Что такое диалектика как философский метод познания: Диалектика как метод познания. Принципы и законы диалектики.

Диалектика как метод познания. Принципы и законы диалектики.

Подробности

Категория: Вопросы и ответы по философии

Поможем написать любую работу на аналогичную
тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему
учебному проекту

Узнать стоимость

Диалектика — форма категориального развития мысли через противоречия. Она способствует стягиванию всех разделений, связей, переходов, противоречий в единую систему категорий. Сократ: диалектика ведёт происхождение от спора, диалога, имеет субъективный характер. Посредством диалектического хода мыслей обнаруживается истина. Объективная диалектика восходит к Гегелю, который указал на противоречия как основной импульс развития духа. Диалектика здесь рассматривается как метод развития, с помощью которого обнаруживаются и разрешаются противоречия.

1. закон единства и борьбы противоположностей;

Закон единства и борьбы противоположностей раскрывается через категории: противоположность, противоречие, тождество, различие.

Противоположность – черты, стороны, признаки предмета, которые коренным образом отличаются друг от друга и вместе с тем не могут сущ. друг без друга, взаимно дополняют друг друга (день и ночь, добро и зло, верх и низ).

«Противоречие – это импульс, толчок к изменению и развитию предмета.

Различают виды противоречий:

1. Антагонистические и неантагонистические.

Антагонистические — это такие противоречия, которые сущ. между классами, группами, слоями, интересы которых различные, взаимоисключающие.

Неантагонистические – противоречия, противоположные антагонистическим. Этот вид противоречий характерен только для общества.

2. Внутренние и внешние.

Внутренние – противоречия между противоположными сторонами предмета (пр. между производством и потреблением).

Внешние — противоречия между данным явлением и другими явлениями (пр. между обществом и природой, живым организмом и внешней средой).

3. Основные и неосновные.

Основные — противоречия между ведущими (главными) сторонами предмета.

Неосновные — противоречия между другими сторонами предмета.

Сущность закона. Любой предмет обладает: противоположностями, которые в процессе взаимодействия приводят к противоречию. Противоречие дает толчок к изменению и развитию предмета.

2. закон перехода количественных изменений в качественные и обратно

Любой предмет и явление обладают как количеством, так и качеством.

Качество –

1. свойство предмета — такие черты и особенности предмета, которые характеризуют его способность взаимодействовать с другими предметами.

2. структура предмета, то из чего состоит предмет, из каких элементов

3. функции предмета, т.е. то, для чего предмет предназначен.

4. место предмета, т.е. является он исходным пунктом или его результатом, находится он в развитом или неразвитом состоянии.

Любое явление обладает как количественными, так и качественными показателями. Связь их проявляется в том, что количественные изменения не приводят к качественным до определенного момента, которым является мера.

Сущность закона. Проявляется в том, что количественные изменения по достижению определенного момента приводят к качественным, а качественные изменения приводят к определенным количественным изменениям. Данный закон показывает механизм развития предмета.

3. закон отрицания отрицания

Каждое явление, предмет, изменяясь, имеет определенный исходный пункт и результат. При этом результат данного процесса составляет исходный пункт дальнейшего процесса, который также имеет определенный результат. Так происходит в обществе, природе и мышлении. Одни явления отмирают, уходят в прошлое, другие становятся на их место.

Отрицание – такая связь старого и нового в процессе развития, когда новое возникает на базе старого под влиянием свойственных ему внутренних противоречий, преодолевает его и при этом сохраняет в той или иной степени, некоторые положительные черты, присущие старому.

Сущность закона. Закон отрицания отрицания показывает связь старого и нового в процессе развития, которая состоит в том, что новое качество отбрасывает старое и вместе с тем включает в себя, в преобразованном виде, некоторые черты, стороны старого. Данный закон носит противоречивый характер, показывает направленность развития предмета (явления).

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к
профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные
корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Понятие диалектики, ее основные принципы, категории и законы.

Диалектика – признанная в современной философии теория развития всего сущего и основанный на ней философский метод.

Википедия определяет диалектику, как  (др.-греч. διαλεκτική — искусство спорить, вести рассуждения) — метод аргументации в философии, а также форма и способ рефлективного теоретического мышления , имеющего своим предметом противоречие мыслимого содержания этого мышления. В диалектическом материализме — общая теория развития материального мира и вместе с тем теория и логика познания. Диалектический метод является одним из центральных в европейской и индийской философских традициях. Само слово «диалектика» происходит из древнегреческой философии и стало популярным благодаря «Диалогам» Платона, в которых двое или более участников диалога могли придерживаться различных мнений, но стремились найти истину путём обмена своими мнениями. Hачиная с Гегеля, диалектикa противопоставляется метафизике — такому способу мышления, который рассматривает вещи и явления как неизменные и независимые друг от друга.

Принципы:

принцип развития,( движение  основной атрибут материи)

принцип всеобщей связи, (Возникновение,  изменение,  развитие невозможно в изолированном состоянии, оно предполагает связь  внутреннего  и внешнего.)

принцип  тождества логики и  теории  познания(единство  законов   развития,   тотальность   процесса   развития, захватывающего природу, и человеческое мышление, и  общество)

принцип  восхождения  от абстрактного к конкретному,( аккумулируют  в  себе познавательную возможность законов и  категорий  диалектики,  он  организует процесс познания)

принцип единства исторического и логического.( помогает  понять,   как конкретное в действительности  трансформируется  в  конкретное  в  познании. )

Закон – объективные (не зависящие от воли человека), общие, стабильные, необходимые, повторяющиеся связи между сущностями и внутри сущностей.

Законы диалектики отличаются от законов других наук (физики, математики) своей все-общностью и универсальностью, т.к. они:

– охватывают все сферы окружающей действительности;

– раскрывают глубинные основы движения и развития – их источник, механизм перехода от старого к новому, связи старого и нового.

Закон единства и борьбы противоположностей.

Закон единства и борьбы противоположностей раскрывается через категории: противоположность, противоречие, тождество, различие.

Противоположность – черты, стороны, признаки предмета, которые коренным образом отличаются друг от друга и вместе с тем не могут сущ. друг без друга, взаимно дополняют друг друга (день и ночь, добро и зло, верх и низ).

Противоречие – это импульс, толчок к изменению и развитию предмета.

Различают виды противоречий:

1. Антагонистические и неантагонистические.

Антагонистические – это такие противоречия, которые сущ. между классами, группами, слоями, интересы которых различные, взаимоисключающие.

Неантагонистические – противоречия, противоположные антагонистическим. Этот вид противоречий характерен только для общества.

2. Внутренние и внешние.

Внутренние – противоречия между противоположными сторонами предмета (пр. между производством и потреблением).

Внешние – противоречия между данным явлением и другими явлениями (пр. между обществом и природой, живым организмом и внешней средой).

3. Основные и неосновные.

Основные – противоречия между ведущими (главными) сторонами предмета.

Неосновные – противоречия между другими сторонами предмета.

Суть закона. Любой предмет обладает: противоположностями, которые в процессе  взаимодействия приводят к противоречию. Противоречие дает толчок к изменению и развитию предмета.

Закон перехода количественных изменений в качественные.

Любой предмет и явление обладают как количеством, так и качеством.

Качество –

1. свойство предмета – такие  черты и особенности предмета, которые       характеризуют его способность взаимодействовать с другими предметами.
2. структура предмета, то из чего состоит предмет, из каких элементов
3. функции предмета, т.е. то, для чего предмет предназначен.
4. место предмета, т.е. является  он исходным пунктом или его результатом, находится он в развитом или неразвитом состоянии.

Любое явление обладает как количественными, так и качественными показателями. Связь их  проявляется в том, что количественные изменения не приводят к качественным до определенного момента, которым является мера.

Суть закона. Проявляется в том, что количественные изменения по достижению определенного момента приводят к качественным, а качественные изменения приводят к определенным  количественным изменениям. Данный закон показывает механизм  развития предмета.

Закон отрицания отрицания

Суть закона. Закон отрицания отрицания показывает связь старого и нового в процессе развития, которая состоит в том, что новое качество отбрасывает старое  и вместе с тем  включает в себя, в преобразованном виде, некоторые черты, стороны старого

Категории диалектики –  понятия, отражающие наиболее существенные закономерные связи и отношения реальности. В современной диалектике к базовым категориям относят:

– сущность и явление;

– форма и содержание;

– причина и следствие;

– единичное, особенное, всеобщее;

– возможность и действительность;

– необходимость и случайность.

Диалектика

Методы диалектической философии.
— 04.06.07 г.

Гегель, в первую очередь, говорил о конструирующем сам себя пути познания, причем не опирающемся на основания, доставляемые внешней рефлексией, тем более, схемами (например, «тезис- антитезис — синтез»). И если много десятилетий образование шло по наипростейшему пути понимания триады, да еще вкладывая ее в метод (поэтому в диалектическом материализме он сразу становился закостенелым), то не надо это приписывать философии Гегеля. Пусть это останется на совести советского образования.

Многие методы диалектической философии базируются на Методе, позиционирование которого и дает их представление. Его явление есть первый основной метод диалектической философии, в философии Гегеля зачастую упоминаемый просто как «метод», и второй основной метод диалектической философии, актуализированный в Воспроизведении. Основные методы расширяются в систему диалектических методов.
    В отличие от рациональных и логических методов диалектические методы, что известно из труда Гегеля «Наука логики», выхватывают исследуемое в моменте*  и в многообразных связях ко многому, реализуются диалектические принципы, в первую очередь, притяжения и отталкивания, т.е. исследуемое не утрируется до представления (понимания) только «здесь» и «сейчас», пусть даже в непрерывности процессов, в исторической ретроспективе и в многомерных математических, логических или иных пространствах.
    Диалектические методы были широкомасштабно применены, но недостаточно обозначены, при формировании философии Гегеля, а сейчас завершены и используются в Новейшей философии. Ими, собственно, и обусловлена мощь указанных философий.

Методы диалектической философии – структурированные (выделяемые, типизируемые, воспроизводящиеся) логичные формы и последовательности отражения и сочетания в сознании действительного и явлений (существующего), определяемые (формируемые) в отношении вообще объективного к объективному для себя, в которых, в частности, уточняются субъективные определения в их стремлении к соответствующему определению или понятию. Указанное отношение с учетом трансцендентных возможностей человеческого сознания обусловливает следующее позиционирование (составляющих) методов диалектической философии*:
— диалектические методы постижения,
— диалектические методы познания,
— диалектических методов меры поддержания и реализации, в т.ч. диалектические правила.

К методам диалектической философии также относится использование содержания областей и направлений познания и исследований (напр., экономической философии и матричной социологии) как инструментов и дискурсов в деятельности различных форм общественного сознания (напр., социальной философии).
    Следует добавить, что диалектическая философия использует также логические методы, в т.ч. методы формальной логики, и предметные методы (напр., социологические).

Диалектические методы познания и постижения используются непосредственно и в сочетаниях, а также с учетом мер поддержания и реализации диалектических методов и использования диалектических технологий и трансцендентного опыта**.
    Для методов диалектической философии большое значение имеет понимание их позиционирования.

Методы диалектической философии опосредуют не только образы мышления, но и субъективные определения, в чем их главное отличие и преимущества по отношению к методам наук и их исследований.

* На его рациональном представлении была создана величественная механика И. Ньютона, в которой этот логический элемент значительно отличается от дифференциала Лейбница и последующей математики. Быть может, поэтому Гейзенберг предположил опыты логического порядка [Гейзенберг В. У истоков квантовой теории. Сб. – М., 2004]…
** следует учитывать, что диалектические технологии и трансцендентный опыт имеют собственные методологии, которые также можно расценивать как некоторые методы исследований.

См. «Диалектических методов позиционирование», «Образы человеческого сознания»,
а также «Метод «Тезис — антитезис — синтез»» (см. в «Диалектика в устаревающей философии»), «Диалектический метод Маркса».

Диалектический метод научного познания. – ОБЩИЙ КУРС ФИЛОСОФИИ. Часть I – Философия. Основные понятия о философии

Диалектический метод научного познания.

Диалектический метод научного познания — главная отличительная черта марксистской философии. От всякого другого философского течения мысли диалектический материализм отличается уже тем, что не хочет быть только объяснением явлений природы и общества, а стремится активно воздействовать мыслью и на природу, и на общество, и на человека, создавая и направляя, например, общественные процессы.

Диалектический метод научного познания — главная отличительная черта марксистской философии. От всякого другого философского течения мысли диалектический материализм отличается уже тем, что не хочет быть только объяснением явлений природы и общества, а стремится активно воздействовать мыслью и на природу, и на общество, и на человека, создавая и направляя, например, общественные процессы. Поэтому марксистская философия стала учением о передовом методе постижения развития общественной жизни: не столько объяснением и оценкой общественной практики (как прежде), сколько самой творческой практикой. Диалектический метод по своей природе всегда революционен. Отрицая неизменность вещей и явлений, их качественное постоянство, отстаивая единство и борьбу противоположностей, он сам есть скачкообразный переход от одного качественного состояния к другому.

Проходя различные стадии формирования, диалектический метод не мог сразу достигнуть своей высшей ступени без постепенного, эволюционного развития, без перехода от первоначальных разрозненных догадок и предположений к стройной системе научных взглядов на мир. Только восстав против всяких попыток сведения развития к плоскому эволюционизму, он указал путь к бесконечному улучшению вещей и явлений с перспективой выхода за пределы канонизированного качества. Наиболее важным моментом в становлении этого мыслительного феномена стал, по мнению современного философа П.В. Копнина (1922-1971), тот факт, что «…философский метод каждой эпохи возникает в результате осмысления научной картины мира, созданной для потребностей теоретических действий человека. «Органон» Аристотеля, методы познания Декарта и Бэкона, гегелевская диалектика — все они возникли на основе обобщенной картины мира, созданной наукой того времени. Так, например, в XVII-

XVIII столетиях в науке господствовало механическое представление о мире, что наложило свой отпечаток и на метод познания. …Категории диалектического материализма не только соответствуют данным науки, но предвосхищают новые результаты, открывают широкие возможности для научного творчества и указывают перспективные для него направления» [23].

В диалектическом методе ныне заключено последнее слово философского свойства западного (преимущественно немецкого) влияния. Многие моменты стихийной, а затем и гегелевской диалектики были скрупулезно переработаны К. Марксом и Ф. Энгельсом и преобразованы в диалектико-материалистиче-ский метод. В нем философия спустилась с абстрактных высот общего к полноте образов естественной жизни, чтобы сознательно искать именно в ней пути осуществления вечных связей и зависимостей. Ф. Энгельс убеждал, что метод материалистической диалектики, основанный на научных представлениях философии, может оказать неоценимую помощь как ученым-естественникам, так и обществоведам. «Для диалектической философии, — писал он, — нет ничего раз и навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничего не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему» [24].

Однако, утверждая, что родоначальниками диалектико-ма-териалистического метода познания природного мира и общества являются К. Маркс и Ф. Энгельс, следует помнить, что они сами, да и многие западные их последователи термин «диалектический метод познания» в своих работах не употребляли. Мы уже упоминали о том, что он появился несколько позже, когда стали происходить явные столкновения между материалистическими по сути установками ученых-естествоиспытателей с их же идеалистическими выводами, которые они делали в результате своих исследований. Поэтому творческий последователь марксистской диалектики В.И. Ленин, подробно проанализировав кризисные явления в области физических наук, раскрыл новые гносеологические, общеметодологические основания и показал, что одним из важнейших средств преодоления кризиса является переход физиков на позиции сознательно применяемого диалектического метода познания. Будучи уже главой государства, он выдвинул положение о необходимости укрепления союза ученых естественнонаучного профиля с философией диалектического материализма.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Страницы: Страница 1, Страница 2, Страница 3

Диалектика в истории. Взаимное переплетение капитализма и социализма | Философия

Стэнли Третик, Хрущев и Кеннеди (1961) / Wikimedia Commons

1. Что такое диалектика?

У философии есть свой специфический метод, отличающий ее от частных (т.е. предметных) наук. В наше время он обычно называется «диалектикой» – этот термин в современном значении ввели Шеллинг и Гегель в начале XIX века, и с тех пор он закрепился за процедурами, которые иначе можно назвать логикой рефлексии (но рефлексия слишком многозначный термин!) или логикой парадокса (но парадокс тут является скорее отправной точкой). Увы, не все современные философы понимают, что их специфическим методом является диалектика. Но я настроен полемически: для меня это значит, что либо они проводят диалектические рассуждения бессознательно, либо они не занимаются философией в современном смысле этого слова, как особой наукой, отличной от остальных по методу, но направленной, как и они, на изучение фактической действительности.

Единственный альтернативный диалектике кандидат на философскую методологию – это «трансцендентальный», или «критический», метод (опять же, философов, практикующих его, больше, чем использующих это слово), метод выявления скрытых априорных условий мыслимости того, что и так есть. Но этот метод (который входит как момент в современную диалектику) вводит нас в особую умозрительную область абстрактных сущностей (типа «свободы», «сознания») и абстрактного переживания («плоти», «тревоги») и не выводит из нее обратно, в то время как диалектика – это способ конкретного анализа на уровне фактов и событий.

Диалектика как метод господствовала в континентальной философии в середине XX века. Это связано с влиянием марксистских школ – таких, как франкфуртская школа «критической теории», советский диалектический материализм и французская гегельянская школа Кожева. Но, начиная с 1970-х годов, по всем фронтам начался откат от диалектики и даже атака на нее: от предсказуемых выпадов со стороны позитивизма и либерализма (Карнап, Поппер) до французского экзистенц-структурализма (Деррида и Делез). Если для позитивистов диалектика была иррациональной, то для французских анархиствующих «пост-структуралистов» она была излишне рациональной, натягивала на хаотическую реальность ненужную логику. В реальности диалектика как раз и является процессом рационального, аналитического познания «иррациональных» феноменов. Но ее тотальный разгром в 1970-х не случаен в свете моего дальнейшего изложения – как я покажу ниже, именно в 1970-е в мировой политике и экономике завязывается забавнейшая диалектическая история. По-видимому, если бы участники лучше изучали диалектику, эта история бы вообще не произошла, что было бы грустно и из эстетических, и из эгоистических соображений (СССР бы не развалился, и наше поколение не открыло бы для себя внешний мир, впрочем, фатально опоздав к моменту его собственной перестройки). Сегодня, за исключением ряда одиночек, знамя диалектики несет вперед лишь дальний потомок диамата, скрещенного с критической теорией и кожевизмом, – Славой Жижек. Но его версия диалектики – негативная и импрессионистическая – несколько отличается от классической версии, которой предпочитаю придерживаться я.

Диалектика обнаруживает перед собой реальность, которая, во-первых, парадоксальна, а во-вторых, нелинейна и многоуровнева. Это, в свою очередь, объясняется двумя причинами. Во-первых, мы односторонне определяем реальность, а она затем дает сдачи. То есть в момент, когда мы говорим: – «вот эта вещь – (этот атом, это государство, этот народ)» или «вот этот принцип, (свобода, суверенитет, добро)», – мы искусственно изолируем их от сложной тотальности, определяем по отличию или контрасту с другими вещами и принципами, а также выбираем доминирующий принцип из внутреннего многообразия.

Во-вторых, когда идет речь о живых и особенно разумных предметах (как в гуманитарных и социальных науках), то эти предметы рано или поздно сами усваивают ту точку зрения, с которой мы их определяем, а усваивая – либо пытаются ей преувеличенно соответствовать (например, нацистская Германия, истерически реализующая демонический образ, приписанный стране по итогам Первой мировой войны), либо преодолевают ее, выходят за ее рамки и даже противопоставляют себя ей. Пример – время от времени обманывающий интервьюеров и сопротивляющийся объективации электорат. Или, еще пример – пока мы описываем, скажем, неолиберализм линейно, как систему принципов и мер, представители неолиберализма читают наши описания, проводят внутреннюю критику и меняют свои принципы и меры, не абсолютно, а так, чтобы наша теория неолиберализма казалась наивным и чисто партийным описанием сложной реальности, а сами они неолибералами и даже либералами больше не назывались (называясь, скажем, «демократами»). Такую реальность уже нельзя описывать линейно, так как она все время перепрыгивает с одного уровня существования на другой, метауровень.

Эмпирически мы сталкиваемся с диалектикой в двух основных случаях – когда полярные, антагонистические феномены начинают сближаться и обмениваться свойствами и когда, наоборот, один феномен постепенно распадается на противоположные формы. Приведу примеры – но это не просто примеры, а наиболее существенные определения современного общества (выбор «примеров» для диалектики – ключевой момент).

2. Диалектика
макро:
капитализм и социализм как принципы
современного общества

Последние 50 лет
истории можно охарактеризовать как
диалектику капитализма и социализма –
как принципов
(использую здесь терминологию Монтескье),
наложенных на гипостазированных
субъектов
политики – «Запад» и «Восток». Специфика
эмпирической диалектики в том, что надо
начинать всегда не сначала, а с середины,
in medias res. Начнем после Второй
мировой войны, когда капитализм и
социализм «приземлились» в конкретно
очерченных странах и историях, и между
этими странами началась «Холодная
война», то есть политическое противостояние,
имеющее идейный, принципиальный характер.
В недиалектической
картине мира,
Холодная война окончилась поражением
одной из сторон в связи с несостоятельностью
ее принципов, и победивший принцип –
капитализм, вооруженный еще более
высоким принципом демократии (о нем
чуть позже) постепенно восторжествует
во всем мире как более разумный,
прогрессивный. Другие недиалектические
варианты: социализм проиграл в силу
ошибок советского руководства и хитрой
стратегии империалистической буржуазии,
но остается единственно верным принципом
прогресса, и к нему постепенно движется
капиталистический Запад (так по-прежнему
думают многие левые, например троцкисты).
Еще одна недиалектическая версия –
принципы вообще неважны, есть только
один принцип хищнической воли к власти,
и никакого прогресса не будет (это, по
правде говоря, моя любимая из
не-диалектических версий, но и она
неверна, так как хищническая власть все
же строится на идейном доминировании,
«гегемонии»).

В реальности,
действительно, холодную войну выиграли
ведущие страны мира во главе с США,
вооруженные «капиталистической»
экономикой и отстаивающие ценности
«свободного мира». Важным фактором
победы было выдвижение «демократии»
как основного принципа, носящего
политический,
а не экономический характер – СССР же
не смог выдвинуть подобного принципа,
аналогом в известной степени было
антиколониальное движение, но СССР,
будучи бывшей (и фактически на тот момент
нынешней) империей, плохо годился на
роль его лидера.

Капиталистические
и социалистические элементы сочетались
в политике обоих лагерей Холодной войны.
Разница была лишь в доминирующем
(гегемонном)
принципе, и некоторые даже говорили о
«конвергенции» систем. Но родство такого
типа чаще ведет к антагонизму, чем к
унии. В 1980-е произошла временная
поляризация
экономической
политики, на Западе выдвинули принципы
неолиберализма как зеркального
анти-социализма,
и антагонизм
стал непримиримым, что привело к проигрышу
одной из сторон и распаду системы. Но в
результате не произошло «транзита»
постсоциалистических стран к
капиталистической демократии – некоторые
(вошедшие в Евросоюз) были поглощены
имперским образом, а те, что сохранили
суверенитет, выстроили авторитарные
госкапиталистические системы. Более
того, и северо-западные страны не
реализовали в полной мере «неолиберального»
капитализма, а демократия постепенно
приводит их внутреннюю политику к
состоянию внутренней холодной войны.

Начиная с 1990-х годов,
принципом
постсоциалистических
обществ стал капитализм
в его неолиберальной версии. В сочетании
с инерцией социалистических институтов
и попытками построения демократической
бюрократии, этот принцип привел к
атомизации общества и тотальной коррупции
бюрократии – системе, которая могла
управляться только неформальным
авторитарным путем, а «демократия»
приобрела единственный смысл национального
суверенитета, лишь в его внешнем,
а не внутреннем
определении. Если Холодная война была
противостоянием «формальных демократий»
с «народными демократиями», то
постсоциалистический период привел к
формированию, так сказать, «неформальных
демократий», а затем «неформальных
монархий».

Но параллельно,
социалистический принцип, и без того
сильный в западных странах, не сошел на
нет. Напротив, мы до сих пор имеем в
странах Европы социальную
демократию,
лишь отчасти ослабленную вкраплениями
неолиберальной коммерциализации. В США
социальное государство заметно слабее,
чем в СССР или Европе (хотя прогрессивный
налог налицо!), но это компенсируется
огромной идеологической
ангажированностью
общества в сторону социальных, если не
сказать социалистических, ценностей и
принципов. Социалистический принцип
тем не менее подчинен гегемонии
капиталистического в том смысле, что
как меры социальной защиты, так и
социалистической ценности артикулируются
формально –
как права и монетарно-страховые
инструменты, а не материально, как
конкретные задачи конкретных бюрократов.
Недавние дискуссии в российском обществе
по поводу борьбы с харассментом,
экологическим загрязнением и расовым
притеснением на Западе продемонстрировали
это расхождение: российская общественность,
как оппозиционная, так и конформная,
стоит в целом на либертарианской точке
зрения, с которой происходящее в США
кажется истерической кампанейщиной,
претензией общества на сознательное и
этически заостренное вмешательство в
процессы, которые могли бы постепенно
выравниваться
сами по
себе. То есть избыточным социализмом,
но взятым на уровне политики и идеологии
(а не, скажем, плановой экономики).

Таким образом,
бывшие противники в Холодной войне
обменялись признаками, а антагонизм
сохранился. Произошло то, что я называю
«частичными синтезами». В результате
диалектического процесса образуется
не один якобы прогрессивный синтез (как
в советском «диамате» с его схемой
«тезис-антитезис-синтез»), а два частичных
синтеза, каждый из которых сохраняет
односторонность. Вместо капитализма и
социализма мы имеем теперь капитализм
в социалистической форме (Запад) и
социализм в капиталистической форме
(Восток), но непосредственно наглядной
является именно форма, она же принцип,
поэтому эмпирически, по первому
впечатлению, перед нами предстает
ультрасоциализм в США и ультракапитализм
в России (плоская шкала налога, высокий
налог на зарплату, слабые профсоюзы,
неучастие в благотворительности и
т.д.).

Понятно тогда, в
каком смысле говорят (в том же диамате,
например) о «тождестве» противоположностей.
Сами по себе капитализм и социализм
отнюдь не тождественны. Но поскольку
они существуют во взаимоотношении, и
поскольку это отношение все больше
рефлексируется, усваивается в обоих
обществах, то можно говорить о тождестве
или, языком Шеллинга, «неразличимости»,
таких явлений как «капитализм-социализм»
и «социализм-капитализм». Они действительно
неразличимы с точностью до вектора, а
вектор этот меняется в результате
исторических пертурбаций (и просто
времени), таким образом, что происходит
инверсия
отношения.
Именно эта инверсия и стоит за бытовым
фактом взаимоперехода противоположностей
одно в другое (любовь в ненависть, добро
в зло и т.д.).

Механизм данного
диалектического процесса таков.
Капитализм и социализм,
–
это искусственные односторонние понятия,
вызванные к жизни открытием политэкономии
в XVIII-XIX
вв. Одно из
них фокусируется на точке зрения
микроэкономической рациональности, а
другой – на макроэкономической, и одно
(капитализм) выстроено как отрицание
другого (социализма, потому что этот
термин и теория немного старше), а другое
(социализм) является программой
общественной альтернативы, при том, что
оба имеют утопический характер.
Соответственно, каждое из этих понятий
предполагает другое, нуждается в нем
как в точке отталкивания и наталкивается
на его элементы в рамках своей системы
как на непокорные пережитки. В ситуации
кризиса одной из парадигм другая спешно
должна перевыстроить ее внутри себя
для убедительности, интериоризировать
– так, в результате гегелевского
«отрицания отрицания» получаются
гибридные частичные синтезы, и так
нарастает негативность, на практике
выражающаяся в беспредметной меланхолии,
тревоге неизвестно по какому поводу –
поскольку внутреннее, интериоризированное
противоречие гораздо сложнее снять и
даже отследить.

3.
Диалектика микро:
индивидуализм и коллективизм как
принципы

Как уже сказано,
данная диалектика характеризует не
только идеологии, но и этики, то есть
формы индивидуальной субъективации и
психологической ориентации. Здесь, как
и в случае макроструктур, мы начинаем
с доминирующих, типичных принципов
или «ценностей»
(объясню ниже, почему). Многие исследователи
говорят об «атомизации» российского
общества и о примате в нем индивидуалистических
ценностей. В США и особенно Европе,
напротив, гораздо более распространены
коллективистские и вообще альтруистические
ценности: окружающая среда, помощь
ближнему и т.п. Непосредственно заметна
агрессивность и яркая самоподача
российского (и вообще пост-социалистического,
а также пост-католического) субъекта в
контрасте со скромностью и некоторой
вкрадчивостью манер образованных
европейцев и американцев: с этим связан
и пересмотр на Западе гендерных ролей,
где доминантная маскулинность выходит
из моды, но и женственность не занимает
ее места, если она теперь и доминирует,
то тоже из своей вкрадчивой и «пассивно
агрессивной» (кстати, спонтанно
диалектическое американское выражение)
позиции. Исследователи ценностей (школа
Р. Инглхарта, Ш. Шварца и другие) часто
интерпретируют данный факт исходя из
прогрессистской не-диалектической
картины мира, в которой коллективизм и
альтруизм – это некий моральный телос,
к которой граждане двигаются по мере
удовлетворения своих материальных
аппетитов. Но эта прогрессистская
картина рассеивается, если мы рассматриваем
социальную реальность диалектически,
то есть в ее тотальности.
На практике ни в коем случае нельзя
говорить о том, что чемпионы «альтруизма»
(как правило граждане протестантских
стран) являются более моральными и
коллективистскими людьми. Удовлетворение
ими аппетитов в конкурентной среде не
проходит совсем уж безрезультатно. На
практике солидарность российского и
тем более испанского или греческого
общества в разы больше – хотя и в
конкретном смысле, о котором ниже.
Декларируемые
принципы надо понимать как дезидераты
– то, чего человек хочет и чего он не
имеет в
повседневной атомизированной,
капиталистической, действительности:
количество близких друзей у граждан
США колеблется около нуля, у среднего
класса фактически не существуют
расширенные семьи, пожилые люди массово
переезжают в дома престарелых и т.д.,
альтруизм же, о котором мы говорим,
практикуется в отношении незнакомых,
то есть с одной стороны масштабно (как
в случае массовых демонстраций), а с
другой – эпизодически и дозированно.
Постсоциалистический человек яростно
и агрессивно хочет выпрыгнуть из насквозь
поглотившей его массы и притворяется,
что окружающих не существует, что ведет
к отчужденности случайных сообществ,
таких как прохожие на улице, и в целом
к агрессивной уличной среде. Американский
же человек (точнее, его нормативно-идеальный
тип, описанный еще А. де Токвилем)
аналогично притворяется, что встречные
чужаки – его хорошие приятели, и готов
объединяться с некоторыми из них для
добрых дел. Итак, налицо диалектическая
структура этического субъекта – формальная
индивидуация против формального
коллективизма. Усиление этической
риторики, а значит нагрузки на психику
индивида, в
обоих случаях свидетельствует о растущем
разрыве между отправным и желаемым
пунктами. Естественно, когда принцип
описывает то, чего еще нет, то опасно,
когда человек зависает в этическом, а
не социально-реформистском, пафосе. В
применении к общественной идеологии
этот сбой был блестяще проанализирован
Карлом Мангеймом в его диалектике
идеологии и утопии: истина утопии как
возможности более разумного и счастливого
устройства мира, не реализуясь, побеждает
как принцип, то есть как идеология,
и застревание в этой моральной фазе
ведет к тому, что утопия как бы признается
уже достигнутой от того, что мы к ней
стремимся. Результатом является
несчастное сознание и нарастание разного
рода демонизма, то есть попытки осмысления
реального, не-утопического положения
дел как некоего альтернативного и обычно
неприятного принципа (как «влечение к
смерти» Фрейда в фальшиво оптимистическом
и медицински мыслящем обществе поздней
современности).

Это был пример
взаимодействия антагонистических
противоположностей между собой.
Рассмотрим теперь, наоборот, распад
вроде бы понятного понятия.

4.
Демократия пополам

Как уже указано,
капиталистические страны выиграли
Холодную войну во многом за счет того,
что перевели дискуссию с СССР в
политический план борьбы за «демократию».
Это, кстати, тенденция, которая примерно
совпадает по времени с подъемом
неолиберализма в экономике, и демократия
неизменно осмыслялась на Западе как
«формальная», то есть как процедура
учета и примирения различных интересов
через систему прав гражданина и человека.
Но в СССР демократии не было почти
никакой, ни формальной, ни содержательной,
поэтому он не мог выиграть этот важный
спор. Тем не менее, с самого начала
понятно, что демократия есть дальнейшая
формализация и без того формального
капиталистического принципа, которая
вроде бы позволяет подняться над
конкретными спорами об устройстве
экономики. И действительно, на Западе,
как уже сказано, «демократия» в основном
и разворачивается как система дискуссии
между капиталистами и социалистами, но
при гегемонии первых. Хотели, чтобы
такая формализация-интериоризация
произошла и в России, но поскольку
социалисты («коммунисты») были здесь в
революционном порядке делегитимированы
(по-русски я бы сказал, обесчещены), то
из этого ничего не получилось, и демократия
мягко переформатировалась в монархию.
Но Бог с ней, с Россией – что же происходит
с демократией на Западе? А происходит
то, что распадается ее понятие. Нынешний
политический процесс проходит уже не
только в традиционном соперничестве
либералов с социал-демократами, сколько
между истеблишментом и «популистами»,
то есть новыми националистами, ставящими
на риторику и массовый аффект. При
этом истеблишмент
утверждает, что популисты подрывают
саму систему демократии как основанную
на космополитизме, правах человека и
на правилах рациональной коммуникации.
Подозревают, что придя к власти, популисты
установят диктатуру (правда, на
Северо-западе этого пока, после Второй мировой
войны, никто не осуществлял). Но в
реальности «популизм» – это почти синоним
демократии, только на латинском языке,
и это попытка конкретной апелляции к
демосу, и в смысле простонародья, и в
смысле целостной нации. Другими словами,
«популисты» возрождают материальный
смысл «демократии» в противовес его
формальному пониманию.
Импорт
«демократии» как власти масс в
либерально-репрезентативные институты
– диалектическое отрицание отрицания,
которое предприняли элиты в конце XIX –
начале XX века – перестал работать и
привел к распаду понятия на формальную
и содержательную его сторону.

С демократией дело
обстоит еще веселее, чем кажется. Потому
что понятие это, как многие мощные
политико-идеологические понятия истории,
само вбирает диалектическую рациональность.
Оно предлагает своеобразную формалистическую
карикатуру на диалектический метод:
предполагается, что через включение и
признание Иного (оппозиции или вообще
«демоса», массы) будет достигнут «синтез»,
то есть консенсус и самопознание Целого.
В этом смысле демократия отличается
толерантностью к негативности – к
низовым движениям, даже к тем, где
страдают витрины и т.п.

И, в принципе, это
не такая плохая модель, при условии, что
форма и метод будут соответствовать
движению и трансформации материального
мира, а также применяться тотально (то
есть и на предприятии, и в международных
отношениях). Но в ситуации формалистической,
когда демократический метод используется
для сохранения существующих отношений
власти, собственности и знания,
диалектическая демократия попадает в
тиски между агонизмом и антагонизмом
(выражаясь словами Шанталь Муфф).
«Агонизм» – это когда противники не
имеют права выдвигать слишком серьезных
альтернатив, а антагонизм – это когда
противостояние партий приводит к
гражданской войне. Удивительным образом,
сегодня в США мы наблюдаем одновременно
и агонизм, и антагонизм, в том смысле,
что партии, у которых очень мало
содержательных разногласий (остроконечники
и тупоконечники) вошли – именно поэтому
– в противостояние не на жизнь, а на
смерть, губительное для публичной
политики. Должна появиться третья сила.
Мы ниже еще вернемся к вопросу о демократии
как поляризующей логике, а пока поговорим
о методе.

Нам теперь видно,
что правильная диалектика – это не та,
которая как-то особенно драматизирует
свои полюса как противоположности и
ведет к войне (сталинский вариант), хотя
надо отдавать себе отчет, что такая
поляризация неизбежно происходит.
Правильная диалектика занимается
диалектикой
диалектики,
то есть отслеживает тонкий момент, когда
активная, негативная сила формализации
переходит в только
форму, а значит
сама эта форма костенеет: тогда мы имеем
дело со сложным сгустком духа, от которого
субъект должен отстраниться, искать
ему внешний противовес. И наоборот, сама
материальная жизнь, например унылый
труд, или сексуальность, может обнаружить
вдруг формализующее, спиритуализирующее
начало. А может и не обнаружить. Поэтому
диалектика диалектики не просто
разыгрывает игру противоречий, но и
выявляет ведущее, сущностное противоречие
из ряда множественных отношений, в
которых состоит предмет. Если политика
по поводу социальных мер и расизма в
США или авторитарного господства в
России приводит к антагонистическому
зацикливанию, то, возможно, мы пока не
видим или недооцениваем какую-то другую
проблему, остающуюся пока на уровне
двусмысленности. Наконец, диалектика
диалектики выявляет позитивную, или
нейтральную, основу за очевидным
негативистским креном первичной
диалектики как логики подрыва.

5.
Заключение – как делать диалектику?

В указанном смысле,
хотя для наблюдателя диалектика
проявляется негативно, как выявление
гибридности феномена или амбивалентного
отношения двух феноменов, ее практический
шаг, собственно метод, можно скорее
охарактеризовать как положительную
интуицию: схватывание момента, когда
субъект как бы отслаивается от своего
объекта, метод от материала, шаг от ноги
– и, наоборот, момента, когда перед нами
предстает, вместо задачи, понятная, но
инертная, вязкая форма. У такой диалектики
есть свой этический пафос – это
своеобразный идеал
(хрупкого) сосуществования феномена с
его собственной иллюзорной формой, что
возможно в многоуровневом и иерархическом,
не-плоском, видении мира. Но и тут есть
интуитивный шаг: толерантность к
обратному, негативному движению вплоть
до критического момента, когда необходимо
чрезвычайное решение.

Как движение самой
реальности диалектика предъявляет нам
прежде всего комическое
зрелище. Мы
могли бы сидеть и наблюдать, но диалектика
(вопреки А. Кожеву) не дает нам этого
сделать, так как помимо созерцательной
позиции содержит в себе еще и героический
драйв к преодолению любой сложившейся
ситуации, хотя бы для того, чтобы
всесторонне познать ее.

Феномены, изложенные
выше, вполне можно описать языком
формальной логики и механической
причинности. Но тогда мы вынуждены будем
описывать их только одним языком, изнутри
лишь одной из описанных парадигм. В
результате из нашей истории уйдет
весь ее смак, вся ее анекдотичность.
А
жаль.
Диалектика же подрывает однозначные
линейные описания, потому что ставит
под вопрос их термины и меняет их (в
отличие от трансцендентальной критики,
которая выявляет эти термины и другие
предпосылки, но оставляет их как есть).
Выделение отдельных предметов, тем
более абстрактных феноменов, условно
и зависит от доминирующего принципа,
который действует в них, подавляя тем
самым некий иной принцип. Важно
то, против
кого дружим
и в каких мы раньше были отношениях.

Методически, когда
мы имеем дело с неким эмпирическим
материалом, первый наш шаг в диалектике
всегда – идеализация,
или выявление
доминирующего принципа. Так, у Гегеля
сталкиваются «господство» и «рабство»,
«род» и «государство», «прекрасная
душа» и «лицемерие» – то есть не
эмпирические субъекты, а заостренные
принципы, иначе бы никакой поляризации
между ними дальше не получилось. Но за
счет того, что потом мы выявляем взаимное
отражение и наслоение друг на друга
этих принципов, а также выявление новых
форм из их взаимодействия, мы получаем
более сложные категории, которые больше
подходят к описанию дробных ситуаций.
Более того, принцип всегда идет в паре
с противоположным ему принципом (с
которым борется), и противоречие между
ними само в свою очередь может быть
принципиальным для ситуации. Маркс
называл этот гегелевский метод
«восхождением от абстрактного к
конкретному» (вопреки логике эмпиристского
рассуждения). Г. Маркузе, в Одномерном
Человеке,
отмечал, что абстрактные понятия
(универсалии), с которыми в современном
обществе мы постоянно сталкиваемся в
повседневном опыте, – это точки
несоответствия себе предметов: мы
обобщаем лишь там, где индивиды сами
акцентируют в своем поведении некоторые
установки в качестве всеобщих – именно
потому, что они не могут им полностью
соответствовать в качестве ситуативно
верных описаний и должны через них
что-то себе доказывать.

Далее, выясняется,
что принципы эти, попадая в ситуации,
выступают как соотнесенные друг с другом
и относительные внутри себя – например,
нет господства, достоинства и т.д. самого
по себе, а есть господство, которое
должно постоянно подавлять: и отдельных
«рабов», и раба в себе, и рабство как
принцип.

«Принцип» призван
обеспечить внутреннее тождество
предмета, но на практике он выражается
через его отличие от себя, его принципиальную
особенность, обычно связанную с субъектом
и отрицанием. От этого внутреннего
различия идеи мы быстро переходим –
как показывает Гегель в главе о
«рефлективных определениях» Науки
Логики – к
распределению различных аспектов по
разным отдельным предметам, то есть
эмпирическому разнообразию. А затем
происходит ключевой момент поляризации
– перерастание
различия в противоположность, то есть
в рефлектированное, преувеличенное и
соотнесенное, различие, наибольшее
различие в одном роде (пример – та же
«демократия», которая появилась в XIX
веке как небольшое видовое отличие
нового либерально-республиканского
режима от прежних, затем стала обозначать
одну из двух противопоставленных партий,
и наконец поглотила как понятие целиком
все либерально-республиканское
государство, противопоставив его другим,
«авторитарным» режимам). Противоположность
всегда разыгрывается на двух досках –
внешнего антагонизма (демократия против
«авторитаризма» как демократической
анти-демократии) и внутренней нестыковки
(демократия против «популизма» как
буквально понятой демократии). В обоих
случаях на полюсах выстраиваются
«частичные синтезы» с перевесом одной
из сторон (демократический авторитаризм,
авторитарный демократизм и т.д…).

И наконец
противоположность переходит в
противоречие,
которое надо понимать как самооотрицание
(несчастное сознание, гибельный кризис).
Оно может нас привести к продолжению
переплетения и обмена признаками между
полюсами, а может – к «основанию», то
есть к выходу на более широкую перспективу,
усмотрению более высокого уровня
целостности, в который вписываются
данные явления во всей их противоречивости.

В таком кратком
объеме трудно более ясно объяснить, как
именно надо делать сегодня диалектику.
Поэтому я буду продолжать. В следующем
эссе пойдет речь о критиках
диалектики.

Диалектика в философской традиции | Статья в журнале «Молодой ученый»

Диалектика, несмотря на кризис, сохраняет за собой статус универсального методологического основания в современной философии и науке.  Тем не менее, кризис идеологии марксизма привел к смене философских ориентаций и восприятию диалектических проблем как ненужного «повторения пройденного». Кризис диалектики, ознаменовался падением  методологического уровня философских исследований, что объясняется многими причинами, одной из них является формально – логическое понимание диалектики, её концептуального ядра — принципа противоречивости. Другой причиной является обилие междисциплинарного знания. И если первое связано с недостаточным вниманием к диалектической традиции как таковой, то второе обусловлено появлением направления претендующего на роль всеобщего методологического основания.  

Кризис «старой» теории во многом обусловил повышенный интерес ко всему «новому». Этим самым «новым» оказывается синергетика, которая претендует на статус всеобщего учения о развитии. Становление синергетики, в этом отношении, должно стимулировать переоткрытие философских оснований диалектики. Это и стало побудительной причиной и целью данной статьи в целом – эксплицировать основания диалектики в философии.  

Существует множество определений диалектики.  К примеру,  диалектика  может быть представлена как: «философская концептуализация развития, понятого, как в онтологическом, так и в логико-понятийном его измерениях, и – соответственно-конституирующаяся в историко-философской традиции, как в качестве теории, так и в качестве метода» [18, c. 305], или «…как наука, изучающая всеобщие формы бытия, всеобщие формы движения, развития объективной действительности и познания» [23, c. 29].

Диалектическая культура мышления наиболее полно представлена в рамках абсолютного идеализма Г. В. Ф. Гегеля. В сущности, диалектика по Г. В. Ф. Гегелю, прежде всего наука представляющую собой характеристику общих форм движения.  Г. В. Ф. Гегель  в диалектике охватывал всю область действительности:  начиная от логических категорий, сферы природы, духа и заканчивая диалектикой категорий исторического процесса.

В контексте материалистической традиции диалектика рассматривается в качестве науки, учения о тождестве противоположностей, учения о противоречиях, в качестве науки о   всеобщей связи. Подчеркивая неразрывную связь диалектики с мировоззрением Э. В. Ильенков называет диалектику наукой «о процессе отражения природы и истории в человеческом мышлении» [9, c.364].  В целом, диалектика рассматривается как самодостаточное философское учение о развитии, корнем которого выступает противоречие, но не  запрещенное формально-логическое, а именно диалектическое противоречие.

Система категорий диалектики выстраивается по-разному: в контексте объективации абсолютного духа (логика, натурфилософия и философия духа) – идеалистическая диалектика, и в рамках материализма   в форме принципов – материалистическая диалектика. Материалистическая диалектика, как уже было сказано, выстраивается в контексте системного подхода, поскольку принцип единства материализма и диалектики предполагал системное единство категориального аппарата диалектики.

Диалектика существует в рамках системы категорий и законов, которые резюмируются в следующих принципах: принципе единства теории и практики, принципе взаимозависимости объектов и его атрибутов, принципе противоречивости объектов и его атрибутов, принципе развития, принципе отражения или единства диалектики, логики, и теории познания. Наиболее идеологически нагруженный принцип – принцип партийности [14 , c. 13-82]. 

Как видно из предыдущих рассуждений существуют несколько общепринятых концепций диалектики. Не смотря на то, что существует типизации диалектических учений на позитивные, негативные, субъективные и объективные, классической типизацией диалектики является качество субстанции, которая лежит в основании диалектического противоречия.

В данном контексте диалектическая мысль существует в двух своих «модификациях»: идеалистической и материалистической. Диалектика представляет собой результат осмысления единства борьбы противоположностей,  которые осмысливались, то на идеалистических (Г. В. Ф. Гегель), то на материалистических основаниях (К. Маркс, Ф. Энгельс). В виду этого, как отмечает Э. В. Ильенков, необходимо понимать, что формула, рассматривающая диалектику как учение о всеобщих законах развития игнорирует «исторические различия» материалистической и идеалистической диалектики [9, c. 364]. Однако как отмечают А. В. Иванов и В. В. Миронов: «Её разделение на идеалистическую и материалистическую диалектику весьма условно. И тот и другой вариант позволяют эффективно объяснять реальное и идеальное бытие» [8, c. 287].

История диалектики многогранна, однако она непосредственно связана со становлением и развитием философской традиции, рационализацией и концептуализацией человеческого мышления. Источником диалектики является обнаружение универсальной двойственной природы противоположности, принципа единства и борьбы этих начал. Обнаружение базовых диалектических принципов не является заслугой  только Западной философской традиции. Восточное мышление при всех  своих особенностях так же имплицитно содержит в себе диалектические отношения. Ключевые же отличия здесь определяются акцентами в понимании концептуального ядра диалектики — противоположностей и их взаимоотношений. Западная философская традиция первоначально подчеркивала в диалектике доминанту борьбы противоположностей. Восточная философия в борьбе противоположностей  либо угадывала их своеобразный ритм (даосизм), либо подчеркивала единство в этой извечной борьбе противоположных начал (брахманизм).

Традиционно экспликация истории диалектической мысли и собственно философской традиции начинается с Античности. Диалектике, так же как философскому мышлению в целом предшествовал кризис мифологического сознания. Первоначально диалектика в ранней Античности рассматривалась как учение о правильном протекании спора, на основании которого можно достичь сокрытого – истины (Сократ, софисты и стоическая философия). Диалектика отражала основные проблемы, связанные с соотношением  принципа непрерывного становления и развития (Гераклит Эфесский), и дискретностью и неподвижностью бытия (Зенон Элейский). Тем не менее, диалектика в античности существовала и в качестве умения постигать предмет в его противоречивом единстве [10, c. 30].

Античная диалектика многомерна и разнообразна и она отнюдь не сводится к её будущей определяющей интерпретации в качестве теории развития. По мысли А. С. Богомолова : «…античная диалектика содержала все возможные и развернувшиеся затем в реальной двадцати пяти вековой истории типы диалектики…»[3, c. 5]. С другой стороны, А. С. Богомолов подчеркивает, что «античная диалектика – это не диалектика» [3, c.6]. В поисках именно  особенного античного определения диалектики удачно подходит понятие, введенное А. Ф. Лосевым для характеристики собственно диалектической культуры мышления – «логос эйдоса». Античная диалектика предполагает синкретичное переживание человека и космоса.  Отсюда не случайно желание А. Ф Лосева античную диалектику называть «логической конструкцией мифа». Диалектика, таким образом, выступает не в качестве только метода или теории развития, а в качестве  учения о мире в целом. 

С зачатками диалектической мысли, мы встречаемся в рамках Милетской школы,  в стихийном материализме Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена. Создателем первой формы философской диалектики считают Гераклита Эфесского. Примечательно, что у Гераклита нет учения о противоположностях в их взаимной связи, поскольку попросту отсутствует категория «противоречие». Диалектиком Гераклит становиться только из анализа контекста его работ. А. С. Богомолов приводит многообразие возможных переводов греческого аналога понятия «противоположность». Среди них можно встретить такие: «враждующее», «расходящееся», «враждебно стремящиеся против друг друга», «противоречивость», «противодействие», «разнообразие» [3, c. 57]. Ведущей категорией диалектики Гераклита является Логос, выражающий суть мировой закономерности.  Всеобщая изменчивость вещей  понималась  им как результат борьбы, постоянного движения и превращения, становления одного из другого. Это универсальная  диалектика, где тождественное и различное являлось неотъемлемой характеристикой целого.

Диалектика продолжила свою эволюцию в пифагореизме и  элеатской метафизике. Пифагореизм исходит из числа как идеальной первоосновы и признания противоположностей, как существенного момента абсолютного (четные и нечетные числа) [3, c. 91]. Элеатская школа (Ксенофан, Парменид, Зенон)  не только противопоставила единство и множественность, мысленный и чувственный мир, но и  указала на различение сущности и явления. Диалектика Зенона основывалась на общей установке школы элеатов – недопустимости противоречий в достоверном мышлении. И. Кант именует Зенона «тонким диалектиком» [12, c. 389].

Гераклит Эфесский и школа Элеатов в рамках своей   натурфилософии указали на универсальные характеристики, движения, становления как единства противоположностей. И если Гераклит, как отмечают Д. В. Джохадзе и Н. И. Джохадзе: «… делает принципом материи вечное движение», то  «элеатское учение в своей отрицательной реакции на гераклитовскую диалектику акцентирует внимание на вечности и неизменности истинно сущего бытия, низводя множественность движущихся тел на ступень кажущегося и простой видимости» [7, c. 35].

Гилозоизм, характеризующий диалектику и философию Милетской и Элеатской школ, в дальнейшем был преодолен в рамках атомистической философии  объективной диалектики Левкиппа и Демокрита. Попыткой преодолеть объективизм атомистической философии была субъективная диалектика софистов (Протогор, Горгий). Диалектика в софистической мысли трактовалась релятивистки и субъективно, как указание отсутствия грани между истинной и ложью.

Родоначальником диалектики Г. В. Ф. Гегель считает Платона [4, c. 296]. Платон, следуя традиции своего учителя Сократа, под диалектикой понимал не только умение разделять понятия, искание истины при помощи вопросов и ответов, но и знание относительно сущего и истинно сущего. Диалектика Платона представляет собой специфический метод разделения единого на многое. Идеалистическая диалектика Платона проблему частного и общего,  части и целого решала с помощью введения пяти категорий: тождества, бытия, различия, покоя и движения. Как отмечает В. Ф. Асмус диалектика Платона – это не логика, не гносеология, не учение о методе, но прежде всего учение о бытии [2, c. 88]. Тем не менее, диалектика Платона еще не стала универсальным методом познания, в  достижении истины диалектика Платона преодолевается.

Диалектические идеи Платона нашли свое продолжение у Аристотеля и в дальнейшем в рамках неоплатонизма. Диалектика, по Аристотелю, находится на одной линии с софистикой и риторикой и так же как они направлена на противоположности. Согласно Аристотелю диалектика имеет место в контексте противоположных определений, занимается противоположностями.  Диалектика Аристотеля представляет собой,  с одной стороны, науку, а c другой — метод достижения истинного знания. В целом, диалектика Аристотеля прорабатывается через его логические принципы тождества, противоречия и исключенного третьего. По мысли А. С. Надточаева: «…применяя этот метод исследования, Аристотель приходит к подлинно диалектическим по своему характеру результатам, каковыми являются признание внутренне противоречивой природы времени, диалектика прерывного и непрерывного в трактовке пространства, математических объектов (точки, линии) и т. д» [15, c. 266]. Диалектика как  часть искусства спора умозаключения и доказательства  получает свое продолжение в работах М. Т. Цицерона.

Античная диалектика, как уже было сказано, имплицитно содержит в себе все многообразие концепций диалектики, и была скорее учением о мире (а не только искусством спора), чем только теорией или же методом. Первоначально в контексте стихийного материализма Милетской и Элеатской школы диалектика имеет в больше степени натурфилософское понимание, выражая всеобщую изменчивость вещей и универсальные характеристики движения и становления как единства противоположностей. В качестве  специфического метода и теории познания диалектика выступает  у Сократа, Платона и Аристотеля.

В дальнейшем диалектика существовала в контексте мистических рассуждений неоплатонизма (Плотин) и теистических учений. Центральным мотивом философии Плотина была диалектика  таких трех ключевых онтологических субстанций как «единое», «ум» и «душа».  Схоластическая христианская философия прорабатывала логику построений категорий и понятий, использовала античную диалектику для проработки учений о личном абсолюте. Диалектика средневековой схоластической философии представляет собой  не учение о развитии, а логику использования категорий и понятий для поиска адекватных рационалистических ответов на поставленные вопросы существования. Поэтому средневековую диалектику правильнее называть «грамматико – логико – диалектической» [19, c. 38].   

В дальнейшем с диалектическим подходом к действительности мы встречаемся в рамках философии Н. Кузанского. Диалектические взгляды Н. Кузанского существуют в контексте его пантеистической онтологии [11, c. 39-40]. Бог в учении Н. Кузанского представляет собой не столько абсолютную личность, сколько принцип онтологического динамизма, выражением которого было его учение о противоположностях, являющимся живым указанием на относительность констант бытия и их диалектическое единство. Диалектические взгляды Н. Кузанского отчетливо просматриваются в его принципах тождества различного рода противоположностей, они раскрываются в контексте гносеологической проблематики познаваемости и непознаваемости мира. Сущность  этой диалектики противоположности заключается  в утверждении, согласно которому истина на человеческом уровне  неотделима от своей противоположности, от заблуждения.

Диалектические идеи Н. Кузанского продолжаются в рамках пантеистической философии Дж. Бруно, которая черпала свое вдохновение в натурфилософии. В  мировом целом все противоположности существуют в контексте друг друга. Саморазвивающаяся вселенная бесконечна и едина, поскольку её центр находится повсюду. Диалектика Дж. Бруно развивается через представления о мире как пантеистической действительности выражающей принцип становления [11, c. 68-74]. Диалектическая мысль эпохи Возрождения  отчетливо прослеживается так же в работах Т. Кампанеллы и мистическом пантеизме  Я. Бэме [6, c. 330-343].

В период Нового времени конкретно – научное знание сосуществовало с метафизикой в философии.  Г. Гегель считал, что метафизическая по сути философия нового времени игнорировала диалектику [4 , c. 296].  Тем не менее, метафизический характер философии Нового времени не отменял становления и развития диалектики, хотя Т. Гоббс, к примеру, определял диалектику в качестве искусства спора позволяющего: «… придавать имена вещам, связывать слова в речения и соединять речения в силлогизмы» [5, c. 558].

Диалектика движения (по преимуществу механического) активно развивалась в Новое Время. Философия Нового времени  развивает гносеологические аспекты диалектики (диалектика чувственного и рационального, материального  и идеального.  Диалектические построения в философии Нового времени мы встречаем в  рамках космогонических представлений Р. Декарта [1, c. 5-33]. Диалектика мышления и материи,  свободы и необходимости прослеживается в рамках  философии Б. Спинозы [1, c. 33-59]. Особенно четко диалектические идеи прослеживаются в рамках  монадологии Г. В. Лейбница.

Не смотря на то, что слово диалектика Г. В. Лейбниц употреблял в схоластическом значении и она не составила у него систематического и дифференцированного учения, его монадология, во-первых, чужда господствующему тогда редукционизму и дуализму, а во-вторых, во многом предвосхищает (а иногда даже опережает) диалектические идеи сформировавшиеся в рамках немецкой классической философии. Диалектика у  Г. В. Лейбница отрицает (в виду неразрешимости) дуализм при этом подчеркивая, что существует некоторое единство – принцип единой универсальной взаимосвязи. Наиболее тезисно эта система представлена в рамках программного сочинения Г. В. Лейбница «Монадология».  По мнению Г. В. Лейбница, всякая возможность стремиться  к своему осуществлению, чтобы стать действительностью и здесь, столкновение  всего многообразия возможностей является условием развития. 

Диалектика Г. В. Лейбница основывается на идее тождества структуры и субстанции. Субстанция Г. В. Лейбница  является условием возможности структуры, а структура – субстанции [21, c. 128].  Для обозначения этого диалектического единства Г. В. Лейбниц вводит понятие «монады». Диалектические идеи  прослеживаются в таких методологических принципах его работы «Новые опыты о человеческом разумении» как  принцип всеобщих различий, идеи тождественности неразличимых вещей, непрерывности всех вещей, монадичности, принцип всеобщей связи через предустановленную гармонию и полярности максимумов и минимумов в изменении, развитии и познании. 

Диалектика Нового времени существовала в контексте становления и развития экспериментального математического естествознания, механики, что в целом сделало ясным ключевую диалектическую идею, которая в дальнейшем легла в основание диалектики Г. В. Ф. Гегеля: идею единой универсальной взаимосвязи. 

Наиболее глубокое влияние на становление и развитие диалектической культуры мышления оказала немецкая трансцендентально-критическая философия. Немецкий идеализм в лице своих основных представителей (И. Кант, И. Фихте, Ф. Шеллинг) подготовил прочное основание для объективного идеализма Г. В. Ф. Гегеля и его целостной диалектической концепции. У Л. Фейербаха диалектика как универсальный метод познания не нашла  дальнейшего развития. В своей работе «Основные положения философии будущего» он предлагает рассматривать диалектику как диалог [20, c. 203]. В дальнейшем подобная диалектика «Я» и «Ты» разворачивается в работах М. Бубера и Ю. Хабермаса.

Исходной точкой понимания диалектики как учения о развитии через противоположности в рамках немецкой классической философии является негативная диалектика И. Канта. И. Кант отказывается от рассмотрения формально-логического осмысления диалектики как искусства спора. Его трансцендентальная диалектика, по мнению И. С. Нарского, возвращает философию к идее того, что есть фундаментальный факт познания [16, c. 122]. И. Кант в своем учении об антиномиях чистого разума указал на то, что диалектическое противоречие необходимо отличать от противоречий логических. В контексте учения И. Канта об антиномиях чистого разума, диалектика представляет собой не что иное, как способ обличения заблуждений человеческого разума в его устремленности к истинному знанию.

Диалектика И. Канта представляет трансцендентальную диалектику чистого разума, которая позволяет избегать заблуждений [12, c. 273-274]. Диалектика в понимании И. Канта представляет собой «естественную и неизбежную» характеристику бытия чистого разума. По его определению: «…трансцендентальная диалектика довольствуется тем, что вскрывает видимость трансцендентных суждений и вместе с тем предохраняет нас от ее обмана» [12, c. 273]. Однако как здесь же подмечает И. Кант, диалектика: «… никогда не добьется того, чтобы эта видимость совсем исчезла (подобно логической видимости) и перестала быть видимостью» [12, c.273]. Диалектика И. Канта, как поясняет Т. И. Ойзерман, представляет путь великих заблуждений на пути к трансцендентальному идеализму [17, c. 51-52].

Диалектика чувственного и рационального в познании, по И. Канту, обнаруживает противоречия, которые разум решить не в состоянии. Чувственное направленно на единичное, оно опосредовано деятельностью рассудка, а разум  направлен на всеобщее. В результате  этого стремления  к абсолютной цельности, разум наталкивается на противоречия, что ведет к заблуждениям, противоречиям и иллюзиям. Не смотря на то, что наличие противоречий в разуме И. Кант трактовал сугубо негативно, такого рода трактовка имела глубокие исторические последствия для дальнейшего позитивного осмысления диалектики И. Г. Фихте, Ф. Шеллингом  и Г. В. Ф. Гегелем.

В работах И. Г. Фихте развивается диалектика объективного и субъективного. Исходной реальностью для И. Г. Фихте является некое абсолютное «Я», которое включает в себе все мыслимое.  Кроме этого «Я» существует «не-Я» — нечто внеположенное  для «Я», но являющееся продуктом его деятельности как сознательной, так и бессознательной.  И. Г. Фихте открывает диалектику «Я»  и «не-Я», где «Я» порождает «не — Я»,  а «не – Я» в свою очередь является источником самого «Я». Как отмечает П. Д. Шашкевич: «…диалектическая природа разума, как его понимает Фихте, далеко выходит из пределов четырех антиномий, описанных Кантом. По Фихте, разум антиномичен во всей своей структуре, и само развитие его есть развитие через противоречия и в силу противоречий» [22, c. 276].

У Ф. Шеллинга диалектическая культура мышления продолжает свое развитие в контексте натурфилософии.  Как известно, философия Ф. Шеллинга во многом формировалась на основании осмысления  достижений науки (Ш. О. Кулона, Л. Гальвани,  А. Вольта). Опираясь на открытия своего времени, философия Ф. Шеллинга формулирует идеи целостности и развития природы, так называемой «полярности» (идеи насыщенности противоречиями) и идеями всеобщей связи всех явлений. По мысли В. В. Лазарева: «Диалектика осмысляется натурфилософом как творчество самой природы и как репродуцирование этого творчества в мышлении» [13, c. 82].

Одним из центральных понятий натурфилософии Ф. Шеллинга является понятие «мировой души». Для Ф. Шеллинга сущность мировой души проявляется через понятие «взаимодействие». Для Ф. Шеллинга взаимодействие встречается лишь там, где встречаются противоположные силы, а двойственность является условием возможности существования целого – мировой души как принципа одухотворяющего всю природу. Таким образом, по Ф. Шеллингу, двойственность — это не расколотость, а принцип единства мирового целого, синтез которого достигается в так называемой «полярности».

Вершина концептуализации диалектики принадлежит Г. В. Ф. Гегелю. Г. В. Ф. Гегель критикует субъективистское и негативное понимание диалектических отношений  [4, c.296-297]. Его диалектика разворачивается как диалектика понятия — постепенная объективация абсолютной идеи, её восхождения к самой себе. Диалектика наделяется такими качествами как всеобщность и необходимость выражая  принцип развития. В сущности, диалектика по Г. Гегелю – это, прежде всего наука, представляющая собой характеристику общих форм движения.  Философия Г. В. Ф. Гегеля, не смотря  на многостороннюю критику в спекулятивности рассуждений и пренебрежение данными конкретных наук,   представляет собой основание для всей дальнейшей диалектической культуры мышления. Так М. Бахтин критикует процесс разумного диалектического познания за «монологизм». Тем не менее, все многообразие последующих концепций диалектики кладут в свое основание категориальный аппарат диалектики Г. В. Ф. Гегеля. Переосмысление и конкретизация этой идеи К. Марксом и Ф. Энгельсом и дальнейшая материалистическая интерпретация диалектики  не вносит в эти идеи ничего принципиально нового.

В дальнейшем рядом философов, диалектика Г. В. Ф. Гегеля отвергается как «болезненное извращение духа» (Р. Гайм, А. Тренделенбург, Э. Гартман). Свое продолжение и развитие гегелевская диалектика находит в рамках неогегельянства в контексте «негативной диалектики» (Т. Адорно и Г. Маркузе), «релятивистской диалектики» экзистенциализма (К. Ясперс, Ж. П. Сартр), теологической трактовки диалектики (М. Бубер). Отечественная философия так же активно использовала и разрабатывала диалектический метод. Проблемы диалектического понимания общественных отношений были центром работ С. Л. Франка и Г. В. Плеханова. Диалектика движения была представлена в работах А. Ф. Лосева и А. С. Богомолова. Диалектика природы развивалась Б. М. Кедровым. Экзистенциальная диалектика была предметом изучения в работах Н. А. Бердяева и М. Бахтина.

Современное положение диалектической культуры мышления обусловлено многообразием междисциплинарных направлений. Притязания синергетики на место диалектики и еще не прошедшая мода на это междисциплинарное направление позволяют переосмыслить роль диалектики в рамках тех процессов, которые обуславливают динамику современной науки и философии. Ныне очевидно, что диалектика должна переоткрыть и переосмыслить свое содержание в контексте синергетического миропонимания.  По нашему мнению, вне диалектики синергетика может претендовать на статус общенаучной методологии, но не на статус всеобщего, универсального учения о развитии, а вне синергетики, диалектика так и остается в рамках своей устаревшей конкретно-исторической формы, не реализуя потенцию отрицания отрицания заложенную в своем собственном основании.   

Литература

1.      Асмус В. Ф. Избранные философские труды: в 2 т. / В. Ф. Асмус. − М.: Изд–во Московского ун — та, 1971. − Т.2. − 431 с.

2.      Асмус В. Ф. Платон. М.: «Мысль», 1969. − 247 с.

3.      Богомолов А. С. Диалектический логос. – М.: Изд-во «Мысль», 1982. – 263 с.

4.      Гегель Г. Наука логики В. 3-х т. Т-3. − М.: Мысль, 1970.

5.      Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского // Сочинения в 2 т. Т. 2. – М.: Мысль, 1991.

6.      Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. Учеб. пособие. – М.: Высш. школа, 1980. – 368 с.

7.      Джохадзе Д. В., Джохадзе Н. И. История диалектики: эпоха античности. − М.: КомКниге, 2005. − 328 с.

8.      Иванов А. В., Миронов В. В.Университетские лекции по метафизике. М.:«Современные тетради», 2004. – 647 с.

9.      Ильенков Э. В. Философия и культура. – М.: Политиздат, 1991. –  464 с.

10.  История античной диалектики / М. А. Дынник, 3. А. Каменский, И. С. Нарский,  В. В. Соколов [и др.]. − М. : Изд-во «Мысль», 1972. −335 с.

11.  История диалектики XIV–XVIII вв. − М.: Изд-во «Мысль»,  1974. – 356 с.

12.  Кант И. Критика чистого разума // Сочинения в 8–ми т. Т. 3. – М.: «ЧОРО», 1994.

13.  Лазарев В. В. Шеллинг.  М.: «Мысль», 1976. − 199 с.

14.  Материалистическая диалектика: В 5 т. / Под общ. ред. Ф. В. Констатинова, В. Г. Марахова. Т.1. М.: Мысль, 1981. – 285 с.

15.  Надточаев А. С. Философия и наука в эпоху античности. − М.: Изд–во МГУ, 1990. – 286 с.

16.  Нарский И. С.  Кант. М.: Изд-во «Мысль», 1976. − 207 с.

17.  Ойзерман Т. И. Главный труд Канта. (Вступительная статья) // Кант, Иммануил: Сочинения в 6 — ти т. Т.3. – M.:  «Мысль», 1964. − С. 5 – 68.

18.  Румянцева Т. Г. Диалектика. Всемирная энциклопедия: Философия / Главн.науч. ред. и сост. А. А. Грицанов. – М.: Харвест, Современный литератор, 2001. – С. 305 — 306.

19.  Рутманис К. В. Генезис идей рациональности в философии // Сборник. Рациональность как предмет философского исследования. – М., 1995. – С. 21 – 40.

20.  Фейербах Л. Избранные философские произведения, Т. 1. – Гос. издат. Политической литературы. М., 1956. − С. 132 — 204.

21.  Хольц Х. Диалектика Г. В. Лейбница // Философские науки. – 1986. –  №3.

22.  Шашкевич П. Д. Эмпиризм и рационализм в философии Нового времени. М. : Изд-во «Мысль», 1976. − 301 с.

23.  Шептулин А. П. Диалектический метод познания –  М. : Политиздат, 1983. –  320 с.

3. Диалектический метод познания

3.1. Понятие диалектического метода

Среди
всеобщих методов наиболее древними
являются диалек­тический
и метафизический.

Метафизический
(с
греч. – то, что идет за физикой, после
физики) философский метод отвечал
требованиям развития естествозна­ния
XVII-ХVIII веков, которое имело дело
преимущественно с от­дельными
предметами, как с чем-то законченным и
неизменяемым, а само естествознание
представляло собой собирающую науку.
Поэто­му для этого уровня развития
науки метафизический метод был
впол­не
приемлем, характеризуясь следующими
чертами:

1.
Природа рассматривалась как случайное
скопление предметов и явлений,
изолированных и независимых друг от
друга;

2.
Природа рассматривалась в состоянии
покоя, неподвижности, застоя и неизменности,
как завершенная система связей;

3.
Процесс развития рассматривался как
простой процесс pocта – уменьшение и
увеличение, повторение пройденного,
где количест­венные изменения не
ведут к качественным преобразованиям;

4.
Отрицалось наличие внутренних
противоположностей в предметах и их
саморазвитие; единственным источником
развития признавалось лишь столкновение
внешних противоположных сил.

Сыграв
положительную роль в процессе собирания,
описания и классификации фактов к
середине XIX века метафизический метод·
стал тормозом научного прогресса. Как
верно тогда заметил Ф. Эн­гeльс, этот
метод, «хотя и является правомерным и
даже необходимым в известных областях,
более или менее обширных, смотря по
харак­теру предмета рано или поздно
достигает каждый раз того предела, за
которым он становится односторонним,
ограниченным, абстракт­ным и запутывается
в неразрешимых противоречиях, потому
что за отдельными вещами он не видит их
взаимной связи, за их бытием ­их
возникновения и исчезновения, из-за их
покоя забывает их движе­ние, за
деревьями не видит леса» (Энгельс Ф.
Анти-Дюринг. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.,
т. 20. — с.21).

С
середины XIX века метафизический метод
постепенно был вытеснен из естествознания
диалектическим методом. В литературе
нередко встречается точка зрения, в
соответствии с которой диалек­тическим
методом считается:

а)
учение о всеобщих законах, свойствах и
связях окружающего мира;

б)
законы и категории диалектики, отражающей
свойства, связи и объективные
закономерности.

Однако
ни то, ни другое методом не является. Во
всех науках ме­тодология нацелена не
на фиксирование существующего знания,
а на осуществление новых циклов познания
и достижения нового знания. В исходной
категории методологии — методе — отражаются
принципы и требования, операции и
процедуры, правила и нормы, обеспечи­вающие
в научном исследовании получение нового
знания, его про­верку и подтверждение.
Другими словами, диалектический метод
и методология должны сводиться не к
описанию онтологического со­держания
категорий и законов (в философии онтология
— это учение о наиболее общих законах
бытия), а к изложению познавательных
регу­лятивов, различных методологических
принципов и требований, обеспечивающих
достижение цели.

Диалектический
метод —
система взаимосвязанных и взаимоза­висимых
принципов, требований, установок и
правил,· предписываю­щих определенный
порядок осуществления действий,
направленных на познание или преобразование
объектов.

Следует
подчеркнуть, что диалектический метод
носит всеоб­щий, универсальный
характер, oxвaтывает высшие уровни
абстраги­рования в методологии.
Поэтому его принципы и требования не
име­ют прямого воздействия на ход
конкретного научного исследования.
Основная
задача диалектического метода —
выработка
генеральной стратегии поиска и регулятивов
в построении программ исследова­ния.
Недооценка
оптимального решения такой задачи не
может при­вести к главной цели
исследования, поскольку «ошибка на
высших этажах познания может завести
целую программу исследования в ту­пик.
Например, ошибочные общие исходные
установки (механизм ­витализм, эмпиризм
— априоризм) с самого начала предопределяют
искажение объективной истины, приводят
к ограниченному метафи­зическому
взгляду на сущность изучаемого объекта»
(Кравец А.С. Методология науки. — Воронеж,
1991. — С. 15).

Базовое
содержание диалектического метода
составляют его принципы.
Принцип диалектuческого метода познания
– это пре­дельно общее основополагающее
первоначало, основное положение,
содержащее в себе определенные требования
к мыслящему субъекту и ориентирующие
его в познавательной деятельности.
Специальные
исследования показали, что в качестве
принципов диалектического метода могут
выступить следующие: 1) принцип от­ражения;
2) принцип активности; 3) принцип
всесторонности; 4) принцип единства
индукции и дедукции; 5) принцип взаимосвязи
ка­чественных и количественных
характеристик; 6) принцип детерми­низма;
7) принцип историзма; 8) принцип противоречия;
9) принцип диалектического отрицания;
10) принцип восхождения от абстрактно­го
к конкретному; 11) принцип единства
исторического и логического; 12) принцип
единства анализа и синтеза (Шептулин
АЛ. Диалектиче­ский метод познания.
— М., 1983. — С. 84-269).

Как
же воспользоваться таким обширным
методологическим ар­сеналом? Дальнейший
анализ показал, что принципов не должно
быть чрезмерно много, а столько, чтобы
обеспечить диалектическое движение
мысли. При этом вначале выбирают
основополагающие принципы, а остальные
выстраивают в порядке субординации,
т.е. вертикальной соподчиненности. В
результате появилось три уровня;
принципов: 1. Главные принципы или просто
принципы
(начала,
основания, основа). 2. Требования,
конкретизирующие
главный принцип или императивы
(настоятельные требования). 3. Установки,
правила,
конкретизирующие императивы (Алексеев
П.В., Панин А.В. Теория познания и
диалектика. — М., 1991. — С. 304-305).

Среди
главных чаще всего выделяют принципы:
объективности, системности, историзма,
диалектической противоречивости (См.,
например: Алексеев П.В., Панин А.В. — Там
же. — С. 305-328, и др.).

(PDF) Развитие диалектического мышления как подход к интеграции

Basseches: Развитие диалектического мышления как подход к интеграции

59

онтологические и эпистемологические допущения, часто связанные с формальным мышлением, их

поддержание когнитивного равновесия зависит от их способности изолировать себя от

аномальных данных и противоречивых точек зрения. Например, в отношении анализа половых ролей

, приведенного выше, индивиды могут попытаться (1) заставить других соответствовать своим представлениям о приемлемом для пола

поведении или (2) изолировать себя от людей, поведение которых не соответствует действительности. соответствуют, в

, чтобы поддерживать их систематическое понимание природы мужественности и женственности.

Эти стратегии, безусловно, не оптимальны с точки зрения стремления к расширению

человеческой социальности, но они могут быть успешными в краткосрочной перспективе, если люди, использующие их, достаточно сильны. Однако, если взрослые не могут изолировать себя от противоречивых событий, они

, вероятно, испытают разочарования и конфликты, возникающие из-за ограничений фиксированных категорий

мысли о обращении к изменяющейся реальности.

Когда это происходит, вероятно, произойдет одно из двух.Либо взрослые откажутся от формального операционного мышления

и прибегнут к менее логическим формам мышления, либо взрослые начнут реорганизовывать свои формальные операции

в контексте более адекватной организации диалектического мышления

. Сочетание личной поддержки, открытия различных точек зрения и

возможностей для внимательного критического размышления облегчит последний результат описанного Инглисом и Стилом

(в этом выпуске) «сложного интеллекта».«Описание диалектического мышления как подхода к моделированию событий

явно более конкретное в некоторых отношениях, в то время как определение сложности интеллекта авторами

более конкретно в других отношениях.

Я хотел бы вкратце рассмотреть категории практики, упомянутой в этой статье. Авторы

упоминают личную терапию и коучинг как примеры профессий, предназначенных для поддержки развития

на индивидуальном уровне, в то же время они предлагают, чтобы «культурный коучинг» был институционализирован как практика создания контейнеров для диалог, исследование разнообразия и различий

, а также возможности для преобразования обменов.С одной стороны, как человек, имеющий

, практикующий психотерапию более 20 лет и проводивший большую часть времени в обучении

и наблюдении за клиническими психологами в психотерапии, я должен сказать, что точка зрения авторов

этой профессии несколько чрезмерно идеализирован. Хотя некоторые в профессии могут стремиться к тому, чтобы

стимулировали сложный интеллект, вероятно, меньшинство профессионалов определяет свою роль

подобным образом, и еще меньшее меньшинство, которое практикует методы, описанные авторами

.(Я много писал по этой теме — см. Basseches, 1997a, 1997b и 2002). При

в то же время на ум приходят также несколько профессий, в которых, по крайней мере, существенное меньшинство практикующих

может считать себя вовлеченными во что-то вроде практики

«культурного коучинга», как это определено Инглисом и Стил. Высшее образование — один из примеров такой профессии

, но, вероятно, существует довольно много других, таких как политика и журналистика.

В оставшейся части этой статьи я рассмотрю этот диапазон контекстов — с акцентом на высшее образование и психотерапию

как институциональные примеры на индивидуальном и культурном уровнях. В I

будет рассмотрен вопрос: «Какие условия должны преобладать и быть широко доступными для взрослых, если они

должны служить эффективным контекстом для развития диалектического мышления?» Напрашивается несколько гипотез

.

Во-первых, эти институты не должны довольствоваться поддержанием дискурса просто на уровне

«установленных фактов.»Например, высшие учебные заведения должны представить студентам

множественных систем отсчета — множественных оправданных последовательных способов интерпретации фактов, основанных на

расходящихся предположениях, — которые можно сопоставить друг с другом. Этот опыт, вероятно, приведет к появлению

студентов. признать активную, релятивистскую природу процесса интерпретации, критически важное признание в движении от формальных к диалектическим формам когнитивной организации.

Точно так же ученикам не следует знакомить с единственными «правильными» методами открытия.

ИНТЕГРАЛЬНЫЙ ОБЗОР 1, 2005 г.

Философия как методология

Общее понятие методологии .
Мир представляет нам картину бесконечного разнообразия
свойств, связей и событий. Этот калейдоскоп
впечатления должны быть пронизаны организующим принципом,
определенным методом, то есть определенным регулирующим
приемы и средства практического и теоретического
освоение реальности.Практическая и теоретическая деятельность
следуйте разным методам. Первые указывают на способы
делать вещи и соответствующие человеческие навыки, которые были
исторически сложился и социально закрепился в
орудия труда. Последние характеризуют режимы
деятельность ума, приводящая к поиску истины и
правильное, рациональное решение проблем.

Методология — это система принципов и общих способов
организация и структурирование теоретической и практической деятельности,
а также теория этой системы.Генетически методы идут
назад в далекое прошлое, когда наши далекие предки были
приобретение, обобщение и передача новым поколениям
их умения и средства воздействия на природу, формы
организация труда и общения. Когда возникла философия,
методология стала особой целью познания и могла быть
определяется как система социально одобренных правил и стандартов
интеллектуальной и практической деятельности. Эти правила и
стандарты должны были соответствовать объективной логике
события, со свойствами и законами явлений.В
проблемы накопления и передачи опыта, называемые
для определенной формализации принципов и предписаний,
методы и операции, задействованные в самой деятельности. Для
Например, в Древнем Египте геометрия возникла в виде
методологически значимые предписания относительно измерения
порядок раздела земли. Важная роль в этом
процесс воспроизводился обучением к трудовым операциям, их
последовательность, и выбор наиболее эффективных способов выполнения
вещи.

С развитием производства, технологий, искусства и
элементы науки и культуры, методология становится
цель теоретической мысли, специфической формой которой является
Философское понимание принципов организации
и регуляция познавательной деятельности, ее условия,
структура и содержание.Например, в творчестве Гераклита
«знание многих вещей» противопоставляется разуму,
последнее является особенно надежным средством понимания
диалектика вселенной — универсальный Логос — и быть
отличается от разнообразия «мнений» и
легенды нажиты ненадежным путем. Правила рассуждения,
эффективных доказательств, роль языка как средства
познания были предметом специального исследования в
философия греческих софистов (Протагор и
другие).Особое место занимают Сократ, Платон и Аристотель.
в обсуждении проблем методологии. Сократа, для
пример, отдавал приоритет диалогическому характеру мышления как
совместное постижение истины через сопоставление различных
понятия и понятия, их сравнение, анализ, определение
и так далее.
Он считал
его теория действий с помощью
индукция от расплывчатых понятий к четко определенному общему
концепции как метод совершенствования искусства жизни,
достижение добродетели; логические операции были подчинены
этические цели.Согласно Сократу, обретение истинного
знание должно служить действию с моральной целью. В
цель должна быть определена с помощью соответствующих
организованная работа интеллекта. Этот принцип Сократа имел
глубокое влияние на
различные тенденции в развитии методологии, особенно
учение Платона, разработавшего диалектику понятий и
категории, целью которых было найти принцип в
все. Чтобы достичь этого, наши мысли должны двигаться
согласно объективной логике объектов под
рассмотрение как воплощение бестелесных сущностей.В
мир этих сущностей или идей также рассматривался как царство
красоты, добра, которого могла достичь душа
напряженное усилие.

Предполагая, как Платон, предметом истинного знания был
универсальным, Аристотель учил, что это универсальное должно быть
обнаружены путем изучения отдельных, эмпирически заданных
вещи. Методология такого исследования изложена в
Логика Аристотеля, которая внимательно анализирует принципы
определение термина или построение утверждения, правила
вывод и доказательство, роль индукции и дедукции в
постижение истины и так далее.Эстетика Аристотеля разъясняет
принципы творчества и анализа в произведениях искусства.
Он
также дает нам методологически важную разработку
теория категорий как организующих форм познания и
их диалектика.

Однако до настоящего времени проблемы методологии
не занимал самостоятельного места в системе знаний и возник только
в контексте логических и натурфилософских
аргументы. Научный прогресс не ограничивается
накопление знаний.Это также процесс развития
новые средства поиска знаний. Быстрое развитие естественного
наука призвала к радикальным изменениям в методологии. Эта потребность
нашли отражение в новых принципах методологии и
соответствующие философские идеи, как рационалистические, так и
эмпирический, направленный против схоластики. Принципы
механика ознаменовала прорыв в методологии. В соответствии с
Галилей, научное знание, объединив индуктивное и
дедуктивные методы, должны быть основаны на плановых, точных мысленных
и практический эксперимент.

У Декарта проблема методологии
центральный. Требуется методология, чтобы установить, на каком основании
и какими методами можно получить новые знания. Декарт
разработал правила рационалистического метода, первые
Правило состоит в том, чтобы требовать, чтобы только предложения, которые
и отчетливо понятное может быть принято за истину. В
первые принципы — это аксиоматическое знание, то есть идеи
воспринимается интуитивно разумом, без всяких доказательств. От них
немедленно воспринимаемые предложения, новое знание выводится путем
средства дедуктивного доказательства.Это предполагает разрушение
сложные проблемы в более конкретные и понятные
проблемы и строго логическое продвижение от известного к
неизвестный.

Еще одно направление в методологии было представлено в то время
Английский эмпиризм, который стремился разработать способы мышления, которые
поможет построить строго экспериментальную науку, руководствуясь
доказательства научных истин, полученных путем индукции.

Ограниченность обоих направлений была обнаружена немецкой классической философией, которая произвела тщательный анализ
условия познания, его формы и организация
принципы.В отличие от механистической методологии, которая
метафизически интерпретировав способы и средства познания, классическая немецкая философия разработала диалектическую
методология в идеалистических формах.

Кант произвел критический анализ структуры и типов
познавательных способностей человека и определили конструктивные и
регулирующие принципы познания и отношения
между его формой и содержанием. Тогда как начальная буква Декарта
методологический принцип заключался в том, чтобы подвергать сомнению все
для получения надежных и бесспорно достоверных знаний
и Юм сомневался в самом факте существования
мира, для Канта критическое отношение к современному знанию было
методологические основы преодоления догматических и
метафизические взгляды на мир.Его работа была направлена ​​против
как догматизм, так и скептицизм, и стремились защитить
принцип подлинности и общего значения
знание. Однако дуализм и априоризм мешали последовательному
реализация этого принципа.

В кантовском анализе процесса познания были
элементы диалектики. Они были разработаны на более высоком уровне
Гегелем, философия которого приняла форму универсального метода
познания и интеллектуальной деятельности в целом. В
категории и законы диалектики, разработанные Гегелем, предоставили
система мысли, которая позволила исследовать
взаимосвязь и противоречия бытия и мышления,
диалектика развития человеческой культуры, с новой
точка зрения, основанная на принципе историзма.
Методология Гегеля — это принцип восхождения из
абстрактное к конкретному, то есть от общего и
ограниченные формы чувственности и рациональных суждений
аналитические и очень значимые концепции, и отсюда к
система понятий, раскрывающая объект в полной мере
его существенные и в этом смысле конкретные характеристики.

Достижения методологий предыдущих периодов были
обобщены и проанализированы на последовательно материалистической основе в
Марксистская философия, обогащенная последними достижениями науки
и социальная практика Диалектический метод был радикально
исправлено. От метода и анализа форм познания
сами по себе, независимо от
реальности и объективных закономерностей своего развития, он стал
метод наиболее полного и содержательного исследования
эта разработка, инструмент не только теоретических
познания, но и революционного преобразования
реальность.В методологии марксизма стихийно
диалектические методы мышления, которые стимулировали прогресс
в естественных и социальных науках приобрели теоретические
обоснование. Эта методология проясняет природу
взаимосвязь между теоретическим и эмпирическим знанием, и
также роль практики в организации обеих форм
познание.

Связь между теорией и
метод.
В то время как теория — это результат процесса познания, который
воспроизводит определенный фрагмент бытия, методология — это
способ получения и накопления таких знаний.Теория
характеризует само знание, его структуру, содержание и
степень его соответствия объекту; метод
характеризует деятельность по получению знаний. Это
характеризует условия получения истинных знаний. В
На практике различие между теорией и методом может
иногда быть функциональным: имея форму теоретического
результат предыдущего запроса, метод выступает в качестве отправной точки
и условия для дальнейшего расследования. Таким образом, закон
сохранение материи и энергии как теоретический принцип
выражая фундаментальное условие существования
мир одновременно является методологическим требованием для
расследование любого явления.Методологический принцип
детерминистского объяснения мира — это организация
принцип соответствующих физических, биологических и социальных
теории. После проверки социальной практикой эти
теории, в свою очередь, могут выполнять методологическую функцию,
то есть служить руководящим принципом в дальнейших исследованиях.

Методология марксизма носит универсальный характер и может
конкретизировать применительно к различным сферам человеческой
деятельность в соответствии с их условиями и целями.В то время как
концепция методологии когда-то в основном касалась
познавательная деятельность (в результате чего методика
наука была лучше развита), новый подход к методологии
установленный марксизмом позволил расширить его
сфере применения и дать философский
обоснование способов и средств организации целого
гамма форм человеческой деятельности. Специфика этих
Forms вызывает методы, соответствующие объектам, которые
изучены и преобразованы.В сфере искусства, например,
таким методом является реалистический метод, изображающий реальность с помощью
все его противоречия и перспективы.

Об эффективности метода судят в основном по его
соответствие заинтересованному объекту. Каким образом
правда теории отличается от истины метода? Теория
относится только к своему объекту и характеризуется степенью
которому он действительно воспроизводит этот объект. Но метод может быть
правда — в смысле эффективного — в одном когнитивном
ситуации, приводя при этом к ложным выводам в другом.В
методы физики применимы к физической реальности,
в том числе и в тех случаях, когда он входит в состав биологических
объекты. Если есть разнообразие методов, неизбежно
возникает проблема выбора одного и оценки его как
возможный способ решения конкретных теоретических и практических
проблемы Это придает методологии аксиологический (ценностный) аспект.
и побуждает нас оценить методы с точки зрения обоих
правда и эффективность. Хотя методы могут отличаться по качеству
все они имеют общую основу в интегральном
диалектико-материалистическая методология.

Иерархия методов.
Важно разобраться во взаимосвязи между
Философская методология и сложная иерархия общего
научные и специфические способы и приемы деятельности
в материальной и интеллектуальной продукции
организованы на разных уровнях. На философском уровне
методология на самом деле функционирует не в виде жесткого
система стандартов, «рецептов» и методик — такие
интерпретация неизбежно привела бы к догматизму — но как
общая система предположений и руководящих принципов деятельности человека,
мировоззрение является наиболее важным из них.Диалектический и
исторический материализм — такая общая система. Мировоззрение
обеспечивает предположение и основу
методология. Философия, например, не может дать физике
конкретные методы изучения квантовой механики. Но это
озабочены общим подходом к открытию истины в
физика. Речь идет не о «тактике» исследования.
процесс, но со стратегией в битве за правду.

Сначала нужно
овладеть универсальными философскими принципами и
тогда подробности различных уровней легче
ассимилировались.Если мы пойдем в обратном порядке, мы
не может правильно
овладеть либо тем, либо
Другие. Философские методы в науке не «работают».
напрямую, но с помощью других, более конкретных методов. Для
Например, принцип историзма как универсальный метод
развитая философией, приняла в биологии форму
теория эволюции — методологическая основа современного
биологические дисциплины, а в астрономии тот же принцип
породил целый набор космогонических гипотез. В соцсетях
исследовательский диалектический материализм в сочетании с историческим
материализм выполняет функцию метода для всех
общественные науки Методы, имеющие общенаучную
характер, такой как сравнение, анализ и синтез,
абстракция, идеализация, обобщение, восхождение из
абстрактное к конкретному,
моделирование, формализация, индукция и дедукция также должны
конкретизироваться в каждой отдельной науке.

В науке методология часто решает судьбу исследования.
проект. Различные подходы могут привести к противоположным выводам
взяты из одного и того же фактического материала. Описание
роль правильного метода в научном познании,
философы сравнили это с факелом, освещающим дорогу
для путника во тьме. Даже хромой, который выбирает
правая дорога прибудет впереди бесцельного странника. Идет
не говоря уже о том, что метод сам по себе не может гарантировать успех
в исследованиях.Не только хороший метод, но и умение его применять
являются обязательными.

Характерная черта развития философского
мысль в 20-м веке — это быстрый рост
методологическое исследование и увеличение его удельной доли
в общей системе научных знаний. Это связано с
превращение науки в непосредственную производительную силу, в
быстрое развитие науки как особой формы
интеллектуальное производство и дифференциал и
происходящие в ней интегративные процессы, что привело к
конкретные изменения в классических дисциплинах и
появление множества новых.Развитие и совершенствование
методы — важнейший элемент всех научных
прогресс. Современное общество сталкивается с глобальным
проблемы, решение которых требует масштабных программ,
может быть осуществлено только при сотрудничестве многих
науки, программы, предназначенные для решения проблем
экология, демография, урбанизация, освоение космоса и т. д.
на.

Таким образом, возникает необходимость не только объединить усилия
специалистов в различных областях, а также совмещать научные
данные в ситуациях, когда в принципе нет полных или
определенную информацию об объекте в целом, как
система.Углубление взаимосвязи наук
приводит к результатам, моделям и методам некоторых наук
все более широко используются другими, относительно
менее развиты в методологическом смысле и более сложны в
объект их изучения, например, применение
физико-химические методы в биологии, психологии и
медицина. Это порождает проблему методов
междисциплинарное исследование и привело к развитию
методы, обеспечивающие эффективное взаимодействие и синтез
методы различных наук и раскрыть исследования
методы, логический аппарат и научный язык для
объединение отдельных концепций и тенденций и придание им общего
научный статус.Можно привести, например, принципы
кибернетики с ее категориями управления, информации,
обратная связь и др .; системный анализ как дальнейшее творческое
разработка принципов и категорий диалектики; или же
концепция ноосферы
академика В. И. Вернадского, разработанная в
идея планетарного энергоинформационного поля.

Современная наука становится все более абстрактной и более податливой.
легко поддается математическим методам исследования. Особенно
актуальны проблемы интерпретации результатов
исследования, выполненные с широким использованием формализации
техники.Это привело к специальной разработке методов
интерпретация и моделирование.

Существует несколько классификаций методических
знание. Одним из самых популярных является разделение
методологию на предметную и формальную методологию. В
первый включает такие проблемы, как структура научных
знания в целом и научная теория в частности,
законы генерации, функционирования и изменения научных
теории, концептуальные основы науки и ее отдельные
дисциплины, определение объяснительных моделей
принятые в науке структура и операционный состав
методов науки, условий и критериев
научность

Формальные аспекты методологии связаны с анализом
язык науки, формальная структура научного
объяснение, описание и анализ формальных и формализованных
методы исследования, в частности методы построения
научные теории и условия их логической истинности,
типология систем знаний и т. д.Это было
проработка этого комплекса проблем, поставивших вопрос
логической структуры научного знания и
развитие методологии науки как самостоятельного
область знаний. Это поле охватывает все разнообразие
методологические и методические принципы и приемы,
операции и формы построения научного знания, его
высший и окончательный уровень — философская методология,
руководящие принципы которых организуют методологическую работу как на
общенаучный уровень (в том числе
логико-методологический аппарат, применимый ко многим
дисциплин) и на специализированном научном уровне, где
специальные методы исследования и производные специфические методические
системы разрабатываются и применяются.Метод конкретизирован
методология. Методом конкретной науки он
достигает исследовательского стола. Конкретные науки, которые
специфические по отношению к философии, могут, в свою очередь, быть
методологические по отношению к более узким областям их
конкретная сфера знаний. Например, общая биология
ботаника, зоология и другие узкие дисциплины с
общие методы исследования. Опираясь на философию, в целом
биология решает методологические проблемы, связанные со всеми
кафедры биологических наук.Этот принцип должен быть
найдено и в других науках.

Современная система методов в науке такова.
разнообразна как сама наука. Мы говорим, например, о
экспериментальный метод, метод обработки эмпирических данных,
метод построения научных теорий и их
проверка, метод изложения научных результатов, т. е.
классификация методов на основе классификации
этапы исследовательской деятельности.

По другой классификации методы делятся на
философские, общенаучные и специально научные
методы.Еще одна классификация основана на разных
методы качественного и количественного исследования действительности. В
различие между методами в зависимости от форм
причинность — детерминистский и вероятностный методы —
имеет большое значение в современной науке. Например, в
диалектика биологии рассматривается через призму всеобщего
научные методы (системный анализ, принципы
саморегулирования и т. д.), в конкретных исследовательских проектах через
применение специальных научных методов и систем методов
(электронная микроскопия, метод меченых атомов и др.). Один
или другой метод позволяет узнать только отдельные
аспекты объекта исследования. Чтобы осмыслить все
существенные аспекты объекта, должны быть
взаимодополняемость методов. Вся система методических
знание обязательно предполагает мировоззренческую интерпретацию
основы исследования и его результаты. Так должно быть
подчеркнул, что общая методология всегда работает в
мозг каждого ученого, но, как правило, хранится в
безвестность, как интеллектуальный фон поиска
разум.Эта неясность иногда бывает настолько полной, что
ученый может даже отрицать, что он действует в соответствии с какими-либо
философской методологии и настаивают на том, что он в целом
без какой-либо философии. Но это всего лишь иллюзия
сознание.

философий | Бесплатный полнотекстовый | Философия в реальности: научное открытие и логическое восстановление

Во многих случаях Бреннер обсуждал принципы логики в реальности и их вывод из логической системы, предложенной Лупаско, например, в статьях о сознании [22], экологии [23] и естественных условиях. философия [9].В основе этой работы лежит видение принципа динамической оппозиции (PDO) Лупаско как действующего по своей природе. Мы воспроизводим из [1] лучшее и простейшее выражение этого принципа: «Антагонистические дуальности нашего мира могут быть формализованы как структурный, логический и метафизический принцип противопоставления или противоречия, воплощенный в сложных феноменах более высокого уровня (Принцип динамического противостояния. —PDO). Фундаментальный постулат LIR состоит в том, что для всех энергетических явлений (всех явлений) чередуются степени актуализации и потенциализации самих себя и их противоположностей или «противоречий», но без перехода к абсолютным пределам 0% или 100%.Пройденная точка, в которой логический элемент и его противоположность в равной степени актуализируются и потенциализируются, является точкой максимального взаимодействия, из которого могут возникнуть новые сущности. Это обозначено Лупаско и Басарабом Николеску, коллегой-физиком и главным продолжателем Лупаско [24], как «T» -состояние, T для включенного среднего или третьего (уровни включительно). Относительно простой пример физического Т-состояния — переходное состояние в химической реакции. Это точка, в которой количество молекул реагентов, движущихся к более термодинамически предпочтительным продуктам, и количество молекул, движущихся в обратном направлении, одинаковы.Мы используем концепцию Т-состояний для оценки как философских, так и научных теорий, включая модели человеческого индивидуального и социального поведения. Представление о динамических системах можно использовать, чтобы сосредоточить внимание на обратной связи или рекурсии, присутствующей во всех естественных процессах ». В концепции, обсуждаемой на Венской конференции, информационное общество находится на трех перекрестках с точки зрения своего будущего развития: мы цитируем статью Бреннера [ 26]: (1) социально-политический перекресток, где тенденции к повышению качества жизни компенсируются регрессом и деградацией психической и социальной среды, отчасти из-за огромной роли информации в обществе; (2) Трансдисциплинарный перекресток, где наука и философия информации как дисциплины могут развиваться в направлении интеграции в информационный поворот, новый способ информационного мышления, предложенный Ву Куном [27], который может поддержать усилия по достижению глобальной устойчивости. Информационное общество, в терминологии Вольфганга Хофкирхнера [28].С другой стороны, они могут расходиться или регрессировать в направлении все более безответственной социальной специализации и схоластики; и (3) метафизический перекресток, неотделимый от первых двух, включающий направление развития науки и философии информации как метафизики, перекресток, включающий определение динамического отношения человека к вселенной. Как и два других, есть положительная ветвь, ведущая к уменьшению дисфункции на индивидуальном и социальном уровне.Отрицательная ветвь подразумевает постоянную блокировку этического развития общества.

На наш взгляд, эти три области также находятся на своем собственном перекрестке: они могут продолжаться в разделении или принять логику и методологию, которые делают упор на их неотделимость и совместную эволюцию. Диалектическая логика / в действительности, изложенная выше, предлагает методологию, которая обеспечивает их динамическое связывание.

3.1. Философская логика Стефана Лупаско

В самом широком смысле это статья об изменениях, а лучше об изменениях и процессах в реальном мире.Нас интересуют в первую очередь онтологические изменения, о которых мало что написано с логической точки зрения. Причина очевидна: изменения повсеместны в существовании и опыте. Теории изменений, однако, сосредоточены на том, чтобы сделать их математически, вычислительно и логически управляемыми в рамках стандартной логики.

Дифференциальные уравнения прекрасно описывают непрерывное изменение, но что, если рассматриваемое изменение является частично прерывистым, рекурсивным и / или случайным? На самом деле изменения противоречивы: самое знакомое в изменениях то, что они никогда не происходят изолированно от стабильности.Смена бывает регулярной и нерегулярной; последовательный и непоследовательный; непрерывный и прерывистый. Поскольку единственной доступной логикой была пропозициональная бивалентная логика, неспособная принять реальные противоречия, она была неспособна описать изменение.

Бреннер написал несколько статей за последнее десятилетие, в которых описывается нестандартная нелингвистическая логика, которая, как мы видим, воплощается в меняющихся процессах [29]. Он основан на логической системе, предложенной франко-румынским мыслителем Стефаном Лупаско (Бухарест, 1900 – Париж, 1988).Расширение системы Лупаско, созданное Бреннером, называется «Логика в реальности» (LIR), и оно было применено совсем недавно в областях информации [30] и философии информации и экологии, как отмечалось выше. Прижизненные книги и продолжение его соратника Басараба Николеску [24], система мышления Лупаско оставалась неизвестной за пределами Франции, где она была отвергнута академическим сообществом. За некоторыми примечательными исключениями публикации Бреннера постигла та же участь.Причина здесь менее очевидна, но, по нашему мнению, она связана с тем фактом, что принятие нашей логики и в действительности требует принятия новой, научно обоснованной концепции динамики изменений во всех сложных, интерактивных явлениях в биологической среде. , когнитивный и социальный уровни реальности.

Сравнение логики Лупаско со стандартной логикой затруднено из-за ограничения последней лингвистической областью. Эти семантические логики, бивалентные или многовалентные, и их самые последние эпистемические, паранепротиворечивые и параполные версии по-прежнему требуют абсолютного разделения, например, непрерывности и прерывности, пространства-времени и материи, случая и необходимости и т. Д.и привести в лингвистике к знакомым всем парадоксам. Параконсистентные логики, допускающие противоречие, охватывают только лингвистические, а не физические аспекты процессов, хотя допускаются некоторые реальные несоответствия в простых изменениях (проблемы Сорита). Логика эпистемических изменений основана на лингвистических абстракциях. Физическим процессам изменений не приписывается никаких логических характеристик. Поэтому неудивительно, что для существующей области макроскопических, сложных и интерактивных процессов не было разработано общеприменимой теории изменений.

3.3. К новой небулевой логике

С тех пор, как Джордж Буль опубликовал свои «Законы мышления» [4] в 1854 году, булева логика стала канонической логикой науки и философии. Буль продемонстрировал, что классическая двухвалентная логика высказываний может получить алгебраическую формулировку, и предложил общий символический метод логического вывода. Его алгебра содержит термины как для качества, так и для количества и составляет основу стандартной теории вероятностей. Однако его термины качества строго ограничены формализуемыми бинарными свойствами явлений.Относительно недавно было показано, что небулевы логики и алгебры [31] действительно необходимы в области квантовой механики, за некоторыми интересными, но построенными исключениями в работах Дидерика Аэртса [32], Элио Конте [33] и другие. Однако, как следует более широко ценить, сам Буль осознавал ограниченность своей собственной системы и был полностью открыт для других, иногда с поразительной современностью: «иногда мы находим более справедливые концепции единства, жизненной связи и подчинения. с моральной целью различных частей истины среди тех, кто не признает ничего более высокого, чем изменяющийся аспект коллективного человечества (курсив наш), чем среди тех, кто исповедует интеллектуальную преданность Отцу Светов ».Далее в ключевом Приложении к [4] он пишет, что центральная роль математики, вытекающая из его Законов мышления, не является достаточным основанием ни для знания, ни для дисциплины. или дедуктивная способность — это часть интеллектуальной дисциплины, так что на самом деле это только часть ».

Равновесие необходимо при любом взгляде на деятельность человеческого разума: «Я бы особо обратил внимание на тот взгляд на строение интеллекта, который представляет его как подчиненное законам, определенным по их характеру, но не действующим силой необходимости. ; которые показывают его как избавленное от власти судьбы, не оставленное беззаконию случая », логические законы мысли Буля могут проявлять свое присутствие« иначе, чем просто предписывая условия формального вывода.«Различие между истинным и ложным, между правильным и неправильным — это краеугольные камни его и всех других стандартных логик. Но это различие «существует в процессах интеллекта, а не в области физической необходимости».

Буль честно признает, что не нашел конструктов, сопровождающих его деструкции, но некоторые из его замечаний предполагают, что некоторые аспекты «Логики в реальности» были бы ему близки. Один из них заключался в том, что его законы мышления (логики) могли быть точно выражены научным путем, но обладали более низким «авторитетом», чем законы природы в целом.«Если бы соответствие между формами мышления и фактическим строением Природы было доказано, какие бы связи или отношения оно ни предполагалось установить между двумя системами, это ни в какой степени не повлияло бы на вопрос об их взаимной независимости» «Где бы ни проявлялись явления жизни, господство жесткого закона в какой-то степени уступает этому таинственному принципу деятельности», — телеология, достигнутая «очевидно не роковой силой внешних обстоятельств, но вызовом энергии. изнутри.Мы цитируем Boole in extenso [4], потому что мы не видели ссылок на эти отрывки где-либо еще. Лупаско оставалось продолжить и поговорить о «законах энергии» и их применении, а также показать, что некоторые реальные макроскопические процессы следуют логике, условия которой не коммутируют и не распределяют и, соответственно, не являются булевыми. Как уже отмечалось, это расширение логики не получило широкого признания в литературе.

3.4. Связь с диалектикой

Как заявил Лупаско, диалектику нельзя рассматривать ни больше, ни меньше, чем обобщение и мысленное выражение конфликтов в природе и цивилизации и их разрешение, которые человек наблюдал с незапамятных времен.«Кажется, что существа и вещи существуют и могут существовать только в результате их последовательных и противоречивых конфликтов» [34]. Для Гераклита конфликт означал не расщепление или разрушение единства реальности, а ее конституирование. Логотипы — это единственная «неизменная вещь», упорядоченный принцип, в соответствии с которым все изменения происходят как «связующее воедино». Конфликт (полемос) и логотипы — одно и то же. Как определено в Таблице дедукций Лупаско, орто- и пара-дедуктивные цепи импликации, таким образом, являются неотъемлемой частью логики.Требуется дизъюнктивная диалектическая осцилляция между первыми тремя следствиями импликаций и между тремя импликациями импликаций импликаций, контролируемыми первым, и т. Д., Из которых следующая последовательность является первой последовательностью (A = фактическое; P = потенциальное; T = Т-состояние):

[(⊃A) ⊃ (⊃¯P)] ∨ [(⊃¯A) ⊃ (⊃P)] ∨ [(⊃T) ⊃ (⊃¯T)]

Эта формула импликации определяет значение дизъюнкции как механику диалектики: нет диалектики без дизъюнкции, и наоборот. Это дизъюнкция, подразумеваемая фундаментальным постулатом, допускающим диалектику, и диалектика, подразумеваемая одним и тем же постулатом, как принцип антагонизма, который допускает и требует разъединения, связки «или» [35].В ранней статье [36] Аэртс описывает неудачу классического «или», но не предлагает адекватной замены.

Действие фундаментального структурно-логического принципа LIR подразумевает тип диалектики на всех уровнях реальности между двумя терминами любой интерактивной двойственности. Другими словами, диалектические характеристики энергии — актуальная и потенциальная, непрерывная и прерывистая; энтропийный и негэнтропический, идентифицирующий или гомогенизирующий, диверсифицирующий или гетерогенизирующий — описывают динамическую структуру всех интерактивных явлений, физических и ментальных, включая информацию, предложения и суждения.

Мы цитируем здесь еще одну ключевую концепцию Лупаско [34]:

«Энергия должна обладать логикой, которая не является классической или какой-либо другой логикой, основанной на принципе чистого непротиворечия, поскольку энергия подразумевает противоречивую двойственность в ее собственной природе, структуре и функции. Противоречивая логика энергии — это реальная логика, то есть наука о логических фактах и ​​операциях, а не психология, феноменология или эпистемология ».

Противоречия или динамические противоположности, таким образом, существуют в вещах, являющихся непрерывными и прерывистыми, унифицированными и разнообразными, волнами и частицами, локальными и глобальными, некоторым образом одновременно, но не полностью, только в смысле чередования идеальных пределов. которые никогда не достигаются.Стандартная аристотелевская логика — та, которая пытается устранить или избежать противоречия любого рода — не подходит для описания реальных систем, все из которых получены из энергии во всех ее макроскопических термодинамических формах: механической, электромагнитной, электростатической (химической). LIR не предназначен для применения к гравитационным и квантовым объектам как таковым. Некоторые паранепротиворечивые логики допускают истинные противоречия, но сохраняют идеализированные абстрактные концепции истины и лжи. Следовательно, они не могут дать адекватную картину возникновения сложных явлений реального мира.Эти пункты применимы ко всем явлениям: идеям, теориям, утверждениям, а также физическим системам.

Противоречия в физическом смысле реальных противостоящих процессов, сущностей или свойств никогда не могут исчезнуть полностью, поскольку это, в конечном счете, означало бы выход за пределы квантового предела, определенного квантом действия Планка. Таким образом, все явления непрерывно, но нерефлексивно (то есть без «совершенной» круговой формы) чередуются между степенями актуализации и потенциализации самих себя и своих противоположностей или противоречий.Применение логики включенного третьего подразумевает открытую, неполную структуру множества всех возможных уровней реальности, подобную той, что определил Гёдель для формальных систем3. Связи систем и диалектики в смысле гегелевского или марксистского синтеза никогда не дают третьего члена. Взгляды Гегеля были исключительно философскими, без преимуществ физического основания, которое мы имеем сейчас. Лупаскианское Т-состояние — это не статический термин, а динамическое состояние, и возникающие Т-состояния на более высоком уровне реальности также могут входить в качестве элементов в противоречивые отношения.В некотором смысле, который еще предстоит изучить более подробно, отношения представляют собой Т-состояния, концептуализации изменений, которые, тем не менее, являются энергетическими в рамках законов физики. Эта схема отражает только один шаг в том, что Лупаско назвал «ортодиалектическими» процессами процессов, составляющих изменение, с точки зрения процесса. С точки зрения сущности, поскольку ни один реальный процесс не возвращается в одну и ту же точку, если процесс идет в направлении непротиворечивости (разнообразия или идентичности, то в конечном итоге это будет больше идентичности или идентичности. в результате больше разнообразия.В этой схеме процесс, который приводит к появлению все более и более дифференцированных индивидов, то есть биологические процессы, представляет собой процесс гетерогенизации, который следует отличать от противоречивого процесса, который создает однородных индивидов из множества сущностей. Фундаментальные аксиомы LIR подразумевают, что объекты могут быть как одинаковыми, так и разными, различимыми и неразличимыми. Это кажется совместимым с интерпретацией Краузе [37] для квантовых случаев. Однако все еще необходимы более формальные способы, чтобы различать элементы макроскопического процесса, вовлеченные в «активный» процесс, и объекты, для которых диалектика «заморожена»: при условии поступления энергии они во всех смыслах и целях находятся в классическая часть теории LIR.Это похоже на ситуацию квазиустановок для различимых макроэлементов; теоретико-множественное описание имеет классическую часть4. Джайнистские философы в Индии [38] в первой половине 1-го тысячелетия делали аналогичные утверждения в позитивном ключе: цитируя Щербатского, природа реальности, по их словам, является постоянной и непостоянной. в то же время конечное и бесконечное, частное и универсальное. Они поняли, что существо с абсолютной идентичностью не было бы связано со всеми остальными и не могло бы существовать, но без некоторой идентичности оно было бы неотличимо от всего остального.Многие авторы используют эту конструкцию, когда не могут дать удовлетворительного объяснения изучаемого явления. Однако не дается никаких объяснений того, как такое положение дел может быть реализовано, а фразу «оба сразу» можно понять только метафорически.

Выполнение философии, таким образом, можно рассматривать как сам динамический и диалектический процесс, в котором один колеблется между аналитическим и синтетическим подходами, каждый из которых служит контролем другого. В концепции LIR все физические процессы, включая психические или нервно-психические, в первую очередь реальны как энергия, участвующая в их реализации.Чтобы думать о том, что что-то является иллюзией или абстрактной сущностью, для этого требуется энергия. Логика реальности предполагает диалектическую связь между «реальностью» и ее явлением сознательному наблюдателю. Мы считаем реализмом всю эту картину в целом; реальность и видимость реальны. То, что нереально, не в смысле отсутствия какого-либо характера динамической оппозиции, то есть внепространственно-временных явлений, таких как абстрактные сущности всех видов. Мы видим здесь основу для нашего «открытия», описанного ниже, критерия для различия между натурфилософией и всей философией.

Стандартный антиреалистический аргумент состоит в том, что, поскольку восприятие может быть и часто оказывается ненадежным, реалистические теории, такие как LIR, основанные на нем, недействительны. Мы считаем экспериментальное открытие, например, компоненты восприятия, в целом эмпирически надежными и, при условии консенсуса, адекватным натуралистическим философским объяснением того, почему наши убеждения, основанные на восприятии, представляют собой знания об объектах, которые во всех смыслах независимы от этих восприятий. и цели.Наличие того, что Бреннер назвал катастрофическими контрпримерами, не изменит этого вывода. Соответственно, любое изменение новой теории может сохранить структурные свойства, допускающие определенную онтологическую непрерывность, сопровождающую концептуальную революцию, как это обсуждалось Цао [39]. Этот онтологический синтез представляет собой диалектическую картину роста и прогресса в науке, которая примиряет существенную преемственность с прерывистыми проявлениями в истории науки, процесс, который, опять же, является логическим в LIR.

3,5. Логика в реальности и Гегель

Основные предшественники логики / в реальности обсуждаются в [1] и в нескольких статьях Бреннера. Однако, поскольку существуют параллели с диалектикой, логикой и онтологией Гегеля, мы четко укажем, как LIR следует отличать от системы Гегеля. Лупаско считал, что его система включает и расширяет систему Гегеля. Однако нельзя считать Лупаско гегельянцем или неогегельянцем, не указав фундаментального различия между идеализмом Гегеля и реализмом Лупаско.И Гегель, и Лупаско исходили из видения противоречивой или антагонистической природы реальности; разработал сложные логические системы, которые имели дело с противоречиями и выходили далеко за рамки формальной логики высказываний; и применил эти понятия к личности и обществу, сознанию, искусству, истории, этике и политике. Однако Лупаско предложил две диалектики, восходящую и нисходящую (расходящуюся) к непротиворечию идентичности и разнообразия, и третью диалектику, сходящуюся к противоречию. .Как указано выше, вездесущее противоречие в природе заложено в энергии и является единственной существующей реальностью. Сказать, что материально-энергетическая реальность была результатом или эманацией какой-то другой необходимости в качестве основы реального, сводится к тавтологии или мистицизму, а гегелевские «туманные логические описания остались без будущего для логики и науки». По выражению Лупаско, система Гегеля была «лишь половиной диалектики» [40]. У Гегеля утвердительная ценность идентификации всегда превосходит отрицательную ценность диверсификации.В LIR противоречие между ними и тем, что из них может возникнуть, устанавливается на базовом физическом уровне. Как указал Тейлор [41], тезис Гегеля зависит от посылки онтологической необходимости, которая, в свою очередь, будет зависеть от противоречия конечного. Гегель установил или изложил свою результирующую онтологическую структуру на «высоких» уровнях, но его проект требовал демонстрации его онтологии на самом низком уровне просто определенных существ, и его попытка доказательства противоречия провалилась.Реализм LIR успешно отвечает на это главное возражение против согласованности системы Гегеля, не требуя приверженности идеалистической части его доктрины. Гегелевское философское видение «воплощенной субъективности, мысли и свободы, возникающих из потока жизни, находящих выражение в формах социального существования и открывающих себя в связи с природой и историей», по-прежнему актуально. Однако взгляд Лупаско на противоречие основал динамику, тогда как взгляд Гегеля — нет, именно потому, что его система не имеет метафизического и физического основания на «низшем уровне просто определенных существ», то есть на микрофизических сущностях.Лупаско [34] показал, что у Гегеля нет дедуктивной необходимости в тезисах, порождающих антитезис, не говоря уже о любом последующем слиянии5. В соответствии с нашими усилиями по натурализации философии в целом, LIR можно рассматривать как натурализованный по Гегелю, поскольку физическая основа в действительности для гегелевских изменений была определена. Мы с сожалением отмечаем отсутствие какого-либо резонанса работы Лупаско во французской мысли, другие чем в относительно ненаучном контексте Международного центра трансдисциплинарных исследований, основанного Николеску, Лупаско и некоторыми другими.Лупаско потерял свое положение во Французском национальном центре научных исследований (CNRS), потому что никто не мог решить, в какую область следует поместить его логику и подходы к биологии и психологии. В 80-е годы его работы пренебрежительно называли немецким романтизмом XIX века. В соревновании за ключевую позицию в Коллеж де Франс в 1950-х годах Мерло-Понти был выбран вместо своего современного соперника — Лупаско. Маргинализация Lupasco может быть приурочена к этому событию. В последнее время в «диалектическом исследовании наук» Эвариста Санчеса-Паленсии нельзя найти упоминания о Лупаско [42].В 2012 году он писал, что если диалектику определяют как «общую теорию» (или логику) изменений и эволюции, мы имеем дело с формами рассуждения, которые не функционируют посредством «да» и «нет», принципа исключенного среднего. явно не работает и, таким образом, полностью отличается от формальной логики. По иронии судьбы, Санчес-Паленсия, хотя и испанец, провел всю свою академическую карьеру во французском CNRS, в котором ее начал Лупаско.

3,6. Диалектическая логика

Параконсистентный логик Грэм Прист [43] указал, что Гегель проводил различие между диалектикой и формальной логикой, что было для него аристотелевской логикой того времени.Закон непротиворечия соблюдается в формальной логике, но он применим без изменений только в ограниченной области статического и неизменного. В том, что обычно понимается как диалектическая логика, на которую внешне напоминает LIR, закон непротиворечивости не работает. Последующие разработки формальной логики, начиная с Фреге и Рассела, вынудили отвергнуть или интерпретировать гегелевскую концепцию противоречия не буквально. Неогегельянцы пытались сохранить этот принцип противоречия, подчеркивая фактор времени: A не идентично A, потому что прошло время, в котором произошли изменения; противоречия возникают одно за другим и т. д.По-прежнему появляются статьи, якобы описывающие диалектическую логику. В одном примере предлагается связь с нелинейной динамикой, в которой диалектическая логика усиливается математической логикой. Тем не менее здесь и у Гегеля не рассматривается вопрос о том, что движет переходом от тезиса к антитезису к синтезу, то есть как любой термин не может «стоять сам по себе», но «переходит» в свою противоположность или противоречие. До Лупаско Рассел продемонстрировал, что логика Гегеля может быть деконструирована, потому что она все еще предполагает традиционную аристотелевскую логику, но не по этой более важной причине, а именно, из-за отсутствия основы в физической реальности.Пиаже также не пошел дальше стандартной гегелевской формы марксистского диалектического материализма. Это правильно отводит центральную роль конфликтам и противоречиям в трансформации социальных реальностей. Однако, как указано Пристом [44] и далее обсуждается Игамбердиевым [10] и в этой статье, марксистская диалектика не дает адекватного объяснения истинных противоречий, существующих в обществе: для такого объяснения необходима непоследовательная или непоследовательная логика. , хотя, на наш взгляд, этого недостаточно.Логика формы LIR кажется необходимой для характеристики появления новых структур из реальных противоречий. С точки зрения LIR, кибернетические системы, естественные или искусственные, являются диалектическими, поскольку каждая из них включает в себя изменение, возмущение противоположным противоречивым процессом, за которым следует возврат к (состоянию) регулирования, необходимому для того, чтобы система была «стабильной». . Другими словами, кибернетика попеременно актуализирует определенные явления и, как следствие, потенцирует антагонистические, противоречивые явления.Это «ориентированная диалектическая систематизация энергетических событий, присущая природе энергии» [45]. Как будет обсуждаться более подробно в другом месте, Логика в реальности отличается от стандартных форм мышления тем, что демонстрирует важность импликации как процесса в контрастирует с опорой на уравнения. Астрофизик Стивен Хокинг, которого мы очень уважаем, однажды спросил: «Что, если бы Вселенная и люди управлялись одним и тем же уравнением?» Мы задаем несколько иной вопрос: «Что, если бы вселенная и люди управлялись одним и тем же, но это не уравнение?» Это не неравенство, которое для нас просто уравнение, которое его не допускает.Это что-то вроде вывода, но выводы слишком сильно связаны с языком и его ограничениями. Поэтому в этой статье мы призываем обратить внимание на силу импликации при описании того, что управляет миром. Дэвид Бом [46] имел аналогичную интуицию в своем предложении как косвенного, так и явного порядка во Вселенной.

3,7. Диалектика и логика в реальности у Маркса и Энгельса против Гегеля

Имея в руках основные концепции логики в реальности, включая ее диалектическую основу, позвольте нам, как ее можно соотнести с некоторыми диалектическими аспектами экономических теорий, разработанных Марксом и Энгельсом, а именно: а также их корни в Гегеле.В задачи данной статьи не входит углубленное изучение диалектики в экономической и политической теории и практике. В этом разделе мы просто рассмотрим некоторые аспекты этой области, которые можно с пользой рассмотреть, объединив диалектику, как описано в разделе 2, с перспективой логики в реальности, изложенной здесь. Энгельс рассматривал диалектику как фундаментальный метод познания природы и как мыслительный процесс, вовлекающий реальную оппозицию онтологических, а также эпистемологических противоречий, внешне сходную с логикой в ​​реальности.Артур [47] указывает на то, что мы видим критические слабости диалектики Энгельса. Один из них — это склонность полагаться на компиляцию и классификацию примеров, а другой — представление триадической парадигмы как «трех законов диалектики» без научного обоснования. Чтобы предвидеть, мы находим точно такие же структурные слабости в эпистемологических триадах Чарльза Сандерса Пирса, которые считаются основами стандартной семиотики (следующий раздел 4). Отправной точкой познания для Энгельса была «качественная сторона вещей и явлений, а не их количественная сторона».Как Бреннер обсуждал в другом месте [1], для Энгельса «Диалектика — это наука о всеобщей взаимосвязи, главными законами которой являются преобразование качества и количества — взаимное проникновение полярных противоположностей и превращение друг в друга при доведении до крайностей — развитие через противоречие или отрицание отрицания — спиральная форма развития ». Логика в реальности — это способ дать физическую картину трансформации полярных противоположностей, действующих в сложных системах: она никогда не бывает полной, и крайности 0 и 1 никогда не достигаются, за исключением тривиальных случаев.Противоречие или лучшая контрвалентность присущи физическим процессам, а отрицание отрицания остается на уровне лингвистической логики. Концепция спиральной формы развития является абсолютно необходимой, которую Бреннер подробно описал как следствие концепции Дикона, основанной на биологии развития, о «неполной природе» [48] (см. Раздел 5.1 ниже). обсуждение Артуром [46] «новой диалектики». Например, именно утверждения, подобные утверждениям Маркса, соответствуют нашему взгляду на онтологический приоритет реальных явлений — «логике тела», а не «тела для логики», как это отражено в современной работе Лакоффа [49 ].«Наша» диалектика является систематической (с внутренней динамикой), а не исторической (демонстрирующей временную динамику). Тем не менее, он выходит за рамки систематической диалектики Маркса в том, что в него необходимо включить идеи физики 20-го века. Таким образом, мы можем легко отбросить у Гегеля пустые концепции, такие как царство логики «вне времени»; только стандартная бинарная лингвистическая логика, в том числе логика Гегеля, «вневременна». Артур далее предполагает, что Энгельс применял то, что было в основном линейной логикой, поскольку у него, как и у большинства других мыслителей, не было места для рекурсивных аспектов реальных процессов в «синусоидальном» движении от действительности к потенциальности и наоборот.Аподиктические утверждения Маркса о «средствах производства с использованием рабочих», а не наоборот, не должны восприниматься как диалектические противоречия в смысле LIR; две противоположности находятся в разных лингвистических областях, включая два смысла слова «нанимать».

«Логика в реальности», таким образом, обеспечивает новый, более физически приемлемый взгляд на неоклассические концепции диалектики, например, что логическая прогрессия — это одновременно и регресс. Вместо того, чтобы читать это как последовательность абстрактных категорий, мы рассматриваем это как описание диалектической эволюции реальных процессов, для которой простейшей моделью был бы график с двумя взаимозависимыми осями времени, и который, по словам Артура, «не имеет ничего общего с общее с вульгарным эволюционизмом, основанным на экстраполяции существующей тенденции », — добавляем мы, однонаправленно.

Особенностью Das Kapital [50] является его экспозиция «взаимных условий, присущих целому, а не квазиисторического (линейного) развития от примитивных условий к продвинутым». Логика в реальности устанавливает применимую взаимность в реальности, что придает этому пониманию научную ценность. Мы не согласны с диалектическими и логическими формулировками Маркса и Энгельса в их существенном использовании стандартных категорий как составляющих систематической диалектики и в их трактовке противоречий.Упомянутые ранее знаменитые «три закона диалектики» Энгельса, такие как отрицание отрицания, являются повторением законов лингвистической аристотелевской логики. Концепция свойств капитализма, возникающих из таких законов, является эпистемологической, а термины буржуазия и революционный пролетариат — это термины, лишенные социологической реальности. В LIR они не должны решаться в элиминативном смысле, поскольку именно из них вытекают новые концепции могут возникать, не требуя их полного исчезновения.Однако Артур предполагает, что можно «использовать» категории Гегеля, чтобы показать, что все и вся может стать носителем ценности. Наше положение не больше и не меньше, чем то, что все и вся — что существует — является носителем ценности, поскольку является носителем значения. Мы обсуждаем другие аспекты значения в разделе 5.

Однако именно эти «классические» аспекты логики Гегеля делают ее релевантной для онтологической основы капиталистической системы. Становится все более очевидным, что «бесчеловечные» аспекты возникающих противоречий в капитализме — абсолютная диалектика капитала и его квазилогические примитивы (Артур) — это именно то место, где классическая логика дает сокращенную, бинарную картину мира.Используя принципы LIR, мы можем принять, придав ему физический диалектический смысл, утверждение о том, что разделение «количества и качества друг от друга не является абсолютным».

Мы не будем подробно анализировать взгляды Гегеля на Бытие и Ничто (которым мы предпочитаем «Ничто» Сартра). Онтологический Dasein Хайдеггера, хотя и не описывает достаточно «полного» присутствия, более близко приближается к физике LIR. Что касается обсуждения Гегелем коррелятивных пар в мышлении, вопрос не может заключаться в актуализации «внутреннего единства», которого не существует.

Идеализм и абсолютизм Гегеля привели его к еще одной ошибке в отношении необходимости и случайности, не оставив места в своей сущности-логике последнему, приписав первому «актуальность» [41]. «Единственная цель философского исследования — устранить контингент». Что здесь ложно, как и в тихизме Пирса, который рассматривает случай как наиболее фундаментальный, так это абсолютизм. Существенна диалектика между случайностью и необходимостью или детерминизмом и индетерминизмом, и именно Лупаско заслуживает похвалы за то, что положил эту диалектику в основу науки.

Есть серьезные ограничения в анализе Артуром ценности и формы, не говоря уже о динамике и процессе, из-за его акцента на лингвистических концепциях. Ища отношения между формой и содержанием, он упоминает как интересный случай, когда «логическая форма предложения не зависит от переменных в нем. Мы говорим здесь о двух равнодушно объединенных сторонах ». Мы действительно далеки от реального мира, в котором даже предложения не являются тематически нейтральными. Таким образом, мы согласны с Артуром в том, что капитал обладает «определенной концептуальностью», в которой своеобразное взаимопроникновение идеальности и материальности выражается как противоречие между стоимостью и потребительной стоимостью.Однако то, что это ведет к «конкретной опосредованности без достижения окончательного решения», далеко не конкретное.

Логика концепции, определенной Гегелем, показывает его борьбу с отношениями между индивидуальным и универсальным, непрерывностью и идентичностью. Маркс использовал терминологию Гегеля для своей логики капитала: капитал является универсальным, отличным от его моментов (экземпляров), но в то же время непрерывным и тождественным с этими моментами. Мы не будем пытаться обсуждать историческую обоснованность концепции Маркса, а только предположим, что дихотомии имеют некоторый смысл только в том случае, если их рассматривать как частичные и интерактивные в смысле LIR.

Критическая систематическая диалектика Маркса также ближе к LIR, чем утвердительная систематическая диалектика Гегеля, в том смысле, что противоречия, присущие капиталу, не устраняются и не снимаются, а углубляются или развиваются по мере его развития. В том же Компендиуме Каррера [51] цитирует афоризм Маркса о том, что «философы (такие как Гегель) только интерпретировали мир по-разному; Дело в том, чтобы это изменить ». Здесь Маркс слишком классичен: серьезные интерпретации также могут «изменить мир» при благоприятных условиях.И Гегель, и Маркс, и их комментаторы страдали от опоры на эпистемологическое прочтение диалектики. Беллофиоре [52] упоминает «внутренние связи предметов и понятий»; «Капитал как невидимый субъект в своего рода постоянном движении по кругу», переходя6 (?) От простых и абстрактных категорий к более сложным и конкретным понятиям »с« переопределением »категорий». Проблема, с нашей точки зрения, состоит в том, что оба автора определили категорию как принцип, объединяющий различные частности, примиряющий универсальное и индивидуальное по принципу комплексного единства идентичности в различии.Это не удается (в LIR) из-за невозможности полного единства, когда оно включает момент различия. Утверждение, что это демонстрирует отрицание отрицания, не имеет смысла в онтологическом смысле. Хотя, таким образом, у нас есть проблемы с этапами аргументации Беллофиоре, мы можем согласиться с его выводом, а именно с тем, что мы имеем дело с двумя антагонистическими онтологиями, и правильное прочтение Капитала подразумевает, что гегелевские круговые представления о капитализме ложны на практике. сильно нагруженные идеологией и, следовательно, в значительной степени неверные принципы экономической теории Гегеля и Маркса, работы японского экономиста Кодзо Уно [53] и его коллеги и переводчика Томаса Секинэ [54] иллюстрируют виды сбалансированных, недогматических позиций, которые являются возможно в подходе, аналогичном нашему.Уно утверждал, что капитализм на протяжении ХХ века необходимо изучать на трех различных7 уровнях абстракции: (1) чистая теория в форме гегелевской диалектики; (2) конкретная капиталистическая история, «которую необходимо изложить со всеми эмпирическими подробностями; и (3) на среднем уровне между ними, сфокусированным на стадиях развития капитализма ». Очевидно, что именно этот средний уровень наиболее адекватен для понимания сложных реальных процессов, таких как капитализм. В своем приложении 2 к [54] Секин характеризует «истинное учение экономики Уно, которое заключается в его понимании капитализма. как нечто, выходящее за рамки формальных (т.е., тавтологическая логика) ». Uno придает должное онтологическое значение капитализму, природа которого не может быть скрыта, и, таким образом, можно увидеть, что он следует логике, независимой от какой-либо идеологии, марксистской или буржуазной, поддерживаемой математическими мифами. Становится возможным рациональный диалог о проблемах, порождаемых как обществом, так и окружающей средой.

Наш подход остается вне критики диалектики, потому что диалектическая концепция в форме лупаскианского синтеза избегает окончательных истин, на которые претендовали Гегель, Маркс и которые в их применении к социальной реконструкции привели к тоталитарным обществам.Фактически, Энгельс в последние годы своей жизни был готов поддержать идею о том, что социальный прогресс может быть достигнут мирными средствами, включая поэтапные законодательные реформы в демократических обществах, развитые его учеником Эдуардом Бернстайном. Разработанный здесь диалектический подход согласуется с гуманистической тенденцией, восходящей к эссе Иммануила Канта 1795 года «Вечный мир: философский очерк». Основное утверждение Канта, поистине диалектическое, состоит в том, что постоянный мир — это цель, к которой человечество может постепенно приближаться по мере своего совершенствования.Сознательная этика обязывает нас действовать так, чтобы можно было достичь вечного мира; это пример категорического императива. Имея в руках наши новые формулировки диалектики и логики, мы теперь переходим к их приложениям к аспектам значения и его реализации в областях семиотики, информации и коммуникации.

Идеалистическое искажение материалистической диалектики

Учитывая огромную роль, которую он сыграл внутри Рабочей революционной партии и Международного комитета, было бы невозможно адекватно проследить политическое вырождение WRP, не обращаясь к грубому искажению научная материалистическая диалектика под руководством британской секции.Защита правильного философского метода, на котором настаивал Троцкий в своей великой борьбе против Бернхема и Шахтмана в 1939-1940 годах, была правильно разработана Лигой социалистического труда в ее борьбе против ревизионизма Американской социалистической рабочей партии. В традициях Троцкого SLL продемонстрировал внутреннюю связь между политической и классовой линией Хансена и его прагматическим методом, наиболее ярко выраженным в его определении диалектического материализма как «последовательно проводимого эмпиризма».Критика Международным комитетом объективистского метода СРП и изучение его связи с целым рядом фундаментальных пересмотров марксизма, особенно в отношении роли сознательного фактора в революционном процессе, была конкретно проиллюстрирована исчерпывающим анализом всего политического линия СРП и ее союзников-паблоистов в Европе.

В последующие годы, однако, SLL все больше двигалась к точке зрения, что, поскольку весь ревизионизм связан с неверной теорией познания, фактический анализ политических форм, через которые проявляется ревизионизм, больше не нужен.На этой основе можно было оправдать раскол в Четвертом Интернационале спорами по вопросам эпистемологии без разъяснения политических разногласий. Эта идеалистическая точка зрения была выдвинута Слотером в 1971–1972 годах в ходе борьбы против OCI (которая ошибочно отрицала, что диалектический материализм является теорией познания марксизма) и была с энтузиазмом воспринята Хили. Была создана совершенно новая основа для политической и теоретической жизни Международного комитета, в которой все вопросы, касающиеся программы и принципов, рассматривались как «несущественные» формы более «фундаментальных» проблем диалектического познания.Этот отказ от единого и взаимосвязанного характера того, что Ленин называл тремя составными частями марксизма, основанного на немецкой философии, английской политической экономии и французском социализме, неизбежно под давлением классовых сил открывал дверь для худший вид теоретического шарлатанства. Особенно после открытия Колледжа марксистского неправильного образования в 1975 году, в тот самый момент, когда политический кризис внутри WRP развивался с чрезвычайной быстротой, было проведено совершенно одностороннее и абстрактное (в плохом смысле этого слова) изучение «моментов жизни». познание »стало средством оправдания ревизионистской линии.

Систематическое изучение любых политических, исторических и экономических работ Маркса, Энгельса, Ленина и Троцкого было прекращено внутри WRP к 1977 году. Вся работа по развитию политического наследия борьбы МКЧИ против паблоистского ревизионизма была аналогичным образом. заброшен WRP. Это было неотделимо от «теоретических» взглядов Хили, согласно которым все знания были чисто относительными и что ссылки в ходе политических дискуссий на великих классиков марксизма равносильны «наложению мысленных образов во внешний мир».В ходе безжалостной атаки на исторический материализм Хили выработал «философский метод», который в сумме привел к решительной защите беспринципной политики.

На самом деле метод Хили был грубым искажением научной диалектики, свидетельствовавшим о полном непонимании философских работ Гегеля или Маркса. Фактическое содержание «теории познания» Хили, которая претендовала на прослеживание диалектического перехода от индивидуального чувственного восприятия к абстрактному мышлению и практике, сводилось не более чем к прославлению индивидуального процесса, посредством которого он претворял свою собственную прагматическую интуицию в различные стороны. виды деятельности.Самоучитель в худшем смысле этого слова, Хили пришел к выводу, что запоминание нескольких гегелевских категорий в надлежащей последовательности дает главный ключ к универсальному знанию. Серьезное изучение троцкизма, политической экономии, истории рабочего движения и, что не менее важно, исторического происхождения и развития философских концепций можно было бы заменить несколькими «жонглированными фразами».

В июне 1980 года, под прикрытием введения новой эксцентричной повестки дня, Хили стремился заложить конституционную основу для прагматического импрессионизма в повседневной политической работе WRP.Об этом было четко сказано в письме всем секретарям филиалов, написанном 14 июня 1980 г. Хили,

«Целью повестки дня является реорганизация работы наших филиалов таким образом, чтобы в ходе собраний, теория возникает как руководство к практике. Другими словами, диалектический метод проявляется в том, как осуществляется наша практика.

«Цель состоит в том, чтобы обучить товарищей тому, что лучше всего можно описать как бессознательное использование диалектического метода , точно так же, как человек выполняет множество навыков и действий, не обязательно осознавая, что он это делает» (выделение добавлено Другими словами, Хили обнаружил, что можно действовать как марксист, даже не осознавая этого — примерно через 20 лет после того, как великий американский прагматик Джозеф Хансен объявил об этом открытии всему миру.Фактически, Хили теперь пропагандировал те же самые взгляды, которые Троцкий с негодованием осуждал в 1940 году. Отвечая Burn ham, Троцкий писал:

«В заявлении адвоката Шахтмана о том, что вы являетесь бессознательным диалектиком», подчеркивается акцент надо наложить на слово бессознательное. Цель Шахтмана (также частично бессознательная) — защитить свой блок с вами, унижая диалектический материализм. Ибо на самом деле. Шахтман говорит: разница между «сознательным» и «бессознательным» диалектиком не настолько велика, чтобы можно было ссориться! об этом.Таким образом, Шахтман пытается дискредитировать марксистский метод ». (В защиту марксизма, New Park, стр. 107)

Подобно герою Гоголя, который постоянно удивлялся, обнаруживая, что буквы объединяются в слова, Хили сообщил своим сбитым с толку членам:

«Сознание теоретических абстракций приходит позже, когда мы начать думать и анализировать то, что мы делали ».

Как это открытие могло бы помочь члену партии, вынужденному проанализировать сложное развитие политической ситуации, например, провозглашение турками самоопределения на острове Кипр, допустимость или недопустимость оказания критической поддержки буржуазным националистам? или, чтобы привести пример из современных событий, подписание англо-ирландской сделки.Для таких разработок нужно ли нам «осознание теоретических абстракций» до или после того, как мы завершим наш анализ и решим, что нам делать? Ответ на этот вопрос дал Энгельс давно, когда он писал, что «искусство работы с понятиями не является врожденным и также не дается обычному обыденному сознанию, но требует реального мышления, и что эта мысль также имеет длительную эмпирическую основу». история .. »(Anti-Dühring)

Хили продолжил гомеопатическое описание феноменологии мышления, которое очень напоминало то, что некоторые американские прагматики назвали теорией познания« чернильных пятен »: « Сознание » Короче говоря, субъективная форма, проявляющая отношения, материализуемые в результате нашей деятельности.Он возникает в результате перехода новых и еще не определенных мыслительных феноменов, проходящих через восприятие при переходе в абстрактное знание, которым мы уже обладаем, тем самым становясь определенным. Новое нарушает старое и приводит в движение абстрактный теоретический процесс, которым будет руководствоваться наша практика. Иногда это происходит так быстро, что, если мы не научимся думать о том, что мы делаем, как можно скорее после того, как мы это сделали, многие ценные знания могут быть потеряны ».

Для работы этого глубокого процесса подойдет любой разум — и не только человеческий.Как заметил Троцкий: «Увидев зайца, кролика или курицу, лиса приходит к выводу: это конкретное существо относится к вкусному и питательному типу и — преследует добычу. Здесь перед нами полный силлогизм, хотя мы можем предположить, что лис никогда не читал Аристотеля. Однако, когда та же лиса встречает первое животное, которое превосходит ее по размеру [приводит в движение абстрактный теоретический процесс], , например, волк [«еще не определенное мысленное явление» переходя в абстрактное знание…беспокоит старый ), он быстро приходит к выводу, что количество переходит в качество, и превращается в бегство ». [«Иногда это происходит так быстро», что лис не успевает осознать, что он является экспертом в познавательной практике Хили.]

Политическая цель Хили заключалась в том, чтобы опровергнуть теоретические убеждения сотрудников WRP и превратить их в бессознательных активистов, которые буксируют оппортунистическую линию, разработанную в Политическом комитете WRP.Он сознательно прививал пренебрежительное отношение к подлинному марксизму. Политические традиции троцкизма — тщательное изучение всех политических явлений и их всестороннее обсуждение в партии — высмеивались как фатальный изъян «пропагандистских групп».

В январе 1982 года Хили воспользовался случаем 58-й годовщины смерти Ленина, чтобы выставить напоказ свое презрение к троцкизму. В 16-страничной брошюре, претендующей на то, чтобы быть анализом наследия ленинизма, Хили ни разу не упомянул Льва Троцкого, троцкизм и Четвертый Интернационал до тех пор, пока в последней фразе он не отметил, как запоздалую мысль, что троцкисты — лучшие Ленинцы.Но в неявной атаке на троцкистское движение Хили заявил, что сталинизм «поставил современных ленинцев далеко позади понимания его теоретических достижений и вытекающих из них революционных практик». (Ленинизм, 58 лет , Нью-Парк, стр. 1) Это заявление по существу уничтожило теоретический вклад, внесенный Троцким в развитие марксизма после смерти Ленина.

Примечательно, что Хили идентифицировал преемственность работы Ленина не с Троцким и левой оппозицией, а с «огромными успехами в физике со времени смерти Ленина.(Там же. , с. 10). Хили выделил год смерти Ленина — 1924 г. — чтобы не отметить, что он ознаменовал появление бухаринско-сталинской «теории» социализма в отдельной стране и начало движения левой оппозиции. бороться с ним, но указать в яркой демонстрации эрудиции, что «Это было в том году, когда физик Луи де Бройль заложил основы квантовой механики (квантовой теории), изучающей движение мелкомасштабных частиц». (Там же)

Этот переход от политики к физике (о которой Хили почти ничего не знал) как ось диалектического материализма внутри революционной партии был неразрывно связан с отрицанием троцкизма руководством WRP.Основные тексты, на которые теперь опирался Хили при подготовке своих лекций, были предоставлены советскими академиками, которые предприняли тщетную попытку превратить Ленина в государственного философа. (Значение вкладов различных советских философов, таких как Т. Ойзерман и Е. В. Ильенков, заслуживает серьезного и внимательного обсуждения в рамках троцкистского движения. Это потребует пересмотра истории советской философии после подавления механистов и деборинистов в конец 1920-х гг.Отметим только, что Хили никогда даже не поднимал такие вопросы.)

В начале 1982 года член WRP Крис Талбот написал в публикации WRP обзор, в котором критиковал книгу под названием Диалектика в современной физике советского философа Омельяновского. Это вызвало резкую реакцию со стороны Хили, защищающего Омельяновского от критики Талбота, который оказался профессиональным математиком. С тех пор как Сталин осудил Четвертую симфонию Шостаковича («путаница вместо музыки»), политик не совершил столь необоснованного вторжения в область, не входящую в его компетенцию.Ответ Хили, который был представлен как важный вклад в предстоящий Шестой Конгресс WRP, был значительным не только потому, что продемонстрировал его склонность писать о вещах, о которых он вообще ничего не знал. Что еще более важно, это позволило понять политическую ориентацию Хили и глубинное значение его диалектических арабеск.

Когда Мао использовал пинг-понг как средство открыть дверь в Соединенные Штаты, Хили пытался использовать физику как приманку для установления отношений со сталинистами и другими контрреволюционными силами.Он льстил сталинистам ложным заявлением о том, что «Советские ученые и физики, несмотря на сталинизм, сохранили лидерство благодаря национализированным отношениям собственности в СССР» (Внутренний бюллетень № 1 , 25 мая 1982 г., стр. 3) ). Это утверждение не мог сделать никто, серьезно разбирающийся в современном состоянии физики. Более того, приписывать такое мнимое превосходство существованию национализированных отношений собственности в СССР значило серьезно отходить от анализа культурного и интеллектуального развития СССР, проведенного Троцким.

Документ Хили раскрыл еще более коварную цель. Сознательно искажая знаменитую статью, написанную Лениным в 1922 г., О значении воинствующего материализма , Хили попытался доказать, что без союза «с« некоммунистами », учеными и другими, например теми, кто интересуется материалистами, интерпретация гегелевской диалектики, победоносная революция невозможна ». (Там же, стр. 1)

Ленин довольно конкретно писал о задачах «успешного коммунистического строительства» в Советском Союзе после победы большевистской революции.Как известно, Ленин поместил даже известных бывших меньшевиков (до тех пор, пока они были готовы принять Советскую власть), таких как Аксельрод, на важные государственные академические посты. Более того, он подчеркнул необходимость собрать все силы в командовании Советского государства для преодоления наследия культурной отсталости СССР. Далее статья довольно четко определяет задачи, которые имел в виду Ленин.

Статья Хили с ее намеренно неясной формулировкой подразумевала, что политический и теоретический союз с «некоммунистами», включая сталинистов и бог знает кого еще, необходим для победы социалистической революции.Таким образом, нападение на Талбота явно было политическим оправданием классово-коллаборационистской линии WRP.

Назад

WRP в условиях кризиса

Вперед

Оппозиция внутри Международного комитета

Институт межразработок Отто Ласке (IDM — Создание совместной разведки

В сегодняшней неспокойной глобальной среде организации и учреждения сталкиваются с множеством серьезных проблем.

Два из них выделяются:

1. Укрепление инноваций n
2. Поддержка самоорганизующихся команд , которые стремятся справиться со сложностью реального мира как единое целое
   

Наше ценностное предложение по решению этих проблем основано на подтвержденных результатах исследований, проводимых с 1975 года.В центре внимания исследования — лучшее понимание эмоционального и познавательного пути отдельных людей и команд в процессе самостоятельного создания и даже за его пределами.

Наше ценностное предложение основано на понимании того, что на любом этапе своего развития взрослые нуждаются в поддержке и внимательном слушании скрытых в себе голосов. Упомянутое исследование, большая часть которого проводилась в Гарвардской школе Кольберга, проложило путь к CDF, Конструктивным рамкам развития (Laske 1999-2000), набору новых инструментов оценки, диалога и слушания для стимулирования инноваций. Организационные инновации для нас равносильны освобождению работы от оков иерархических, а также неотейлористических, спринт-подобных ограничений, которые искажают и задерживают собственные планы развития людей, в то время как они «выполняют работу быстрее» только в иллюзорных условиях. мода.

Мы преуспеваем в том, что мы делаем, и, обращая наш собственный опыт общения с клиентами обратно к ним через диалог , вовлекая их в понимание того, что только что было сказано . Таким образом, мы работаем «моментом», способствуем самосознанию и создаем открытые диалоговые системы.Мы рассматриваем этот способ консультирования и диагностики как путь, ведущий к «преднамеренно развивающимся организациям», в которых путь извне-внутрь находится в равновесии с путем наизнанку как отдельными лицами, так и в группах. . Таким образом, мы продвигаем самоорганизацию и направляем малые и большие команды на путь коллективного интеллекта.

***

Laske’s Constructive Development Framework (CDF) — наша основная методология.Инструменты, которые он предоставляет нам, возникли в результате прослушивания клиентов в ходе полуструктурированных интервью (Kegan 1982; Basseches 1984), и, таким образом, диалогичны по своей природе. Когда используются диалогические — а не монологические — инструменты, они развеивают иллюзию, будто язык описывает, а не создает мир. Ужасное осознание этой истины не обязательно ведет к потере уверенности в себе, но, будучи поглощенным, открывает большое количество скрытых ресурсов, включая собственный голос.

Все инструменты CDF функционируют на мета-уровне совместного отражения с другими. На этом уровне каждый объект — всего лишь указатель на неполное мышление, а не «вещь в себе», к которой стремится мышление. В результате структура рассуждений людей в реальном времени становится основным объектом внимания.

Мы известны тем, что поощряем наших клиентов воплощать в себе формы метамышления . Эти формы проливают свет на структурных ограничений их логического мышления.На этом уровне «рассуждений», а не просто «размышлений», мы предоставляем и мастерски моделируем доказательства того, что «можно взглянуть на эту ситуацию совершенно иначе и более цельно», будь то холст бизнес-модели или работа команды, включающая ее построение. .

Наши ключевые ресурсы для революционного преобразования взаимодействия с другими людьми и их уникального мира происходят из DTF ( Dialectical Thought Form Framework ), основного когнитивного набора инструментов CDF. Профессионально тренируя и обучая их, мы помогаем клиентам перевести повседневный дискурс — а значит, и обычный бизнес — от логико-аналитического и системного мышления к тому, что мы называем трансформационным мышлением .Такое мышление не ограничивается простым «изменением», но продолжается до понимания трансформации в реальном мире (для которой изменение является лишь симптомом).

Трансформационное мышление естественным образом порождает эмоциональную открытость и признание других как носителей знаний сверстников, воздвигая оплот против защитной реакции.

***

Как эксперты по собеседованию и слушанию, мы остро осознаем пределы (моно-) логического мышления, применяемого в попытке обнаружить, что является реальным. Мы предлагаем перспективу критического реализма относительно мира, не только мира, созданного людьми, но и гораздо большего мира за его пределами, в который встроены человеческие замыслы. Вследствие этого наш мир создан не только гибким и гибким, но и глубоким. Это ближе к реальному миру, чем может когда-либо надеяться прийти чисто логическое мышление.

А значит тоже хорошо масштабируется.

Именно этот континуум лежит в основе всех предложений Института взаимного развития (IDM).

Комплексное мышление для целостных лидеров

Эта первая книга по комплексному мышлению и диалогу для интегральных лидеров пригодится во времена больших потрясений в мировой экономике, которые отражаются в попытках организации использовать гибкое мышление, бережливые стартапы и предотвращение риска поражения подрывными бизнес-моделями. Автор критикует единственную опору на формальное логическое мышление, показывая, как с помощью системного мышления можно расчистить путь к тому, что он называет трансформационным мышлением , основанным на диалектическом критическом реализме Роя Бхаскара .

В частности, книга посвящена командам и подразделениям, указывая как на риски, так и на возможности гибкой управленческой иерархии и распределенного лидерства. Он не только учит основам трансформационного мышления, но также дает множество примеров того, как развивать сложный диалог — связанный с реальным миром — в командах.

Представляя четыре момента диалектики и связанные с ними мыслеформы, книга предлагает пути преобразования организационной и институциональной культур посредством диалога, открывая новую логику гибких действий, выходящую за рамки чисто логического мышления.

Диалектический подход к оценке в поисковых системах

LIBRI был основан в 1950 году и является ведущим международным научным журналом, который исследует аспекты библиотечных и информационных исследований как с исторической, так и с современной точки зрения и анализирует роль информации и знаний в культурном, организационном, национальном и международном развитии. .

Журнал сообщает о текущих тенденциях в области библиотечных и информационных исследований во всем мире и описывает их трансформацию в результате внедрения новых информационных и коммуникационных технологий, междисциплинарных подходов, меняющихся практик и развивающихся методов.Справочная информация и последние результаты исследований в области библиотек и информационных исследований доступны для ученых, практиков и широкой общественности. Охватываемые темы включают, но не ограничиваются:

• Библиотеки (национальные, общественные, академические, школьные, специальные и т. Д.) И другие информационные среды
• Управление информацией и знаниями
• Информация для развития (развивающиеся и промышленно развитые страны )
• Знания коренных народов
• Грамотность (СМИ, информация и т. Д.))
• Аналитика данных, большие данные и их влияние на организации (например, данные, связанные с клиентами; перспектива социальных наук)
• Цифровые библиотеки и репозитории
• Управление данными, курирование данных и виртуальные исследовательские среды (VRE)
• Информационная этика и информация закон
• Свобода доступа к информации и свобода выражения мнения
• Архивы и сохранение
• Культурное наследие
• История книг и публикаций
• Представленные теории

Теперь в свободном доступе — выбор редакции 2020: Жунцян Ма, Переводческие проблемы Этика кросс-культурной оцифровки: пример китайских документов о браке, 1909–1997, LIBRI 70/4.

Статьи написаны на английском языке и соответствуют высшим академическим стандартам. За дополнительной информацией обращайтесь к редакторам по адресу https://mc.manuscriptcentral.com/libri

Следите за новостями и обновлениями LIBRI в Twitter и Facebook!

Пределы диалектики: логическая необходимость и эмпирическая случайность

Условное понятие — это единство, которое функционирует не как необходимая связь, а как произвольная подчиненная структура. Это не что иное, как наше общее понятие, имеющееся у нас понятие абстрактных универсалий .Мы, мыслящие субъекты, рассматриваем встретившееся единство и постулируем его как структуру того, что мы отдаем в этом единстве как достойное включения в нашу концепцию. Абстрактное понятие, кажется, обязательно включает в себя все, что соответствует его структуре определения, или применимо к нему; однако сама концепция произвольна.

Давайте возьмем общее понятие: сэндвич. Что приходит в голову? Кусочки мяса, лист салата, возможно, кусок сыра и несколько ломтиков помидора между двумя ломтиками хлеба, которые имеют любую вкусовую приправу или ее отсутствие.Если «бутерброд» определяется как встреча двух кусков хлеба с чем-либо между ними, это обязательно должно относиться к любой такой структуре. Однако учтите, что хот-дог подпадает под это определение, и многим это кажется странным и неправильным. То же самое происходит со многими вещами: с концепцией спорта (NASCAR и E-Sports), искусством (видеоигры) и т. Д. Кажется, что со всем этим есть странные случаи, когда вещи подходят, но не подходят, и Причина этого связана с произвольным характером самих понятий, а также с произвольными ассоциациями мыслителя, который постулирует эти концепции. До тех пор, пока само понятие произвольно, суждение о том, что входит, а что нет, также произвольно.

Почему нам так трудно дать определение этим вещам? Сначала есть намеченная произвольная ассоциация , которую мы хотим выделить в структуре концепта, но структура концепта в конечном итоге оказывается более общей или ограничивающей, чем то, что мы намеревались. Логика Гегеля не ставит целью развитие или объяснение этих произвольных понятий, поскольку в случае случайных понятий семантические аргументы о них обречены на то, чтобы никогда не иметь разрешения, поскольку они не имеют собственной необходимости.Нельзя сказать, что не существует трактовки эмпирических контингентов, поскольку «Феноменология духа» , и «Философия истории / искусства / религии » имеют дело с такими историческими случайностями. случайно появляются.

Учитывая, что в природе мы действительно находим крайние случаи, которые бросают вызов чистоте логических понятий, однако, действительно ли мы можем утверждать, что естественные существа действительно обладают такой важной истиной? Как было сказано в разделе о необходимости, ожидается, что природа нарушит границы понятий, но это не отрицает истину.Да, природа любит придумывать границы, , но границы действительно есть. Мы не можем просто скрестить что-либо с чем-либо или создать что-либо из чего-либо, есть реальные объективные пределы , установленные самими вещами. — Это может быть так, но при чем здесь концепции? Концепции вещей, особенно их действительные концепции, дают нам ясное понимание того, как и почему существуют эти границы, помимо простого разговора о простом вопросе состояний мира.Сказать, что собака — это просто механический продукт Большого взрыва с высокой степенью опосредованности, на самом деле не объясняет того факта, что собаки происходят от собак и производят других собак, независимо от того, что произошло 13 миллиардов лет назад.

Кроме того, наличие действующей концепции может позволить нам судить о вещах и людях как о более или менее , соответствующих не только их концепции , но и многим другим концепциям. Мы можем говорить о собаках, которые более или менее «собачьи», не просто полностью отрицая их статус собак, а также можем судить о них как о друзьях, не заблуждаясь относительно того, насколько они действительно могут быть друзьями.Хотя истины о случайных животных могут в общей картине вещей показаться довольно несущественными, когда речь идет о наших питомцах, это не так, когда речь идет об экосистемах природы, где они сами становятся органами биосферы.

Чтобы дать реальный пример неправильного понимания использования логики Гегеля, возьмем, к примеру, диалектику угольной шахты и электростанции г-на Лаурица. Он пишет следующее:

«Электростанция (тезис) работает на угле из соседней шахты.Уголь, который производит энергию, также превращает шахту в пустую шахту (антитеза), что сводит ее на нет. Конфликт между противоположными тенденциями завода и меня приводит к внутреннему противоречию в системе, которая в конечном итоге коллапсирует до нового состояния, которое либо использует другой источник энергии, либо отключается (множественные возможности синтеза) ».

Учитывая то, что мы знаем о необходимых концепциях как о продуктах логики, эти два объекта не могут считаться такими концепциями, поскольку даже как система они не имеют собственной необходимости.Как условная концепция, она справедливо заслуживает негативного отношения, чтобы удостовериться в ее объективности, однако г-н Лауриц поступает иначе. Если отбросить ошибочный формализм тезиса-антитезиса-синтеза, он ошибается, полагая, что проблема, которую он определяет , может что-то получить от «диалектического» рассмотрения в чистой абстракции. Проблема может быть сформулирована простым языком: угольные шахты не могут работать вечно; таким образом, нам лучше найти альтернативный или лучший источник энергии. Зачем усложнять? Зачем нам вообще использовать законную логику, даже если мы можем? Мы уже знаем, что это случайный объект, который существует, потому что люди хотят его бытия, просто зная, что такое угольная шахта, согласно нормальным расчетам, без необходимости гегелевской логики.

Логика Гегеля ограничена — очень ограничена ограничена — однако она не кажется более ограниченной, чем ограниченность самой философии. Любая философия и логика рискуют стать бесполезно педантичными, если их бездумно претворять в жизнь. Тем не менее, способность отличать контингент от необходимых концепций имеет двойную полезность: отрицательную деконструкцию и положительное развитие. Отрицательная деконструкция гораздо более универсальна в использовании и показывает, что не является необходимым, что может позволить нам разрешить проблемы, которые возникают из неверных концепций.Чем раньше мы поймем, что спорим о произвольных единствах, тем скорее мы сможем продвинуться к пониманию внутренних единств, которые будут объяснять наши внешние.

Позитивная система Гегеля показывает происхождение его концепций, развивавшихся от самых абстрактных к все более конкретным. В отличие от случайной деконструкции, при которой мы можем начать практически с чего угодно и разорвать это на части, позитивные события обязательно соединяются вместе, однако эта необходимость считается действительной только в том случае, если действительна вся лежащая в основе структура.Причина, по которой Гегель начинает с величайшей абстракции и наращивает до конкретизации, заключается в том, чтобы гарантировать, что никакие недопустимые концептуальные структуры, возможно, не останутся в качестве предположений в слепом пятне нашего разума. Это порождает для нас систематических концепций , которые допускают особый тип контекстуализации, органическую концепцию из-за ее внутренней необходимости. В своей высшей работе гегелевская логика дает нам само понятие достоверных объектов, которые мы можем мыслить: действительные концепции пространства, живого организма, разума и т. Д.Эти концепции, являясь самодостаточными, дополнительно дают нам представление о том, почему вещь есть сама по себе. Однако Гегель делает оговорку, чтобы ограничить спекуляции: мы должны позволить опыту человечества предоставить концепции, которые мы должны учитывать для такой логической реконструкции, и привести их в порядок, необходимый для этих реконструированных концепций, — что будет , если они вообще войдут. Таким образом, нет смысла размышлять о концепции ангелов и возможности инопланетян из более высоких измерений.

Большинство из нас, однако, не совсем в деле разработки таких фундаментальных концепций. Чтобы дать объектное представление о том, что делает хорошим гегелевским соображением , рассмотрим экосистему. Признание экосистем как самих себя живые целые , которые не безразличны к своим частям, очень сильно ударило по нам за последние четыре десятилетия, но это мнение могло прийти к нам раньше, если бы мы подозревали, что это возможная реальность. природы. Хотя мы привыкли к единству животных, среды обитания и климата, теперь мы ежегодно удивляемся открытиям того, насколько взаимосвязан неживотный мир.Для создания таких высших концепций нам, безусловно, нужны действительные определяющие концепции, однако для этого , а не , требует использования замысловатого гегельского языка . В разговоре о гегелевской экосистеме нет ничего странного, это значит говорить о существенных акторах, живых органах, которые играют роль в жизни целого. Хищники, жертвы, животные, растения, разлагатели, геология, климат и многое другое можно найти в экосистемах как логические возможности в их наиболее конкретном виде.