«Любить только мужчин — какая скука!» Жизнь и драма Марины Цветаевой
«Уж сколько их упало в эту бездну» — самая известная из трагических и самая трагическая из известных строчек в истории нашей литературы. Сегодня Anews хочет обратиться к непростой судьбе их автора — поэтессы Марины Цветаевой.
Почему она скрывала свою дату рождения? Кого обвиняла в революции? И сколько предсмертных писем оставила?
Могила из детства
«Муся всё время рифмует. Может быть, будет поэт?» — так писала в дневнике Мария Цветаева о своей 4-летней дочери Марине.
Мария Цветаева, мать поэтессы. Фото — Википедия
Девочка оказалась прирождённой поэтессой — почти в буквальном смысле слова. Появившись на свет 8 октября 1892 года, она самовольно прибавила к дате рождения один день — чтобы связать его с днём поминовения апостола Иоанна Богослова и добавить это красивое «совпадение» в своё творчество:
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.
Своё московское детство поэтесса всегда описывала в восторженных тонах, особенно воспевая семейные выезды на Оку, в Тарусу. Но даже в этих восторженных отзывах не обошлось без трагических нот, впоследствии пропитавших всю жизнь Цветаевой. Ещё молодой девушкой, обращаясь к Богу, она написала: «Ты дал мне детство — лучше сказки и дай мне смерть — в семнадцать лет!»
Цветаева в 1911 году. Фото — Википедия
Возможно, уже тогда в неординарной девушке зародилась желание быть похороненной в любимых местах. В рассказе «Хлыстовки» она писала: «Я бы хотела лежать на тарусском хлыстовском кладбище, под кустом бузины, в одной из тех могил с серебряным голубем, где растет самая красная и крупная в наших местах земляника. Но если это несбыточно, если не только мне там не лежать, но и кладбища того уж нет, я бы хотела, чтобы на одном из тех холмов, которыми Кирилловны шли к нам в Песочное, а мы к ним в Тарусу, поставили, с тарусской каменоломни, камень: „Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева»».
В 1962 году усилиями студента-филолога Семена Островского воля поэтессы была исполнена.
Википедия
Пётр I виноват в революции!
Революция не вызвала у Цветаевой поддержки — она не могла смириться с воцарившимся разгулом идеологического угара и насилия:
И проходят – цвета пепла и песка —
Ре́волюционные войска.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Нету лиц у них и нет имен, —
Песен нету!
На стяг пурпуровый маша рукой беспалой,
Вопит калека, тряпкой алой
Горит безногого костыль,
И красная – до неба – пыль.
Колеса ржавые скрипят.
Конь пляшет, взбе́шенный.
Все окна флагами кипят.
Одно – завешено.
Революционные матросы со знаменем «Смерть буржуям». Фото — Википедия
Впрочем, было бы неправильно сказать, что Цветаева критиковала исключительно большевиков. Доставалось от неё и отрёкшемуся от трона императору Николаю II:
Пал без славы
Орел двуглавый.
– Царь! – Вы были неправы.
Помянет потомство
Еще не раз —
Византийское вероломство
Ваших ясных глаз.
Николай II. Фото — Википедия
Последний российский император был далеко не единственным, кто удостоился критики поэтессы. В своих мыслях о виновниках революции 1917-го Цветаева унеслась аж на два века назад, подвергнув жёсткому осуждению самого Петра Великого:
Не ты б — всё по сугробам санки
Тащил бы мужичок.
Не гнил бы там на полустанке
Последний твой внучок. (Имеется ввиду как раз расстрелянный Николай II)
Не ладил бы, лба не подъемля,
Ребячьих кораблёв —
Вся Русь твоя святая в землю
Не шла бы без гробов.
Ты под котел кипящий этот —
Сам подложил углей!
Родоначальник — ты — Советов,
Ревнитель Ассамблей!
Пётр I. Источник — Википедия
В 1922 году Цветаева с дочерью Ариадной эмигрировала в Берлин, и после революционной России Европа стала отдушиной:
Дождь убаюкивает боль.
Под ливни опускающихся ставень
Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль
Копыта — как рукоплесканья.
Но полноценного дома здесь Цветаева так и не обрела. Даже в эмигрантской среде она не стала общепризнанной литературной величиной — поэтессу упрекали в недостаточной смысловой наполненности, «растрепанности» и намеренной экстравагантности. Ведущий эмигрантский критик Георгий Адамович называл её стихи «набором слов, рядом невнятных выкриков, сцеплением случайных и „кое-каких» строчек».
Не самая благополучная жизнь сочеталась с действительной тоской Цветаевой по родине. «Здесь, во Франции, и тени моей не останется. Таруса, Коктебель, да чешские деревни — вот места души моей» — говорила она.
Марина Цветаева в эмиграции, 1924 год. Фото — Википедия
Довольно пренебрежительно женщина отзывалась о Европе и в стихах:
До Эйфелевой – рукою
Подать! Подавай и лезь.
Но каждый из нас – такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?».
При этом, Цветаева прекрасно понимала, что России из её грёз уже не существует и возвращаться, по сути, некуда:
С фонарём обшарьте
Весь подлунный свет.
Той страны на карте —
Нет, в пространстве – нет.
Можно ли вернуться
В дом, который – срыт?
Коротко и точно тяжесть своей личностной ситуации поэтесса выразила в письме подруге Анне Тесковой в 1931 году: «Всё меня выталкивает в Россию в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна».
«Любить только мужчин — скучно»
Мятущаяся, чувственная натура Цветаевой предопределила её яркую любовную жизнь. Молва приписывает ей множество связей, в которых самой поэтессе далеко не всегда удавалось ориентироваться.
Рассказывают, будто бы она однажды встретила на улице одного из бывших воздыхателей и… не узнала его. Видя возмущение мужчины, Цветаева решила сгладить ситуацию и сослаться на свою близорукость: «Ой, я же не узнала вас, потому что раньше у вас были усы!» Однако попытка не удалась — собеседник мрачно ответил: «У меня никогда не было усов…»
Такую «любовную рассеянность» часто объясняют стремлением близорукой женщины существовать в нереальном, полурассеянном мире, стимулирующем её богатую фантазию. Недаром Цветаева не любила очков.
Интимные интересы поэтессы не ограничивались мужчинами. Широко известна её связь с коллегой Софьей Парнок.
Софья Парнок. Фото — Википедия
Те отношения Цветаева потом назвала «первой катастрофой в своей жизни». Их связь продолжалась два года и закончилась бурным расставанием, подтолкнувшим поэтессу к экстравагантному выводу: «Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное, — какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное, — какая скука!»
Софья Парнок же впоследствии дала бывшей любовнице совсем не лестную характеристику: «Холод хитрости змеиной и скользкости».
Но в основном всё же Цветаева встречалась с мужчинами. После Парнок у неё был роман с поэтом Осипом Мандельштамом. Будущая жена поэта, Надежда Мандельштам говорила, что именно «дикая и яркая Марина… расковала в нём жизнелюбие и способность к спонтанной и необузданной любви».
Надежда Мандельштам. Фото — Википедия
Как скоро ты смуглянкой стала
И к Спасу бедному пришла,
Не отрываясь целовала,
А гордою в Москве была.
Нам остается только имя:
Чудесный звук, на долгий срок.
Прими ж ладонями моими
Пересыпаемый песок.
Так писал Цветаевой уже сам Мандельштам, поэтическими строками извещая её о конце отношений.
Осип Мандельштам. Фото — Википедия
Многие романы поэтессы существовали лишь на бумаге, в переписке — но шума производили побольше иных реальных. Особенно «пострадал» от всего этого ещё один коллега Цветаевой — Борис Пастернак. Женщина написала целый рассказ о мнимых встречах с ним. Будто бы на маленькой станции, залитой дождём, они виделись каждый день. Цветаева писала: «Я приходила рано, в сумерки, до фонарей. Ходила взад и вперёд по тёмной платформе — далеко! И было одно место — фонарный столб — без света, сюда я вызывала Вас — «Пастернак!» И долгие беседы бок о бок — бродячие».
Борис Пастернак. Фото — Википедия
Дошло до того, что жена поэта, однажды найдя у мужа конверт с признаниями Цветаевой, запретила ему общаться с этой женщиной. И ещё долго отказывалась верить, что дама, с которой он даже не виделся, могла писать такие откровенные вещи.
Но главным «потерпевшим» от романтических эскапад поэтессы был, разумеется, её муж Сергей Эфрон. Женившемуся на Цветаевой в 18-летнем возрасте (в 1912 году, ей было 19) Эфрону пришлось так или иначе пройти через большинство периодических увлечений супруги — мнимых и реальных.
Сергей Эфрон. Фото — Википедия
В письме Максимилиану Волошину Эфрон сказал о жене, и о попытке расстаться с ней:
«Отдаваться с головой своему урагану для неё стало необходимостью, воздухом её жизни… Громадная печь, для разогревания которой необходимы дрова, дрова и дрова. Ненужная зола выбрасывается, а качество дров не столь важно. Тяга пока хорошая — всё обращается в пламя…
Нужно было каким-либо образом покончить с совместной нелепой жизнью, напитанной ложью, неумелой конспирацией и пр. и пр. ядами… О моём решении разъехаться я и сообщил Марине. Две недели она была в безумии. Рвалась от одного к другому. (На это время она переехала к знакомым.) Не спала ночей, похудела, впервые я видел её в таком отчаянии. И наконец объявила мне, что уйти от меня не может, ибо сознание, что я где-то нахожусь в одиночестве, не даст ей ни минуты не только счастья, но просто покоя.
Быть твердым здесь – я мог бы, если бы Марина попадала к человеку, которому я верил. Я же знал, что другой через неделю Марину бросит, а при Маринином состоянии это было бы равносильно смерти».
«Вот и поеду. Как собака»
Именно муж сыграл в судьбе Цветаевой роковую роль. Поэтесса, хоть и порой горько жаловалась на жизнь в Европе, говоря «Никто не может вообразить бедности, в которой мы живём… мы медленно умираем от голода», всё же совершенно не собиралась ехать в СССР. Но Сергей Эфрон, прошедший огонь гражданской войны и революции, не мог побороть в себе ностальгию. Более того, у мужчины развился комплекс вины, он утверждал: «Мы воевали против своего народа».
Всё это накладывалось на зарубежную советскую пропаганду. Цветаева пыталась переубедить мужа:
«Сергей Яковлевич принес однажды домой газету – просоветскую, разумеется, – где были напечатаны фотографии столовой для рабочих на одном из провинциальных заводов. Столики накрыты тугими крахмальными скатертями; приборы сверкают; посреди каждого стола – горшок с цветами. Я ему говорю: а в тарелках – что? А в головах – что?»
Поэтесса пыталась противопоставлять пропаганде свои сведения: «Письма от отбывших (сама провожала и махала!) красноречивые: один все время просит переводов, а другая, жена инженера, настоящего, поехавшего на готовое место при заводе, очень подробно описывает, как ежевечерне, вместо обеда, пьют у подруги чай – с сахаром и хлебом»
Цветаева в 1935-м. Фото — РИА Новости
Но Эфрон оставался глух к этим соображениям, так что в очередной раз встал вопрос о расставании. «… я решительно не еду, значит – расставаться, а это (как ни грызёмся!) после 20 лет совместности – тяжело — говорила в письме Цветаева, — А не еду я, потому что уже раз уехала. (видели фильм «Je suis un èvadé», где каторжанин добровольно возвращается на каторгу, – так вот!)»
Фрагмент фильма «Я – беглый каторжник» 1932 года
Однако, расставания так и не случилось. Возможно, одну из главных ролей здесь сыграла старшая дочь супругов — Ариадна Эфрон. Она неоднократно удерживала порывавшегося уйти отца. Привязанная к нему, Ариадна перенимала и его идеи, рисуя в своей голове счастливое советское будущее. В 1937 25-летняя девушка уехала в СССР.
Ариадна Эфрон. Фото — Википедия
Оттуда Ариадна писала, что собирается работать в издательстве, очень рада и чувствует, как будто никогда и не уезжала из Москвы. В том же году пересёк советскую границу и Сергей Эфрон.
Цветаева много и тяжело размышляла об этой проблеме, задавала себе вопросы, нужна ли она мужу и взрослой дочери. Но в конце концов привязанность взяла верх — в 1939-м, написав сакраментальное «Вот и поеду. Как собака», она вместе с 14-летним сыном вернулась в Советский Союз.
«Пойми, что я больше не могла жить»
Возвращение обернулось едва ли не худшим из возможных сценариев. Приехавшая к родным, Цветаева через несколько месяцев потеряла их: 27 августа 1939-го была арестована Ариадна, а 10 октября — Сергей. Дочь провела в лагерях и ссылках 15 лет (реабилитирована в 1955-м), а мужа приговорили к смертной казни и расстреляли 16 октября 1941-го. Но даже он пережил жену — Марина Цветаева повесилась 31 августа 1941-го.
После потери родных она не писала стихов, лишь занимаясь переводами и заботясь о сыне — Муре (полное имя — Георгий).
Георгий Эфрон в 1941 году. Фото — Елабужский музей-заповедник
С началом войны их обоих эвакуировали в город Елабугу (сейчас — Татарстан). Георгий Эфрон описывал, что до пункта назначения пришлось добираться 10 дней, а спать — стоя, в темноте и вони.
Билет Цветаевой на пароход до Елабуги. Фото — Елабужский музей-заповедник
«Мать была в горсовете, и работы для неё не предвидится; единственная пока возможность — быть переводчицей с немецкого в НКВД, но мать этого места не хочет. — также писал Георгий, — Настроение у неё — отвратительное, самое пессимистическое».
Сложно сказать, стало ли тяжёлое материальное положение последней каплей — очевидно, что Цветаева уже долгое время была на грани отчаяния. Нашедшие её тело обнаружили три предсмертные записки: тем, кто будет её хоронить , друзьям в близлежащий Чистополь и сыну. Окружающих она просила позаботиться о юноше. А самому ему писала:
«Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик (ни отца, ни Ариадну Георгий больше не встретил — он погиб на фронте в 1944-м)».
Марина Цветаева была похоронена 2 сентября на Петропавловском кладбище в Елабуге. Точное расположение могилы неизвестно. На южной стороне кладбища, у каменной стены в 1960 году сестра поэтессы Анастасия Цветаева «между четырёх безвестных могил 1941 года» установила крест с надписью «В этой стороне кладбища похоронена Марина Ивановна Цветаева». В 1970 году на этом месте было сооружено гранитное надгробие.
Википедия
Читайте также:
Марина Цветаева и любовь в ее жизни. Как романы Марины Цветаевой повлияли на жизнь и творчество поэтессы.
Содержание статьи
Любовь, жизнь, творчество, эмиграция. Раскрываем тайны жизни Марины Цветаевой в этой статье.
Слова «любовь», «жизнь» и «творчество» для поэтессы Марины Цветаевой были синонимами. Она не мыслила одного без другого. Стихи она начала сочинять, будучи ещё шестилетним ребёнком. Образованность родителей и их образ жизни способствовали тому, что даже первые вирши Марина писала на русском, немецком и французском языках одновременно.
Но даже сильные знания, полученные дома, не помогали ей спокойно учиться в гимназии (она сменила их несколько), слишком она была свободолюбива и дерзка, слишком её жизнью владели эмоции. Для творчества ей всё время требовались страсти и ощущение того, что она любима и желанна. Но всегда ли жизнь дарит то, что хочешь? Существует так называемый «донжуанский» список Марины Цветаевой, но имеет ли он под собой основание или является плодом искусного воображения и интриги?
Сергей Эфрон – единственный муж Марины Цветаевой
Их знакомство состоялось в 1911 году в Коктебеле в гостях у поэта М. Волошина. Сергею на тот момент было 17 лет, Марине – на год больше. Она всегда была склонна к мистике и сказала Максимилиану, что выйдет замуж за того мужчину, который угадает её любимый камень. Неизвестно, была ли это судьба, или поэт проговорился, но Эфрон якобы нашёл на крымском пляже бусинку из сердолика, который так нравился Цветаевой. Через год, когда Сергей достиг совершеннолетия, они заключили брак, в этом же году (1912) рождается дочь Ариадна.
Марина Цветаева и ее муж Сергей Эфрон
Марина много раз жалела, что их отношения не остались дружбой, она признавала, что выдумала романтического героя и влюбилась в образ, которого не было, но так или иначе брак был сохранён до конца жизни обоих в 1941 году. В 1913 у неё случится роман со старшим братом Эфрона – Петром, но вскоре он умирает от туберкулёза.
Роман Марины Цветаевой и Софьи Парнок
В 1914 году через несколько месяцев после смерти Петра Эфрона, в жизни Марины наступили отношения, которые она впоследствии назвала «первой катастрофой в своей жизни». Критик Аделаида Герцык устроила литературный вечер, на котором Цветаева познакомилась ещё с одной поэтессой – Софьей Парнок. 22-летней Марине всю жизнь не доставало материнской ласки, 29-летняя Соня это поняла сразу. Роман длился 2 года, Цветаева уходила от мужа и вновь возвращалась, уезжала с любовницей в путешествие, встречалась на съёмной квартире. В конечном итоге Эфрон не выдержал и ушёл добровольцем на фронт, Софья начала отношения с другой женщиной, а Марина вылила всю свою любовь в цикл стихов «Подруга».
София Парнок и Марина Цветаева
Через 3 года в жизни Марины Цветаевой появится ещё одна Софья – актриса театра Вахтангова Соня Голлидэй. Теперь уже поэтесса, будучи старшей, покровительствует юному дарованию. В этих отношениях не было накала страстей, всё шло тихо и ровно, однажды Софья просто не вернулась с гастролей. Марина не особо огорчилась, не удостоив эту любовь своим творчеством, ограничившись лишь символическими словами прощания в конце своей повести.
Марина Цветаева и Соня Голлидэй
А что же муж? Он не хотел мешать жене своим присутствием по двум причинам: по своей природной деликатности и по причине своих политических пристрастий – после революций 1917 года он принял сторону белых и уехал сначала на Дон, а потом – за границу. Четыре года он не давал Марине о себе знать.
Личная жизнь и романы Марины Цветаевой в эмиграции
Писатель Илья Эренбург доставил Марине письмо от Эфрона. Её счастью не было предела: вот же моя Любовь на всю жизнь! Она принимает решение ехать с дочерью Ариадной в эмиграцию, чтобы жить там полной семьёй, дочь Ирина к этому времени уже умерла от голода. Они договорились встретиться с Эфроном в Берлине. Но пока она ждала, что Сергей доберётся туда из Константинополя, успела влюбиться в Абрама Вишняка, бывшего издателем. За две с половиной недели Марина написала ему 9 любовных писем!
Абрам Вишняк
Из Берлина семья перебирается в Прагу. Марина заводит роман с другом Эфрона – Константином Родзевичем. Чувство настолько сильное, что Цветаева впервые хочет подать на развод, да и Сергей уже не в состоянии терпеть дальше – после пережитого. Эфрон просто в отчаянии, он жалуется Максимилиану Волошину в письмах, что Цветаева «живёт стихами к любовнику и абсолютно слепа к нему».
Марина написала огромное количество писем Константину, они изданы отдельной книгой. Все современники, знавшие лично участников любовного треугольника, уверены, что сын Мур (Георгий) – сын Родзевича. Цветаева это отрицала, Эфрон – не комментировал, а Родзевич предпочёл остаться в неведении. Он понимает бесперспективность этих отношений и решает вступить в брак с дочерью философа Сергея Булгакова.
Цветаева отреагировала своеобразно: создала стихотворение «Попытка ревности».
Конечно же, дорогой мрамор Италии – это она, Марина, а молодая супруга Родзевича – труха. Брак распался очень быстро.
Добавим, что роман с поэтессой длился всего 3 месяца, и за это время Цветаева написала 90 стихотворений.
Ариадна Эфрон, дочь Марины Цветаевой
Вскоре семья перебирается жить во Францию. Сергей начинает работать на ОГПУ и способствует возвращению в СССР бывших эмигрантов. Интересно, знал ли он о том, какая участь ждёт «возвращенцев»? Эфрон вместе с Ариадной тоже едут на Родину, где им предоставляется государственная дача в Подмосковье. Чуть позже выезжает и Марина с сыном, хотя она категорически не желала возвращаться в новую страну.
Сергея с дочерью обвинили в шпионаже. Он был расстрелян в 1941 году, Ариадна провела в лагерях и ссылках почти 15 лет. Мур погибнет в ВОВ в 1944 году.
Борис Пастернак и Марина Цветаева: отношения и творчество
Биографы двух поэтов до сих пор спорят, был ли между этими двумя незаурядными личностями роман, или всё ограничилось многолетней перепиской. Факт остаётся фактом: их общение служило и подпиткой творчества обоих, и поддержкой в трудную минуту.
Борис Пастернак
У них было много общего: схожие профессии родителей, культурная среда, взгляды на жизнь, непростые семейные отношения.
После очередного скандала с женой Пастернак отправился на прогулку. Его путь лежал через книжный магазин, там его внимание привлёк сборник стихов Цветаевой «Версты». Прочитав его, он понял, что нашёл родственную душу. Не в силах сдержать свой эмоциональный порыв, Борис написал ей письмо первым, в то время Марина жила в Праге. И завязался роман в письмах. Нередко можно прочитать в различных источниках, что они так и не встретились. Это неправда.
Они были знакомы и ранее, до отъезда Марины в эмиграцию, и изредка виделись позднее, но все эти встречи носили мимолётный характер. В первую очередь их восхищала сила личности и таланта друг друга. Марина даже хотела назвать сына в честь Бориса, но не посмела перечить Эфрону, -тот хотел назвать сына Георгием. «Успокойся, моя безмерно любимая, я тебя люблю совершенно безумно…», – писал Пастернак Цветаевой, чем вызывал безумную ревность своей жены. Но в 1930 году автор «Доктора Живаго» ушёл от супруги не к Цветаевой, а к Зинаиде Нейгауз, а переписка в тех же восторженных тонах продолжалась ещё 5 лет.
В 1935 году они встретились в Париже, Марина назвала эту встречу «невстречей», оказалось, им не о чем говорить! Любить и идеализировать на расстоянии – совсем не то, что строить отношения лично.
Цветаева посвятила Пастернаку 7 стихов, самое известное из которых «Знаю, умру на заре!». Она умела предвидеть будущее. Вскоре поэтесса вернётся из эмиграции, а потом начнётся война. Борис будет провожать Марину в эвакуацию. Набитый вещами чемодан будет сложно застегнуть, и писатель принесёт верёвку со словами: «Прочная, хоть вешайся!». Цветаева так и поступит, а Пастернак будут жалеть об этой услуге до конца своей жизни, считая себя виновным в елабужской трагедии.
Арсений Тарковский – последняя любовь Марины Цветаевой
Отец знаменитого режиссера Андрея Тарковского – Арсений Тарковский – возник в жизни Цветаевой в 1940 году. Он недавно стал членом Союза писателей как незаурядный переводчик. Марина прочла его перевод стихов туркменского поэта Кемине, осталась в восторге и написала ему «секретное» письмо, пригласив на встречу.
Арсений Тарковский
Тарковский не восхищался поэзией Цветаевой, более того, считал, что «как поэт она закончилась в 1916 году». К тому же он только недавно получил развод у первой жены и женился повторно, Марина была старше его на 15 лет. Для неё же он стал глотком воздуха, надеждой на то, что жизнь всё-таки продолжается, любовь ещё возможна, а стихи могут писаться с прежними порывами. И она пустилась в новый роман со свойственной ей эмоциональностью, полностью, без остатка.
У Тарковского не было далеко идущих планов, он очень быстро начал тяготиться этими отношениями, стараясь свести их на «нет». На книжный базар весной 1941 года Арсений пришёл вместе с женой, увидев Марину, сделал вид, что они не знакомы. Позднее Тарковский говорил: «Прозевал я Марину… Не понял ее трагического характера…».
Она написала в честь этой любви стихотворение «Всё повторяю первый стих…», Тарковский прочитал его лишь в 1982 году.
Такова была непростая любовь поэтессы, с надрывом, со страстями, с трагедиями, отдаваемая без остатка. А может, так и должно быть у одарённых людей? Большинство романов Цветаевой так и остались лишь на бумаге и в её воображении, переродившись в прекрасные стихи на все времена.
Видео: фильм о жизни Марины Цветаевой
Поделиться в соцсетях:
Вам будет интересно почитать:
Марина Цветаева и Сергей Эфрон: история любви
«Да, я, пожалуй, странный человек,
Другим на диво!
Быть, несмотря на наш двадцатый век,
Такой счастливой!
Не слушая о тайном сходстве душ,
Ни всех тому подобных басен,
Всем говорить, что у меня есть муж,
Что он прекрасен!..»
Это первое стихотворение, которое Марина Цветаева посвятила своему мужу Сергею Эфрону.
Муж -гимназист
Они познакомились в Коктебеле, Марину пригласил погостить ее старший друг Максимилиан Волошин. Восемнадцатилетняя Марина искала на берегу моря красивые камни, семнадцатилетний Сергей подошел и начал ей помогать. Марина посмотрела в его огромные глаза с неправдоподобно длинными ресницами и подумала:
если найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж.
Конечно, Сережа нашел этот сердолик.
Марина Цветаева и Сергей Эфрон. 1911 год
Пройдет много лет, и Сергей с горечью напишет в письме к другу, что Марина не может жить без бурь и героев, которых выдумывает себе сама. Если герой оказывался ничтожеством — что ж, она скоро к нему остывала, если нет, то продолжала его придумывать. Без этого она не могла писать стихи… Но и Сергея Марина тоже придумала, сразу же назначив его, совсем еще мальчишку, застенчивого сироту трагическим рыцарем и львом. Она так и называла его: Лев, Лёва.
Необходимость соответствовать этому представлению пугала Эфрона, но выбора у него не было.
Первые совместные годы были безоблачными. Цветаева окружила Сергея какой-то даже чрезмерной заботой. Он переболел чахоткой, и Марина заботилась о его здоровье, писала его сестре отчеты о том, сколько бутылок молока он выпил и сколько яиц съел. Марина заботилась о Сергее, как мать: он был еще гимназистом, и когда родилась их старшая дочь, Аля, экстерном сдавал экзамены за восьмой класс.
Окаянные дни
Началась война, и Эфрон попытался записаться на фронт добровольцем. Его не взяли: медкомиссия видит на легких следы туберкулезного поражения, и тогда он отправляется на фронт на санитарном поезде. Потом ему удалось поступить в юнкерское училище. После революции Сергей воевал на стороне Белой Армии. Два года Марина ничего не слышала о муже, и не знала даже, жив ли он.
Марину мучила тревога, тяжелые мысли о муже изводили ее, но она была поэтом, и даже в эти два года вспыхивала, влюблялась, или придумывала себе любови. Просто чувство к Сергею было выше всего этого и занимало в ее душе отдельное место:
«Если вы живы, если мне суждено еще раз с вами увидеться, — слушайте! Когда я Вам пишу. Вы — есть, раз я Вам пишу! Если Бог сделает чудо — оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака…», — писала она.
И со всем этим ей надо было жить, жить, выживать в голодной послереволюционной Москве. Однажды, когда все возможности раздобыть еду были исчерпаны, Марина отдала девочек в Кунцевский детский приют: ей сказали, что детей там кормят рисом и шоколадом. Когда выяснилось, что никакого шоколада нет и в помине, и дети в приюте плачут от голода, Марина забрала старшую дочь — любимую. Двух бы не втянула. 2 марта 1920 года маленькая Ирина умерла от голода.
«Старшую у тьмы выхватывая — Младшей не уберегла».
Встреча
Марина Цветаева
Прошел еще один страшный год, и Илья Эренбург нашел Эфрона в Праге. Вскоре Марина получила от мужа письмо: «Мой милый друг, Мариночка, сегодня получил письмо от Ильи Эренбурга, что вы живы и здоровы. Прочитав письмо, я пробродил весь день по городу, обезумев от радости. Что мне писать Вам? С чего начать? Нужно Вам сказать много, а я разучился не только писать, но и говорить. Я живу верой в нашу встречу. Без Вас для меня не будет жизни. Живите! Я ничего от Вас не буду требовать — мне ничего не нужно, кроме того, чтобы Вы были живы. Берегите себя, заклинаю Вас… Храни Вас Бог. Ваш Сергей».
Марина выхлопотала заграничный паспорт, взяла Алю и уехала к мужу.
Маленький Казанова
Три года они жили в Чехии. Сергей учился в Каровом университете, Марина с Алей снимали комнату в пригороде Праги. Здесь Эфрон и Цветаева пережили самое большое испытание для своего брака: Марина полюбила Константина Радзевича. Это был однокурсник Сергея, местный «маленький Казанова», довольно-таки заурядный человек. По своему обыкновению, Марина придумала из него героя, ночи напролет писала ему стихотворения…
Надо было выбирать: новый возлюбленный или муж. Она была в отчаянии, не спала две недели и наконец объявила, что не сможет жить, зная, что Сергей где-то совсем один.
«А я мог бы, если бы Марина попадала к человеку, которому я верил. Я же знал, что маленький Казанова через неделю Марину бросит, а при Маринином состоянии это было бы равносильно смерти», — признавался Сергей в письме Волошину.
Марина еще долго жила с ощущением, что ее заставили отказаться от невероятного счастья. Муж был для нее одновременно спасительной соломинкой и жерновом на шее. Иногда она его ненавидела, раздражалась на каждый его жест, каждое слово… Трудно было и ему, и ей.
Вскоре после этой истории у Марины родился сын, Мур. Она всегда была уверена, что отец Мура — Эфрон.
На родину
Семья переехала в Париж. Эфрон стал все чаще поговаривать о своем желании вернуться на родину. Он начал думать, что его участие в Белом Движении было продиктовано ложным чувством солидарности, что эмигранты во многом виноваты перед оставленной ими страной… Эти рефлексии привели его к сотрудничеству с советскими органами. В парижском Союзе возвращения на родину он стал одним из лидеров, участвовал в ряде сомнительных акций советских спецслужб… Дети тоже связывали свое будущее с Советским Союзом, даже Мур рвался в СССР.
Первой уехала Аля. На вокзале ее провожал Бунин:
Дура, куда ты едешь, тебя сгноят в Сибири.
Потом помолчал и добавил:
Если мне было, как тебе 25, я бы тоже поехал. Пускай Сибирь, пускай сгноят! Зато Россия!
Потом настал черед Эфрона — его разоблачили после одной неудачной операции, и он буквально бежал в СССР.
В этой семье Марина была единственной противницей возвращения: «там я невозможна». И она ни за что не вернулась бы, если б не муж. Однажды Цветаевой попалось на глаза письмо, которое она писала в голодной Москве в 1917 году: «Если Бог сделает чудо — оставит Вас в живых, я буду ходить за Вами, как собака…».
«Вот и поеду. Как собака», — написала она на этом пожелтевшем листе бумаги письме в тридцать девятом году.
Через несколько месяцев после возвращения из эмиграции арестовали Ариадну, а потом Сергея. Он ждал ареста — весь этот короткий период сопровождался для него сердечными приступами и паническими атаками. В эти дни Марина написала свое последнее произведение, продиктованное любовью к мужу — письмо к Берии, в котором умоляет «во всем разобраться», что прожила с мужем 30 лет и не встречала человека лучше, чем он…
Ариадна, дочь Марины Цветаевой
Марина покончила с собой в 31 августа 41 года. Эфрона расстреляли через полтора месяца: не стало ее — не стало и его. Мур погиб на фронте.
Во всем этом горниле уцелели только Аля, выдержавшая мордовские лагеря и сибирскую ссылку, и розовый сердолик, давным-давно, в нереальной счастливой жизни, подаренной застенчивым мальчиком зеленоглазой девочке…
Читайте также: Натали после Пушкина
Марина Цветаева (фото) — биография, личная жизнь, гибель. Стихи
Содержание статьи
Жили-были муж, жена и трое детей – эта фраза может стать началом семейного идилистического рассказа. Только вот… Таких рассказов в первой половине двадцатого века в России почти не было. По большей части — трагедии. И они очень похожи друг на друга. Неважно, происходили ли они в семье крестьянина или большого поэта.
Сергей Эфрон и Марина Цветаева. 1911 год
У Марины Цветаевой и Сергея Эфрона было как раз трое детей. Вторая дочка, Ирина, совсем крохой умерла в голодной и холодной Москве во время Гражданской войны. Сергея Эфрона расстреляли «органы» в октябре 1941 года. Старшая дочь, Ариадна, арестованная вместе с отцом, после лагеря и ссылки была реабилитирована и смогла вернуться в Москву лишь в 1955 году – больной женщиной.
Младший сын Георгий Эфрон погиб в 1944 году – получил смертельное ранение во время боя.
Сама Марина Цветаева ушла из жизни 31 августа 1941 года.
О черная гора,
Затмившая — весь свет!
Пора — пора — пора
Творцу вернуть билет.
Эти строчки написаны весной 1939 года.
Но это было творчество, в том числе — реакция поэта на то, что началось в Европе с приходом фашизма. Цветаева жила – ей надо было помогать близким, которым без нее – никак. Она писала.
До гибели в маленьком городке Елабуга оставалось еще два года…
До этого будет возвращение на Родину в июне 1939. Вернее, в СССР, в незнакомую страну с новыми непонятными реалиями. Той России, в которой она родилась, в которой ее отец, Иван Владимирович Цветаев организовывал свой музей – не было. Вот строки 1932 года:
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны — на карте
Нет, в пространстве — нет.
(…)
Той, где на монетах —
Молодость моя —
Той России — нету.
— Как и той меня.
Марина Цветаева: лучшие стихи
Возвращаться Цветаева не хотела. Она следовала – за мужем и дочерью. Не хотела, видимо, предчувствуя, что будет в дальнейшем. Предчувствия поэтов и писателей часто сбываются, только вот никто не прислушивается… А в дальнейшем был арест мужа – Сергея Эфрона, арест дочери Ариадны – молодой, солнечной, только влетающей в жизнь.
Потом – скитание по квартирам вместе с сыном-подростком, поиск литературного заработка (хоть какого!). Начало Великой Отечественной войны, когда Цветаевой казалось, что все кончено. Она буквально потеряла голову от страха.
8 августа Марина Ивановна вместе с сыном поехала в эвакуацию – в Елабугу. К месту своей гибели.
Существует несколько версий причины, по которой Марина Цветаева ушла из жизни.
Мур…
Первую высказала сестра Марина Ивановны – Анастасия Ивановна Цветаева. Виновным в смерти сестры она считает ее сына – шестнадцатилетнего Георгия Эфрона, которого домашние называли Мур.
Цветаева так ждала мальчика, и наконец родился сын. Его она воспитывала иначе, чем старшую, Алю. Баловала, была менее требовательна. «Марина исступленно любила Мура», — так говорили видевшие ее в 1939 – 1941 годах.
Понятно, что после ареста дочери и мужа, Цветаева еще больше стала опекать сына и переживать за него. А сыну, избалованному шестнадцатилетнему мальчику, это не нравилось. Шестнадцать лет – трудный возраст. Марина Ивановна и Мур часто ссорились (хотя ссоры между родителями и детьми-подростками – дело самое обычное, думаю, с этим согласятся многие родители).
Марина Цветаева с сыном. 1930-ые годы
Можно понять, что после жизни за границей и в Москве Елабуга с маленькими деревянными домиками не очень приглянулась подростку. И он не скрывал этого.
По мнению Анастасии Ивановны, последней каплей стала брошенная Муром в порыве раздражения фраза: «Кого-то из нас вынесут отсюда вперед ногами». Цветаева решает встать между сыном и смертью, решает уйти, дав ему дорогу.
Неужели же все так просто? Неужели Цветаева, вырастившая дочь (с которой в подростковом возрасте тоже было очень даже непросто), не знала сложностей «переходного периода»? Как можно обвинять шестнадцатилетнего мальчика, пусть и развитого не по годам, в гибели взрослой, уже столько пережившей женщины? И стоит ли винить Мура, что он не пришел взглянуть на умершую? «Я хочу запомнить ее живой», — разве эта его фраза говорит о том, что его не тронула смерть матери? Вообще внутреннее, невидимое для других страдание – тяжелей.
Обвинительная оценка подростка, увы, встречается и после Анастасии Ивановны. Например, Виктор Соснора: «Сын, парижский молокосос, считал себя выше Цветаевой как поэт, ненавидел мать за то, что их выслали в Елабугу, и дразнил ее». Странно слышать такие слова от взрослого, очень взрослого человека…
НКВД и «белоэмигрантка»
Другая версия заключается в том, что Марине Цветаевой предложили сотрудничать с НКВД. Ее впервые высказал Кирилл Хенкин, а в дальнейшем развила ее Ирма Кудрова сначала в газетной статье, а затем, уже более дополнено в книге «Гибель Марины Цветаевой».
Возможно, сразу по приезде в Елабугу ее вызвал к себе местный уполномоченный «органов». Чекист, видимо, рассудил так: «Эвакуированная, жила в Париже, значит, в Елабуге ей не очень понравится. Значит, вокруг организуется круг недовольных. Можно будет выявлять «врагов» и состряпать «дело». А возможно, пришло в Елабугу «дело» семьи Эфрон с указанием на то, что она была связана с «органами».
Елабуга, 1940-ые годы
В дневнике Мура написано, что 20 августа Цветаева была в Елабужском горсовете – искала работу. Работы там для нее не оказалось, кроме переводчицы с немецкого в НКВД… Интересный момент. Не могло же НКВД доверить набор кадров для себя другому учреждению? Может быть, в этот день Цветаева была не в горисполкоме, а в НКВД? Просто не стала во все посвящать сына…
Для чего Цветаева нужна была «органам»? Что могла полезного сообщить? Но разве все дела «организации» велись строго с разумной точки зрения? Притом биография у Цветаевой очень уж подходящая: сама – «белоэмигрантка», близкие – «враги народа». Женщина в чужом городе с единственным близким человеком – сыном. Благодатная почва для шантажа.
Некий Сизов, который обнаружился спустя годы после смерти Цветаевой, рассказал интересный факт. В 1941 году в Елабужском пединституте он преподавал физкультуру. Однажды на улице он встретил Марину Ивановну и та попросила его помочь ей подыскать комнату, пояснив, что с хозяйкой нынешней комнаты они «не в ладу». «Хозяйка» — Бродельщикова – высказалась в том же духе: «Пайка у них нет, да еще приходят эти с Набережной (НКВД), бумаги смотрят, когда ее нет, да меня расспрашивают, кто к ней ходит, да о чем говорит».
Затем Цветаева ездила в Чистополь, думая остаться там. В конце концов, вопрос о прописке решился положительно. Но радости от этого у Марины Ивановны почему-то не было. Говорила, что не сможет найти комнату. «А если и найду, мне не дадут работы, мне не на что будет жить», — замечала она. Она могла бы сказать «я не найду работы», а сказала: «Мне не дадут». Кто – не даст? Это тоже наталкивает тех, кто придерживается этой версии, на мысль, что без НКВД здесь не обошлось.
Видимо, в Елабуге Цветаева своими опасениями (если они были) не делилась ни с кем. А за время поездки в Чистополь могла понять, что от всевидящих чекистов не скроешься. Принять предложение, доносить – она не могла. Что бывает в случаях отказа – ей ли было не знать. Тупик.
В качестве бреда
Еще одну версию даже версией назвать нельзя. Поскольку воспринимается бредом. Но раз существует – не обойдешь. Всегда находились люди, готовые, чтоб хоть как-то оторвать славу у великих, коснуться «жареного». Пусть и не существующего. Главное – броско изложить.
Так вот, по этой версии, причина гибели Цветаевой вовсе не психологические проблемы, не бытовая неустроенность поэта, а – ее отношение к сыну — как Федры – к Ипполиту.
Один из тех, кто ее излагает с давних пор и придерживается – Борис Парамонов – писатель, публицист, автор радио «Свобода».
Он «анализирует» стихи поэта под каким-то своим взглядом, с высоты своего мировидения и отыскивает в них то, что другим читателям и исследователям не обнаружить при всем их желании.
Героизм души — жить
Еще одной версии придерживается Мария Белкина – автор одной из ранних книг о последних годах жизни поэта.
Цветаева шла к гибели всю жизнь. Неважно, что это случилось 31 августа 1941 года. Могло быть и гораздо раньше. Недаром же она писала после смерти Маяковского: «Самоубийство – не там, где его видят, и длится оно не спуск курка». Всего-навсего 31-го никого не было дома, а обычно изба полна народу. Вдруг случай – осталась одна, вот и воспользовалась им.
Марина Цветаева: версии гибели
Первая попытка самоубийства у Цветаевой была в 16 лет. Но это и метания подросткового возраста, и эпоха. Кто тогда, в начале ХХ века не стрелялся? Материальные проблемы, бедность (вспомним того же Горького), несчастная любовь и – дуло к виску. Как страшно ни звучит, но – «в контексте эпохи». К счастью, пистолет тогда дал осечку.
Жизнь, по мнению Белкиной, давила на Цветаеву постоянно, хоть и с разной силой. Осенью 1940 года она записывала: «Никто не видит – не понимает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами крюк. Я год примеряю смерть».
А вот еще раньше, еще в Париже: «Я хотела бы умереть, но приходится жить для Мура».
Постоянная неустроенность жизни, неуют медленно, но верно делали свое дело: «Жизнь, что я видела от нее кроме помоев и помоек…»
Ей не было места в эмиграции, не было места на Родине. В современности вообще.
Когда началась война, Цветаева говорила, что очень бы хотела поменяться местами с Маяковским. А плывя на пароходе в Елабугу, стоя на борту парохода, она говорила: «Вот так – один шаг, и все кончено». То есть она постоянно ощущала себя на грани.
К тому же ей надо было жить ради чего-то. Самое главное – стихи. Но, вернувшись в СССР, она их практически не писала. Не менее важно – семья, за которую всегда чувствовала ответственность, в которой всегда была главной «добытчицей». Но семьи нет: она ничего не может сделать для дочери и мужа. Еще в 1940 году она была нужна, а сейчас даже на кусок хлеба для Мура заработать не может.
Как-то Цветаева сказала: «Героизм души – жить, героизм тела – умереть». Героизм души был исчерпан. Да и что ее ждало в будущем? Ее, «белоэмигрантку», не признающую никакой политики? К тому же она бы узнала о смерти мужа…
Творчество и жизнь
Высказывания поэта, а тем более его творчество – это одно. Особое пространство. И оно буквально, напрямую, примитивно не пересекается с жизнью, которая часто не благосклонна к поэтам. Но они все-таки живут и – творят. Ведь жила же Цветаева (и писала!) в послереволюционной Москве, несмотря на голод и холод, на разлуку с мужем (даже не зная – жив ли он), несмотря на смерть младшей дочери и на страх потерять старшую…
То, что случается здесь, в нашем измерении, работает уже по-другому. Да, все, о чем говорилось выше в статье (кроме выводов-версий), вся тяготы и боли – это копилось, накапливалось, наваливалось, стремясь раздавить. Особенно события последних двух лет. Но вряд ли это могло привести к спокойному, что называется в здравом уме и твердой памяти решению – покончить собой. Тяготы истощили нервную систему Цветаевой (тем более у поэтов – особый душевный строй).
Вряд ли она была психически здорова в момент своей гибели. И сама понимала это, что видно в предсмертной записке, обращенной к сыну (выделено мной– Оксана Головко): «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик».
Стихи Марины Цветаевой
Реквием
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все – как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
– Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!
К вам всем – что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто – слишком грустно
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность –
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
– Послушайте!- Еще меня любите
За то, что я умру.
***
Вечерний дым над городом возник,
Куда-то вдаль покорно шли вагоны,
Вдруг промелькнул, прозрачней анемоны,
В одном из окон полудетский лик.
На веках тень. Подобием короны
Лежали кудри… Я сдержала крик:
Мне стало ясно в этот краткий миг,
Что пробуждают мертвых наши стоны.
С той девушкой у темного окна
— Виденьем рая в сутолке вокзальной —
Не раз встречалась я в долинах сна.
Но почему была она печальной?
Чего искал прозрачный силуэт?
Быть может ей — и в небе счастья нет?
***
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром,
И какой героический пыл
На случайную тень и на шорох…
И как сердце мне испепелил
Этот даром истраченный порох.
О, летящие в ночь поезда,
Уносящие сон на вокзале…
Впрочем, знаю я, что и тогда
Не узнали бы вы — если б знали —
Почему мои речи резки
В вечном дыме моей папиросы,—
Сколько темной и грозной тоски
В голове моей светловолосой.
***
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной –
Распущенной – и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.
Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью – всуе…
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!
Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня – не зная сами! –
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не вами!
***
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
Читать другие материалы о Марине Цветаевой на Правмире:
Видео. Чулпан Хаматова читает стихи Марины Цветаевой:
О Марине Цветаевой:
Самые непоэтичные факты о Марине Цветаевой — Рамблер/женский
Романтичная натура, гениальный поэт и, наконец, просто женщина, которая нуждалась в любви, а главное — в понимании. Жизнь Марины Цветаевой была наполнена странными, порой чудовищными событиями: брак по собственному предсказанию, потеря ребенка, безнадежные влюбленности. Редактор eksmo.ru Саша Баринова рассказывает самые неприятные факты из биографии поэтессы.
Всю жизнь изводила мужа
Сергей Эфрон и Марина Цветаева
Специалисты по творчеству и биографии одной из самых неординарных поэтесс Серебряного века любят повторять, что всю жизнь сердце Марины Цветаевой принадлежало ее мужу Сергею Эфрону. Свой брак Марина предсказала еще задолго до встречи с супругом, пообещав, что выйдет замуж за того, кто подарит ей любимый камень. Эфрон при первой встрече преподнес Цветаевой сердоликовую бусину, и с того момента судьба обоих была предрешена.
На протяжении многих лет Марина делала жизнь Сергея практически невыносимой: постоянные скандалы, бурные романы на стороне и даже попытки разорвать отношения. Более того, до сих пор так и не установлено, кто был настоящим отцом сына Цветаевой — Мура. Наверняка известно только одно: близкий круг поэтессы был уверен, что своим рождением мальчик обязан другу Эфрона Константину Родзевичу — одному из любовников Марины. Эфрон, однако, этот факт отрицал и был предан супруге до последних дней.
Я с вызовом ношу его кольцо — Да, в Вечности — жена, не на бумаге. — Его чрезмерно узкое лицо — Подобно шпаге.
Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови.
Попыталась бросить семью ради связи с женщиной
Марина Цветаева и Софья Парнок
Влюбчивость — одна из самых распространенных черт творческих людей. Стремление черпать вдохновение из всех доступных (и не очень) источников не было чуждо и Марине Цветаевой. В 1914 году в одном из многочисленных литературных салонов того времени поэтесса познакомилась с Софьей Парнок, которая славилась не только своим литературным даром, но и скандальными романами.
Между женщинами завязались отнюдь не платонические отношения. Ради возлюбленной Цветаева была готова даже уйти из семьи, ее не останавливала ни новорожденная дочь, ни увещевания мужа. Известно, что Сергей Эфрон даже собирался вызвать Парнок на дуэль. К слову, одно из самых известных стихотворений Цветаевой, «Под лаской плюшевого пледа…», посвящено именно Софье.
Роман Парнок и Цветаевой закончился с уходом Сергея Эфрона на фронт. Марина, напуганная добровольным решением супруга отправиться воевать, дала любовнице отставку.
Всех героинь шекспировских трагедий Я вижу в Вас. Вас, юная трагическая леди, Никто не спас.
Оставила больного ребенка
Дочери Цветаевой Ариадна и Ирина
Биографы в своих работах часто упоминают дочь Цветаевой Ариадну и сына Георгия, которого домашние звали Муром. Однако это не единственные дети поэтессы. Вторая дочь Цветаевой, Ирина, родилась нездоровым, слабым ребенком. Болезненность девочки пугала и отталкивала Марину. К тому же, поэтесса после ухода Эфрона на фронт во время Первой мировой войны осталась совершенно одна, и ей приходилось справляться с навалившимися проблемами самостоятельно.
В 1919 году, пребывая в очередной депрессии, Марина сдала обеих дочерей в приют, выдав их за сирот. Свой поступок она объяснила желанием обеспечить детям полноценную жизнь. Правда, вместо «полноценной» жизни девочек ждали ужасы сиротства. Цветаеву, впрочем, это мало трогало: получив от заведующего приюта письмо, что ее двухлетняя дочь кричит от голода, Марина написала в своем дневнике:
«Ирина, которая при мне никогда не смела пикнуть. Узнаю ее гнусность»
Ирина умерла, так и не дождавшись встречи с матерью, а вот Ариадну Цветаева успела забрать. На похоронах дочери поэтессы не было. В своей записной книжке Марина писала:
«Чудовищно? — Да, со стороны. Но Бог, видящий мое сердце, знает, что я не от равнодушия не поехала тогда в приют проститься с ней, а от того, что не могла»
Обладала тяжелым и жестоким характером
Марина Цветаева (справа) с сестрой Асей (слева)
О непростом, даже жестоком характере Цветаевой ходили легенды. Семья, а в особенности мать, подарила Цветаевой ощущение собственной избранности, уникальности, и в то же время сформировала личность, абсолютно отчужденную от жизни. В большей степени от нрава поэтессы страдали самые близкие ей люди. К детям (за исключением сына Мура) Цветаева была холодна; под запретом были любые проявления доброты, нежности, не говоря уже о том, что, сдав дочерей в приют, Марина не позволила старшей, Ариадне, называть себя матерью.
Неприязнь к детям у Цветаевой проявлялась с юности. Известен случай, когда Марина, будучи еще незамужней девушкой, оказалась однажды на званом ужине в доме, где росла маленькая девочка. Малышка, стремясь напроказничать, ползала под столом и меняла местами туфли у гостей. В конце вечера обнаружилось, что «правильная» пара сохранилась только у Цветаевой. Сама Марина объяснила это тем, что проучила ребенка:
«Когда она подползла ко мне в первый раз, я уколола ее булавкой в ногу. Она не сказала ни слова и только посмотрела на меня, а я — на нее, и она поняла, что я могу уколоть еще раз. Больше она не трогала моих туфель»
Сергей Эфрон и Марина Цветаева: история семьи
XX век вошел в историю России как один из самых тяжелых для страны. Две революции, две мировые войны, репрессии, несколько волн эмиграции — все это оставило свои шрамы не только на государстве в целом, но и на каждой семье в отдельности. Немало пострадали Эфроны — родные и близкие великого поэта Марины Цветаевой со стороны ее мужа Сергея.
Выставка «Сто лет всего» в Доме-музее Марины Цветаевой, проходившая в 2020 году, рассказала о нескольких поколениях семьи Эфрон. Предметы и многочисленные письма раскрывают перипетии их судеб, рассказывая глубоко личные и трагичные истории. О нескольких экспонатах с этой выставки:
Веер Елизаветы Дурново
Родители Сергея Эфрона, Елизавета Петровна Дурново и Яков Константинович Эфрон, происходили из разных слоев общества: она — потомственная дворянка, он — выходец из бедной еврейской семьи.
Отец и мать Елизаветы были вхожи в высшие круги общества обеих столиц — посещали званые вечера, официальные мероприятия, в том числе многочисленные балы.
Первый бал Елизаветы Петровны состоялся в доме московского генерал-губернатора. Дебютантка долго подбирала наряд и в конце концов лейтмотивом своего костюма выбрала ландыши — они украсили ее прическу и платье. Образ дополнил веер из слоновой кости.
Через несколько лет Елизавета Петровна вступила в революционный кружок «Земля и воля» и ее взгляды на власть и аристократическую верхушку общества, частью которой она сама являлась, резко поменялись — теперь она готова была вонзить нож в бок тому самому генерал-губернатору, который еще недавно любезно приветствовал ее у себя дома.
Веер Елизаветы Дурново. (Антон Усанов. МОСГОРТУР)
На собрания «Земли и воли» приходили совершенно разные люди — от крестьян до представителей дворянства. На одной из таких встреч и познакомились Елизавета Петровна и Яков Константинович. Из-за преследования российских властей вскоре они вынуждены были уехать за границу. Они поселились во Франции и в 1885 году в одном из православных храмов Марселя поженились. После рождения в том же году их первой дочери Анны Елизавета и Яков отошли от революционных дел, посвятив себя семье.
Табличка с могилы Якова Эфрона, Елизаветы Дурново и Константина Эфрона
После завершения революционной карьеры Эфроны не раз пытались вернуться в Российскую империю, и лишь в 1886 году их прошение было принято. В первое время после возвращения на родину они вели тихую семейную жизнь, воспитывая многочисленных детей — к рожденным еще во Франции Анне, Петру и Елизавете в России прибавились Вера, Глеб, Сергей и Константин.
Но спокойная жизнь продолжалась недолго — в 1901 году фамилия Эфрон вновь начала появляться в полицейских сводках. Повзрослевшие дочери — Анна и Вера — стали принимать участие в студенческих революционных кружках, а вскоре на тропу антиправительственной деятельности вновь ступила и их мать. Елизавету Петровну несколько раз задерживали, а после одного из арестов поместили в Бутырскую тюрьму. На свободу она вышла только через 9 месяцев, после того как за нее внесли залог. Полицейское преследование вынудило Елизавету Петровну опять бежать за границу.
Табличка с могилы Я. Эфрона, Е. Дурново и К. Эфрона. (Антон Усанов. МОСГОРТУР)
В 1907 году она вместе с сыном Константином уехала в Женеву, а оттуда перебралась в Париж. Период пребывания в столице Франции стал одним из самых трагичных в жизни членов семьи Эфрон.
В начале 1909 года к жене, уже будучи тяжелобольным, приехал Яков Константинович, в июне этого же года он умер. Через полгода семью ожидала очередная трагедия — в 1910 году покончил с собой младший сын Эфронов — четырнадцатилетний Константин. Мать, оставшаяся один на один с этой трагедией, не сумела справиться с горем и на следующий день тоже свела счеты с жизнью.
Мемориальная табличка появилась на надгробном камне родителей и сына в 1938 году, ее установила Марина Цветаева. В фондах музея этот предмет оказался в 1982 году.
Портрет Сергея Эфрона
Трагедия, потрясшая оставшихся детей, не могла не повлиять на их жизни. Желая как-то поддержать осиротевших Эфронов, известный поэт и художник Максимилиан Волошин пригласил их к себе на дачу в Коктебель. Лето 1911 года стало временем «обормотов» — так сами себя называли представители кружка, сформировавшегося тогда среди гостей дома литератора. Месяцы, проведенные у него в гостях, подарили Эфронам многочисленные новые знакомства. Больше всех повезло Сергею — здесь он встретил Марину Цветаеву.
Портрет Сергея Эфрона. (Антон Усанов. МОСГОРТУР)
Молодые люди очень нравились друг другу и много времени проводили вместе. Как-то Марина собирала на крымском пляже красивые камни, а Сергей помогал ей «Если он найдет и принесет мне сердолик — обязательно выйду за него замуж», — подумала тогда Цветаева. Именно этот камень Эфрон ей и подарил. Марина романтизировала его, видя в их встрече руку судьбы. Марина находила фамилию Сергея похожей на имя героя ее любимой древнегреческой трагедии — Орфея. Кроме того, его инициалы совпадали с инициалами первого возлюбленного матери Цветаевой — того тоже звали Сергей Э.
В 1912 году, как только Сергею Эфрону исполнилось 18 лет, они с Мариной Цветаевой поженились. Так началась их трудная семейная жизнь.
Портрет Сергея Эфрона, написанный с натуры Максимилианом Волошиным, был предоставлен для выставки Домом-музеем М. А. Волошина в Коктебеле.
Письмо Нюры Эфрон
«Дорогие Лиля и Вера. Поздравляю с Рождеством Христовым. Будете ли вы праздновать Новый год?» — спрашивает своих тёток в письме от 13 декабря 1917 года дочь Анны Эфрон Нюра. Прошедший год, в который страну потрясло сразу две революции, стал поворотным моментом и в истории семьи Эфрон. Кто-то из них принял советскую власть, кто-то — нет.
Старшая из детей Эфронов Анна и ее муж Александр Трупчинский были рады установлению нового порядка и активно сотрудничали с советской властью. Еще до революции у Анны Эфрон было богатое партийное прошлое (с 1907 года она состояла в ЦК большевиков), что помогло их семье не попасть под «уплотнение» и остаться в своей трехкомнатной квартире.
Письмо Нюры Эфрон. (Антон Усанов. МОСГОРТУР)
Сергей Эфрон принял сторону белых офицеров и участвовал в боях с большевиками. В 1921 году, после победы Красной армии в Гражданской войне, ему пришлось уехать в эмиграцию. Через Константинополь он попал в Чехию, в Прагу, где поступил на философский факультет. В Россию он вернулся только в 1937 году, уже став агентом ОГПУ.
Вера Эфрон и ее муж Михаил Фельдштейн практически сразу после Гражданской войны ушли в молчаливую оппозицию новой власти. В 1920 году они столкнулись с первыми притеснениями со стороны вышестоящих органов.
Всю свою жизнь Вера Эфрон стремилась быть актрисой, но после революции она не смогла продолжить театральную карьеру и стала преподавать детям драматизацию. Сестра Анна обвиняла ее в том, что она «не в силах понять трудность и напряженность современной жизни» и думает, что «можно жить по старинке, любуясь природой и собственным прекраснодушием».
Михаил Соломонович был профессором МГУ и занимался исследованием политических систем. Знакомые характеризовали Фельдштейна как «теоретика-государственника, склонного анализировать события, а не принимать в них участия». Но все равно его деятельность показалась властям подозрительной, и в 1920 году его в первый раз арестовали, обвинив в создании контрреволюционной организации. Несмотря на тяжесть обвинения, приговор оказался достаточно мягким — 5 лет условного срока. Однако этот арест стал не единственным взаимодействием Михаила Фельдштейна с НКВД. Через несколько лет советская репрессивная система сыграла решающую роль в его судьбе.
Письмо Веры Эфрон и ответ из НКВД
После 1920 года Михаила Фельдштейна арестовывали еще несколько раз, но все время ему удавалось избегать тяжелых последствий и оставаться на свободе. Последним стало задержание 26 июля 1938 года.
Вероятным поводом для этого ареста стала деятельность Фельдштейна в качестве юрисконсульта в организации, защищавшей права политзаключенных. История задержаний Михаила Соломоновича отразилась на ходе суда — его обвинили в том, что «с 1921 года до дня ареста являлся одним из руководителей подпольной кадетской организации в Москве, а также в том, что являлся немецким агентом, вёл на территории СССР разведывательную работу в пользу Германии».
Письмо Веры Эфрон и ответ из НКВД. (Антон Усанов. МОСГОРТУР)
Своему арестованному мужу Вера Эфрон отправляла деньги, передавала посылки, пока 16 марта 1939 года не получила справку о том, что он отправлен в «дальний лагерь, без срока, без права переписки». Зная, что в официальном советском уголовном законодательстве нет такой меры, она написала письмо в НКВД, где просила «дать 1) точную формулировку приговора, 2) указать статью обвинения и 3) сообщить, какая судебная инстанция вынесла ему приговор». На это в апреле Вера Яковлевна получила сухой ответ: «Ваше заявление нами получено и проверено. Ваш муж осужден. Просьба Ваша отклонена».
В этих трех строчках не нашлось место самому главному — еще 20 февраля 1939 года Михаил Соломонович Фельдштейн был приговорен к расстрелу. Приговор привели в исполнение в тот же день.
О судьбе своего мужа Вера Эфрон так и не узнала — она умерла в 1945 году, думая, что Михаил Соломонович все еще находится в лагере.
Как семья Цветаевой бедствовала за границей и сгинула на родине
В мае 1922 года поэтесса Марина Цветаева покинула Россию. За бугром она прожила целых 17 лет, но всё-таки вернулась на родину, которая встретила её так же холодно, как и заграница. Лайф вспоминает историю второй половины жизни поэтессы, закончившейся для неё самоубийством, для её дочери — лагерем, а для её мужа — расстрелом.
Спустя три года после революции, в 1920 году, Марина Цветаева осталась в Москве без мужа, Сергея Эфрона, который вместе с белой армией эвакуировался в Турцию и пропал без вести. В этом же году в приюте от голода умерла их младшая дочь, трёхлетняя Ирина, по сути, брошенная родной матерью на произвол судьбы. Получив в 1921 году от писателя Ильи Эренбурга весточку, что муж жив и находится в Чехии, Цветаева решается во что бы то ни стало перебраться к нему. Но ей потребовался год на то, чтобы добиться от властей разрешения покинуть страну.
Скитания по странам
95 лет назад, 15 мая 1922 года, Цветаева прибыла со старшей (любимой) дочерью Ариадной в Берлин, где прожила всего два с половиной месяца. Список вещей, которые Цветаева взяла с собой, был весьма скромен: карандашница, чернильница, тарелка со львом, подстаканник, портрет Ариадны, швейная коробка и янтарное ожерелье. Дочь прихватила с собой валенки и сапоги, кофейник и примус. Это всё, что у них было. Пожитки поместились в один чемодан.
Дождливому Берлину Цветаева посвятила стихотворение.
[object Object]
Вскоре из Германии они перебрались в Чехию, где Эфрон стал учиться в Пражском университете на президентскую стипендию. Этой стипендии, конечно, на троих не хватало. А тут ещё в семье родился сын, которого назвали Георгием, но все всегда звали его Муром.
«Здесь не нужна, там невозможна»
Прага не нравилась Цветаевой, и в конце 1925 года было решено переехать в Париж — центр жизни русской интеллигенции. Там Цветаева начала публиковать стихотворения в нескольких журналах, заниматься переводами. Но денег едва хватало на съём жилья и еду. Дочь Ариадна зарабатывала вышиванием, а муж редактировал статьи.
Поэтесса полагала, что уехала из России навсегда. Но после встречи с мужем оказалось, что он, напротив, намерен вернуться. Эфрон начал сотрудничать с НКВД и вошёл в Союз возвращения на родину. Он считал, что эмигранты виновны перед родиной и прощение нужно заслужить сотрудничеством с советскими органами. Именно из-за этих взглядов мужа от Цветаевой постепенно начали открещиваться в литературных кругах. Кругах, которые очень тепло её приняли поначалу.
СССР — не могу же я ехать в глухое, без гласных, в свистящую гущу. Не шучу, от одной мысли душно. В России я поэт без книг, здесь — поэт без читателей. То, что я делаю, никому не нужно
Из писем Марины Цветаевой
В 1928 году Цветаева написала открытое письмо Маяковскому, чем только усилила раздражение парижской публики к себе. Двойственное положение семьи поэтессы выразилось в её знаменитом стихотворении «Тоска по родине», написанном в 1934 году. В нём она признаётся, что ей всё равно, где жить в нищете — в России или за границей.
[object Object]
Родина не ждала
В июне 1939 года Марина Ивановна с сыном Георгием приезжают в Москву. Дочь и муж к тому моменту уже переехали в СССР. Но воссоединение было недолгим: в августе Ариадну арестовали по обвинению в антисоветской деятельности, а следом забрали и Сергея.
Начались скитания поэтессы по временным комнатам, хождение по инстанциям в попытках добиться хоть какого-то жилья и прописки, письма Берии и Сталину с просьбами помочь и дать увидеться с мужем и дочерью.
Цветаева чувствовала несправедливость в отношении себя: её отец Иван Цветаев был основателем Музея изобразительных искусств имени Пушкина, а семейная библиотека стала основой не одного музея. И тем не менее в Москве, по словам функционеров из Союза писателей, не нашлось для неё и сына ни одного квадратного метра.
«Москва меня не вмещает»
С началом войны Цветаева переехала в Татарстан, город Елабугу. Туда Литфонд эвакуировал писателей. Не привыкшая к труду, Цветаева даже пыталась устроиться посудомойкой в столовую, но её так и не успели открыть.
Во многом от материальной безысходности Марина Цветаева покончила с собой 31 августа 1941 года. Она повесилась, оставив три записки — сыну, семье эвакуированных писателей Асеевых и тем, кто будет её хоронить. Спустя два месяца расстреляли её мужа, через три года в бою погиб её сын Георгий. Из всей семьи своей смертью умерла только Ариадна, которая провела в лагерях 16 лет и умерла в 1975 году в Тарусе.
Крысолов Марины Цветаевой
* * *
Intatto il lucchetto
intonso il tappeto-
nelle case dei ricchi
cos’è primo? l’odore.
Deciso, come un gusto,
spietato, come la Torà.
spudorato поставляется без присмотра
sul grugno dell’attore.
Tutta la carne della materia,
(i conti rilegati
in zigrino!) Все
la materialità della carne
sta lì: cancrena fino al midollo.
Non si scherza con la lebbra
Non l’essenza delle cose-
la cosalità dell’essenza:
il suo aroma- tutto!
Ci sono odori che sferzano!
Non la sostanza delle cose:
la sostanzialità della cosa.
Non l’essenza de
* * *
Intatto il lucchetto
intonso il tappeto-
nelle case dei ricchi
cos’è primo? l’odore.
Deciso, come un gusto,
spietato, come la Torà.
spudorato поставляется без присмотра
sul grugno dell’attore.
Tutta la carne della materia,
(i conti rilegati
in zigrino!) Все
la materialità della carne
sta lì: cancrena fino al midollo.
Non si scherza con la lebbra
Non l’essenza delle cose-
la cosalità dell’essenza:
il suo aroma- tutto!
Ci sono odori che sferzano!
Non la sostanza delle cose:
la sostanzialità della cosa.
Non l’essenza delle cose,
-Oh! Я не являюсь домом
или лесом зелени Марсе
— немного скантинато —
предпочитает.
Divino profumo della sazietà!
C’è un fetore del pulito.
Вот и все, что вам нужно!
Non odore, ma suono:
altisonante suono
di borsa. Del camoscio di mani
moono il velluto di rosse
balaustre odora- per me
sa di tanto l’opulenza!
Di agiatezza- piena.
E se puzza di polvere,
non è la nostra- a primavera
la portano via, che ce ne importa?
Non polvere di miseria: impalpabile,
ma del velluto, del damasco,
dei tenaggi.Raccolta
di bellezze, mucchio
di bello e pulito,
e se odora di sudore-
di qualità, col marchio
della garanzia,
non il nostro (caprino),
ma di banca, di grasso
di gilet: non cederò.
Fino al cielo
— a Te, Odio! — innalzare
un tempio a cento cupole-
за все за все.
* * *
Da I sogni (canto secondo)
.
Antología. 100 стихотворений Марины Цветаевой
Издание «Кровавый топор», перевод Дэвида Макдаффа
4.5 для введения, около четверти книги
3 для стихов в переводе
Я не думаю, что современный рифмованный перевод обязательно заставляет стихи звучать тривиально на английском языке , но это нужно делать очень осторожно, чтобы этого не произошло. Тем не менее, мне кажется, что слишком многое из Цветаевой теряется в переводе, рифмованное или нет. Когда отдельные строки, а иногда и целые стихи казались наиболее живыми, в этой версии и в издании Файнштейна
Bloodaxe, переведенном Дэвидом Макдаффом
4, были разные части.5 для введения, около четверти книги
3 для стихов в переводе
Я не думаю, что современный рифмованный перевод обязательно заставляет стихи звучать на английском тривиально, но это нужно делать очень осторожно, чтобы этого не произошло. Тем не менее, мне кажется, что слишком многое из Цветаевой теряется в переводе, рифмованное или нет. Когда отдельные строки, а иногда и целые стихи казались наиболее живыми, в этой версии и в «Ледяной невесте» Файнштейна были разные части. Рифмованный перевод Макдаффа работает лучше всего, когда строки, независимо от того, есть ли они на самом деле перемычки или нет, построены таким образом, что акцент , а не приходится на конец строки, если стихотворение произносится естественно как предложения, что делает рифму элегантной, тонкой и ненавязчивой. , и это особенно касается стихов с более короткими строками.(Одно из немногих стихотворений с короткими строками, которые здесь хорошо сработали, было «Окно», в котором использовалась полутрифма.) Я надеялся, что концы строк песни кончатся вместе с ювенилией Цветаевой, но они всегда появлялись из время от времени.
Мое самое большое разочарование в Bride of Ice — это эпизод «Подруга», который редко обладал той эмоциональной силой, которую я ожидал; вот это было «Покушение на комнату». Такое остроумное модернистское название и сложный, разнообразный, иногда абстрактный сюжет особенно плохо подходили для рифмованных стихов с акцентом, довольно часто в конце строки.Перевод Файнштейна «Стол» значительно превосходит «Стол» Макдаффа. Я подумал, что среди лучших в McDuff были «From Bon Voyages (to Osip Mandelstam)» — особенно в переводе Ф.Ф. Мортон — «Из бессонницы» (полустрифма) и «Из стихов к Ахматовой», слова которых были настолько яркими, что затмевали рифму.
Несмотря на первоначальный оптимизм по поводу переводов Макдаффа после беглого просмотра нескольких, я не почувствовал этого при внимательном чтении; в случае с Файнштейном, даже если многие стихотворения не захватили, были моменты, которые надолго остались в моей памяти.(На следующий день, набрав номер, я проиграл XTC «Разочарованный» на повторе: те же чувства; более низкий, очень приемлемый для жизни масштаб; чувство универсальности.)
Тем не менее было интересно увидеть разные варианты исполнения стихов за короткий промежуток времени. время — Макдафф, по крайней мере, дает некоторое представление о структурах Цветаевой (нужно просто представить, что они чувствуют себя иначе на другом языке). Чтобы читать стихи ее современников, мне пришлось бы купить их, поэтому я максимально использовал доступ к этим различным переводам Цветаевой.Вступление Макдаффа к этому изданию стоило прочитать, поскольку оно содержит подробности биографии, культурный контекст и то, как они соотносятся со стихотворениями.
Я оценил различные идеи из него:
О спорных аспектах жизни Цветаевой:
Младшей дочери Цветаевой, Ирине, повезло меньше: она была слабой и болезненной, она развивалась медленно и плохо и к трем годам едва могла ходить. Годы лишений и голода подействовали: в 1920 году Ирина умерла от недоедания в детском доме, куда Цветаева была вынуждена оставить ее.
она прекрасно знала французский и немецкий языки. И все же она, кажется, разделяла с Мандельштамом неспособность «продать себя», «иметь работу» … ее нетрадиционный, бескомпромиссный характер сделал ее многочисленными врагами по обе стороны литературно-политических баррикад … Она была неподходящей по темпераменту на работу и очень медленно работала над переводами … которые Пастернак помог ей найти. Часто она голодала.
Тем не менее, она и Мур, которым тогда было 16,5 лет, вместе с семьями других писателей сели на пароход «Волга», направлявшийся в Казань и Чистополь.Лидия Чуковская, мемуаристка и дочь поэта Корного Чуковского, вспоминает, как во время плавания Цветаева постоянно возвращалась к теме самоубийства. «О чем вы думаете?» — вспоминает Чуковская, — «У меня двое детей, о которых нужно заботиться». По словам Чуковской, Цветаева ответила на это: «Но я знаю, что моему сыну будет лучше без меня …» лодка дошла до Казани, а затем до Чистополя, откуда выбралось большинство семей писателей. Однако Цветаевой не разрешили сойти на берег, и они с Мур пошли дальше, в еще более отдаленную Елабугу.Здесь она безуспешно пыталась найти работу. Она написала в Союз писателей Татарстана просьбу о переводе. Ответа не последовало. [Файнштейн упоминает, что она также ехала в Чистополь за несколько дней до своей смерти, чтобы искать черную работу, но ее не взяли.]
Культурно-художественный:
Это был период до того, как Россия и Запад были полностью отрезаны от друг друга, и между Берлином и Парижем, а затем художественными столицами Европы, и городами Ленинградом и Москвой все еще было много движения.Стихи Ремесло отражают художественное и культурное брожение того времени, и действительно, они ближе всего к «современным» стихам во всем поэтическом творчестве Цветаевой, которое, как и у Ахматовой и Мандельштама, по сути своей консервативно в эстетическом и формальном плане. , В некоторых стихотворениях также отчетливо прослеживается влияние Белого — обильное использование черточки и его сильно выраженные ритмы.
1925. Это было также периодом великого стихотворения (длинных стихотворений) Поэмы Горы (Poema gory) и Поэмы конца (Poema kontsa).Эти возвышенные и психологически сложные конструкции, кажется, отражают какую-то интенсивную и страстную любовную интригу, но детали этого неясны, и есть некоторые основания полагать, что опыт стихотворений был незначительным, что Цветаева больше всего на свете «сочиняла» »Жизнь, а также поэзия. Это не означает, что в стихах есть что-то ложное или искусственное — скорее, как и в другие периоды своей жизни, Цветаева использовала сырье своего собственного существования, чтобы превзойти его, выйти за его пределы.Безжалостные ритмы и неровные скачкообразные линии источают безрассудство духа, ницшеанское пренебрежение к настоящему моменту.
.
Стихи Марины Цветаевой Марины Цветаевой
«Гениальный поэт» — Владимир Набоков
Через то, что Илья Каминский и Жан Валентин называют «чтениями», а не переводами, фрагментов стихов и прозы Марины Цветаевой становится доступным лирический гений Цветаевой и актуален для нового поколения читателей. Сопоставляя фрагменты ее стихов с короткими отрывками прозы, мы начинаем узнавать ее как поэта, друга, врага, женщину, любовь
«Гениальный поэт» — Владимир Набоков
Через то, что Илья Каминский и Жан Валентин называют «чтениями». — а не переводы — фрагментов стихов и прозы Марины Цветаевой, лирический гений Цветаевой становится доступным и острым для нового поколения читателей.Сопоставляя фрагменты ее стихов с короткими отрывками прозы, мы начинаем узнавать ее как поэта, друга, врага, женщину, любовника и революционера.
Из «Стихи для Москвы (2)»:
Из моих рук — возьми этот город не руками,
мой странный, мой прекрасный брат.
Возьмите, церковь за церковью — все сорок раз сорок церквей,
и летящие над ними маленькие голуби;
И Спасские ворота — в цвету —
, где православные снимают шляпы;
И Часовня Звезд — часовня убежища —
, где пол — отполированный слезами;
Возьми круг пяти соборов,
душа моя, друг мой святой.
Марина Цветаева родилась в Москве в 1892 году и умерла в 1941 году. Ее поэзия входит в число величайших произведений русских писателей ХХ века.
Илья Каминский — автор книги Танцы в Одессе (Tupelo Press, 2004), получившей премию писателей Уайтинга, премию Меткалфа Американской академии искусств и литературы, премию Дорсета и стипендию Рут Лилли по поэзии. ежегодно присуждается журналом Поэзия .
Жан Валентайн получил награду Йельского университета молодых поэтов за модель Dream Barker в 1965 году.Ее одиннадцатый сборник стихов — «Разбить стекло» , издательство Copper Canyon Press. Дверь в гору: новые и собранные стихи 1965–2003 гг. был лауреатом Национальной книжной премии 2004 года в области поэзии.
.
ДОМ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ
Прием заявок: 8 октября 2016 г.
Регистрация: 1 октября 2016 г.
Язык: английский
Расположение: Concept
Призы: Публикация, выставка
Тип: Открытый
Скольким матерям пришлось отдать своих дочерей в детский дом, чтобы спасти их от голода, и сколько из них потеряли одну из них, тем не менее, от голода…? Сколько женщин казнили своих мужей и сколько из них жили в ужасной бедности, в которой жила Мартина Цветаева к концу своей жизни…?
Да, этот великий русский поэт не понаслышке знал самые бездонные глубины человеческих страданий.
И она умерла сама, при спорных обстоятельствах, либо самоубийством, либо насильственным самоубийством.
Что может быть трагичнее…?
Но помимо ужаса этих фактов, остается прекрасная хрупкая поэзия Марины Цветаевой.
Вся поэзия хрупка, такая же хрупкая, как «бабочка» Иосифа Бродского, другого великого русского поэта, восхищавшегося творчеством Цветаевой.
Давай тоже полюбуемся им, после прочтения.
Что нам дается в возрастающих дозах сегодня, каждый день через всевозможные «медиа-каналы…?»
Мусор.Слухи. Недорогие препараты для человечества под наркозом.
Давайте протестуем.
Давайте отвернемся от них, будь то спина Ким Кардашьян или «колоссальное» устранение Мадонной морщин на руках.
Давайте вместо этого сконцентрируемся на МОРЩИНКАХ НАСТОЯЩЕГО страдания!
Великими свидетелями являются настоящие поэты.
Жила Марина Цветаева. Она страдала. Она написала.
Ее слова нужны.
НАМ НУЖНЫ ЧУВСТВА, МЫСЛИ, СЛОВА ПОЭТА.
И совсем не утешительно, что «малая планета» получила его или ее имя, как это было в случае с Мариной Цветаевой спустя годы после того, как она повесилась.
Придет ли когда-нибудь на землю справедливость…?
Мы мало что можем сделать.
Но мы можем представить себе ДОМ ДЛЯ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ как дань уважения ей.
Она умерла 75 лет назад. Давайте выступим против ее смерти. Читая ее стихи, чувствуя их, думая об этом.
Дизайн ДОМ ДЛЯ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ.
Если поэзия все еще что-то значит в нашем мире, одержимом технологиями, сплетнями и бесконечным «общением», давайте исследуем ее потенциальную связь с архитектурой.Каким будет здание, выражающее сущность стихотворения…? Как мы могли представить себе здание, начав со стихотворения…? А как воплотить богатую, но грустную биографию крупного поэта в здании…?
Срок сдачи — 8 октября — день ее рождения. Присылайте нам ЛЮБУЮ работу, ЛЮБОГО размера, ЛЮБОГО формата на адрес [email protected]. Зарегистрируйтесь до 1 октября. Все полученные работы мы опубликуем на нашем сайте и организуем выставку лучших работ.
Перейти на сайт конкурса
,