Эксперимент по изучению феномена отказ от риска: Шок Стэнфордского Эксперимента — Дискуссии на общие темы

Шок Стэнфордского Эксперимента — Дискуссии на общие темы

40 лет назад несколько американских студентов собрались в одном из подвалов Стэнфордского университета в Калифорнии в надежде немного подзаработать во время каникул. Однако в результате им пришлось принять участие в одном из самых шокирующих психологических экспериментов в истории

Стэнфордский тюремный эксперимент, как он вошел в историю, должен был продлиться две недели, но его прервали через шесть дней – после того, как несколько его участников пережили нервные срывы, у «охранников» появились проявления садизма, а один из «заключенных» объявил голодовку.

«В первый день все это просто выглядело как маленькая тюрьма – с игрушечными камерами, но на второй день в сознании заключенных, охранников и наших сотрудников это уже была самая настоящая тюрьма», — говорит автор эксперимента, психолог Филипп Зимбардо

Добровольцы узнали об эксперименте из объявления в местной газете. При этом для участия в нем были отобраны только самые сильные – как в физическом, так и психологическом смысле.

Хотя охранникам выдали униформу и зеркальные солнечные очки, те поначалу не могли как следует войти в роль, и Зимбардо опасался, что ему придется отменить эксперимент.

Однако, как оказалось, ждать пришлось совсем недолго.

«Когда закончился первый день, я увидел, что ничего не происходит. Мне стало скучно, и я решил, что теперь стану очень жестоким тюремным охранником», — говорит Дэйв Эшлеман, участник эксперимента, выступавший в роли главного надзирателя.

В тот же день заключенные, которых называли только по номерам и с которыми обращались очень жестко, устроили бунт и забаррикадировались в камерах

Надзиратели расценили такое поведение как вызов своему авторитету, пресекли акцию протеста и стали насаждать свою власть.

«Внезапно динамика полностью изменилась. Они поверили, что имеют дело с опасными заключенными, и на этом этапе все это перестало быть экспериментом», — вспоминает Зимбардо. Узников стали унижать, раздевать догола, надевать им на их головы мешки; их заставляли отжиматься и делать другие физические упражнения.

«Самой эффективной тактикой было лишение сна, а это известный пыточный прием, — говорит один из «заключенных» Клэй Рамси. – Я просто не мог выполнить те физические упражнения, которых от меня требовали. И я считал, что всем этим управляют люди, на самом деле лишенные рационального восприятия. Так что я начал отказываться от пищи».

В результате Рамси поместили в кладовку уборщика, служившую одиночной камерой. Из-за голодовки также наказали и других заключенных.

Ситуация стала очень напряженной.

Дэйв Эшлеман вспоминает, что эксперимент очень быстро вышел из-под контроля.

«Я постоянно пытался понять, где же предел, то есть дойти до точки, когда они меня остановят и скажут: «все, с меня достаточно, это всего лишь эксперимент». Но, мне кажется, этого так и не произошло», — говорит он.Зимбардо, впрочем, рассказывает, что у многих заключенных произошли нервные срывы, и им пришлось прекратить участие в эксперименте. У одного из таких людей на нервной почве появилась сыпь по всему телу.

Подавление добрых намерений Кроме того, руководитель эксперимента тоже оказался втянут в него в роли одного из участников, и поэтому потерял научную чистоту восприятия.

Дэйв Элшеман говорит, что во время эксперимента делал вещи, за которые ему теперь стыдно

«Эксперимент был правильной идеей, но его не стоило продолжать после второго дня, — признает Зимбардо. – Как только у заключенного произошел срыв, мы уже доказали свои предположения о том, что различные ситуации могут оказывать очень сильное влияние на людей. Я не закончил все это, когда следовало».

В результате досрочному прекращению эксперимента способствовал другой психолог – невеста Зимбардо Кристина Маслач. Ее явно шокировало происходившее в подвале Стэнфордского университета, и девушка обвинила своего приятеля в жестокости. Слова Маслач моментально отрезвили Зимбардо.

Вскоре после Стэнфордского эксперимента в нескольких американских тюрьмах произошли беспорядки, и о необычном психологическом исследовании стало широко известно как в США, так и по всему миру.

«Это исследование представляет классический пример того, каким образом различные ситуации и системы могут подавлять добрые намерения участников и превращать обычных, нормальных молодых людей в охранников-садистов», утверждает Зимбардо.

Эшлеман, игравший роль главного охранника, говорит, что в результате эксперимента узнал о себе много нового. «Я понял, что в определенной ситуации, я, вероятно, способен на вещи, о которых я позже вспоминал со стыдом», — говорит он.

«В чем заключается феномен отказа от риска?» – Яндекс.Кью

К сожалению, «феномен отказа от риска» — термин, под который может подойти большее количество психологических феноменов. Я попробую рассказать про один из них.

Выученная беспомощность — феномен, который был открыт в середине прошлого века Селигманом. Когнитивная революция, слабые этические ограничения… Что могло пойти не так?

Наш ученый начал бить собак током. Брал три группы собак: одну не трогал (контрольная группа), а собакены из двух других по одному отправлялись в «камеру пыток» — помещение, к полу которого был подведен электрический ток, который был, конечно, не смертельным, но весьма ощутимым. Через какое-то время испытуемые г-на Селигмана переставали хоть как-нибудь пытаться справиться с ударами тока. Собаки просто ложились на пол и терпели разряды.

Через какое-то время их переводили в другое помещение, которое было почти идентичным первому, однако, там была возможность избежать ударов тока: было необходимо перепрыгнуть через небольшой барьер. Собаки из контрольной выборки (т.е. те, кто не отхватывал тока в первой комнате) довольно быстро понимали, что необходимо перепрыгнуть через барьер и оказывались в безопасности. Собаки, которые были в первой комнате, вели себя иначе: они также ложились и терпели, хотя возможность выйти была. Знакомо, да?

Конечно, знакомо, так как эксперимент на людях (с ними поступили помягче — давали слушать неприятные звуки) показал схожий результат, но при этом дал возможность копнуть глубже:

1) Получилось выделить, что помимо выученной беспомощности (aka пессимизм) существует еще и выученный оптимизм, а также реалистическая стратегия отношения, которая является наиболее правильной. Изначально предполагалось, что выученный оптимизм и пессимизм зависит от уровня контроля: при оптимизме хорошие события закономерны и относительно поддаются контроля, при пессимизме — плохие.

2) В начале нулевых Селигману удалось внести некоторые коррективы в свои материалы. Он добавил немного нейронаук и сделал открытие: не беспомощность является приобретенной, а контроль. Вспоминаем наших предков: опасность со всех сторон, контроль на минимуме. Как контролировать опасность, которая исходит от животного? Например, какие-нибудь меры безопасности, которые не гарантируют, что тебя ночью съест барсук, а вот с длительным воздействием температурных изменений бороться было возможно. Так человек в ходе своего развития кусок за куском отвоевывал контроль у дикой природы.

Мне кажется, что «феномен отказа от риска» заключается именно в этом. Человек так много раз (ровно столько, сколько ему нужно. пороги чувствительности у всех свои) столкнулся с неудачей, что решает прекратить бороться, чтобы лишний раз не испытывать это состояние. Стоит уточнить, что это далеко не всегда охватывает всю жизнь человека. Иногда человек довольно волевой во всех сферах жизни, но вот в одной какой-то конкретной он старается минимизировать возможные болезненные ощущения: отношения с партнером, изучение какого-нибудь предмета, вид хобби т .д.

Собаки, участвующие в эксперименте. 1967 год. Фото в цвете.

Зарубежные исследования группового принятия решений, связанных с риском. А.Г. Костинская (Вопросы психологии. 1976. № 5)

Одним из основных вопросов в данном направлении исследований является влияние групповой дискуссии на характер принимаемых решений. То, что групповая дискуссия – эффективное средство изменения мнений и поведения ее участников, было установлено еще в работах под руководством К. Левина. Но лишь недавно было замечено, что направление этого изменения носит достаточно систематический характер и дискуссия, как правило, ведет к повышению экстремальности принимаемых решений (усилению первоначальных индивидуальных предпочтений).

Впервые этот факт был отмечен Дж. Стоунером, когда он неожиданно для себя обнаружил, что групповое решение оказалось более рискованным по сравнению со средним от индивидуальных решений, принятых до проведения групповой дискуссии. Это явление получило название «сдвига к риску» (risky shift) и впоследствии было многократно проверено при помощи различных методик.

Среди множества вариантов процедуры эксперимента можно выделить три типа и соответственно три вида получаемых «сдвигов к риску».

Первый тип. Начальные индивидуальные решения относительно предложенной проблемы, связанной с риском, сравниваются с решениями, согласованными и принятыми в этой же группе после дискуссии (первичные индивидуальные решения – согласованное групповое). В целом согласованные решения рискованнее начальных индивидуальных.

Второй тип. Испытуемых после вынесения согласованного решения просят дать окончательные индивидуальные решения (первичные индивидуальные – согласованное групповое – вторичные индивидуальные решения). В этом случае вторичные индивидуальные решения в целом рискованнее, чем первоначальные.

Третий тип. Испытуемым после вынесения начальных индивидуальных решений предлагают провести дискуссию без обязательного условия вынесения согласованного решения, а затем повторно принять индивидуальные решения (первичные индивидуальные решения – дискуссия без обязательного согласования – вторичные индивидуальные решения). Значения вторичных решений в целом рискованнее, чем значения первоначальных индивидуальных решений.

Методики, применявшиеся в исследованиях группового принятия решений, связанных с риском, можно разделить на три основные категории. К первой, наиболее распространенной, относятся проективные методики, использующие набор гипотетических ситуаций и получившие название опросника выбора из дилемм (choisedillemas questionary, CDQ). Вторую категорию представляют методики, основанные на реальном для испытуемых риске в лабораторном эксперименте, например риске потери денег в случае неудачи. И наконец, к третьей категории методик можно отнести полевые эксперименты.

Опросник выбора из дилемм был разработан М. Уоллэчем и Н. Коганом в 1959 г. для исследования различий в рискованности. В 1961 г. Дж. Стоунер приспособил эту методику для исследования группового принятия риска. В эксперимент была введена групповая дискуссия, в процессе которой испытуемые должны были принять совместное решение. Опросник состоял из 12 проблемных ситуаций. В каждой дилемме испытуемым предлагалось выбрать либо привлекательную и более рискованную альтернативу, либо менее привлекательную, но беспроигрышную.

В случае выбора рискованной альтернативы испытуемых просили указать, с какой наименьшей вероятностью принятие такого решения является приемлемым.

Было показано, что не все ситуации вызывали одинаковый сдвиг к риску. Так, при обсуждении пунктов опросника, связанных с опасностью для здоровья или для жизни, стабильно наблюдался сдвиг к осторожности.

В некоторых исследованиях модифицировалось указание, с кем должен идентифицировать себя испытуемый или группа (кому давать совет в проблемной ситуации). В первоначальном варианте инструкции, разработанной М. Уоллэчем и Н. Коганом, испытуемому или группе надо было дать совет персонажу гипотетической ситуации. Г. Левинджер и Д. Шнайдер предложили испытуемым указать: как бы ответили они сами, как бы ответили другие члены группы, какой ответ, по мнению испытуемых, наиболее желательный. Оказалось, что наиболее желательные ответы являются самыми рискованными, ответы других лиц, по мнению испытуемых, должны были быть осторожнее, чем их собственные. Дж. Рэбоу с соавторами обнаружил, что, заменив анонимное лицо словами «ваш брат» или «ваш отец», обычно описывающиеся в методике, можно получить сдвиг к осторожности, а не к риску.

Среди методик, основанных на реальном риске в лабораторном эксперименте, наиболее значимый сдвиг к риску был получен при использовании методики решения задач, ранее предлагавшихся на экзаменах в колледжах. Она заключалась в следующем. Испытуемым, студентам старших курсов, предлагался ряд задач, которые составлялись по пяти разделам: математические задачи, нахождение антонимов, аналогий, специальных отношений и дополнения предложений. Задания подразделялись на 4 уровня трудности: те, с которыми не могли справиться соответственно 10, 35, 60 и 85% экзаменующихся. Оплата за успешное выполнение зависела от степени трудности выбранного задания.

В первой части эксперимента испытуемые индивидуально решали задачи, как им говорилось, для «тренировки», не получая денежного вознаграждения. На втором этапе эксперимента они приступали к решению с денежной оплатой при наличии одного из следующих условий.

Все члены группы в ходе дискуссии выбирали определенный уровень трудности задачи, а затем каждый решал задачу этой трудности и индивидуально получал вознаграждение.

Выбирал трудность и решал задачи один из членов группы, определявшийся по жребию, а вознаграждение получали все.

Выбор трудности осуществлялся группой до того, как становилось известно, кто будет решать задачу.

Ответственный выбирался не по жребию, а по соглашению партнеров.

Контрольные условия: испытуемые продолжали работать индивидуально.

Следует отметить, что само решение задач при всех условиях осуществлялось индивидуально.

К категории методик, включающих реальный риск в лаборатории, относится методика, по которой индивиды подвергаются риску получить болевое раздражение в случае неудачи, а также методика, использующая ситуацию группового пари. В этом случае в специальных книжечках указывались вероятности выигрыша при данной ставке и плата за выигрыш по каждой ставке. Испытуемые отмечали индивидуально или по групповому соглашению желаемую ставку, а затем на колесе рулетки определялись действительные выигрыши. Эта методика воспроизводит ситуацию при азартной игре. Р. Зайонц с сотрудниками для изучения группового принятия риска разработал аппаратурную методику, основанную на риске потери денег. Испытуемые в течение интервала в 7 с должны были предсказать индивидуально и в группе, какая из двух лампочек, расположенных на табло перед ними, загорится. Если они угадывали правильно, то получали соответствующую плату. Одна из лампочек загоралась с меньшей вероятностью, но за правильное предсказание, касающееся этой лампочки, назначалось большее денежное вознаграждение. Таким образом, и в данной методике был выдержан принцип более рискованной” и более привлекательной альтернативы. Сдвиг, вызванный групповым принятием решения, изучался также в условиях полевого эксперимента. Объектом изучения были игроки, заключающие пари на скачках индивидуально и в процессе групповой дискуссии, судьи, делающие выбор между поддержанием административных распоряжений и отказом от них, признанием их незаконности (рискованная альтернатива).

Следует отметить, что результаты, полученные при использовании вышеописанных методик, не идентичны. Наиболее устойчивый сдвиг к риску был получен в исследованиях, проводимых на материале проективного опросника выбора из дилемм.

К. Маккензи на основании ряда работ предполагает, что феномен сдвига к риску частично относится к природе опросника М. Уоллэча и Н. Когана. По мере увеличения реальности риска сдвиг к риску уменьшается, становится менее значимым, часто сменяясь сдвигом к осторожности или экстремизации суждений.

Среди условий, влияющих на феномен сдвига к риску, исследовался характер обмена информацией (наличие или отсутствие групповой дискуссии, ее продолжительность), однородность и величина группы и др.

Ряд авторов отбрасывали условие групповой дискуссии, обязательное для рассмотренных выше исследований. При сравнении данных, полученных в условиях групповой дискуссии и без нее, было показано, что обсуждение дает наибольший сдвиг к риску или, как было установлено позднее, – сдвиг к экстремальности.

В условиях ограниченного невербального обмена информацией (обмен зафиксированными на бумаге решениями с другими членами группы) сдвиг к риску либо не был получен вовсе, либо обнаружен, но меньший, чем в условиях групповой дискуссии.

В условиях неограниченного получения информации без непосредственного участия в групповой дискуссии (прослушивание магнитофонной записи или прослушивание дискуссии за перегородкой) отмечался сдвиг к риску больший, чем в условиях ограниченного обмена информацией, но все же меньший, чем в случае групповой. Однако Л. Лэмм показал, что испытуемые, которые одновременно наблюдали и слушали дискуссию, показывали такой же сдвиг к риску, как и при условии участия в дискуссииН. Белл и Б. Джемисон обнаружили статистически значимый сдвиг к риску в трех условиях: публичном (в присутствии других членов группы) прослушивании записанной на магнитофон дискуссии, индивидуальном прослушивании дискуссии и публичной дискуссии. Причем максимальный сдвиг к риску наблюдался в последнем случае, а наименьший – при публичном прослушивании.

Одним из условий, влияющих на возникновение сдвига к риску, является продолжительность дискуссии. Ч. Бениет с соавторами установил, что группы, дискутировавшие в течение 3-5 мин и без ограничения времени, показывали сдвиг к риску, 9-минутный период дискуссии не приводил к появлению сдвига к риску.

При изучении влияния состава групп на феномен сдвига к риску рассматривались такие факторы, как гомогенность и гетерогенность группы в зависимости от склонности к риску. Сравнивая сдвиг к риску в группах, образованных из испытуемых с гомогенными и гетерогенными предпочтениями риска, Г. Хойт и Дж. Стоунер обнаружили значительный сдвиг к риску в гомогенных группах. Однако по величине он не отличался от сдвига, полученного в предшествующих исследованиях, в которых группы были сформированы случайно и, следовательно, скорее были гетерогенными. Н. Видмар, обнаружив сдвиг к риску в гомогенных группах, показал, что в гетерогенных группах сдвиг к риску более значительный. Е. Виллемс и Р. Кларк обнаружили статистически значимый сдвиг к риску в гетерогенных группах в условиях дискуссии и при обмене информацией, в то время как в гомогенных группах и в том и в другом случае не наблюдалось никакого сдвига вообще. Авторы заключили, что разница мнений в группе является необходимым условием сдвига к риску.

На величину сдвига к риску оказывает влияние также и численность группы. А. Тиджер и Д. Пруит установили, что для групп из 3–5 человек минимальный сдвиг к риску наблюдается в группе из трех человек, средний – в группе из четырех и наибольший – в группе из пяти.

По данным Беннета с соавторами, только группы из четырех членов, обсуждающие каждую проблему в течение 3 мин, демонстрировали сдвиг к риску, в то время как в группах из восьми человек сдвиг к риску не был обнаружен. Таким образом, оптимальной для появления сдвига к риску является группа из четырех-пяти человек. В группах из трех членов наблюдается меньший сдвиг к риску, а группы из восьми человек не проявляют значимой тенденции к сдвигу. Было также показано, что в группах, состоящих из мужчин, наблюдается несколько больший сдвиг к риску, чем в женских группах.

Обобщая результаты исследований, полученных с помощью методики выбора из дилемм, Р.Кларк выделил следующие устоявшиеся эмпирические данные:

Систематический сдвиг к риску.

Конвергенция предпочтений риска Эффект «потолка» (большинство окончательных групповых или индивидуальных предпочтений риска в среднем не превышает предпочтений наиболее рискующих в первоначальном выборе членов).

Преобладание в дискуссии высказываний в пользу риска. На основании анализа литературы К. Кастор выделил необходимые условия для возникновения сдвига к риску:

• индивидуальное решение;
• релевантная содержанию групповая дискуссия;
• инструкция, содержащая слова: «выберите наименьшую вероятность»;
• последовательность «индивид–группа»;
• гетерогенность группы.

На основании анализа эмпирических данных была выделена общая закономерность, прослеживающаяся при использовании различных методик: группы после дискуссии изменяют свои суждения в том направлении, к которому были первоначально склонны их члены, т.е. дискуссия усиливает, экстремизирует первоначальные индивидуальные предпочтения.

Такая экстремизация суждений в процессе коллективного принятия решений обычно обозначается термином «групповая поляризация». Согласно экспериментальным данным, чем более экстремально начальное значение выбора, тем больше вероятность, что первоначальное отклонение приведет к дальнейшей поляризации. В том случае, если первоначальные значения выборов в группе незначительно отклоняются в сторону риска или осторожности, величина сдвига после групповой дискуссии значительно меньше.

Явление групповой поляризации противопоставляется конформизму, конвергенции мнений и суждений членов группы. С. Московией и М. Заваллонй выделили условия, при которых результатом групповой дискуссии является конвергенция, а не поляризация мнений. Для этого необходимо: а) равенство в статусе и влиятельности членов, б) малая значимость объекта обсуждения для членов группы, в) отсутствие чувства ответственности членов группы за занимаемые позиции.

Следует отметить, что при групповой поляризации сдвиг к риску и сдвиг к осторожности не симметричны, а существует определенная тенденция в пользу риска. Она выражается в сравнительной легкости получения сдвига к риску по сравнению со сдвигом к осторожности и, кроме того, в том, что сдвиг к осторожности редко бывает такой же величины, как сдвиг к риску. Этим можно объяснить тот факт, что акцент в предшествующих исследованиях ставился именно на сдвиге к риску, хотя, как показано, он является лишь частным случаем групповой поляризации или «общего сдвига в выборе».

Для объяснения феномена сдвига к риску был предложен ряд гипотез. Первой из них была гипотеза распределения (диффузии) ответственности. В первом ее варианте предполагалось, что принятие группой более рискованного решения, чем индивидуально каждым, – результат распространения или распределения ответственности между членами, осознания испытуемыми того факта, что, когда другие привлечены к решению, неудача переносится легче. Групповое принятие решения рассматривалось как главный фактор, усиливающий риск. Даже ответственность, сама по себе приводящая к осторожности, в условиях группового принятия решения ведет к усилению риска.

Однако эта гипотеза была отвергнута этими же авторами в связи с открытым ими феноменом сдвига к риску в условиях дискуссии, не приводящей к соглашению и, следовательно, не имеющей результатом групповое решение. В качестве решающего фактора, вызывающего сдвиг к риску, было выдвинуто влияние групповой дискуссии.

Согласно этой гипотезе, участие в групповой дискуссии создает аффективные связи, благодаря которым каждый член группы чувствует меньше личной вины в случае возможной неудачи вследствие его выбора. Сознание того, что другие несут долю ответственности за возможный неуспешный результат, позволяет членам занимать более рискованные позиции.

Гипотеза распределения ответственности была подвергнута критике со стороны американских социальных психологов. Р.Кларк выделил наиболее уязвимые места этой гипотезы. Во-первых, дискуссия не является необходимостью для возникновения риска. Во-вторых, гипотеза не объясняет противоположный сдвиг. В-третьих, она не согласуется с тем, что более высокий первоначальный индивидуальный уровень риска при выборе сопровождается более значительным сдвигом к риску в группе. В-четвертых, гипотеза не объясняет, каким образом достижение эмоциональных связей испытуемых делает их менее восприимчивыми к возможным отрицательным последствиям. Р.Кларк заключает, что, по его мнению, скорее обмен соответствующей информацией, а не развитие эмоциональных связей ведет к возникновению сдвига к риску.

Наибольшее признание получили гипотезы, использующие для объяснения рассматриваемого явления понятие ценности. Первоначально связь этого явления с культурными ценностями была отмечена Р. Брауном, который интерпретировал сдвиг к риску следующим образом. Предполагается, что в обществе существуют представления о том, что в некоторых ситуациях стоит рискнуть ради желаемого результата, т.е. риск в этом случае является ценностью. Кроме того, каждый считает себя способным на риск по крайней мере не менее, чем другие. Когда же в ходе дискуссии обнаруживается, что другие рискуют ничуть не меньше, а то и больше, индивид пересматривает свое решение с тем, чтобы сохранять свою позицию по отношению к ценностному стандарту.

Существенной модификацией гипотезы является конфликтно-компромиссная модель, предложенная Левинджером и Шнайдером. В нейпостулируется, что принятое решение всегда есть компромисс между идеальным способом поведения и тем, который отвечает «реальности». Представления об идеальном способе поведения формируются исходя из общепринятых ценностей, а представления о реалистическом образе действий складываются из наблюдений за поведением других людей. Далее, как и в гипотезе Брауна, утверждается, что индивид склонен рассматривать себя ближе к идеалу по сравнению со своими сверстниками и коллегами. В ходе обмена мнениями выясняется, что «реальность» несколько ближе к” идеалу, чем предполагалось первоначально, и, восстанавливая свою позицию, индивид демонстрирует сдвиг в сторону идеального способа поведения. Авторы получили в ходе исследования данные, косвенным образом подтверждающие адекватность их модели. Опрос показал, что в ситуациях, которые ведут к рискованному сдвигу, идеальный способ поведения более рискован, чем «реалистичный»; ситуации дилемм, постоянно вызывающих сдвиг в сторону осторожности, имеют обратное соотношение – идеальный способ поведения менее рискован. Г. Шредер получил более прямые доказательства релевантности конфликтно-компромиссной модели. После опроса была проведена обычная экспериментальная процедура: индивидуальное решение – решение группы – повторное индивидуальное решение. Было обнаружено, что только те лица, которые считали себя ближе к идеалу, проявили тенденцию к сдвигу.

И в гипотезе Брауна, и в модели Левинджера – Шнайдера функция групповой дискуссии сводится к обеспечению возможности обмена информацией о выборе других. Но это не позволяет объяснить того факта, что один лишь обмен информацией о позициях других лиц либо совсем не приводит к сдвигу, либо наблюдаемый в этих условиях сдвиг существенно меньше того, который вызывается дискуссией.

Другой вариант ценностной интерпретации сдвига, предложенный А. Винокуром, делает акцент на характере возникающей в ходе дискуссии аргументации. Согласно этой гипотезе, предполагается, что при обсуждении проблем преобладающей будет та аргументация, которая отвечает ценностным стандартам, а изменение в решениях вызывается аргументацией в пользу способа поведения, который лучше согласуется с ценностями общества.

Еще одним вариантом объяснения сдвига к риску является гипотеза лидерства, согласно которой наиболее склонные к риску члены группы бывают одновременно самыми влиятельными. Сдвиг к риску объясняется влиянием рискующих лидеров. Как отмечают Г. Хойт и Дж. Стоунер, гипотеза рискующего лидера имеет два главных компонента. Во-первых, существуют рискующие и осторожные индивиды (склонность к риску как черта личности). Во-вторых, рискующие индивиды более склонны влиять на других, таким образом, рискующие индивиды – лидеры, а осторожные индивиды – ведомые. Это положение находится в противоречии с ситуационной концепцией лидерства Г. Хойт и Дж. Стоунер показали, что индивид, первоначальная позиция которого ближе к окончательному групповому решению, вероятно, кажется более влиятельным, даже если группа соглашалась с ним по независимым от него причинам.

В русле гипотезы лидерства – исследования И.Рима. Его подход состоял в установлении корреляций между определенными личностными параметрами (шкалами потребности достижения, интраверсии – экстраверсии, консерватизма – радикализма, чувствительности тонкой и Грубой) и показателем принятия риска по проблемам Уоллэча–Когана. Рим обнаружил связь между этими личностными свойствами и границами, в которых индивиды меняют свои личностные предпочтения в процессе групповой дискуссии.

Гипотеза лидерства проходила проверку в экспериментах с гомогенными и гетерогенными группами. Предполагалось, что в случае достоверности этой гипотезы гомогенная группа, лишенная относительно более рискующих и соответственно более влиятельных членов, не должна показывать сдвига к риску. Хойт и Стоунер, как отмечалось выше, обнаружили в гомогенных группах такой же сдвиг к риску, как и в гетерогенных. На этом основании ими был сделан вывод о несостоятельности гипотезы лидерства.

В то же время Виллемс и Кларк не обнаружили сдвига к риску в гомогенных группах, подобранных более тщательно, чем в предыдущих исследованиях. Однако авторы связали полученные результаты не с гипотезой лидерства, а вариантом гипотезы «риска как ценности». В настоящее время гипотеза лидерства не пользуется популярностью. Согласно гипотезе ознакомления, сдвиг к риску не является результатом взаимодействия членов, а рассматривается как псевдогрупповой эффект. В исследованиях Н. Бейтесона, Д. Флэндерса и Д. Зистнсвэйта было показано, что сдвиг к риску может наблюдаться без взаимодействия. По мнению этих авторов, для получения сдвига к риску достаточно ознакомиться с заданием или дилеммой. Когда испытуемого вынуждают принять решение, он занимает осторожную позицию. По мере ознакомления с ситуацией его первоначальная осторожность уменьшается, что позволяет ему принять более рискованное решение.

Впоследствии предпринимались попытки воспроизведения первоначально полученных данных, однако все они потерпели неудачу. Поскольку большинство данных говорит против этой гипотезы, нет оснований считать сдвиг к риску псевдогрупповым эффектом.

Все имеющиеся объяснительные гипотезы А. Винокур классифицировал в соответствии с теми процессами, которые считаются лежащими в основе сдвига к риску. Были выделены четыре категории: аффективные, когнитивные, интеракционные и статистические.

К аффективным относятся гипотезы распределения ответственности, согласно которым изменения в решении происходят за счет влияния специфической обстановки, в которой происходит решение (при групповом или в присутствии других).

В число когнитивных входит ценностная гипотеза (влияние аргументов в процессе дискуссии) и гипотеза рациональности (группа имеет больше возможности, чем индивид, извлекать информацию о вероятности и полезности исходов). Эти гипотезы предполагают, что изменение решения происходит вследствие изменения суждений индивида об относительной полезности и вероятности осуществления того или иного исхода.

К гипотезам взаимодействия относится теория рискующего лидера, согласно которой большее влияние, оказываемое некоторыми членами, – функция той или иной экстремальной позиции, которую они занимают.

В соответствии со статистическими гипотезами сдвиг к риску и к осторожности является артефактом. Существующие статистические модели, в частности модель правила большинства, предполагают сдвиг к риску при положительном смещении (рискующем большинстве), сдвиг к осторожности – при негативном (осторожном большинстве).

Вконтакте

Facebook

Twitter

Одноклассники

Похожие материалы в разделе Хрестоматия:

Отказ от риска. Лучше совершенства [Как обуздать перфекционизм]

Отказ от риска

Противники риска избегают ситуаций, в которых боятся потерпеть неудачу. Они могут бесконечно долго откладывать какое-либо дело или совсем отказаться от него. Многим свойственно тревожиться по поводу финансовых вопросов и отношений с другими людьми, но перфекционисты вдобавок ко всему избегают риска в сферах взаимоотношений, здоровья и даже свободного времени. Представьте человека, который хочет поплавать в бассейне. Гораздо безопаснее знать, куда ты сейчас нырнешь, попробовав носком воду там, где глубина невелика, чем не знать и просто прыгнуть в глубокую часть бассейна… только чтобы убедиться, что здесь действительно глубоко. Хотя плавание может принести массу удовольствия и даже подарить минуты счастья, для некоторых потенциальная опасность не стоит риска.

Не рисковать — и есть самый большой риск… В мире, который меняется так быстро, единственное, что обязательно приведет к провалу, — отказ от риска.

Марк Цукерберг, основатель Facebook

Наглядный тому пример — романтические отношения.

— Я никогда больше не позволю такому повториться, — всхлипнула Кэти, захлебываясь слезами.

Кэти рассказала, как шесть месяцев назад муж после 17 лет брака огорошил ее: «Я больше не люблю тебя. Я хочу развестись».

— Казалось, весь мир рухнул, — сказала она. — Во-первых, он хотел уйти. Во-вторых, я узнала, что он завел интрижку на работе с женщиной, которая на десять лет моложе меня. Это так банально.

Как это могло со мной случиться?! Я доверяла ему. Я о нем заботилась. Я делала для него все. И вот как он со мной обошелся.

Мне до сих пор плохо. Я не могу нормально спать. Я чувствую себя неудачницей. Я никогда, никогда больше не позволю себе быть такой уязвимой.

Друзья все спрашивают, когда я снова начну ходить на свидания. И вот что я скажу: у меня нет ни малейшего желания снова привязываться к кому-то, кто растопчет мои чувства.

Знакомы ли вам подобные мысли? Случалось ли вам…

• Держать дистанцию с окружающими из опасения, что вас ранят?

• Избегать сближения, боясь, что это разрушит ваши отношения?

• Не браться за выполнение задачи, беспокоясь о возможном провале?

• Отказываться от интересного занятия из убеждения, что вас ждет неудача?

• Бояться (или даже уклоняться) от успеха, думая, что в конечном счете он все равно закончится провалом?

Поразмыслите об отказе от риска. Перфекционист всегда предпочитает риску определенность, даже если определенность не так привлекательна, как возможный выигрыш. Что в итоге? Жизнь менее полноценная, чем могла бы быть.

СОВЕТ В ДУХЕ «ЛУЧШЕ СОВЕРШЕНСТВА»: рискуйте в любви

Уязвимость в отношениях важна для упрочнения связей. Конечно, поначалу это может пугать. Но вместо того чтобы опасаться новых ран, постарайтесь сосредоточиться на том, как, оставаясь самим собой, вы сблизитесь с другим человеком. И будьте осторожнее с искажениями умозаключений, особенно в духе «все или ничего» (см. «Образец: Искажения, характерные для умозаключений перфекционистов» в главе 7)! Дайте себе время освоиться. Когда вы решаетесь окунуть ноги в холодную воду, чем дольше вы остаетесь в ней, тем больше привыкаете к этой температуре. Точно так же со временем все легче идти на разумный риск в отношениях.

Теперь посмотрим, как отказ от риска проявляется в профессиональной жизни.

Случалось ли вам…

• Отказываться от повышения по службе из страха не «потянуть» новые обязанности?

• Не браться за проект, способный положительно сказаться на вашей карьере, боясь «провалить» его?

• Даже не предложить свою кандидатуру на должность или не подать заявку на участие в программе из опасения быть отвергнутым?

• Не начинать дело, думая, что не сможете справиться с ним на должном уровне?

• Откладывать что-то, боясь неудачи?

• Медлить с выполнением задачи, несмотря на то что промедление усиливает стресс?

Иногда люди называют «тратой времени» те задачи, в которых, как они думают, их ждет неудача.

— Это никогда не срабатывает, — буркнул Скотт. — Просто потеря времени.

Этот 47-летний мужчина с проседью, ростом 190 сантиметров выглядел так, будто несколько недель не спал как следует. Так оно и было.

Три месяца назад он потерял место юриста в относительно большой фирме. Отец четырех детей, он погрузился в глубокое уныние: настроение на нуле, любимые когда-то занятия (вроде игр с детьми) больше не радуют, он растерял все стимулы и всякую надежду.

Ему трудно было даже вставать по утрам из постели. По правде говоря, глядя на его взъерошенные волосы, я задумалась, принимал ли он душ последние пару дней.

Нетрудоустроенность чрезвычайно часто приводит к депрессии. Мало того что безработица влечет финансовые трудности — для многих она оборачивается психологическими проблемами. Люди часто судят о себе по тому, чем они занимаются. Отберите у них работу — и вы лишите их самоидентификации.

Мы со Скоттом сосредоточились на способах поиска новой работы. В тот раз мы обсуждали связи и знакомства.

Согласно Бюро статистики труда США, 70 процентов людей трудоустраиваются через связи. И все-таки многие, подобно Скотту, не прибегают к помощи знакомых, потому что такой способ еще ни разу не сработал… пока.

Зато Скотт сидел за компьютером в поисках работы через Google и предлагал свою кандидатуру разным компаниям, добавляя свое резюме к тысячам других. Кроме того, он тратил уйму времени в интернете: читал статьи о любимой спортивной команде, последние новости и смотрел видео на YouTube.

А с вами случалось нечто похожее?

Мама всегда говорила, что мне ничего не достичь, потому что я все откладываю на потом. «Погоди-ка», — отвечала я.

Джуди Тенута, комическая актриса

Спросите себя, каких занятий вы избегаете, хотя они могли бы дать вам:

• больше счастья;

• больше здоровья;

• более крепкие отношения;

• больший успех на работе;

• финансовую прибыль;

• духовное здоровье.

Представьте себе на минуту, какой стала бы ваша жизнь, если бы вы перестали ускользать и взялись за проект, встретились с определенными людьми, примерили роли, от которых отказывались?

Во время нашей встречи мы обсудили, как изменить отношение Скотта к связям и знакомствам — важнейшему бизнес-инструменту, который он отказывался использовать, убедив себя, что «ему это не подходит».

Мы иначе сформулировали саму цель: не «поиск работы», а «налаживание новых связей». Знакомства способны открыть Скотту новые профессиональные перспективы. Они дают и другие преимущества: развитие сети поддержки, поиск новых возможностей, ресурсов и способов помогать окружающим.

Новой целью стало просто общение с другими людьми, в котором важно не то, что «сегодня у меня появилась двадцать одна новая визитка», а что «сегодня у меня было три очень интересных знакомства». Отказываясь воспользоваться связями, Скотт лишал себя возможности общения с людьми — одной из базовых человеческих потребностей, которая способна удовлетворить не только интересы карьеры.

Вооруженный новой целью, Скотт отправился на мероприятие, посвященное нетворкингу[28]. Мы увиделись через неделю.

— Я встретил там парня, который только что потерял работу. Он чуть не плакал. Я отвел его в сторону и сказал, что помогу. Мы увиделись не следующий день, и я практически переписал его резюме.

Приятно было помочь кому-то еще. И оказалось очень кстати поговорить с человеком, который испытывает то же, что и ты: пытается найти работу и содержать семью, когда жена пилит по этому поводу и ты чувствуешь себя так, будто тебя кастрировали. А ему, бедняге, достается от жены еще больше, чем мне.

СОВЕТ В ДУХЕ «ЛУЧШЕ СОВЕРШЕНСТВА»: пусть связи работают на вас

Переосмыслив назначение нетворкинга, как это сделал Скотт, вы сможете оптимизировать свои действия. Вот еще три совета, которые помогут эффективно использовать знакомства.

• Старайтесь больше давать, чем брать. Помогая другим, вы не только почувствуете себя счастливее и увереннее, но, как показывают исследования, вызовете у окружающих желание поддержать вас.

• Знакомьте людей между собой. Когда вы представляете людей друг другу, то занимаете позицию лидера, помогая обеим сторонам. Два зайца одним выстрелом!

• Поддерживайте отношения. Отправляйте новым знакомым статьи, которые могут их заинтересовать, спрашивайте, как прошла важная встреча, или договаривайтесь увидеться снова. Эти дополнительные усилия не только помогут лучше вас запомнить, но и оставят положительное впечатление.

Избегая риска, мы отказываемся от множества «игр» и лишаем себя возможности даже одной ногой ступить на игровое поле. Из опасения потерпеть неудачу мы используем защитный механизм, который отгораживает нас от всего вообще и не позволяет жить полноценно.

Разве вам это нужно?

И еще немного по поводу отказа от риска: цель прокрастинации и уклонения — отодвинуть то, чего мы страшимся, как нечто «вызывающее слишком большой стресс». Однако по иронии судьбы именно такое поведение как раз повышает уровень стресса. Мысль «я должен это сделать» грузом лежит на плечах, пока вы не возьметесь за дело. Уклонение и прокрастинация вдобавок к возможным неприятным последствиям только усугубляют то, от чего вы пытаетесь бежать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

Список классических экспериментов в психологии

Одним из самых известных психологических экспериментов считается и эксперимент Милграма

Впервые классические эксперименты в психологии начали проводить в XIX веке. В этом веке психология становится эмпирической наукой. В 1879 году Вильгельм Вундт создает Институт экспериментальной психологии при Лейпцигском университете, и с этого момента психологические феномены становятся предметом исследования, отвечающего всем научным требованиям.

Список классических экспериментов

Классические эксперименты^[1][2] приводятся в хронологическом порядке с XIX века по сегодняшний день.

Эксперименты до 1925 года

• Эксперимент «эффект Рингельмана»^[3] («групповой вклад») Максимилиана Рингельмана (1882) позднее Латейн (1979)
• Эксперимент «эффект социальной активации» («Социальная фасилитация»)^[4] Нормана Триплетта (1897), Олпорт (1920), Роберт Зайонс (1965)
• Эксперимент «маленький Альберт» (механизм возникновения фобии) Джона Б. Уотсона и Розали Райнер (1920)

Эксперименты до 1950 года

• Хоторнские эксперименты (Хоторнский эффект) — Элтон Мэйо и другие (1924—1932)
• Несоответствие установок и поведения — Р. Ла Пьер (1934)^[5]
• Автокинетический эффект (формирование социальных норм) — Музафер Шериф (1936)^[5]
• Изучение поведения личности в группе (влияние типов лидерства на поведение членов группы) — Р. Липпитт и Р. Уайт (1938)^[5]
• Выявление факторов, влияющих на изменение мнения (изменение мнения в зависимости от односторонней соответственно двусторонней аргументации) — Ховланд, Ламсдейн, Шеффилд (1949)

Эксперименты до 1975 года

• Йельские исследования (влияние средств массовой информации на личные установки человека. Коммуникативное влияние и правдоподобие; так называемый «Эффект спящего») — Карл И. Ховланд и Вайс (1951)
• Эксперимент по изучению конформизма (одинаковое поведение членов группы как результат давления группы) — Соломон Аш (1951)
• Эксперимент «Использование мотива страха» (влияние порождающей страх информации, так называемое «обращение к страху») — И.Л. Джэнис и С.Фешбах (1953)
• Эксперимент по изучению конформизма — Крачфилд (1955)
• Эксперимент Гринспуна (обучение без осознания, так называемый эффект Гринспуна) — Дж. Гринспун (1955)
• Эксперимент по изучению влияния немецкого языка на индивидуальные суждения — Герард (1955)
• Эксперимент по изучению возникновения кооперации (влияние наказания и поощрения в так называемой игре «Дилемма заключенного» — Сидовски, Выков, Тэбори (1956)
• Эксперимент «Летний лагерь» (межгрупповые конфликты) — Роберт Кейв, Музафер Шериф (1954, 1956, 1966)
• Эксперимент по изучению связи между стимулом и реакцией — подпороговое восприятие (1957, 1958)
• Эксперимент по изучению влияния угроз на немецком языке на межличностные отношения — Краусс (1960)
• Эксперимент по изучению феномена «Отказ от риска» (об ответственности и готовности рисковать индивидуально и в группе) — Стонер и Валлах, Коган и Берн (60-е годы)
• Эксперимент Милгрэма (подчинение авторитету) — Стэнли Милгрэма (60-е годы)
• Эффект «Пигмалиона» — Роберта Розенталя (1963, 1966)
• Эксперимент выявление факторов, влияющих на изменение мнения (изменение мнения в зависимости от правдоподобности коммуникатора) — Аронсон, Тернер, Карлсмитан (1963)
• Эксперимент по изучению конформизма и смены установок — Филипп Зимбардо, Вейзенберг, Файерстоун, Левия (1965)
• Эксперимент по изучению изменений структур групп — Бавела, Хесторф, Гросс, Кайта (1965)
• Эксперимент с куклой Бобо^[6] (обучение и освоение имитационного поведения, так называемое обучение через наблюдение) — Альберт Бандура (1965)
• Эксперимент на осознаваемое ощущение физиологических изменений при актуализации эмоциональной реакции (эффект Валинса) — Стюарт Валинс (1966)
• Феномен «Нога в дверях» — Фридман, Фрейзер (1966)
• Эксперимент «Ошибочная атрибуция» — Джонсон, Харрис (1967)
• Эксперимент «Перекладывание собственной ответственности» (диффузия ответственности) — Бибб Латане и Джон Дарли (1968)
• Эксперимент по изучению влияния меньшинства (влияние сплоченного меньшинства на поведение большинства) — Московичи, Лаге, Наффречекс (1969) ранее провел Аш
• Эксперимент «Эффект бумеранга» и изучение психологического сопротивления — Ворхель и Брэм (1970)
• Стэнфордский тюремный эксперимент (изучение поведения человека в условиях заключения) — Филипп Зимбардо (1971)
• Эксперимент Розенхана (точность психиатрических диагнозов у пациентов) — Дэвид Розенхан (1972)
• Исследование коннотации физиологического возбуждения и ошибочной атрибуции, эксперимент «Высокий мост» — Дональд Даттон и Артур Арон (1974)
• Эксперимент «Выученная беспомощность» — Мартин Селигман (1975)

Эксперименты до 2000 года

• Эксперимент Дональда по изучению прайминга и формирования впечатлений — Хиггинс, Рольс и Джонс (1997)
• Эксперимент Либета — Бенджамин Либет
• Эффект владения — Ричард Талер (1980) и Дэниэль Канеман (1991)
• Исследование памяти Стэнгора и МакМилана — (1992)
• Эксперимент Вегнера «о невозможности подавления мыслей» (иронические процессы) — (1994)
• Эксперимент по изучению неосознанной регуляции поведения, обусловленной праймингом — Барг, Чен и Баррос (1996)
• Эксперимент по изучению агрессии после оскорбления (культура уважения в американсикх южных штатах)- Коэн, Ричард Нисбетт и Шварц (1996)
• Эксперимент «Двойная переработка информации: модель наиболее вероятного пути обработки сообщения» — Ричард Петти и Джон Качиоппо (1986). Эвристическая систематическая модель — Игли и Чайкен (1998)
• Скрытый ассоциативный тест (опыты по измерению сил ассоциаций между мысленно представляемыми объектами) — Гринвальд, Шварц (1998)

См. также

Литература

• Steven Schwartz: Wie Pawlow auf den Hund kam. Die 15 klassischen Experimente der Psychologie. Heyne, 2003, ISBN 3407851022
• Lauren Slater: Von Menschen und Ratten. Die berühmten Experimente der Psychologie, Beltz, 4. Auflage, 2005, ISBN 3407857829

Внешние ссылки

1. ↑ Freie Universität Berlin — Klassische Experimente (PDF)
2. ↑ Fernuni Hagen Experimente
3. ↑ эффект Рингельмана
4. ↑ Социальная фасилитация
5. ↑ ^{1 2 3} Свенцицкий, А. Л. Социальная психология: учебник. — М.:Проспект, 2005. — 336 с. ISBN 5-482-00060-5
6. ↑ Обучение на моделях. Эксперимент с куклой Бобо

Список классических экспериментов в психологии — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Впервые классические эксперименты в психологии начали проводить в XIX веке. В этом веке психология становится эмпирической наукой. В 1879 году Вильгельм Вундт создаёт Институт экспериментальной психологии при Лейпцигском университете, и с этого момента психологические феномены становятся предметом исследования, отвечающего всем научным требованиям.

Список классических экспериментов

Классические эксперименты^[1][2] приводятся в хронологическом порядке с XIX века по сегодняшний день.

Эксперименты до 1925 года

Эксперименты до 1950 года

Эксперименты до 1975 года

• Йельские исследования (влияние средств массовой информации на личные установки человека. Коммуникативное влияние и правдоподобие; так называемый «Эффект спящего») — Карл И. Ховланд и Вайс (1951)
• Эксперимент по изучению конформизма (одинаковое поведение членов группы как результат давления группы) — Соломон Аш (1951)
• Эксперимент «Использование мотива страха» (влияние порождающей страх информации, так называемое «обращение к страху») — И.Л. Джэнис и С.Фешбах (1953)
• Эксперимент по изучению конформизма — Крачфилд (1955)
• Эксперимент Гринспуна (обучение без осознания, так называемый эффект Гринспуна) — Дж. Гринспун (1955)
• Эксперимент по изучению влияния немецкого языка на индивидуальные суждения — Герард (1955)
• Эксперимент по изучению возникновения кооперации (влияние наказания и поощрения в так называемой игре «Дилемма заключенного» — Сидовски, Выков, Тэбори (1956)
• Эксперимент «Летний лагерь» (межгрупповые конфликты) — Роберт Кейв, Музафер Шериф (1954, 1956, 1966)
• Эксперимент по изучению связи между стимулом и реакцией — подпороговое восприятие (1957, 1958)
• Эксперимент по изучению влияния угроз на немецком языке на межличностные отношения — Краусс (1960)
• Эксперимент по изучению феномена «Отказ от риска» (об ответственности и готовности рисковать индивидуально и в группе) — Стонер и Валлах, Коган и Берн (60-е годы)
• Эксперимент Милгрэма (подчинение авторитету) — Стэнли Милгрэма (60-е годы)
• Эффект «Пигмалиона» — Роберта Розенталя (1963, 1966)
• Эксперимент выявление факторов, влияющих на изменение мнения (изменение мнения в зависимости от правдоподобности коммуникатора) — Аронсон, Тернер, Карлсмитан (1963)
• Эксперимент по изучению конформизма и смены установок — Филипп Зимбардо, Вейзенберг, Файерстоун, Левия (1965)
• Эксперимент по изучению изменений структур групп — Бавела, Хесторф, Гросс, Кайта (1965)
• Эксперимент с куклой Бобо^[6] (обучение и освоение имитационного поведения, так называемое обучение через наблюдение) — Альберт Бандура (1965)
• Эксперимент Стернберга — Стернберг (1966)
• Эффект Валинса на осознаваемое ощущение физиологических изменений при актуализации эмоциональной реакции — Стюарт Валинс (1966)
• Феномен «Нога в дверях» — Фридман, Фрейзер (1966)
• Эксперимент «Ошибочная атрибуция»^[en] и фундаментальная ошибка атрибуции — Джонсон, Харрис (1967)
• Третья волна (эксперимент) — Рон Джонс^[en] (1967)
• Эксперимент «Перекладывание собственной ответственности» (диффузия ответственности) — Бибб Латане и Джон Дарли (1968)
• Эксперимент по изучению влияния меньшинства (влияние сплоченного меньшинства на поведение большинства) — Московичи, Лаге, Наффречекс (1969) ранее провел Аш
• Эксперимент «Эффект бумеранга»^[en] и изучение психологического сопротивления — Ворхель и Брэм (1970)
• Стэнфордский тюремный эксперимент (изучение поведения человека в условиях заключения) — Филипп Зимбардо (1971)
• Эксперимент Розенхана (точность психиатрических диагнозов у пациентов) — Дэвид Розенхан^[en] (1972)
• Исследование коннотации физиологического возбуждения и ошибочной атрибуции, эксперимент «Высокий мост»^[de] — Дональд Даттон и Артур Арон^[en] (1974)
• Эксперимент «Выученная беспомощность» — Мартин Селигман (1975)

Эксперименты до 2000 года

См. также

Примечания

Литература

• Steven Schwartz: Wie Pawlow auf den Hund kam. Die 15 klassischen Experimente der Psychologie. Heyne, 2003, ISBN 3407851022
• Lauren Slater: Von Menschen und Ratten. Die berühmten Experimente der Psychologie, Beltz, 4. Auflage, 2005, ISBN 3407857829

Список классических экспериментов в психологии — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Впервые классические эксперименты в психологии начали проводить в XIX веке. В этом веке психология становится эмпирической наукой. В 1879 году Вильгельм Вундт создаёт Институт экспериментальной психологии при Лейпцигском университете, и с этого момента психологические феномены становятся предметом исследования, отвечающего всем научным требованиям.

Список классических экспериментов

Классические эксперименты^[1][2] приводятся в хронологическом порядке с XIX века по сегодняшний день.

Эксперименты до 1925 года

Эксперименты до 1950 года

Эксперименты до 1975 года

• Йельские исследования (влияние средств массовой информации на личные установки человека. Коммуникативное влияние и правдоподобие; так называемый «Эффект спящего») — Карл И. Ховланд и Вайс (1951)
• Эксперимент по изучению конформизма (одинаковое поведение членов группы как результат давления группы) — Соломон Аш (1951)
• Эксперимент «Использование мотива страха» (влияние порождающей страх информации, так называемое «обращение к страху») — И.Л. Джэнис и С.Фешбах (1953)
• Эксперимент по изучению конформизма — Крачфилд (1955)
• Эксперимент Гринспуна (обучение без осознания, так называемый эффект Гринспуна) — Дж. Гринспун (1955)
• Эксперимент по изучению влияния немецкого языка на индивидуальные суждения — Герард (1955)
• Эксперимент по изучению возникновения кооперации (влияние наказания и поощрения в так называемой игре «Дилемма заключенного» — Сидовски, Выков, Тэбори (1956)
• Эксперимент «Летний лагерь» (межгрупповые конфликты) — Роберт Кейв, Музафер Шериф (1954, 1956, 1966)
• Эксперимент по изучению связи между стимулом и реакцией — подпороговое восприятие (1957, 1958)
• Эксперимент по изучению влияния угроз на немецком языке на межличностные отношения — Краусс (1960)
• Эксперимент по изучению феномена «Отказ от риска» (об ответственности и готовности рисковать индивидуально и в группе) — Стонер и Валлах, Коган и Берн (60-е годы)
• Эксперимент Милгрэма (подчинение авторитету) — Стэнли Милгрэма (60-е годы)
• Эффект «Пигмалиона» — Роберта Розенталя (1963, 1966)
• Эксперимент выявление факторов, влияющих на изменение мнения (изменение мнения в зависимости от правдоподобности коммуникатора) — Аронсон, Тернер, Карлсмитан (1963)
• Эксперимент по изучению конформизма и смены установок — Филипп Зимбардо, Вейзенберг, Файерстоун, Левия (1965)
• Эксперимент по изучению изменений структур групп — Бавела, Хесторф, Гросс, Кайта (1965)
• Эксперимент с куклой Бобо^[6] (обучение и освоение имитационного поведения, так называемое обучение через наблюдение) — Альберт Бандура (1965)
• Эксперимент Стернберга — Стернберг (1966)
• Эффект Валинса на осознаваемое ощущение физиологических изменений при актуализации эмоциональной реакции — Стюарт Валинс (1966)
• Феномен «Нога в дверях» — Фридман, Фрейзер (1966)
• Эксперимент «Ошибочная атрибуция»^[en] и фундаментальная ошибка атрибуции — Джонсон, Харрис (1967)
• Третья волна (эксперимент) — Рон Джонс^[en] (1967)
• Эксперимент «Перекладывание собственной ответственности» (диффузия ответственности) — Бибб Латане и Джон Дарли (1968)
• Эксперимент по изучению влияния меньшинства (влияние сплоченного меньшинства на поведение большинства) — Московичи, Лаге, Наффречекс (1969) ранее провел Аш
• Эксперимент «Эффект бумеранга»^[en] и изучение психологического сопротивления — Ворхель и Брэм (1970)
• Стэнфордский тюремный эксперимент (изучение поведения человека в условиях заключения) — Филипп Зимбардо (1971)
• Эксперимент Розенхана (точность психиатрических диагнозов у пациентов) — Дэвид Розенхан^[en] (1972)
• Исследование коннотации физиологического возбуждения и ошибочной атрибуции, эксперимент «Высокий мост»^[de] — Дональд Даттон и Артур Арон^[en] (1974)
• Эксперимент «Выученная беспомощность» — Мартин Селигман (1975)

Эксперименты до 2000 года

См. также

Примечания

Литература

• Steven Schwartz: Wie Pawlow auf den Hund kam. Die 15 klassischen Experimente der Psychologie. Heyne, 2003, ISBN 3407851022
• Lauren Slater: Von Menschen und Ratten. Die berühmten Experimente der Psychologie, Beltz, 4. Auflage, 2005, ISBN 3407857829

границ | От стремления к риску к избеганию риска: развитие предпочтения экономических рисков с детства до взрослого возраста

Введение

Представьте, что вы стоите перед выбором между надежными 5 долларами или подбрасыванием монеты, в котором вы можете выиграть 10 долларов или ничего. Лицо, принимающее рациональные решения, будет безразлично к этим вариантам, потому что они имеют одинаковую ожидаемую или среднюю стоимость (5 долларов США). Тем не менее, большинство людей предпочитают вилки — явление, известное как неприятие риска (Tversky and Kahneman, 1981).

Было обнаружено, что ряд факторов модулирует неприятие риска. Например, люди склонны принимать риски чаще ради меньшего, чем большего денежного вознаграждения (Weber and Chapman, 2005), чаще за первичное (сок), чем за вторичное (денежное) вознаграждение (Hayden and Platt, 2008) и чаще, когда предлагал множество возможностей для ставок, чем когда предлагался только один шанс (Redelmeier and Tversky, 1992). Выбор времени для азартных игр также может быть фактором: принятие риска снижается, если последовательные выборы делаются через более длительные временные интервалы (Hayden and Platt, 2007).Некоторые виды демонстрируют схожие предпочтения к риску и стратегии принятия решений, например, люди и макаки демонстрируют стратегии беспроигрышного и проигрышного режима для вознаграждения соком (Hayden and Platt, 2008), в то время как другие, такие как шимпанзе и бонобо, проявляют стремление к риску и склонности к предотвращению риска, соответственно (Heilbronner et al., 2008).

Возраст — еще один фактор, влияющий на неприятие риска. Несколько исследований показали, что неприязнь к риску медленно увеличивается в период между детством и взрослостью (Levin, Hart, 2003; Levin et al., 2007; Раков и Рахим, 2010; Веллер и др., 2010). На детей младшего возраста больше влияет вероятность выигрыша, чем на взрослых (Harbaugh et al., 2002), и они с большей вероятностью пойдут на экономические риски, которые в долгосрочной перспективе окажутся невыгодными. Тем не менее, они также с меньшей вероятностью пойдут на выгодный риск (Crone et al., 2008). Другие исследования показали, что подростки более склонны к риску, чем взрослые, также из-за изменения аффекта (Figner et al., 2009; Burnett et al., 2010).Таким образом, хотя отвращение к риску, похоже, монотонно увеличивается с возрастом, модулирующие факторы, такие как эмоциональный аффект и вероятность, могут изменить эту общую картину.

В недавней статье мы сообщили, что неприятие риска увеличивается как с возрастом, так и с увеличением экономического риска (Paulsen et al., 2011b). Мы предоставили детям, подросткам и взрослым возможность выбора между вилкой и рискованной игрой с равным ожидаемым значением, варьируя при этом разницу между максимальным и минимальным вознаграждением, доступным для игры.Например, испытание с игрой с низким уровнем риска может дать шанс выиграть 5 или 3 монеты по сравнению с верной ставкой в ​​4 монеты, тогда как игра с высоким риском может предоставить шанс на выигрыш 8 или 0 монет. Мы использовали коэффициент вариации (CV) , математически определяемый как стандартное отклонение, деленное на среднее значение возможных результатов, в качестве нашей меры экономического риска по двум причинам. Во-первых, поскольку CV — это безразмерная мера риска, она позволяет сравнивать типы вознаграждения и виды.Во-вторых, было продемонстрировано, что КВ является лучшим предиктором поведения выбора — с учетом большей поведенческой вариативности в отношении риска по сравнению с верным выбором — у людей и других животных, чем более традиционные меры риска, такие как дисперсия или стандартное отклонение (Weber et al., 2004). В нашем исследовании, когда CV был низким, не было никаких групповых различий в принятии риска между детьми, подростками и взрослыми. Однако по мере увеличения CV возникли возрастные различия в выборе: дети были умеренно склонны к риску, подростки были умеренно склонны к риску, а взрослые достоверно избегали риска (рисунок 1; таблица 1).

Рис. 1. Детям, подросткам и взрослым был предложен выбор между рискованными азартными играми с различными уровнями риска и верной ставкой . На приведенном здесь рисунке показано, что стремление к риску снижается с возрастом и зависит от уровня риска. С увеличением риска дети стали искать риск, в то время как взрослые и подростки избегали риска.

Таблица 1 . Доля рискованного выбора по возрастным группам и коэффициент вариации .

Взносы

Наши выводы вносят три важных вклада в растущую литературу по развитию принятия рискованных решений. Во-первых, они подчеркивают необходимость различать разные типы принятия риска. Хотя задачи экономического риска допускают экспериментальный контроль и часто используются для изучения рискованного поведения, могут быть фундаментальные различия между этим контекстом и более естественными ситуациями принятия рискованных решений, например, заниматься ли незащищенным сексом, употреблять запрещенные наркотики или пить и садиться за руль.Во-вторых, наши результаты показывают, что развитие чувствительности к риску может быть основным фактором в развитии зрелого неприятия риска. В-третьих, наши результаты указывают на различия в способах оценки ценности. Далее мы рассмотрим каждый из этих факторов по очереди.

Реальный мир против экономического риска

Хотя реальные риски де-факто влекут за собой экономический риск, часто проводится общее различие между такими видами поведения, как употребление психоактивных веществ, экстремальные виды спорта и правонарушения, которые могут иметь более длительные и менее излечимые последствия в реальном мире, чем поведение, вызванное лабораторными исследованиями. игровые задачи.Эти два общих типа принятия риска можно различить по-разному. Один по домену. Например, исследование принятия решений предполагает, что предпочтение индивидуального риска зависит от ситуационных переменных, например от того, является ли связанный риск рекреационным, социальным, связанным со здоровьем или финансовым (Weber et al., 2002). Человек, который проявляет склонность к риску в своей физической активности, может быть склонен к риску в своих инвестициях, хотя опосредствующие факторы, такие как предполагаемый контроль над ситуацией или предполагаемый риск, могут уменьшить очевидные несоответствия до общего отношения к риску (Weber and Milliman, 1997 ).

Второе измерение, в котором эти два типа решений различаются, — это повышенная эмоциональность и больший потенциал серьезных последствий в реальном мире, а не в лабораторных играх. Реальные решения могут привести к финансовому успеху или разорению, физическому возбуждению или травмам, психологическому удовольствию или зависимости, а также социальному неприятию или лести. В нескольких исследованиях была предпринята попытка явно манипулировать эмоциональностью принятия решений в лабораторных задачах, связанных с принятием риска, например, путем предоставления обратной связи (Burnett, et al., 2010; Фигнер и др., 2009), или присутствие коллег во время принятия решений (Гарднер и Стейнберг, 2005).

Третий способ отличить реальный риск от экономического риска включает различие между риском и неопределенностью (Knight, 1921; Huettel et al., 2006). Чтобы понять это различие, сравните вероятность выпадения «6» на правильном кубике (риск) с вероятностью попадания в автомобильную аварию (двусмысленность). В случае смерти распределение вероятностей для различных исходов полностью определено, тогда как вероятность автомобильной аварии зависит от множества контекстуальных факторов.В случае риска все возможные исходы и их точных вероятностей известны до принятия решения. Из-за неоднозначности такая информация о результатах является неполной: дорожные и погодные условия, опыт других водителей, частота пересечения диких животных и физическое состояние автомобиля и водителя — все это может иметь неизвестный вклад в вероятность аварии. Таким образом, в то время как многие решения о «принятии риска» в реальном мире связаны с двусмысленностью, лабораторные азартные игры, в том числе наши собственные, сопряжены с рисками, которые определены более конкретно.

Принятие риска в реальном мире демонстрирует траекторию развития, отличную от принятия экономического риска, что может быть вызвано любой из множества причин. Статистика здравоохранения показывает повышенную смертность среди подростков из-за предотвратимых причин, таких как злоупотребление наркотиками и вождение в состоянии алкогольного опьянения (Eaton et al., 2006; Karch et al., 2009), что позволяет предположить, что принятие риска в реальном мире имеет криволинейный, обратный П-образный узор из детства через отрочество и во взрослую жизнь. Одним из факторов, способствующих этой модели, может быть то, что подростки очень чувствительны к влиянию своих сверстников (Lewis and Lewis, 1984; Gardner and Steinberg, 2005; Chein et al., 2010). Преступность подростков, одна из форм принятия риска, может отражать попытки обрести независимость, подобную взрослой (Moffitt, 1993). Другая возможность состоит в том, что повышенная субъективная оценка подростками своего собственного контроля над ситуативными переменными может привести их к большему риску (Weber and Milliman, 1997; Reyna and Farley, 2006).

Некоторые авторы предположили, что усиленная эмоциональная неустойчивость и / или колебания настроения, связанные с подростковым возрастом (Buchanan et al., 1992), могут влиять на решения в контекстах, связанных с риском (Burnett, et al., 2010; Фигнер и др., 2009), возможно, из-за аффективного сосредоточения на вознаграждении, которое затмевает внимание к потерям. Подростки могут просто меньше думать, прежде чем действовать (Steinberg, 2004), или действовать импульсивно (Steinberg et al., 2009). Повышенные эмоции и импульсивность могут также работать вместе, повышая риск, поощряя действия до того, как будут полностью учтены возможные негативные последствия действий. Подтверждая эту идею, нейронным механизмам, ответственным за контроль над импульсами, нужно время, чтобы созреть после того, как уже возникла чувствительность к вознаграждению (Galvan et al., 2006; Casey et al., 2008). Таким образом, основанные исключительно на результатах исследования принятия рисков в реальном мире, наши результаты нельзя было бы предсказать, показывая, что не все типы риска одинаково оцениваются в зависимости от возраста и что различие между различными видами риска является важным. один сделать.

Развитие чувствительности к риску

Наши результаты также показывают, что чувствительность к риску меняется в детском и подростковом возрасте. Мы обнаружили, что, в то время как дети предпочитают большие резюме, подростки и взрослые считают, что большие резюме вызывают отвращение.Этот образец поведения указывает на положительную корреляцию между принятием риска и сердечно-сосудистыми заболеваниями у детей и отрицательную корреляцию во взрослом возрасте. Переход во время развития от положительного к отрицательному наклону между предпочтением риска и CV игры подразумевает период времени, когда риск игры не имеет предсказательной силы для выбора поведения. Учитывая гипотезу о конкурирующих процессах в рискованном поведении (Steinberg, 2010) — например, импульсивность против самоконтроля и стремление к вознаграждению против неприятие потерь — такое безразличие к риску предполагает период баланса между двумя или более вовлеченными процессами. в принятии экономических рисков.Знание того, когда наступает этот период баланса, может дать нам представление о влиянии других связанных нейронных и когнитивных изменений в развитии (например, управляющая функция, временное дисконтирование и т. Д.). Текущая работа предполагает, что переход от стремления к риску к поведению, не склонному к риску, происходит в возрасте от 7,5 до 13 лет (Paulsen et al., 2012). Кроме того, эта информация указывает на то, что дети в возрасте до 8 лет будут предоставлять данные, имеющие решающее значение для выявления развития принятия решений в условиях риска.

Оценка и оценка

Помимо чувствительности к риску, тот факт, что азартные игры обычно становятся менее привлекательными с возрастом, также может указывать на различия в развитии в том, как оценивается ценность. Одна из возможностей заключается в том, что ценность определяется количественными характеристиками игры, такими как величина и вероятность, или посредством взаимодействия между этими объективными показателями и тем, как они воспринимаются. Например, в теории совокупных перспектив (Tversky and Kahneman, 1992) стоимость игры формируется как сумма произведений индивидуально взвешенных вероятностей и индивидуально взвешенных значений.Большее внимание к тому или иному результату модулирует эти весовые коэффициенты (Lopes, 1995): сосредоточение большего внимания на прибылях дает оптимистический вес и, следовательно, большую ценность, тогда как большее внимание уделяется потерям дает пессимистический вес и, следовательно, меньшую ценность. Доказательства в пользу этого эффекта внимания получены в совокупности из поведенческих различий у детей и поведения взрослых в областях выигрыша и потери (Weller, et al., 2010; Paulsen et al., 2012), а также из исследований слежения за глазами, показывающих, что количество время, потраченное на рассмотрение конкретного варианта, свидетельствует о его выборе среди альтернатив (Krajbich and Rangel, 2011).Таким образом, возможно, что дети и взрослые по-разному уделяют внимание выигрышным и проигрышным результатам игры, при этом молодые люди уделяют больше внимания джекпоту, меньше — проигрышу или тому и другому, по сравнению со взрослыми.

Еще один фактор, который может измениться в процессе развития, — это внутреннее предпочтение новизны или неопределенности азартных игр. Предыдущие исследования показали, что для обезьян сама игра имеет ценность (Hayden et al., 2008). Несколько направлений исследований показали, что стремление к новизне особенно усиливается в подростковом возрасте (см. Обзор Spear, 2000).Однако во многих исследованиях поиск новизны операционализируется как исследование новой среды, и, подобно различию между принятием риска в реальном мире и экономическим, могут существовать различия между поиском новизны, связанным с исследованием и азартными играми. Исходя из этого, ценность новых или неопределенных результатов по сравнению с предсказуемыми результатами может иметь другую траекторию развития, а именно уменьшаться с возрастом. В соответствии с этой идеей, хотя не было значительных различий между возрастными группами в вероятности выбора азартной игры, когда она была низкой, дети и подростки в целом отдали предпочтение рискованному варианту, а взрослые — нет.В будущем потребуется работа, чтобы проверить эти гипотезы и лучше отделить поиск новизны, исследование и принятие риска друг от друга.

Многие исследования процесса принятия решений были сосредоточены на том, как оцениваются азартные игры, то есть на стадии оценки принятия решений, и меньше на том, как оценка результатов связана с будущими решениями (см. Rangel et al., 2008, для обсуждения этапы принятия решения). Возрастные различия в оценке результатов и обучении также могут способствовать наблюдаемым нами закономерностям.Например, сожаление, важный посредник в принятии решений, медленно развивается в период между детством и взрослостью (Habib et al., 2012). Нейровизуализационная работа с использованием той же задачи, на которой мы сосредоточились здесь, обнаружила, что гиппокамп, миндалевидное тело и островок, среди других регионов, активизируются с возрастом во время принятия решений (Paulsen et al., 2011a). И гиппокамп, и миндалины способствуют обучению и памяти, в то время как островок, как полагают, объединяет аффективную и когнитивную информацию во время принятия решений (Preuschoff et al., 2008). Обучение на основе результатов имеет тенденцию улучшаться по мере развития (например, Crone and van der Molen, 2004). Взятые вместе, эти идеи приводят к гипотезе о том, что взрослые могут быть более искусными во включении результатов предыдущих решений в последующие контексты принятия решений. В будущих исследованиях потребуется дальнейшее изучение этой гипотезы.

Заключение

Результаты Paulsen et al. (2011b) предполагают более постепенное проявление неприятия риска с возрастом по сравнению с криволинейными паттернами, которые часто встречаются в реальном рискованном поведении.То, как задачи, связанные с принятием риска, соотносятся с принятием риска в реальном мире, остается активной областью исследований (Winters and Anderson, 2000; Bruine de Bruin et al., 2007; Morrongiello et al., 2009). Понимание поведенческих и нейронных изменений в процессе принятия решений и его нейронных механизмов, влияющих на развитие, может повлиять на разработку вмешательств, которые могут помочь предотвратить или смягчить пагубные последствия принятия риска во время развития.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Это исследование финансировалось за счет премии Incubator Award от Duke Institute for Brain Sciences (Скотт А. Хюттель и Майкл Л. Платт), NIMH RC1-088680 (Скотт А. Хюттель и Элизабет М. Браннон) и докторантуры NRSA F31. -027266 от NIDA Дэвиду Дж. Полсену.

Биография автора

Дэвид Дж. Полсен получил степень магистра психологии в Университете Орегона и степень доктора философии. Кандидат психологии и нейробиологии Университета Дьюка.Его дипломная работа по поведенческому и нервному развитию принятия решений в условиях риска была поддержана премией Национальной исследовательской службы Рут Л. Киршштейн Национального института по борьбе со злоупотреблением наркотиками. Доктор Полсен начнет свою постдокторскую работу в Университете Питтсбурга в сентябре 2012 года. Департамент психологии и нейробиологии, Университет Дьюка, Дарем, Северная Каролина, США. [email protected]

Ключевые концепции

Неприятие риска

Тенденция предпочитать определенные варианты рискованным.Неприятие риска наиболее четко определяется, когда определенные и рассматриваемые рискованные варианты имеют одинаковую среднюю или ожидаемую стоимость.

Коэффициент вариации (CV)

Математически определяется как стандартное отклонение значений результатов, деленное на среднее значение. В наших задачах CV результатов используется как мера риска. Обратите внимание, что это определение работает для значений, которые либо все положительные, либо все отрицательные.

Риск

Неопределенность, когда известны возможные результаты и их вероятность наступления.Например, вероятность выпадения лицевой стороной вверх каждой грани кубика с гладкой стороной составляет 0,166. Ставить на исход броска рискованно.

Неопределенность

Неопределенность, когда информация о возможных исходах и вероятности неполна или отсутствует. Например, у подержанного автомобиля большой пробег и неизвестная история владельцев. Ожидание, что этот автомобиль прослужит 5 лет, имея только предоставленную информацию, полон двусмысленности.

Чувствительность к риску

Чувствительность к изменениям степени риска, на которые указывают изменения в поведении или предпочтениях.

Список литературы

Бьюкенен, К. М., Экклс, Дж. С. и Беккер, Дж. Б. (1992). Подростки становятся жертвами бушующих гормонов? Доказательства активирующего воздействия гормонов на настроение и поведение в подростковом возрасте. Psychol. Bull. 111, 62–107.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Бернетт, С., Боулт, Н., Коричелли, Г., и Блейкмор, С. Дж. (2010). Повышенная склонность подростков к риску при выполнении вероятностной игры. Cogn. Девиация 1–14.

Chein, J., Albert, D., O’brien, L., Uckert, K., and Steinberg, L. (2010). Сверстники повышают риск подросткового возраста, повышая активность схемы вознаграждения мозга. Dev. Sci. 14, F1 – F10.

Крон, Э., Булленс, Л., Ван дер Плас, Э., Кийкуит, Э. и Зелазо, П. (2008). Изменения в развитии и индивидуальные различия в рисках и взглядах в подростковом возрасте. Dev. Psychopathol. 20, 1213–1229.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Крон, Э., и ван дер Молен, М. (2004). Изменения в развитии в процессе принятия решений в реальной жизни: выполнение игровой задачи, как ранее было показано, зависит от вентромедиальной префронтальной коры. Dev. Neuropsychol. 25, 251–279.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Итон, Д. К., Канн, Л., Кинчен, С., Росс, Дж., Хокинс, Дж., Харрис, В.A., Lowry, R., McManus, T., Chyen, D., Shanklin, S., Lim, C., Grunbaum, J. A., and Wechsler, H. (2006). Наблюдение за рискованным поведением молодежи — США, 2005 г. J. Sch. Здоровье 76, 353–372.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Фигнер Б., Маккинли Р., Вилкенинг Ф. и Вебер Э. (2009). Эффективные и обдуманные процессы при рискованном выборе: возрастные различия в принятии риска в Columbia Card Task. J. Exp. Psychol.Учиться. Памятная записка Cogn. 35, 709–730.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гальван, А., Хейр, Т., Парра, К., Пенн, Дж., Восс, Х., Гловер, Г., и Кейси, Б. Дж. (2006). Более раннее развитие прилежащих мышц по сравнению с орбитофронтальной корой может лежать в основе рискованного поведения у подростков. J. Neurosci. 26, 6885.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Гарднер М., Стейнберг Л.(2005). Влияние сверстников на принятие риска, предпочтение риска и принятие рискованных решений в подростковом и взрослом возрасте: экспериментальное исследование. Dev. Psychol. 41, 625–634.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Хабиб, М., Кассотти, М., Борст, Г., Саймон, Г., Пино, А., Худе, О., и Мутье, С. (2012). Контрфактуально опосредованные эмоции: исследование сожаления и облегчения в ходе вероятностной игры. J. Exp. Ребенок.Psychol. 112, 265–274.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Харбо В., Краузе К. и Вестерлунд Л. (2002). Отношение детей и взрослых к риску: выбор над малой и большой вероятностью выигрыша и проигрыша. Exp. Econ. 5, 53–84.

CrossRef Полный текст

Хайден Б., Хейлброннер С., Наир А. и Платт М. (2008). Когнитивные влияния на стремление макак-резус к риску. Судья.Децис. Mak. 3, 389.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст

Хайльброннер, С. Р., Розати, А. Г., Стивенс, Дж. Р., Харе, Б., и Хаузер, М. Д. (2008). Фрукт в руке или два в кустах? Различные предпочтения к риску у шимпанзе и бонобо. Biol. Lett. 4, 246–249.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Хюттель, С., Стоу, К., Гордон, Э., Уорнер, Б., и Платт, М. (2006).Нейронные сигнатуры экономических предпочтений в отношении риска и двусмысленности. Нейрон 49, 765–775.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Карч Д., Дальберг, Л., Патель, Н., Дэвис, Т., Логан, Дж. И Хилл, Х. (2009). Эпиднадзор за насильственной смертью — национальная система отчетности о насильственной смерти, 16 штатов, 2006 г. MMWR Surveill. Сумм. 58, 1–44.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст

Рыцарь, Ф.Х. (1921). Риск, неопределенность и прибыль . Кембридж: Компания Houghton Mifflin.

Крайбич И., Рангель А. (2011). Многоальтернативная модель дрейфа-диффузии предсказывает взаимосвязь между визуальными фиксациями и выбором в решениях, основанных на ценностях. Proc. Natl. Акад. Sci. США 108, 13852–13857.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Левин И., Харт С. (2003). Рисковые предпочтения у маленьких детей: ранние доказательства индивидуальных различий в реакции на потенциальные выгоды и потери. J. Behav. Децис. Mak. 16, 397–413.

CrossRef Полный текст

Левин И., Харт С., Веллер Дж. И Харшман Л. (2007). Устойчивость выбора при принятии рискованных решений: трехлетнее продольное исследование с участием детей и взрослых. J. Behav. Децис. Mak. 20, 241–252.

CrossRef Полный текст

Лопес, Л. Л. (1995). Алгебра и процесс в моделировании рискованного выбора. Psychol. Учиться. Motiv. 32, 177–220.

CrossRef Полный текст

Морронгьелло Б., Ласенби-Лессард Дж. И Корбетт М. (2009). Риск детей, участвующих в азартных играх, и ситуация с риском получения травм: доказательства специфичности предметной области при принятии решений о рисках чел. Индивид. Dif. 46, 298–302.

CrossRef Полный текст

Паулсен, Д. Дж., Картер, Р. М., Платт, М. Л., Хюттель, С. А., и Браннон, Э. М. (2011a). Нейрокогнитивное развитие неприятия риска с раннего детства до взрослой жизни. Фронт. Hum. Neurosci. 5: 178. DOI: 10.3389 / fnhum.2011.00178

CrossRef Полный текст

Паулсен, Д. Дж., Платт, М. Л., Хюттель, С. А., и Браннон, Э. М. (2011b). Принятие решений в условиях риска у детей, подростков и молодых людей. Фронт. Psychol. 2:72. DOI: 10.3389 / fpsyg.2011.00072

CrossRef Полный текст

Паулсен, Д. Дж., Платт, М. Л., Хюттель, С. А., и Браннон, Э. М. (2012). Подкрепление, вероятность, риск и азартные игры для участников в возрасте от 5 лет до взрослого. Программа ежегодного собрания Общества когнитивной неврологии на 2012 год , Чикаго.

Раков, Т., и Рахим, С. Б. (2010). Развивающие идеи для принятия решений на основе опыта. J. Behav. Децис. Mak. 23, 69–82.

CrossRef Полный текст

Редельмайер, Д. А., и Тверски, А. (1992). О создании нескольких перспектив. Psychol. Sci. 3, 191–193.

CrossRef Полный текст

Рейна, В.и Фарли Ф. (2006). Риск и рациональность в принятии решений подростками: последствия для теории, практики и государственной политики. Psychol. Sci. Общественный интерес 7, 1–44.

Стейнберг, Л., Грэм, С., О’Брайен, Л., Вулард, Дж., Кауфман, Э. и Банич, М. (2009). Возрастные различия в ориентации на будущее и отсрочка дисконтирования. Child Dev. 80, 28–44.

Pubmed Аннотация | Pubmed Полный текст | CrossRef Полный текст

Тверски, А.и Канеман Д. (1992). Достижения в теории перспектив: совокупное представление неопределенности. J. Неопределенный риск. 5, 297–323.

CrossRef Полный текст

Вебер, Б. Дж., И Чепмен, Г. Б. (2005). Игра на копейки: почему стремление к риску более распространено в играх с низкими ставками? Орган. Behav. Hum. Децис. Процесс 97, 31–46.

CrossRef Полный текст

Вебер Э., Блейс А. и Бец Н. (2002). Шкала отношения к риску для конкретной предметной области: измерение восприятия риска и рискованного поведения. J. Behav. Децис. Mak. 15, 263–290.

CrossRef Полный текст

Вебер Э. и Миллиман Р. (1997). Воспринимаемое отношение к риску: отношение восприятия риска к рискованному выбору. Управлять. Sci. 43, 123–144.

CrossRef Полный текст

Веллер Дж., Левин И. и Денбург Н. (2010). Траектория принятия рискованных решений для потенциальных выгод и убытков в возрасте от 5 до 85 лет. J. Behav. Децис. Mak. 24, 331–344.

CrossRef Полный текст

,

Психологи раскрывают нейронные основы трипофобии — ScienceDaily

Трипофобия, широко известная как «боязнь дыр», связана с физиологической реакцией, больше связанной с отвращением, чем со страхом, говорится в новом исследовании, опубликованном в PeerJ .

Трипофобия официально не признана в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам (DSM) Американской психиатрической ассоциации. Однако многие люди сообщают о том, что испытывают отвращение к скоплениям дыр, например, в сотах, стручках семян лотоса или даже пористого шоколада.

«Некоторых людей так сильно беспокоит вид этих объектов, что они не могут находиться рядом с ними», — говорит Стелла Лоуренко, психолог из Университета Эмори, лаборатория которой проводила исследование. «Это явление, которое, вероятно, имеет эволюционную основу, может быть более распространенным, чем мы думаем».

Предыдущее исследование связывало трипофобные реакции с некоторыми из тех же визуальных спектральных свойств, которые присущи изображениям эволюционно угрожающих животных, таких как змеи и пауки. Например, повторяющийся узор с высокой контрастностью, наблюдаемый в скоплениях дыр, похож на узор на коже многих змей и узор, сделанный темными лапами паука на более светлом фоне.

«Мы — невероятно визуальный вид», — говорит Владислав Айзенберг, аспирант лаборатории Лоренко и ведущий автор исследования PeerJ . «Низкоуровневые визуальные свойства могут передавать много значимой информации. Эти визуальные подсказки позволяют нам делать немедленные выводы — видим ли мы часть змеи в траве или целую змею — и быстро реагировать на потенциальную опасность».

Точно установлено, что просмотр изображений угрожающих животных обычно вызывает у зрителей реакцию страха, связанную с симпатической нервной системой.Частота сердечных сокращений и дыхания учащается, зрачки расширяются. Это повышенное возбуждение перед потенциальной опасностью известно как реакция «бей или беги».

Исследователи хотели проверить, была ли такая же физиологическая реакция связана с, казалось бы, безобидными изображениями дыр.

Они использовали технологию отслеживания взгляда, которая измеряла изменения в размере зрачка, чтобы различать реакции субъектов исследования на изображения скоплений дыр, изображения угрожающих животных и нейтральные изображения.

В отличие от изображений змей и пауков, изображения нор вызвали большее сужение зрачков — реакцию, связанную с парасимпатической нервной системой и чувством отвращения.

«На первый взгляд изображения угрожающих животных и скопления нор вызывают отвращение, — говорит Айзенберг. «Наши результаты, однако, предполагают, что физиологические основы этих реакций различны, даже несмотря на то, что общее отвращение может быть связано с общими визуально-спектральными свойствами.«

В отличие от реакции «бей или беги», заставляя тело действовать, парасимпатическая реакция замедляет частоту сердечных сокращений и дыхание и сужает зрачки.

«Эти визуальные подсказки сигнализируют организму о необходимости быть осторожным, но в то же время закрывают его, как будто чтобы ограничить его воздействие на что-то, что может быть вредным», — говорит Айзенберг.

Авторы предполагают, что скопления дыр могут быть эволюционным признаком заражения и болезни — визуальные признаки гнилой или заплесневелой пищи или кожи, поврежденной инфекцией.

В экспериментах участвовали студенты колледжей, не сообщавшие о трипофобии. «Тот факт, что мы обнаружили эффекты в этой популяции, предполагает довольно примитивный и широко распространенный визуальный механизм, лежащий в основе отвращения к дырам», — говорит Лоуренко.

Со времен Дарвина ученые обсуждали связь между страхом и отвращением. Настоящая статья добавляет к растущим свидетельствам того, что — хотя эти две эмоции находятся в континууме и иногда перекрываются, — они имеют различные нервные и физиологические основы.

«Наши открытия не только улучшают наше понимание зрительной системы, но и того, как обработка изображений может способствовать ряду других фобических реакций», — говорит Айзенберг.

Третий соавтор исследования — Меган Хики. Она работала над экспериментами в качестве специалиста по психологии в рамках программы «Научные исследования и исследования в Эмори» (SIRE), а в настоящее время является студентом-медиком в Массачусетском университете.

История Источник:

Материалы предоставлены Emory Health Sciences .Оригинал написан Кэрол Кларк. Примечание. Содержимое можно редактировать по стилю и длине.

,