделении психических функций человека на «низшие», «натуральные», и «высшие», «культурные». Теперь преобладает мнение, что все психические процессы человека являются культурными или по крайней мере несут на себе отпечаток социальности.

Отмечалась также переоценка и даже абсолютизация Л. С. Выготским роли знака в формировании человеческого сознания. Фактор практической деятельности при этом оставался в тени.

Можно далее заметить, что некоторые положения теории и особенно терминология Л. С. Выготского несут на себе следы реактологической концепции, господствовавшей в то время как вариант «материалистической психологии». Например, тезис о том, что «психические процессы суть не что иное, как реакции на вызывающие их стимулы», Л. С. Выготский называл «основным психологическим законом» (22, т. 3, с. 47).

Конечно, для описания человеческого поведения Л. С. Выготский сделал принципиально новый шаг, разъединив знаменитую связку бихевиоризма S–R и поместив между ее членами «X» – совершенно особое образование, орудие-знак. Однако и этот знак он назвал «стимулом».

Когда в качестве такого «стимула» выступает узелок, этот термин звучит еще довольно естественно: узелок действует на человека как любой другой внешний объект, вызывая воспоминания. Но сам Л. С. Выготский справедливо расширяет список «знаков», относя к ним язык, математическую символику, произведения искусства, различные схемы. Все это уже гораздо менее адекватно называть «стимулами», не говоря уже о таких «опосредствующих образованиях», как рассуждения, оценки, нравственные нормы и т. п.

Эти и другие замечания связаны, как уже говорилось, с незавершенностью теории Л. С. Выготского, с особенностями исторического и научного фона, на котором она создавалась, с ее ближайшими целями – как видел их сам автор.

 

Лекция, реферат. 12 — Общественно-историческая природа психики человека и ее формирование в онтогенезе — часть 2 — понятие и виды. Классификация, сущность и особенности. 2018-2019.

Особенности деятельности человека, Особенности сообщества людей, Особенности психики человека

Особенности деятельности человека

Второе отличие человека — , это появление трудовой деятельности и ее развитие в промышленном и сельскохозяйственном производстве. На этой основе возникают такие специфические виды деятельности человека, как научная, образовательная, творческая. Разница между трудовой деятельностью заключается в том, что, оставаясь в конечном итоге адаптивным, она становится творческой, продуктивной, создавая то, чего не было в мире до деятельности (новые предметы и новые условия жизни).Он становится инструментом, т.е. Осуществляется постоянно с помощью инструментов, которые создаются впервые в трудовой деятельности. Производство и постоянное использование инструментов изменяет умственную регуляцию деятельности, поскольку ни производство, ни использование инструментов не связаны с врожденными потребностями. С помощью оружия человек заставляет предметы взаимодействовать так, чтобы желаемые цели были достигнуты. Но инструмент также изменяет состав деятельности в деятельности, создавая новые функциональные системы органов.

Например, для прыжка в высоту используется естественная способность ног толкаться. Использование шеста позволяет добиться отличных результатов за счет включения работы рук и всего тела — теперь прыжок — это результат работы новой системы: ног, рук, тела.

Ружье становится мощным средством познания природы и самого себя. А. де Сент-Экзюпери писал: «Человек познает себя в борьбе с препятствиями. Для этой борьбы ему нужны инструменты. Нужен рубанок или плуг… Да, конечно, самолет — это машина, но в то же время какой инструмент познания! «. Позже мы увидим, что инструмент выполняет еще одну и очень важную функцию — он становится средством коммуникации и средством хранения социально-исторического опыта людей. Производство инструментов влечет цепочку добычи металлов, производство машин и инструменты для их производства, то есть целостное производство. Изготовление инструментов, а затем предметов различных потребностей, с одной стороны, требует, чтобы человек построил это новое, прежде чем оно будет произведено, а с другой стороны, преобразует мир, создавая в конечном итоге «исторический характер», т.е.е. новые условия жизни на земле.

Еще одно отличительное качество трудовой деятельности — коллективный характер. Даже простые виды совместного производства продуктов питания требуют объединения и координации усилий участников охоты. Яма или яма, в которую загонщики пытаются загнать животных, создаются заранее, и они определяют направление движений загонщиков. В сложных рабочих мероприятиях действия участников согласовываются конечной целью, что ограничивает свободу действий каждого участника.Поэтому в трудовой деятельности люди подчиняются как логике производимого объекта, так и логике используемых ими инструментов, и логике взаимоотношений с другими людьми при совместной работе. Коллективность труда проявляется в совместных действиях, всегда опирается на опыт предшественников, а результаты деятельности всегда предназначены для людей. Благодаря этому появляется возможность обмена результатами деятельности, позволяющими удовлетворить потребности человека не за счет его индивидуальных действий, а за счет совместной трудовой деятельности общества, а затем и всего человечества.

Понятно, что коллективный характер трудовой деятельности порождает проблему общения людей о совместных действиях. Естественное общение у человека, как и у других видов животных, связано с решением различных биологических задач на основе естественного языка криков, жестов, поз, запахов. В работе возникает задача формирования нового типа языка, способного планировать и координировать совместные действия на основе обмена информацией о мире.

Эту сторону трудовой деятельности хорошо выразил неоднократно цитируемый нами французский летчик и писатель А. де Сент-Экзюпери: «Величие любого ремесла может быть, прежде всего, в том, что оно объединяет людей: ибо нет ничего более ценные в мире узы, связывающие человека с человеком ».

Особенности человеческого сообщества

Третья характеристика человека — это новый тип отношений между людьми. Стадные отношения людей заменены (точнее — видоизменены и дополнены) общественными социальными отношениями.Были государства со своими институтами (армия, полиция, суды, тюрьмы, власти), которые стали регулировать отношения людей в совместной жизни; возникла мораль с оценками «хорошо — плохо», «морально — аморально». в поведении людей; было создано производство, которое породило отношения между людьми и внутри производства (начальник-подчиненный), и о собственности на эти отрасли. Возникла общественная деятельность (менеджмент, политика), общение было выделено как самостоятельная деятельность людей.Отношения между людьми перестали быть естественными, точнее, естественными. Теперь нужно было не только учитывать интересы и активность других людей, но и считаться с ними, а также с интересами всего общества и государства. Поведение людей стало регулироваться невидимыми правилами и законами, неписаными нормами морали, интересами и потребностями других людей, отсутствующими в поведении конкретного человека.

Особенности психики человека

Четвертая черта человека — уникальность его психики.Эта специфика определяется как новыми возможностями человеческого мозга, так и особенностями его образа жизни и взаимоотношений людей друг с другом. У людей появился новый уровень рефлексии (сознания) и новый язык для фиксации результатов познания

.

антропология | Определение, ветви, история и факты

Попытка определить масштабы гуманитарных наук от зарождения человечества до моста Золотые Ворота Это видео 1959 года, рассказанное Клифтоном Фадиманом, обсуждает зарождение и развитие письменной истории и поиски смысла человечества в жизни. Это продукт Образовательной корпорации Encyclopædia Britannica. Encyclopædia Britannica, Inc. Посмотрите все видео к этой статье

Антропология , «наука о человечестве», изучающая людей в различных аспектах, от биологии и эволюционной истории Homo sapiens до особенностей общества и культуры которые решительно отличают людей от других видов животных.Из-за разнообразия предмета, который она охватывает, антропология стала, особенно с середины 20-го века, собранием более специализированных областей. Физическая антропология — это отрасль, которая концентрируется на биологии и эволюции человечества. Более подробно это обсуждается в статье эволюция человека. Отрасли, изучающие социальные и культурные конструкции человеческих групп, по-разному признаются как принадлежащие к культурной антропологии (или этнологии), социальной антропологии, лингвистической антропологии и психологической антропологии ( см. Ниже ).Археология ( см. Ниже ), как метод исследования доисторических культур, была неотъемлемой частью антропологии с тех пор, как во второй половине 19 века она стала самостоятельной дисциплиной. (Для более подробного изучения истории археологии, см. археология.)

Обзор

На протяжении всего своего существования как академической дисциплины антропология находилась на стыке естественных и гуманитарных наук. Биологическая эволюция Homo sapiens и эволюция способности к культуре, которая отличает людей от всех других видов, неотличимы друг от друга.В то время как эволюция человеческого вида является биологическим развитием, подобно процессам, породившим другие виды, историческое проявление способности к культуре инициирует качественный отход от других форм адаптации, основанный на необычайно изменчивой креативности, напрямую не связанной с выживание и экологическая адаптация. Таким образом, исторические закономерности и процессы, связанные с культурой как средой для роста и изменений, а также с диверсификацией и конвергенцией культур на протяжении истории, являются основными направлениями антропологических исследований.

В середине 20-го века отдельными областями исследований, которые разделили антропологов на специальности, были (1) физическая антропология, подчеркивающая биологический процесс и одаренность, которые отличают Homo sapiens от других видов, (2) археология, основанная на физические пережитки прошлых культур и прежние условия современных культур, обычно обнаруживаемые в земле, (3) лингвистическая антропология, подчеркивающая уникальную человеческую способность общаться с помощью членораздельной речи и различных языков человечества, и (4) социальная и / или культурная антропология, подчеркивающая культурные системы, которые отличают человеческие общества друг от друга, и модели социальной организации, связанные с этими системами.К середине 20-го века многие американские университеты также включили (5) психологическую антропологию, подчеркивая взаимосвязь между культурой, социальной структурой и человеком как личностью.

Представление о культуре как целостном образе жизни или системе значений человеческого сообщества до второй половины 20 века было особой идеей, которую разделяли в основном антропологи. Однако к началу 21 века это стало обычным явлением. Изучение антропологии как академического предмета неуклонно расширялось в течение этих 50 лет, и вместе с ним увеличивалось число профессиональных антропологов.Размах и специфика антропологических исследований и участие антропологов в работе вне академической жизни также выросли, что привело к существованию многих специализированных областей в рамках дисциплины. Теоретическое разнообразие было характерной чертой антропологии с момента ее зарождения, и, хотя концепция этой дисциплины как «науки о человеке» сохранилась, некоторые антропологи сейчас задаются вопросом, можно ли преодолеть разрыв между естественными и гуманитарными науками.Другие утверждают, что новые интегративные подходы к сложностям человека и становления появятся в новых подполях, касающихся таких предметов, как здоровье и болезнь, экология и окружающая среда, а также других областей человеческой жизни, которые нелегко поддаются разграничению между «природой». и «культура» или «тело» и «разум».

Получите эксклюзивный доступ к контенту нашего 1768 First Edition с подпиской.
Подпишитесь сегодня

В 1950 году антропология была — по историческим и экономическим причинам — учреждена как дисциплина, в основном распространенная в Западной Европе и Северной Америке.Полевые исследования были признаны визитной карточкой всех разделов антропологии. В то время как некоторые антропологи изучали «народные» традиции в Европе и Америке, большинство из них были озабочены документированием того, как люди жили в непромышленных условиях за пределами этих территорий. Эти тонко детальные исследования повседневной жизни людей в широком диапазоне социальных, культурных, исторических и материальных обстоятельств были одними из основных достижений антропологов во второй половине 20 века.

Начиная с 1930-х годов, и особенно в период после Второй мировой войны, антропология утвердилась в ряде стран за пределами Западной Европы и Северной Америки.Очень влиятельные работы в области антропологии возникли в Японии, Индии, Китае, Мексике, Бразилии, Перу, Южной Африке, Нигерии и некоторых других странах Азии, Латинской Америки и Африки. Мировой охват антропологии вместе с резким расширением социальных и культурных явлений, выходящих за пределы национальных и культурных границ, привели к сдвигу в антропологической работе в Северной Америке и Европе. Исследования западных антропологов все больше сосредотачиваются на их собственных обществах, и были некоторые исследования западных обществ незападными антропологами.К концу 20-го века антропология начала трансформироваться из западного — и, как некоторые говорили, «колониального» — научного предприятия в такое, в котором западные взгляды регулярно подвергаются сомнению со стороны незападных.

Ральф В. Николас.