Психолог уотсон: Джон бродес уотсон — психология

Джон Бродес Уотсон «Психология с точки зрения бихевиориста»

С точки зрения бихевиориста психология есть чисто объективная отрасль естественной науки. Ее теоретической целью является предсказание поведения и контроль за ним. Для бихевиориста интроспекция не составляет существенной части методов психологии, а ее данные не представляют научной ценности, поскольку они зависят от подготовленности исследователей в интерпретации этих данных в терминах сознания.

Пытаясь получить универсальную схему ответа животного, бихевиорист не признает демаркационной линии между человеком и животными. Поведение человека со всеми его совершенствами и сложностью образует лишь часть схемы исследования бихевиориста.

Традиционно утверждалось, что психология — это наука о явлениях сознания. В качестве основных проблем выдвигалось, с одной стороны, расчленение сложных психических состояний (или процессов) на простые элементарные составляющие их, а с другой стороны, построение сложных состояний, когда даны элементарные составляющие. При этом мир физических объектов (стимулов, включая все, что может вызвать активность в рецепторе), которые составляют область естествознания, рассматривается только как средство для получения конечного результата. Этот конечный результат является продуктом духовных состояний, которые можно «рассматривать» или «наблюдать». Психологическим объектом наблюдения в случае эмоций, например, является само духовное состояние. Проблема эмоций, таким образом, сводится к определению числа и вида элементарных составляющих, их места, интенсивности, порядка, в котором они появляются, и т. п. Соответственно интроспекция есть par excellence метод, посредством которого можно манипулировать с духовными явлениями в целях их исследования. При таком подходе данные поведения (включая в обозначаемое этим термином все, что называют этим именем в сравнительной психологии) не представляют ценности per se. Они имеют значение только постольку, поскольку могут пролить свет на состояния сознания [1]. Такие данные должны по крайней мере по аналогии или косвенно принадлежать к области психологии.

Действительно, иногда находятся психологи, которые проявляют скептическое отношение даже к этим ссылкам по аналогии. Часто такой скептицизм проявляется в вопросе, который возникает перед исследователем, изучающим поведение: «Какое отношение к психологии человека имеет изучение животных?» Моя задача — рассмотреть этот вопрос. В своей собственной работе я интересовался этим вопросом и понял всю его важность, но я не мог обнаружить никакой определенной связи между ним и тем пониманием психологии, которое было у психолога, задающего этот вопрос. Я надеюсь, что такая исповедь прояснит ситуацию до такой степени, что у нас больше не будет необходимости идти в своей работе ложным путем. Мы должны признать, что те необыкновенно важные факты, которые были собраны по крупицам из разбросанных по разным источникам исследований ощущений животных, проведенных с помощью бихевиористского метода, внесли вклад только в общую теорию процессов органов чувств человека; но они оказались недостаточными для определения новых направлений экспериментальных исследований. Те многочисленные эксперименты, которые мы провели по научению, также очень мало внесли в психологию человека. По-видимому, совершенно ясно, что необходим некоторый компромисс: или психология должна изменить свою точку зрения таким образом, чтобы включить факты поведения независимо от того, имеют ли они отношение к проблемам сознания или нет; или изучение поведения должно стать совершенно отдельной и независимой наукой. Если психологи, изучающие человека, не отнесутся к нашим попыткам с пониманием и откажутся изменить свою позицию, бихевиористы будут вынуждены использовать человека в качестве своего испытуемого и применить при этом методы исследования, которые точно соответствуют новым методам, применяемым в работе с животными.

Любая другая гипотеза, кроме той, которая признает самостоятельную ценность данных поведения без отношения к сознанию, неизбежно приведет к абсурдной попытке конструировать содержание сознания животного, поведение которого мы изучаем. С этой точки зрения после того, как мы определим способности данного животного к научению, простоту и сложность этого научения, влияние прошлого навыка на данный ответ, диапазон стимулов, на которые оно обычно отвечает, диапазон стимулов, на которые оно должно отвечать в экспериментальных условиях, или, в общем, после того, как определены различные задачи и различные способы их решения, выявляется, что задача еще не решена, а результаты не имеют настоящей ценности до тех пор, пока мы можем интерпретировать их, лишь пользуясь аналогиями с данными сознания. Мы чувствуем беспокойство и тревогу из-за нашего определения психологии: нам хочется сказать что-то о вероятных психических процессах у животных.

Мы говорим, что если у животного нет глаз, поток его сознания не может содержать яркости и ощущения цвета такими, какими они известны нам; если у животного нет вкусовых почек, мы говорим, что поток его сознания не может содержать ощущений сладкого, кислого, соленого и горького. Но, с другой стороны, поскольку животное все же отвечает на температурные, тактильные и органические стимулы, содержание его сознания должно быть, вероятно, составлено главным образом из этих ощущений; и чтобы защитить себя от упреков в антропоморфизме, мы прибавляем обычно: «если оно вообще имеет сознание». Конечно, может быть показана ложность доктрины, требующей интерпретации всех данных поведения по аналогии с сознанием. Это позиция, заключающаяся в таком наблюдении за поведением, плодотворность которого ограничивается тем фактом, что полученные данные интерпретируются затем только в понятиях сознания (в действительности человеческого сознания).

Этот особый акцент на аналогии в психологии и заставил бихевиориста выйти на арену. Не имея возможности освободиться от уз сознания, он чувствует себя вынужденным найти в схеме поведения место, где может быть установлено появление сознания. Эта точка перемещалась с одного места на другое. Несколько лет тому назад было высказано предположение, что некоторые животные обладают «ассоциативной памятью», в то время как другие якобы не обладают ею. Мы встречаем эти поиски источников сознания, скрытые под множеством разнообразных масок. В некоторых из наших книг утверждается, что сознание возникает в момент, когда рефлекторные и инстинктивные виды активности оказываются не в состоянии сохранить организм. У совершенно приспособленного организма сознание отсутствует. С другой стороны, всякий раз, когда мы находим диффузную активность, которая в результате завершается образованием навыка, нам говорят, что необходимо допустить сознание.

Должен признаться, что эти доводы обременяли и меня, когда я приступил к изучению поведения. Боюсь, что довольно большая часть из нас все еще смотрит на проблему поведения под углом зрения сознания. Более того, один исследователь поведения пытался сконструировать критерии психики, разработать систему объективных структурных и функциональных критериев, которые, будучи приложены к частным случаям, позволяют нам решить, являются ли такие-то процессы безусловно сознательными, только указывающими на сознание, или они являются чисто «физиологическими». Такие проблемы, как эта, не могут удовлетворить бихевиориста. Лучше оставаться в стороне от таких проблем и открыто признать, что изучение поведения животных не подтверждает наличия каких-то моментов «неуловимого» характера.

Мы можем допустить присутствие или отсутствие сознания в каком-либо участке филогенетической шкалы, нисколько не затрагивая проблемы поведения, во всяком случае, не меняя метода экспериментального подхода к нему. С другой стороны, я не могу, например, предположить, что парамеция отвечает на свет; что крыса научается быстрее, если тренируется не один, а пять раз в день, или что кривая научения у ребенка имеет плато. Такие вопросы, которые касаются непосредственно поведения, должны быть решены с помощью прямого наблюдения в экспериментальных условиях.

Эта попытка объяснить процессы у животных по аналогии с человеческими сознательными процессами и vice versa: помещать сознание, каким оно известно у человека, в центральное положение по отношению ко всему поведению приводит к тому, что мы оказываемся в ситуации, подобной той, которая существовала в биологии во времена Дарвина. Обо всем учении Дарвина судили по тому значению, которое оно имеет для проблемы происхождения и развития человеческого рода. Предпринимались экспедиции с целью сбора материала, который позволил бы установить положение о том, что происхождение человека было совершенно естественным явлением, а не актом специального творения. Тщательно отыскивались изменения и данные о накоплении одних результатов отбора и уничтожении других.

Для этих и других дарвиновских механизмов были найдены факторы достаточно сложные, чтобы объяснить происхождение и видовые различия человека. Весь богатый материал, собранный в это время, рассматривался главным образом с той точки зрения, насколько он способствовал развитию концепции эволюции человека. Странно, что эта ситуация оставалась преобладающей в биологии многие годы. С того момента, когда в зоологии были предприняты экспериментальные исследования эволюционного характера, ситуация немедленно изменилась. Человек перестал быть центром системы отсчета. Я сомневаюсь, пытается ли какой-нибудь биолог-экспериментатор сегодня, если только он не занимается непосредственно проблемой происхождения человека, интерпретировать свои данные в терминах человеческой эволюции или хотя бы ссылаться на нее в процессе своих рассуждений. Он собирает данные, изучая многие виды растений и животных, или пытается разработать законы наследственности по отношению к отдельному виду, с которым он проводил эксперименты.

Конечно, он следит за прогрессом в области разработки проблем видовых различий у человека, но он рассматривает их как специальные проблемы, хотя и важные, но все же такие, которыми он никогда не будет заниматься. Нельзя также сказать, что вся его работа в целом направлена на проблемы эволюции человека или что она может быть интерпретирована в терминах эволюции человека. Он не должен игнорировать некоторые из своих фактов о наследственности, касающиеся, например, окраски меха у мыши, только потому, в самом деле, что они имеют мало отношения к вопросу о дифференциации человеческого рода на отдельные расы или к проблеме происхождения человеческого рода от некоторого более примитивного вида.

В психологии до сих пор мы находимся на той стадии развития, когда ощущаем необходимость разобраться в собранном материале. Мы как бы отметаем прочь без разбора все процессы, которые не имеют никакой ценности для психологии, когда говорим о них: «Это рефлекс», «Это чисто физиологический факт, который не имеет ничего общего с психологией». Нас (как психологов) не интересует получение данных о процессах приспособления, которые применяет животное как целое, мы не интересуемся нахождением того, как эти различные ответы ассоциируются и как они распадаются, чтобы разработать, таким образом, систематическую схему для предсказания ответа и контроля за ним в целом. Если только в наблюдаемых фактах не обнаруживалось характерных признаков сознания, мы не использовали их, и если наша аппаратура и методы не были предназначены для того, чтобы делать такие факты рельефными, к ним относились с некоторым пренебрежением. Я всегда вспоминаю замечание одного выдающегося психолога, сделанное им во время посещения лаборатории в Университете Джона Гопкинса, когда он знакомился с прибором, предназначенным для изучения реакции животных на монохроматический свет. Он сказал: «И они называют это психологией!»

Я не хочу чрезмерно критиковать психологию. Убежден, что за весь период пятидесятилетнего существования как экспериментальной науки ей не удалось занять свое место в науке в качестве бесспорной естественной дисциплины. Психология, как о ней по большей части думают, по своим методам есть что-то, понятное лишь посвященным. Если вам не удалось повторить мои данные, то это не вследствие некоторых дефектов в используемых приборах или и подаче стимула, но потому, что ваша интроспекция является недостаточно подготовленной [2]. Нападкам подвергаются наблюдатели, а не экспериментальные установки и условия. В физике и в химии в таких случаях ищут причину в условиях эксперимента: аппараты были недостаточно чувствительными, использовались нечистые вещества и т. п. В этих науках более высокая техника позволяет вновь получить воспроизводимые результаты. Иначе в психологии. Если вы не можете наблюдать от 3 до 9 состояний ясности в вашем внимании, у вас плохая интроспекция. Если, с другой стороны, чувствование кажется вам достаточно ясным, опять ваша интроспекция является ошибочной. Вам кажется слишком много: чувствование никогда не бывает ясным.

Кажется, пришло время, когда психологи должны отбросить всякие ссылки на сознание, когда больше не нужно вводить себя в заблуждение, думая, что психическое состояние можно сделать объектом наблюдения. Мы так запутались в спекулятивных вопросах об элементах ума, о природе содержаний сознания (например, безобразного мышления, установок и положений сознания и т. п.), что я как ученый-экспериментатор чувствую, что есть что-то ложное в самих предпосылках и проблемах, которые из них вытекают. Нет полной уверенности в том, что мы все имеем в виду одно и то же, когда используем термины, распространенные теперь в психологии. Возьмем, например, проблему ощущений. Ощущения определяются в терминах своих качеств. Один психолог устанавливает, что зрительные ощущения имеют следующие свойства: качество, протяженность, длительность и интенсивность. Другие добавляют к этому ясность, еще кто-то — упорядоченность. Я сомневаюсь, может ли хоть один психолог соотнести то, что он понимает под ощущением, с тем, что понимают под этим три других психолога, представляющие различные школы.

Вернемся к вопросу о числе отдельных ощущений. Существует много цветовых ощущений или только четыре: красное, зеленое, желтое и синее? К тому же желтый, хотя психологически и простой цвет, можно наблюдать в результате смешения красного и зеленого спектральных лучей на той же самой поверхности! Если, с другой стороны, мы скажем, что каждое значимое различие в спектре дает простое ощущение и что каждое значимое увеличение в данном цвете его белой части также дает простое ощущение, мы будем вынуждены признать, что число ощущений настолько велико, а условия для их получения так сложны, что понятие ощущения становится невозможным. Титченер, который в своей стране вел мужественную борьбу за психологию, основанную на интроспекции, чувствовал, что эти различия во мнениях о числе ощущений и их качествах, об отношениях между ними и по многим другим вопросам, которые, по-видимому, являются фундаментальными для такого анализа, совершенно естественны при настоящем неразвитом состоянии психологии.

Допущение о том, что развивающаяся наука полна нерешенных вопросов, означает, что только тот, кто принял систему, существующую в настоящее время, кто не жалея сил боролся за нее, может смело верить, что когда-нибудь настанет большее, чем теперь, единообразие в ответах, которые мы имеем на все эти вопросы. Я же думаю, что и через двести лет, если только интроспективный метод к тому времени не будет окончательно отброшен, психологи все еще не будут иметь единого мнения, отвечая, например, на такие вопросы: имеют ли звуковые ощущения качество протяженности, приложимо ли качество интенсивности к цвету, имеются ли различия в «ткани» между образом и ощущением и др.? Такая же путаница существует и в отношении других психических процессов. Можно ли экспериментально исследовать образы? Существует ли глубокая связь между мыслительными процессами и образами? Выработают ли психологи единое мнение о том, что такое чувствование? Одни утверждают, что чувствование сводится к установке, другие находят, что они являются группами органических процессов ощущений, обладающих некоторой цельностью. Другая — и большая — группа ученых считает, что они являются новыми элементами, соотносимыми с ощущениями и занимающими положение, одинаковое с ощущениями.

Я веду спор не только с одной систематической и структурной психологией. Последние 15 лет мы наблюдали рост так называемой функциональной психологии. Этот вид психологии осуждает использование элементов в статическом смысле структуралистов. При этом делается ударение на биологической значимости процессов сознания вместо разведения состояний сознания на интроспективно-изолированные элементы. Я сделал все возможное, чтобы понять различие между функциональной психологией и структурной психологией, но не только не достиг ясности, а еще больше запутался. Термины — ощущение, восприятие, аффект, эмоция, воля — используются как функционалистами, так и структуралистами. Добавление к ним слова «процесс» (духовный акт как «целое» и подобные, часто встречающиеся термины) служит некоторым средством удалить труп «содержания» и вместо этого дать жизнь «функции».

Несомненно, если эти понятия являются слабыми, ускользающими, когда они рассматриваются с точки зрения содержания, они становятся еще более обманчивыми, когда рассматриваются под углом зрения функции и особенно тогда, когда сама функция получается с помощью интроспективного метода. Довольно интересно, что ни один функциональный психолог не проводит тщательного различия между «восприятием» (и это справедливо и для других психологических терминов), как этот термин употребляется систематическими психологами, и «перцептивным процессом», как он используется в функциональной психологии. По-видимому, нелогично и едва ли приемлемо критиковать психологию, которую нам дает систематический психолог, а затем использовать его термины, не указывая тщательно на изменения в значениях, производимые при этом. Я был очень удивлен, когда недавно, открыв книгу Pillsbury, увидел, что психология определяется как «наука о поведении».

В другом, еще более недавно появившемся издании утверждается, что психология есть «наука о ментальном поведении». Когда я увидел эти многообещающие утверждения, то подумал, что теперь, конечно, мы будем иметь книги, базирующиеся на другом направлении. Но уже через несколько страниц наука о поведении исчезает, и мы находим обычное обращение к ощущениям, восприятиям, образам и т. п. вместе с некоторыми смещениями ударения на дополнительные факты, которые служат для того, чтобы запечатлеть особенности личности автора.

Одной из трудностей на пути последовательной функциональной психологии является гипотеза параллелизма. Если функционализм пытается выразить свои формулировки в терминах, которые делают психические состояния действительно похожими на функции, выполняющие некоторую активную роль в приспособлении к миру, он почти неизбежно переходит на термины, которые соответствуют взаимодействию. Когда его за это упрекают, он отвечает, что это удобно и что это делается для того, чтобы избежать многоречивости и неуклюжести, свойственных радикальному параллелизму [3]. На самом деле, я уверен, функционалист действительно думает в терминах взаимодействия и прибегает к параллелизму только тогда, когда требуется дать внешнее выражение своей точки зрения. Я чувствую, что бихевиоризм есть только последовательный и логический функционализм. Только в нем можно избежать положения как Сциллы параллелизма, так и Харибды взаимодействия. Их освещенные веками пережитки философских спекуляций также мало должны тревожить исследователя поведения, как мало тревожат физика. Рассмотрение проблемы дух — тело не затрагивает ни тип выбираемой проблемы, ни формулировку решения этой проблемы. Я могу яснее сформулировать свою позицию, если скажу, что мне хотелось бы воспитать своих студентов в неведении такой гипотезы, как это характерно для студентов других областей науки.

Это приводит меня к положению, которое хотелось бы обстоятельно обсудить. Я верю, что мы можем «написать» психологию, определив ее как Pillsbury, и никогда не возвращаться к нашему определению, никогда не использовать термины «сознание», «психическое состояние», «ум», «объем», «устанавливаемое интроспективно», «образ» и т. п. Я верю, что в течение нескольких лет это можно сделать, не прибегая к абсурду терминологии Beer, Bethe, Von Uexiill, Nuel, представителей так называемой объективной школы. Это можно сделать в терминах стимула и ответа, в терминах образования навыка, интеграции навыков и т. п. Более того, я верю, что действительно стоит сделать эту попытку теперь.

Психология, которую я пытаюсь построить, возьмет в качестве отправной точки, во-первых, тот наблюдаемый факт, что организм как человека, так и живого приспосабливается к своему окружению посредством врожденного и приобретенного набора актов. Эти приспособления могут быть адекватными, или они могут быть настолько неадекватными, что с их помощью организм лишь едва поддерживает свое существование. Во-вторых, также очевидно, что некоторые стимулы вызывают реакции организма. В системе психологии полностью разработано, что если дан ответ, может быть предсказан стимул, и если дан стимул, может быть предсказан ответ. Такое утверждение является крайним обобщением, каким и должно быть обобщение такого рода. Однако оно является едва ли более крайним и менее реальным, чем другие, которые ежедневно появляются в психологии. Вероятно, я мог бы проиллюстрировать свою точку зрения лучше, выбрав обычную проблему, с которой, пожалуй, встречается каждый в процессе работы. Некоторое время тому назад я был вынужден изучать некоторый вид животных.

До тех пор пока я не приехал в Tortuga, я никогда не видел этих животных. Когда я прибыл туда, я увидел, что эти животные делают некоторые вещи: некоторые из актов, по-видимому, являются особенно соответствующими условиям их жизни, в то время как другие — нет. Я изучал, во-первых, ответные акты групп в целом и затем индивидуально у каждого животного. Чтобы более тщательно объяснить соотношение между приобретенным и унаследованным в этих процессах, я взял молодых животных и вырастил их. С помощью этого метода я оказался в состоянии изучить порядок появления наследственных приспособительных актов и их сложность, а позднее — начало образования навыка. Мои усилия определить стимулы, которые называют такие приспособительные акты, были достаточно грубыми, поэтому мои попытки управлять поведением и вызывать ответы произвольно не были достаточно успешными. Пища и вода, секс и другие групповые отношения, свет и температурные условия оставались вне контроля в процессе исследования. Я нашел возможность до некоторой степени управлять этими реакциями, используя для этого гнездо и яйца или молодое животное в качестве стимула. Нет необходимости в этой статье развивать дальше обсуждение того, как выполнялось такое исследование и как работа такого рода может быть дополнена тщательно контролируемыми лабораторными экспериментами.

Если бы мне поручили исследовать туземцев какого-либо австралийского племени, я пошел бы в решении задачи тем же путем. Конечно, эта проблема была бы более трудной: типы ответов, вызываемых физическими стимулами, были бы более варьирующими, а число действующих стимулов — большим. Мне следовало бы более тщательно определить социальные условия их жизни. Эти дикари больше бы испытывали влияние от ответов друг друга, чем в случаях с животными. Более того, их навыки были бы более сложными и, по-видимому, яснее проявилось бы влияние прошлых навыков на настоящие ответы. Наконец, если бы мне поручили разработать психологию образованного европейца, для этого мне потребовалось бы наблюдать за ним на протяжении всей его жизни от рождения до смерти, При разрешении каждой из перечисленных задач я следовал бы одной и той же генеральной линии. В основном всюду моя цель — увеличить точные знания о приспособлениях и о стимулах, вызывающих их. Мое последнее соображение касается вопроса общих и частных методов, с помощью которых можно управлять поведением.

Моей целью является не «описание и объяснение состояний сознания» как таковых, не приобретение таких умений в умственной гимнастике, чтобы я мог непосредственно схватить состояние сознания и сказать: «Это состояние сознания как целое состоит из ощущения серого такого-то оттенка, такой-то протяженности, появившегося в связи с ощущением холодного некоторой интенсивности; другое — из давления некоторой интенсивности и протяженности» — и так до бесконечности. Если психолог последует плану, который я здесь предлагаю, то педагог, физик, юрист, бизнесмен смогут использовать наши данные в практических целях, как только мы будем способны экспериментально получить их. Те, у кого есть повод применить психологические принципы на практике, не будут иметь претензий, как это часто бывает в настоящее время. Спросите сегодня любого физика или юриста, занимает ли научная психология какое-либо место в его ежедневной практике, и вы услышите отрицательный ответ: лабораторная психология не вписывается в схему его деятельности. Я думаю, что эта картина исключительно справедлива. Одним из первых обстоятельств, обусловивших мою неудовлетворенность психологией, явилось ощущение того, что не находилось сферы для практического приложения принципов, разработанных в терминах психологии содержания.

Надежду на то, что бихевиористскую позицию можно отстоять, в меня вселяет тот факт, что области психологии, которые уже частично отошли от исходной — экспериментальная психология — и которые, следовательно, мало зависят от интроспекции, находятся сегодня в состоянии наибольшего расцвета. Экспериментальная психология рекламы, юридическая психология, тестология, психопатология достигли сейчас большего развития. Их иногда ошибочно называют «практической», или «прикладной», психологией. Никогда еще не было более неправильного употребления термина. В будущем могут возникнуть профессиональные бюро, которые действительно будут применять психологию. Сейчас эти области являются чисто научными, они направлены на поиски широких обобщений, которые приведут к управлению поведением человека. Например, мы экспериментально выясняем, что легче: заучивать ли серию строф сразу, в целом, или учить каждую строфу отдельно и затем переходить к следующей?

Мы не пытаемся практически использовать полученные данные. Практическое использование этого принципа является результатом инициативы части учителей. В лекарственной психологии мы можем показать, какое влияние на поведение оказывают некоторые дозы кофеина. Мы можем прийти к выводу, что кофеин оказывает хорошее воздействие на скорость и точность в работе. Но это толь- ко общие принципы. Мы представляем право заинтересованным лицам решать, будут ли они использовать наши результаты или нет. То же и в юридической практике. Мы изучаем влияние новизны на достоверность рассказа свидетеля. Мы проверяем точность рассказа по отношению к движущимся объектам, находящимся в покое, в отношении цветов и т. п. От юридической системы страны зависит решать, будут ли когда-либо использованы эти факты в юридической практике или нет. Для «чистого» психолога сказать, что он не интересуется возникающими в этих областях науки вопросами, потому что они относятся непосредственно к области применения психологии, значит обнаружить, во-первых, что он не способен в таких проблемах увидеть научный аспект, а во-вторых, что он не интересуется психологией, которая касается самой человеческой жизни.

Единственный ошибочный момент, обнаруживаемый мной в этих отраслях психологии, состоит в том, что большая часть материала в них излагается в терминах интроспекции, в то время как было бы гораздо точнее делать это в терминах объективных результатов. Нет необходимости прибегать к терминам сознания в любой из этих отраслей или пользоваться интроспективными данными в ходе эксперимента и при изложении его результатов. Особенно бросается в глаза бедность результатов в чисто объективном плане в экспериментальной педагогике. Работу в этой области с человеческим субъектом можно сравнить с работой над животными. Например, у Гопкинса Ульрих получил некоторые результаты относительно распределения попыток в процессе научения — в качестве испытуемых использовались крысы. Он занимался сравнением продуктивности в условиях, когда задание предъявлялось 1, 3 и 5 раз в день. Целесообразно ли обучать животное только одному заданию за 1 раз или сразу трем подряд? Мы испытываем потребность в подобных экспериментах и на человеке, а процессы его сознания, сопровождающие поведение в ходе эксперимента, заботят нас так же мало, как и у крыс.

В настоящее время я больше занят попыткой показать необходимость сохранения единообразия в экспериментальной процедуре и в изложении результатов в работах как на человеке, так и на животных, чем развитием каких-либо идей, касающихся тех изменений, которые, несомненно, должны иметь место, когда мы имеем дело с психологией человека. Давайте рассмотрим в данный момент вопрос о континууме стимулов, на которые отвечает животное. Я буду говорить, во-первых, о работе в области изучения зрения у животных. Мы помещаем наше животное в ситуацию, где оно будет отвечать (или учиться отвечать) на один из двух монохроматических лучей света. Мы подкармливаем животное при его реакции на один (положительный) и наказываем — на другой (отрицательный) ответ.

В короткое время животное научается идти на свет, реакция на который подкрепляется. В этом пункте возникает вопрос, который я мог бы сформулировать двумя способами: я могу выбрать психологический способ и сказать: «Видит ли животное два луча света, как это вижу я, т. е. как два различных цвета, или оно видит их как два серых, отличающихся между собой по светлоте, как видят полностью слепые к цветам?» Бихевиорист сформулирует вопрос следующим образом: «Реагирует ли животное на различия между двумя стимулами по интенсивности или на различия в длине волны?» Он никогда не думает об ответах животного в терминах собственных восприятий цветов и серого. Он хочет установить факт, является ли длина волны фактором, к которому приспосабливается животное [4]. Обстоит ли дело так, что длина волны оказывает на него воздействие и что различия в длине волны должны быть восприняты, чтобы служить основой для различающихся между собой ответов? Если длина волны не является фактором процесса приспособления, бихевиорист хочет знать, какое различие в интенсивности будет служить основанием для ответа, будет ли то же самое различие достаточным по отношению ко всему спектру. Более того, он желает изучить, может ли животное отвечать на длину волны, которая не оказывает воздействия на человеческий глаз. Он интересуется сравнением спектра крысы со спектром птенца столько же, сколько сравнением его со спектром человека. Точка зрения, когда проводят сравнение различных систем, является неизменной.

Как бы мы ни сформулировали вопрос для самих себя, дело обстоит так, что мы исследуем животных, несмотря на ассоциации, которые уже сформировались, и затем проводим некоторые контрольные эксперименты, которые дают нам возможность вернуться к ответу на только что поднятые вопросы. У нас также есть большое желание исследовать в этих же условиях человека и сформулировать результаты в одинаковых терминах для обоих случаев.

Человека и животное необходимо помещать по возможности в одинаковые экспериментальные условия. Вместо того чтобы подкреплять или наказывать испытуемого, мы попросили его отвечать путем установки второго прибора до тех пор, пока образец и контрольный стимул исключат возможность разных ответов.

Не навлекаю ли я здесь на себя обвинение в том, что использую метод интроспекции? С моей точки зрения, нет. Если я могу подкрепить правильный выбор моего испытуемого и наказать его за ошибочный выбор и таким образом вызвать реакцию субъекта, нет необходимости идти на такие крайности, даже для той позиции, которую я защищаю. Но нужно понять, что я использую этот второй метод только в качестве ограниченного приема исследования поведения [5]. Мы можем получать одинаково надежные результаты как более длительным методом, так и сокращенным и прямым. Во многих случаях прямой и типично человеческий метод не может быть использован с достаточной надежностью. Например, предположим, что я сомневаюсь в точности регулирования контрольного инструмента в вышеупомянутом эксперименте, как необходимо поступить, если подозревается дефект в зрении? Интроспективный ответ испытуемого не сможет мне помочь. Вероятно, он скажет: «В ощущениях нет различий, я имею 2 ощущения красного, они одинаковы по качеству».

Но предположим, я предъявляю ему образец и контрольный стимул и так построю эксперимент, что он получит наказание

Уотсон, Джон Бродес — это… Что такое Уотсон, Джон Бродес?

Джо́н Бро́дес Уо́тсон (редк. Джон Броадус Уотсон, англ. John Broadus Watson; 9 января 1878 — 25 сентября 1958) — американский психолог, основатель бихевиоризма (от англ. behavior — поведение) — одной из самых распространённых теорий в западной психологии XX века.

Биография

Джон Бродес Уотсон родился 9 января 1878 года. Эмма и Пайкенс Уотсон — родители Джона — жили в Южной Калифорнии, в небольшом городке Тревелерс Рест. Мать была очень религиозна, поэтому жизнь мальчика была полна ограничений и запретов. Сам Пайкенс предпочитал довольно разгульную жизнь, скандалы на этой почве привели к уходу отца из семьи в 1891 году, когда мальчику было 13 лет. Джон был привязан к отцу, поэтому тяжело переживал разлуку и до конца жизни не смог простить ему это.

Джон Уотсон вырос в Гринвилле (Южная Каролина) и получил диплом магистра в расположенном там же Университете Фурмана. По совету одного из своих преподавателей он поступил затем в Чикагский университет с целью изучать философию под руководством Джона Дьюи. Однако, по его собственным словам, он не понимал, о чём вообще говорит Дьюи и вскоре предпочёл сменить научного руководителя, обратившись к психологу Джеймсу Энджеллу и физиологу Генри Дональдсону. Он собирался работать вместе с Жаком Лёбом над исследованием мозга собак. Совместное влияние этих учёных привело его затем к формированию строгого, объективного подхода к исследованию поведения.

Его докторская диссертация, защищённая в Чикагском университете в 1903 году («Обучение животных: Экспериментальное исследование физического развития белой крысы, сопряжённого с ростом нервной системы») была первой современной книгой по поведению крыс.

24 февраля 1913 года Джон Уотсон прочитал в Нью-Йорке знаменитую лекцию (манифест) — «Психология с точки зрения бихевиориста». Со времени бихевиоризма психология стала бурно развиваться, как экспериментальная наука. Уотсон вообще отрицал сознание как предмет научного исследования, сводя психические явления к различным формам поведения, понимаемого как совокупность реакций организма на стимулы из внешней среды. Цель психологического изучения — предсказать какова будет реакция и определить природу действующего стимула. Возможности для реакции очень обширны. Уотсон выделяет 4 крупных класса реакций:

1. видимые (экспрецит) — отпирание двери, игра на скрипке.
2. скрытые (привычные реакции (имплицит)) — мышление, которое мы считаем внутренним разговором.
3. видимые наследственные реакции — инстинктивные и эмоциональные реакции (чихание и т. д.)
4. скрытые наследственные реакции — система внутренней секреции (физиология).

С точки зрения бихевиоризма психология есть чисто объективная отрасль естественной науки. Её цель — предсказание поведения и контроль за ним.

Влияние бихевиоризма возрастало настолько стремительно, что Уотсон был избран президентом Американской психологической ассоциации 1915 года.

В 1920 году Уотсон был вынужден покинуть место в университете Джона Хопкинса из-за скандала, связанного с его разводом и романом с аспиранткой Розали Рейнер (соавтора работы по обусловливанию эмоций у 11-месячного мальчика, вошедшей в историю психологии как случай «маленького Альберта»). Позднее он женился на Рейнер. Ни один университет не соглашается принять его на работу. Он переезжает в Нью-Йорк, где получает работу в рекламной индустрии, в компании Дж. Уолтера Томпсона, одновременно читая лекции в Новой школе социальных исследований^[1].

См. также

Примечания

1. ↑ Ludy T. Benjamin, Ludy T. Benjamin, Jr. A History of Psychology in Letters. Blackwell Publishing, 2006, p. 156 ISBN 1-4051-2611-6

Уотсон Джон Бродес (1878-1958 гг.)

Джон Бродес Уотсон (1878-1958 гг.) родился на ферме недалеко от Гринвилла, штат Южная Каролина. Начальное образование он получил в сельской школе, где все классы располагались в одной комнате. Его мать была глубоко религиозным человеком, зато отец, напротив был неверующим, пил, был подвержен проявлениям буйного нрава и имел внебрачные связи. Семья жила на грани нищеты. Соседи относились к этой семье с жалостью и презрением. Когда Уотсону было тринадцать лет, его отец сбежал из семьи с другой женщиной, чтобы больше никогда не вернуться, и для Уотсона это была травма на всю жизнь. Много лет спустя, когда Уотсон стал богатым и известным человеком, его отец приехал в Нью-Йорк, чтобы увидеться с ним, но Уотсон отказался от встречи.

В возрасте шестнадцати лет он поступил в баптистский университет Фурмана в Гринвилле, намереваясь стать священником, как когда-то обещал своей матери. Молодой Уотсон изучал философию, математику, латынь и греческий язык и собирался следующей осенью, в 1899 г., закончить университет и поступить в Принстонскую теологическую семинарию.

Джон Уотсон получил степень магистра в 1900 г., но в этом году скончалась его мать, освободив его от обета стать священником. Вместо того чтобы поступать в Принстонскую теологическую семинарию, Уотсон направился в Чикагский университет. В то время будучи честолюбивым юношей, он был озабочен своим социальным статусом и стремился оставить свой след в науке.

Джон Уотсон выбрал Чикаго для написания своей диссертации по философии вместе с Джоном Дьюи, но через некоторое время его увлечение философией угасло. Ознакомившись с работами Энджелла в области функциональной психологии, Уотсон увлекся психологией.

В 1903 г. Уотсон получил степень доктора философии и стал самым молодым доктором Чикагского университета. В том же году Уотсон женился на своей студентке, девятнадцатилетней Мэри Икес.

До 1908 г. Уотсон оставался в Чикагском университете в должности преподавателя. Он опубликовал диссертацию, посвященную физиологическому и неврологическому созреванию белой крысы, тем самым продемонстрировав свою приверженность к исследованиям на животных. В 1908 г. Уотсону предложили должность профессора в университете Джонса Хопкинса в Балтиморе. Уотсон провел в университете Джонса Хопкинса 12 лет, и эти годы стали для него самыми плодотворными.

В возрасте 30 лет Уотсон стал заведующим кафедрой психологии и занял место редактора влиятельного журнала «Психологическое обозрение».

С 1903 г. он начал серьезно размышлять о более объективном подходе к психологии, а впервые публично высказал эти идеи в 1908 г. в Балтиморе, во время ежегодной конференции Южного общества психологии и философии. В 1912 г. по приглашению Кеттела Уотсон выступил с циклом лекций в Колумбийском университете.

В 1914 г. появилась книга «Поведение: введение в сравнительную психологию», в которой Уотсон выступает за признание зоопсихологии.

В возрасте 37 лет Джон Уотсон был избран президентом Американской психологической ассоциации.

Профессиональная деятельность Уотсона была прервана начавшейся первой мировой войной, он стал майором авиационной службы. После войны, в 1918 г, он начал проводить исследования на детях, что стало одной из самых первых попыток проведения экспериментальной работы с детьми.

В 1919 г. была опубликована его следующая книга «Психология сточки зрения бихевиориста».

Тем временем семейная жизнь Джона Уотсона постепенно шла к крушению. Его неверность огорчала жену. Он влюбился в свою аспирантку и ассистентку Розалию Рейнер — девушку вдвое моложе его по возрасту, из богатой балтиморской семьи. Любовные письма попали в руки его жены и были опубликованы в известной газете. Это положило конец многообещающей академической карьере Уотсона. Его вынудили подать в отставку и покинуть университет Джонса Хопкинса. Несмотря на то, что Уотсон женился на Розалии Рейнер, он так никогда и не смог получить академической должности.

Безработный, обязанный выплачивать алименты бывшей жене и детям в размере двух третей заработка, Уотсон начал вторую профессиональную карьеру-прикладного психолога в области рекламы. В 1921 г. он поступил в рекламное агентство Дж. Уолтера Томпсона. В течение трех лет стал вице-президентом фирмы. В 1936 г. он перешел в другое агентство, где и работал до ухода в отставку в 1945 г.

После 1920 г. Уотсон уделял много времени популяризации идей бихевиоризма с помощью различных средств массовой информации. Единственным официальным контактом Уотсона с академической психологией явилась серия лекций, прочитанная им в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорк Сити. Эти лекции послужили основой его будущей книги «Бихевиоризм».

В 1928 г. он опубликовал книгу о воспитании детей «Психологическое воспитание ребенка», которая содержала множество рекомендаций по воспитанию в духе бихевиоризма. Эта книга преобразила принятую в Америке практику воспитания детей. Поколения детей, включая его собственных, были воспитаны в соответствии с установленными предписаниями. Сын Уотсона Джеймс, предприниматель из Калифорнии, вспоминал в 1987 г., что отец не мог позволить себе проявлений нежности по отношению к детям, никогда не целовал их и не прикасался к ним.

Розалия Рейнер Уотсон опубликовала статью в журнале для родителей, озаглавленную «Я — мать сыновей бихевиориста», в которой она высказывает некоторое несогласие с методами воспитания, практикуемыми ее мужем.

Жизнь Уотсона изменилась в 1935 г., когда умерла его жена Розалия. Он стал затворником, изолировал себя от всяких общественных контактов и полностью погрузился в работу. Он продал свое имение и перебрался в деревянный фермерский домик, который напоминал дом его детства.

В 1957 г., когда Уотсону исполнилось 79 лет, Американская психологическая ассоциация внесла его имя в почетный список.

Он умер в следующем году. Но прежде сжег все свои письма, рукописи и заметки, бросая их в огонь одно за другим, — он ничего не оставил историкам.

Статья Джона Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста» оценивается как манифест нового направления. В его книгах «Поведение: введение в сравнительную психологию» (1914), «Бихевиоризм» (1925) впервые в истории психологии был решительно опровергнут постулат о том, что предметом этой науки является сознание.

Находясь под влиянием философии позитивизма, Джон Уотсон доказывал, будто реально лишь то, что можно непосредственно наблюдать. Поведение следует объяснять из отношений между непосредственно наблюдаемыми воздействиями физических раздражителей на организм и его также непосредственно наблюдаемых ответов (реакций). Отсюда и главная формула Уотсона, воспринятая бихевиоризмом: «стимул-реакция» (S-R). Из этого вытекало, что процессы между стимулом и реакцией-будь то физиологические (нервные) или психические-психология должна устранить из своих гипотез и объяснений. Поскольку единственно реальными в поведении признавались различные формы телесных реакций, Уотсон заменил все традиционные представления о психических явлениях их двигательными эквивалентами.

Связь психических функций и двигательной активности была в те годы точно установлена экспериментальной психологией. Эксперименты Уотсона, направленные на исследование речи и мышления, доказывали правильность понимания интеллектуальных операций как интериоризованных действий, сформированных путем проб и ошибок, о которых писал Торндайк.

С точки зрения Уотсона, было доказано, что речь и мышление имеют одинаковую природу и мышление — это та же речевая реакция, сопровождаемая точно такими же мышечными сокращениями, но только меньшей интенсивности.

Джон Уотсон изучал этапы формирования внутренней речи, которая, по его мнению, развивалась из внешней путем редукции (снижения)мышечного напряжения: — внешняя речь — шепот — внутренняя речь (мышление). Данные Уотсона впоследствии были пересмотрены в работах Пиаже, Выготского, Блонского, выявивших другую, более точную динамику формирования внутренней речи.

Методологи бихевиоризма исходили из положения о прижизненности формирования основных психических процессов. Доказательства этого были даны Уотсоном в его экспериментах по формированию эмоций. Он экспериментально продемонстрировал, что можно сформировать реакцию страха на нейтральный стимул (опыт с кроликом).

Уотсон доказал, что эмоции являются результатом привычек и могут кардинально изменяться в зависимости от обстоятельств. Он стремился доказать, что у людей на основе условных рефлексов можно формировать по заданной программе стойкие аффективные комплексы; считал, что открытые им факты доказывают возможность формирования определенной, строго заданной модели поведения у всех людей.

Принцип управления поведением получил в американской психологии после работ Уотсона широкую популярность. Его заслугой является и то, что он расширил сферу психического, включив в нее телесные действия животных и человека. Но этого новшества он добился дорогой ценой, отвергнув как предмет науки огромные богатства психики, не сводимые к внешне наблюдаемому поведению.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Уотсон Джон | Watson John: изгнание интроспекции и сознания: VIKENT.RU

Американский психолог, основатель направления в психологии — бихевиоризма (от английского слова «behavior» — поведение). Консультант по рекламе.

В 1913 году Джон Уотсон прочитал в Нью-Йорке лекцию-манифест: Психология с точки зрения бихевиориста / Psychology as the Behaviorist Views it.  Позже им была опубликована статья с одноимённым названием.

Джон Уотсон отрицал сознание как предмет научного исследования, сводя все психические явления к различным реакциям организма на внешние стимулы.

В 1914 году Джон Уотсон публикует книгу: Поведение: введение в сравнительную психологию / Behavior: An introduction to comparative psychology, в которой в качестве объекта изучения психологии объявляется не сознание, а наблюдаемое поведение. Отсюда и главная формула бихевиоризма, известная как  «Стимул — Реакция» или схема: S — R.

«Джон Уотсон, отец бихевиоризма, призвал психологов изгнать из лексикона такие спекулятивные понятия, как «сознание», «образ», «внимание»…  Любое поползновение прибегнуть при объяснении какого-либо явления к этим категориям расценивалось радикальными  бихевиористами как соскальзывание с позиций объективной психологии, возврат к «ментализму». Но сторонники схемы S — R неминуемо должны были «споткнуться» о проблему избирательности, не вписывающуюся в столь жёсткую схему поведения.

Асмолов А.Г., По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии, М., «Смысл», 2002 г., с. 173.

«Джон Уотсон рассматривал мышление как скрытую моторную активность, выступающую заместителем действия».

Помогайбо А.А., Тайны великих открытий, М., «Вече», 2011 г., с. 111.

«В бихевиоризме вся психологическая феноменология была сведена к совокупности обнаруживаемых в наблюдении реакций. Даже трактовка мышления как очевидно сознательного процесса несла на себе печать стимульно-реактивного подхода. Как указывал Уотсон, «мышление […] есть процесс, протекающий по методу проб и ошибок, — вполне аналогично ручной деятельности. […] Весьма грубое сравнение, применимое и для мышления, можно найти в погоне голодного охотника за добычей. Он настигает её, ловит, готовит из неё пищу и съедает, затем закуривает трубку и укладывается на отдых. Зайцы и перепела могут выглядывать из-под каждого куста, однако стимулирующее действие их на время исчезло».

Агафонов А. Ю.,  Когнитивная психомеханика сознания, или как сознание неосознанно принимает решение об осознании, Самара, «Бахрах-М», 2007 г., с. 56.

«В 1920 году Джон Уотсон и Розали Рейнер провели известное, хотя и неэтичное, исследование условных рефлексов с «малышом Альбертом», 10-месячным младенцем. Уотсон приучил Альберта бояться белой крысы, громко ударяя в гонг при её появлении перед глазами ребёнка. После семи попыток Альберт заплакал, увидев крысу, а потом вообще стал бояться всех белых пушистых вещей, например бороды Санта Клауса».

Луиза Дэкон, Психология. Как понять себя и других людей, М., «Претекст», 2015 г., с. 17.

«Успеху Джона Уотсона немало способствовала его харизматическая личность. Его характеризуют как очень мощного (физически и энергетически) человека, человека с невероятным обаянием, умеющего убедить любую аудиторию, зажечь своей идеей. Студенты были в восторге от него, особенно девушки, и он многим не отказывал в своем внимании, за что и поплатился. Его жена опубликовала в газете его двадцать писем к любовнице-студентке, которые она нашла. Надо сказать, что он и в любви оставался бихевиористом — вот как он писал любимой девушке: «Каждая единица моего тела реагирует на тебя положительно, соответственно, положительным подкреплением пользуются и реакции всего моего сердца».
Состоялся развод, он женился на этой девушке. Но из-за скандала его просят покинуть университет, уйти из науки. Надо сказать, что Уотсон очень болезненно отнесся к своей отставке. Почти все великие психологи (и Фрейд, и Юнг) не были меркантильны. Для них наука всегда была намного важнее денег (хотя Фрейд всю жизнь боялся оказаться в бедности).
Вот и Уотсон после увольнения из университета сразу уходит в бизнес и начинает получать в двадцать раз больше, чем он зарабатывал в университете. Идеи бихевиоризма он блестяще реализует в рекламе. И хотя и до него некоторые психологи занимались рекламой, однако именно Уотсон показал потрясающие возможности психологии в рекламе и убедил бизнесменов в том, что хорошим психологам рекламы нужно платить хорошие деньги, так как результаты их работы легко проверяются повышением прибыли.
Он становится сначала консультантом крупнейшей рекламной компании, а затем вице-президентом другой. Уотсон показывает практические примеры использования идей бихевиоризма в бизнесе — сам встаёт за прилавки магазинов и показывает, какая униформа и какие манеры продавца лучше стимулируют покупателей. Экспериментально выявляет, какие варианты цвета, форма и размещения рекламы являются лучшими стимулами, вызывающими нужную реакцию покупателей (желание приобрести товар), всё это тут же проверяется на практике повышением прибыли.
К Уотсону обращаются крупнейшие бизнесмены. Политики хотят получить у него совет, как вести рекламную кампанию. И все равно Уотсон очень переживал, что он отлучён от большой науки. Забавно, но популярность в Америке бихевиоризма возникает как раз потому, что Уотсона выгнали из университета. Академическая наука издавала два журнала, которые были доступны только узкому кругу, но после того, как его перестали публиковать в этих журналах, Уотсон начинает писать популярные книги «Как воспитывать детей», «Как управлять производством», ведёт колонки в различных газетах.
Американцы наконец-то увидели в психологии практический толк».

Романин А.Н., Основы психотерапии, М., «Кнорус», 2006 г., с. 53-54.

В юности Джон Уотсон пытался учиться у Джона Дьюи, но не понял, что тот говорит и сменил преподавателя…

Уотсон Джон Бродес — это… Что такое Уотсон Джон Бродес?

(1878–1958) — американский психолог, основоположник бихевиоризма. Выступая против взглядов на психологию как науку о непосредственно переживаемых субъективных явлениях, предложил программу построения новой психологии, предметом которой считал поведение, а не сознание.

Предпосылкой этого подхода являлось положение о том, что сознание не может быть изучено объективно, т. к. оно якобы открыто только для «внутреннего зрения» (интроспекции). Из теории поведения исключались не только факты сознания, но и нейрофизиологические процессы, поскольку они составляют предмет другой науки — нейрофизиологии головного мозга. «Старые» понятия об образах, мыслях, идеях, чувствах У. предложил заменить понятиями о мышечных и секреторных реакциях. Эмоции отождествлялись им с реакциями внутренних органов, мышление человека — с работой голосовых мышц. Обучение, согласно У., происходит путем «обусловливания»: мышечная реакция в результате повторных сочетаний связывается с определенным стимулом, который в дальнейшем начинает ее вызывать. У. использовал учение И. П. Павлова об условных рефлексах, однако истолковал его чрезвычайно односторонне, игнорируя роль процессов и механизмов высшей нервной деятельности в регуляции поведения («Обучение животных», 1903). По У., законы приобретения опыта у животных и человека одни и те же, а сам опыт — биологическое приспособление, лишенное психологического смысла и содержания. Работы У. сыграли важную роль в борьбе против интроспективной психологии. Они стимулировали разработку объективных методов изучения психики, в том числе детской. Однако ошибочность исходных методологических посылок — отрицание сознания как особой формы регуляции поведения, сведение поведения к внешним приспособительным актам, отождествление принципов жизнедеятельности человека и животных, игнорирование нейромеханизмов и др. — существенно ограничила позитивную ценность учения У. и обусловила быстрый распад бихевиоризма.

Дж. Б. Уотсон — Студопедия

(1878–1958)

Имя Джона Уотсона в нашей стране, как говорится, широко известно в узких кругах. Выдающийся ученый ХХ века, сыгравший исключительную роль в становлении наук о человеке, лаконично упоминается в нескольких историко-научных трудах, известных лишь немногим профессионалам-психологам. Его книги, переведенные на русский язык много лет назад, пылятся невостребованными на полках научных библиотек. Наверное, сегодня следует восполнить этот пробел в нашей эрудиции и подробно рассмотреть научную биографию этого ученого. Тем более, что это небезынтересно и в практическом плане.

Джон Бродес Уотсон родился 9 января 1878 г. в городке Гринвилл, штат Южная Каролина. Его мать была строгой и религиозной женщиной, отец – напротив, человеком несерьезным и неверующим. Старший Уотсон много пил и увлекался другими женщинами. Кончилось тем, что, когда Джону было 13 лет, отец покинул семью. Через много лет, когда Джон Уотсон стал человеком известным и состоятельным, отец объявился, чтобы напомнить о себе. Сын выставил его вон.

По слухам, которые не опровергал и сам Уотсон, он в детстве и ранней юности не отличался покладистым нравом и склонностью к наукам. В учебе он выполнял ровно столько, сколько требовалось для перехода в следующий класс. Педагоги характеризовали его как нерадивого ученика. Подростком он часто ввязывался в драки и даже заработал два привода в полицию.

Тем не менее в возрасте 16 лет он поступил в баптистский университет Фурмана в Гринвилле, намереваясь стать священником (!), как когда-то обещал матери. В 1900 г. он получил магистерскую степень. Но в том же году скончалась его мать, фактически освободив сына от давнего обета, которым он уже тяготился. Вместо Принстонской теологической семинарии, куда он ранее намеревался поступать, Уотсон отправился в Чикагский университет. В ту пору, по воспоминаниям современников, он был «крайне честолюбивым юношей, озабоченным своим социальным статусом, стремящимся оставить свой след в науке, но совершенно не имеющим понятия о выборе профессии и отчаянно страдавшим от неуверенности из-за недостатка средств и умения вести себя в обществе» (в Чикаго Уотсон появился, имея за душой 50 долларов, и в годы обучения брался ради заработка за любую работу, побывав и официантом, и уборщиком).

В Чикагском университете в ту пору сформировалась оригинальная научная школа во главе с Джоном Дьюи и Джеймсом Энджелом. Дьюи, крупнейший американский философ, более известен у нас как теоретик школьного дела, поскольку именно интерес к проблемам народного образования привел его в 20-е годы в Советскую Россию. (Позитивные отзывы о молодой советской педагогике не спасли, однако, американского гостя от последующей жесткой критики со стороны идеологически «подкованных» теоретиков советской школы). мало кому известно, что Дьюи являлся и крупным психологом; им, в частности, написан первый в США учебник психологии. Но не эта книга определила его роль в мировой психологической науке, а небольшая статья «Понятие о рефлекторном акте в психологии» (1896). До той поры главным исследовательским методов психологии являлась интроспекция – изощренное самонаблюдение немногочисленных экспертов, стремившихся выявить содержание состояний сознания. С чисто американским прагматизмом Дьюи призвал сменить цели и методы психологии: в центре внимания должно стоять не содержание, но акт, не состояние, но функция.

Ознакомившись с трудами Дьюи и Энджела, Уотсон увлекся психологией и занялся ее изучением. В 1903 г. он окончил университет, получив докторскую степень и став таким образом самым молодым доктором Чикагского университета. В том же году, чуть позже, он женился на своей студентке, девятнадцатилетней Мэри Икес. Однажды в качестве экзаменационной работы Мэри представила Уотсону длинное любовное послание в стихах. Неизвестно, какую оценку она получила на том экзамене, но своего она добилась. Правда, обаятельный преподаватель нравился не только ей, более того – многим молодым особам отвечал взаимностью, заводя бесчисленные интрижки. Терпения жены хватило на 16 лет.

Уотсон работал в Чикаго до 1908 г. в качестве преподавателя и ассистента Энджела. Здесь он опубликовал свой первый заметный научный труд, посвященный поведению белых крыс (дрессировкой крыс он увлекался еще в юности). «Я никогда не хотел проводить опыты на людях, – писал Уотсон. – Мне самому всегда претило быть подопытным. Мне никогда не нравились тупые, искусственные инструкции, которые даются испытуемым. В таких случаях я всегда ощущал неловкость и действовал неестественно. Зато работая с животными, я чувствовал себя в своей тарелке. Изучая животных, я стоял обеими ногами на земле. Постепенно у меня сформировалась мысль о том, что, наблюдая за поведением животных, я смогу выяснить все то, что другие ученые открывают, используя подопытных людей».

Воспитанный в недрах Чикагской школы, Уотсон крепко впитал недоверие к интроспективной психологии и, следуя идеям прагматизма, наметил свой собственный путь в науке, на котором возможно было бы преобразование психологии в достаточно точную и практически полезную отрасль знания.

В 1908–1920 гг. Уотсон возглавлял лабораторию, а затем – кафедру экспериментальной сравнительной психологии в университете Дж. Хопкинса в Балтиморе, где широкий размах приобрели исследования поведения животных. Кстати, именно тот факт, что феномены поведения животных послужили Уотсону основой общепсихологических обобщений, стал краеугольным камнем критики его идей в советской науке (как будто учение Павлова не выросло из собачьих рефлексов!).

В университете Джонса Хопкинса Уотсон пользовался огромной популярностью среди студентов. Они посвятили ему выпускной альбом и объявили самым красивым профессором, что несомненно является уникальным в истории психологии знаком отличия.

В 1913 г. появилась первая программная работа Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста», которая положила начало целому научному направлению, ставшему на многие годы доминирующим в психологии. В ней автор призвал отказаться от рассуждений о внутреннем мире человека. поскольку тот практически недоступен для наблюдения и изучения. Означало ли это конец психологии как науки о человеке? Вовсе нет. Если нельзя наблюдать «сознание», «переживание», и т. д., и т. п., то вполне возможно и необходимо наблюдать и изучать весь широчайший спектр человеческого поведения. Тем более, что именно поведение и представляет главный практический интерес во всех прикладных аспектах.

Так родился бихевиоризм – наука о поведении. Впоследствии его влияние распространилось на широкий круг наук о человеке – педагогику, социологию, антропологию и др., которые в англоязычной литературе с тех пор называют бихевиоральными (поведенческими) науками.

Центральным понятием новой психологии стало поведение. Которое понималось как совокупность реакций организма на стимулы среды. Согласно идее Уотсона, наблюдая определенную реакцию, мы можем судить о вызвавшем ее стимуле и наоборот, зная характер стимула, можем предвидеть последующую реакцию. А это открывает широкие возможности не только для объяснения человеческих поступков, но и для управления ими. Манипулируя так называемым подкреплением (поощряя желательные реакции и наказывая за нежелательные), можно направлять поведение человека в нужное русло.

Практическое значение идей Уотсона было оценено весьма высоко. В 1915 году он был избран президентом Американской Психологической Ассоциации. Интерес к его деятельности проявился и в России. В 1927 году статья о созданном им научном направлении для первого издания Большой Советской Энциклопедии была заказана лично ему – пример в практике БСЭ исключительный.

Совершенно очевидно, что важнейшим прикладным аспектом бихевиоризма явилась педагогическая практика. Педагогическому воздействию на формирующуюся личность Уотсон придавал исключительное значение. Он писал:

Дайте мне дюжину здоровых младенцев и, создав для них соответствующую воспитательную среду, я гарантирую, что любого из них выращу кем угодно, по выбору – врачом, адвокатом, художником, торговцем или, если угодно, вором или нищим, причем независимо от его способностей, склонностей, призвания или расовой принадлежности его предков.

Даже современникам такая декларация казалась сильным преувеличением. И сегодня, наверное, следует согласиться с такой оценкой. Хотя нельзя не признать, что на протяжении десятилетий отечественная педагогическая мысль исходила из подобной посылки. Долгие годы считалось, что из любого ребенка можно воспитать Спинозу. А если это в большинстве случаев не удается, виной тому – недостаток приложенных воспитателем усилий. Отдельные педагоги, считающие себя большими гуманистами, настаивают на этой точке зрения и поныне. При этом имя одного из главных теоретиков такого подхода, увы, не упоминается.

Что же касается пресловутой дюжины младенцев, то злые языки утверждали, что столько испытуемых Уотсон никогда не имел и все свои теоретические выводы строил на основе опытов над одним-единственным младенцем – внебрачным сыном своей аспирантки Розалии Рейнер. А самые злые языки поговаривали, что отцом этого универсального испытуемого и является сам профессор Уотсон. Так оно и оказалось! Пятнадцать любовных писем Уотсона к Рейнер были перехвачены его женой, более того – с ее согласия опубликованы в газете «Балтимор Сан». Забавно, что даже в этих страстных посланиях легко угадывается позиция бихевиориста. «Каждая клетка моего тела принадлежит тебе, индивидуально и в совокупности… – писал Уотсон. – Моя общая реакция на тебя только положительна. Соответственно положительна и реакция моего сердца».

Шумный бракоразводный процесс, который за этим последовал, скверно сказался на репутации Уотсона, и ему пришлось оставить научную и преподавательскую деятельность. (Сегодня в такое трудно поверить, однако давление общественной морали тех лет, действительно было настолько серьезным.) Несмотря на то, что Уотсон женился на Розалии Рейнер, он так никогда больше не смог получить академической должности – ни один университет не осмеливался пригласить его из-за его репутации.

Следующий шаг Уотсона легко поймет любой современный гуманитарий: вынужденный оставить науку, ученый занялся рекламным бизнесом. В 1921 г. он поступил в рекламное агентство Дж. Уолтера Томпсона на годовой оклад в 25 тысяч долларов, что вчетверо превышало его прежние академические заработки. Работая со свойственной ему энергией и одаренностью, он через три года стал вице-президентом фирмы. В 1936 г. он перешел в другое агентство, где и работал до ухода в отставку в 1945 г.

Приложенные к такой специфической сфере деятельности, как реклама, его идеи об управлении поведением оказались удивительно эффективны. Уотсон настаивал, что рекламные сообщения должны делать акцент не столько на содержании, сколько на форме и стиле, должны стремиться произвести впечатление средствами оригинальных образов. «Для того, чтобы управлять потребителем, необходимо лишь поставить перед ним эмоциональный стимул…» Согласитесь, ведь действует!

После 1920 г. контакты Уотсона с миром науки стали лишь косвенными. Он уделял много времени и сил популяризации своих идей, читал публичные лекции, выступал на радио, печатался в популярных журналах – таких, например, как «Космополитэн». Это, несомненно, способствовало расширению его известности, хотя в научном мире авторитета не прибавляло.

Единственным официальным контактом Уотсона с академической наукой явилась серия лекций, прочитанная им в нью-йоркской Новой школе социальных исследований. Эти лекции послужили основой его будущей книги «Бихевиоризм» (1930), в которой он изложил свою программу оздоровления общества.

В 1928 г. Уотсон совместно с Рейнер опубликовал книгу «Психологический уход за ребенком». Книга была с энтузиазмом воспринята родителями, жаждавшими научных рекомендаций по воспитанию. Хотя характер этих рекомендаций надо признать довольно спорным. В частности, по мнению Уотсона, родителям не следует демонстрировать детям своей привязанности и нежных чувств, дабы не сформировать у них болезненную зависимость. Надо сказать, что двое детей Уотсона от второго брака воспитывались именно по этой модели. Один из них впоследствии покончил с собой, другой долгие годы был пациентом психоаналитиков.

Жизнь Уотсона круто изменилась в 1935 году, когда умерла его жена. Будучи на 20 лет старше ее, он был психологически не готов к такому событию и оказался совершенно сломлен. Он изолировал себя от всяких общественных контактов, стал затворником, уединившись в деревянном фермерском домике, который напоминал ему дом его детства. Он продолжал писать, но уже ничего не публиковал. Содержание этих рукописей не известно никому: незадолго до своей смерти в 1958 году Уотсон сжег все свои записи.

УОТСОН — это… Что такое УОТСОН?

Блог доктора Джона. Х. Уотсон

7 февраля

Этюд в розовом

Я вычеркнул несколько имен и мест из-за юридических вопросов, но, помимо этого, это то, что произошло в ночь, когда я переехал к Шерлоку Холмсу.

Когда я впервые встретил Шерлока, он рассказал мне историю моей жизни. Он так много мог рассказать обо мне по моей хромоте, загару и мобильному телефону.И в этом его дело. Бесполезно пытаться скрыть, кто ты есть, потому что Шерлок видит насквозь всех и вся за секунды. Но что невероятно, так это то, насколько он поразительно невежественен в некоторых вещах.

Сегодня утром, например, он спросил меня, кто такой премьер-министр. На прошлой неделе он, казалось, действительно не знал, что Земля вращается вокруг Солнца. Шутки в сторону. Он не знал. Он не думал, что Солнце вращается вокруг Земли или что-то в этом роде. Ему просто было все равно.Я до сих пор не могу в это поверить. Во многих отношениях он самый умный человек, которого я когда-либо встречал, но есть эти белые пятна, которые почти пугают. По крайней мере, теперь я к нему привык. Ну, я так говорю, подозреваю, что никогда по-настоящему к нему не привыкну. Просто в ту первую ночь я буквально понятия не имел, что должно было произойти. Я имею в виду, как я мог?

Я смотрел на квартиру, удивляясь тому состоянию, в котором она уже находилась, когда в комнату ворвался инспектор из Скотланд-Ярда. Шерлок, конечно, уже знал, зачем он здесь.Была еще одна смерть — на этот раз в. Шерлок попросил меня присоединиться к нему, и я был заинтригован. В такси он объяснил, как он узнал обо мне все накануне — как он улавливал каждое сказанное мной слово, каждое действие, крошечные мелочи в моем телефоне. Это было необычно. Я бы попытался объяснить это здесь, но не думаю, что смогу отдать ему должное. Зайдите на его сайт,

Наука дедукции

и посмотрите сами, как работает его ум.

Я все еще был удивлен, что, даже будучи гением, он явно был гением, но полиция обратилась к нему за помощью. Он сказал, что был «детективом-консультантом». Естественно, будучи таким высокомерным, он был вынужден присвоить себе уникальное название должности.

Мы приехали в ▓▓▓▓▓▓▓, где, к моему удивлению, он представил меня как своего коллегу. Полицию это тоже удивило. У меня сложилось впечатление, что у него раньше не было «коллег».Это было тело женщины, одетой в розовое. И ее отравили. И снова Шерлок просто смотрел на нее и знал о ней все. То, как она была одета. Брызги грязи на ноге. Что там было и, главное, чего не хватало. Ее чемодан. И это его волновало. Пропавший розовый чемодан.

Он оставил тело и выбежал на улицу искать его, естественно оставив меня позади. Я поговорил с полицейской, и она подвела итоги Шерлока. Она сказала: «Ему это нравится.«И он это делает. Он не заботился ни о мертвой женщине, ни о других жертвах. Я подозреваю, что если бы он вернулся и нашел меня и нашу квартирную хозяйку лежащими здесь с перерезанным горлом, он бы воспринял это как интеллектуальное упражнение. «Фантастика», — восклицал он, потирая руки. «Но дверь была заперта, так как же они убили друг друга?» Женщина-полицейский назвала его психопатом. Это кажется резким, и это вряд ли был профессиональный диагноз, но я оглядываюсь на то, что я написал о нем, когда впервые встретил его. Я назвал его сумасшедшим.

Итак, я вернулся на Бейкер-стрит, и Шерлок попросил меня отправить текстовое сообщение. Он нашел ее чемодан и обнаружил, что телефон жертвы пропал. Он знал, что убийца получит это, поэтому я написал серийному убийце.

Он нашел пропавший чемодан женщины, потому что знал, что он будет розовым, как одежда женщины. Это даже не приходило мне в голову, и когда я сказал это, он сказал мне, что я идиот. Он не хотел быть оскорбительным, он просто сказал то, что думал.Меня называли похуже, но его прямота все же немного удивляла. Его просто не заботила вежливость или что-то в этом роде. Я начинал понимать, почему у него не так много «коллег».

После этого мы пошли на наблюдение. Мы ждали в ресторане, чтобы узнать, посетит ли убийца адрес, который я ему написала. Через дорогу мы увидели подъехавшее такси. Мы выбежали, но он уехал. Шерлок настаивал на погоне за ним, и, к счастью, он, казалось, хорошо знал закоулки Лондона.Конечно, как я понял позже, он, вероятно, запомнил Лондон от А до Я. Мы бежали улицу за улицей, и нам удалось догнать такси — только чтобы обнаружить, что пассажир не наш убийца. Он только что прибыл в Великобританию. Это была самая нелепая ночь в моей жизни — я имею в виду настоящую погоню по Лондону. Люди этого не делают, на самом деле. Но мы сделали.

И, конечно же, этим Шерлок доказал, что моя хромота была психосоматической. Я уже упоминал, что он умен?

Мы вернулись в квартиру и обнаружили, что и полиция осматривают чемодан.Было довольно забавно видеть, как Шерлок обиделся на это. Я искренне думаю, что он считает себя выше закона. И он не мог вынести того факта, что ▓▓▓▓▓▓▓▓ одолела его. ▓▓▓▓▓▓▓▓ описал Шерлока в детстве, и во многих смыслах он такой. Я сказал, что ему все равно, что думают другие, и что он высокомерен из-за этого, но на самом деле это не так. Дело не в том, что ему все равно, а в том, что он искренне не понимает, что заботиться — это нормально. Беспокоиться о том, что думают другие, — это нормально.Как ребенок, он просто не понимает правил общества — что, конечно, вероятно, поэтому он так хорошо работает с остальными из нас.

Шерлок думает, что все остальные глупы, поэтому он как ребенок на Рождество, когда оказывается, что один из нас сделал что-то умное. Я говорю не обо мне, а о нашей жертве убийства. Она не потеряла свой телефон. Она не оставила это позади. Она знала, что умрет, поэтому оставила свой телефон в такси. И, как и все современные телефоны, в нем была система GPS, чтобы вы могли его определить.Эта блестящая женщина привела нас к своему убийце.

И он был снаружи. Он был возле нашей квартиры — в своем такси! Мы преследовали его на полпути через Лондон, думая, что он вел убийцу, но он сам был убийцей. Вот как ему удавалось добраться до своих жертв — просто забрав их в своей кабине. Конечно, Шерлок был совершенно и безумно зол, поэтому сел в такси, чтобы поговорить с ним. Опять же, его не интересовали «правила». Его не интересовало, как водитель все это сделал.Я не думаю, что он был особенно заинтересован в его остановке, и ему даже не приходило в голову сообщить полиции, что человек, которого они искали, был снаружи. Все, что интересовало Шерлока Холмса, — это выяснить, почему убийца это сделал. Он хотел побыть наедине с убийцей, чтобы допросить его. Это было важнее всего остального — несмотря на очевидную угрозу его собственной жизни.

Таксист отвез его в колледж повышения квалификации, чтобы они оба могли обучать друг друга … ну, я полагаю, как работает их разум.Я никогда не пойму этого по-настоящему, и, честно говоря, я не уверен, что когда-нибудь захочу это понять. Быть таким уж психопатом. Быть этим выше всех нас. Быть настолько опасным. Это довольно страшно.

После этого Шерлок рассказал мне, что случилось. У таксиста была аневризма мозга. Он умирал. Он забирал своих жертв и уносил их куда-нибудь. Затем он предоставит им выбор. Примите одну из двух таблеток, одна из которых безвредна, а другая убьет их.Единственным их выходом было застрелить их. Меня бесит мысль о тех бедных людях, которые сели в его такси — один из них был совсем ребенком! Должно быть, они прошли через ад. Но Шерлок, старый безумный Шерлок, он понимал его. Что касается таксиста, то он пережил людей. Он давал себе силу жизни и смерти. И я действительно думаю, что Шерлок это понял.

Мне и полиции удалось выяснить, куда они ушли, поэтому мы поехали за ними.Но было слишком поздно. К тому времени, как мы добрались до места, я понял, что Шерлок собирается принять одну из таблеток. Не потому, что он был вынужден, а потому, что это была игра сообразительности. Он не собирался позволять этому другому высокомерному, напыщенному психопату победить. Это когда кто-то застрелил таксиста. У кого-то вроде этого обязательно будут враги, так что это не должно было быть сюрпризом, но я не видел никого застреленным со времен Афганистана. К этому никогда не привыкать. Что кто-то мог иметь власть над жизнью и смертью над кем-то другим — но я рад, что кто бы это ни был, это сделал, потому что они, несомненно, спасли жизнь Шерлока.И, честно говоря, после всего, что человек сделал с невинными людьми, которые сели в его машину, такая быстрая смерть была лучше, чем он заслужил.

И после всего этого? Ну, мы с соседкой по квартире пошли за китайцем. Как я уже сказал, он действительно знает несколько отличных ресторанов.

Но была еще одна вещь. Перед смертью таксист назвал имя. Имя кого-то или чего-то, что помогло ему. Мориарти. Я никогда об этом не слышал, и Шерлок тоже.Конечно, ему это нравится. Он считает себя заклятым врагом. Он странный ребенок.

А с той ночи? Это не остановилось. О, я должен тебе сказать гораздо больше.

Просмотреть все записи

.

Блог доктора Джона. Х. Уотсон

1 апреля

Большая игра

Приносим извинения за задержку публикации. Мне понадобилось несколько дней, чтобы разобраться в том, что только что произошло.

Все началось, как и все, с большого взрыва. По всей видимости, в доме напротив произошла утечка газа. Конечно, то, что я живу с Шерлоком, означает, что я знаю, насколько бессмысленным может быть слово «очевидно».Полиция провела расследование и обнаружила, что в доме зашита проводка. Единственное, что они нашли в доме, была коробка. А внутри был конверт. А внутри конверта был ярко-розовый телефон. Постоянные читатели моего блога могут вспомнить случай, который я назвал

‘Этюд в розовом’

. Излишне говорить, что это было немного неожиданно.

Как и мое внезапное употребление фраз вроде «постоянные читатели моего блога».Кажется, я начинаю получать удовольствие, описывая свою жизнь. Тем не менее, мне помогает, когда я обнаруживаю, что половина Скотланд-Ярда ее читает. Подробнее об этом позже!

Итак, мы включили телефон и пришло сообщение.

Бип. Бип. Бип. Бип. Бип.

Пять гудков или пипсов. Шерлок сразу понял, что это предупреждение. Были эти тайные общества, которые посылали людям пять апельсиновых зерен как угрозу.Также была фотография пустой квартиры, которую Шерлок узнал. Это было внизу. Бейкер-стрит, 221С! Мы бросились туда и обнаружили пару кроссовок.

И тут зазвонил розовый телефон. Это была женщина. Она плакала. Оказывается, кто все это организовывал, эту женщину похитили и засыпали взрывчаткой. Если она не сказала в точности то, что ей сказали … Шерлок, естественно, сразу же был вовлечен в приключение.Даже не заметил, что какой-то невиновный человек где-то проходил через ад. Плачущая женщина сказала, что у нас есть двенадцать часов на решение первой задачи.

Мы пошли в Бартс, чтобы Шерлок мог изучить кроссовки. Я, как обычно, понятия не имел, что за вопрос был, не говоря уже о ответе. Мы встретились с Молли Хупер, которая познакомила нас со своим парнем Джимом. Судя по всему, он работал в IT. Снова есть слово «очевидно». О, и я только что видел

как они впервые встретились

.

Как бы то ни было, Джим ушел, и Шерлок показал Молли, что этот парень явно гей. Как обычно, его не волновало, что это могло быть, знаете ли, не совсем тем, что она хотела услышать!

Итак, вернемся к кроссовкам. Шерлок, естественно, заставил меня унизить себя, исследуя их сам и делая все неправильно. Он сказал мне, что им двадцать лет и что пыльца на них показала, что они из Сассекса. Потом он вспомнил имя — Карл Пауэрс, мальчик, который умер, когда Шерлок был ребенком.Все думали, что это был трагический несчастный случай во время плавания, но Шерлока всегда смущало отсутствие у мальчика кроссовок. Теперь они явились двадцать лет спустя и обратились к нему. Шерлок обнаружил следы Clostridium botulinim на кроссовках Карла и пришел к выводу, что его убили — яд был добавлен в лекарство от экземы Карла. Шерлоку нужно было сообщить убийце, что он решил это, поэтому он напечатал сообщение на своем веб-сайте. Я знаю, что некоторых из вас смутил его

странные посты на днях

.

Затем плачущая женщина снова позвонила и ей разрешили сказать нам, где она находится. Полиция нашла ее, и она была в порядке. Но Шерлок меня разозлил. Он описал всю установку как элегантную. Я спросил его, что он имел в виду, и он сказал, что «я не единственный человек, которому скучно». Очевидно, убийца нацелился прямо на него, и ему это нравилось.

Бип. Бип. Бип. Бип.

Еще одно сообщение.Другая фотография. На этот раз это была брошенная спортивная машина. Телефон зазвонил. Это был мужчина, такой же напуганный, как и женщина раньше. Он сказал нам, что у нас есть восемь часов. ▓▓▓▓▓▓▓▓ из Скотланд-Ярда обнаружил машину, и Шерлок ее осмотрел. Его арендовал в компании Janus Cars человек по имени ▓▓▓▓▓▓▓▓, пропавший без вести. Для Шерлока это было довольно просто. Всего лишь один разговор с женой пропавшего человека и визит в «Янус Карс», и он все закончил. Это была простая афера со страховкой.И снова он разместил ответ в своем блоге. Обернутого взрывчаткой человека нашли и отпустили. Оказывается, он был в центре Лондона. Боже, если Шерлок ошибся … Другое дело, как я уже сказал, ему это нравилось. Он и этот таинственный убийца играли в игру. Я, миссис Х., люди с бомбами, все остальные, мы были просто пешками. Я вспомнил имя, которое мы слышали пару раз — Мориарти. Может ли это быть он? Когда я упомянул об этом, глаза Шерлока загорелись.

Бип.Бип. Бип.

Еще одно сообщение. Третье фото. На этот раз это был кто-то, кого я узнал, но Шерлок понятия не имел, кто она такая. Приятно иногда быть умным. На снимке был недавно умерший

Конни Принс

. Очевидно, она умерла в результате столбнячной инфекции, но наш убийца явно предполагал иное. И снова нам позвонили. На этот раз это была старуха — и она была слепой. Я имею в виду, кто бы это сделал? Как кто-то мог это сделать? Я пошел навестить брата Конни, Кенни.Шерлок зашел на несколько интернет-форумов и со своим обычным тактом и дипломатичностью

получил ответы таким образом

. Вместе мы выяснили, что, хотя смерть Конни выглядела как результат столбнячной инфекции, на самом деле она была вызвана ядом — их слуга,, передозировал ее ботоксом! Это было бы почти смешно, если бы не то, что случилось потом. Шерлок опубликовал сообщение в своем блоге и, как и прежде, нам позвонила старушка. Но этот ошибся.Она начала рассказывать нам о человеке, который связал ее и … Он взорвал ее.

Она жила в многоквартирном доме. В Глазго. Двенадцать человек погибли.

Я все еще не могу понять это. Эта игра между Шерлоком и его … Немезидой? Это правильное слово? Из-за этого погибли двенадцать совершенно случайных невинных людей. Я так разозлился на Шерлока тем утром. Ему было все равно. Он признал это. Ему просто было все равно. Как он указал, забота не спасет жизни.Я спросил его, легко ли ему не заботиться, и он ответил: «Да». Это было так просто. Может, Салли Донован права. Может он урод.

Бип. Бип.

Другая фотография. На этот раз Темзы. Шерлок позвонил в Скотланд-Ярд, и они рассказали ему о теле, которое вытащили из реки. Мы пошли вместе, и в течение нескольких минут Шерлок сообразил, что он охранник и что он, вероятно, связан с потерянной картиной, которую недавно обнаружили и выставили в галерее Хикмана.О, и он показал, что картина была подделкой. Я мог бы объяснить, как он это сделал, но я думаю, что это один из тех моментов, когда «ты должен был быть там». Он также выяснил, что убило охранника. Я говорю «что», хотя технически это был «кто». Но, увидев этого человека, «что», вероятно, будет лучшим определением. Он был убийцей, известным как Голем. Он убивал людей, выжимая воздух из их тела голыми руками! Почему он сделал это с каким-то плохим охранником, все еще оставалось загадкой, поэтому я пошел в квартиру этого парня и обнаружил голосовое сообщение от профессора ▓▓▓▓▓▓.Она позвонила ему в ответ, когда он обнаружил, что что-то не так. Единственная подсказка заключалась в том, что он увлекался астрономией. Шерлок понял, что Голем убил охранника, потому что выяснил, что картина была подделкой. Мы пришли к выводу, что профессор работал в планетарии и помчался туда. Но мы опоздали. Голем был там и убил ее. Затем он напал на Шерлока. Не думаю, что раньше видел его напуганным. Я это кирпичи! Я видел ужас в Афганистане.Но этот человек едва ли был человеком. Он действительно был монстром! Мне удалось спасти Шерлока (ударив Голема ружьем — я никогда не говорил, что был хитрым), но существо ускользнуло.

Мы вернулись в галерею, и Шерлок столкнулся с куратором. Она все отрицала, настаивая на том, что картина настоящая, и, похоже, мы мало что могли сделать. Потом снова зазвонил телефон.

Это был ребенок.

Ребенок начал отсчет с десяти.Шерлок кричал в телефон, что картина подделка, но убийце явно нужны доказательства. Шерлок смотрел на картину, пока ребенок продолжал отсчитывать свою смерть. А потом Шерлок в последнюю минуту сообразил. Именно так охранник догадался, что это подделка, и поэтому позвонил профессору в планетарий. На картине была сверхновая звезда, которая не появлялась в нашем небе до 1858 года. Следовательно, картина не могла быть написана художником, жившим в 1640-х годах.Ребенок перестал считать.

Куратор призналась, что организовала создание картины. Ей приходилось общаться с разными людьми, и казалось, что все они работали на одного человека. Вы уже догадались. Мориарти.

Вернулись в квартиру, и мы ждали нового звонка. Но вроде ничего не происходило, поэтому я решил навестить свою девушку Сару. Я только что вышел из квартиры, когда рядом со мной остановилось такси. Таксист спросил, не хочу ли я лифт, но я сказал ему, что еду на метро.Затем он сказал, что не спрашивал меня, он говорил мне. Я посмотрел на него и увидел, что на меня направлено ружье, и сел в такси.

Должно быть, они вырубили меня, потому что следующее, что я помню, — это просыпаться от запаха хлора. Я был в спортивном центре, возле бассейна. И на мне была бомба. Я чувствовал это под курткой, в которую меня посадили. Затем в моем ухе раздался голос, и я понял, что на мне какой-то наушник.В нем говорилось, что я знаю упражнение и должен дословно повторить то, что он сказал, иначе я никогда больше не буду писать свой блог.

Меня заставили выйти в бассейн, где, как я обнаружил, ждал Шерлок. Голос в моем ухе, который я смутно узнал, велел мне сказать кое-что, что, как я понял, создавало впечатление, что за всем этим стоит я. Что я, Джон Ватсон, был Мориарти. Я видел взгляд Шерлока в глазах — вспышку не гнева, а боли.На секунду он был похож на маленького потерянного ребенка. Я должна была ужаснуться, что он хоть на секунду усомнился во мне, но, честно говоря, это было так по-человечески с его стороны. Он действительно ценил нашу дружбу. Он, несмотря на себя, заботился. Потом он увидел на мне взрывчатку и понял, что происходит.

И в этот момент вышел Мориарти. Это был Джим. Парень Молли Хупер из ИТ-отдела Barts! Даже эта небольшая встреча была частью игры.Двое мужчин поговорили, оба были явно довольны, наконец, лицом к лицу. Опять же, я чувствовал себя пешкой в ​​их игре. Особенно когда у меня на груди появился лазерный прицел. Одно неверное движение — и какой-нибудь незнакомец в темноте выстрелит взрывчаткой. Я смотрел, как они разговаривали. Джим Мориарти был полной противоположностью Шерлоку, но они были очень похожи. Он был преступником-консультантом. К нему приходили люди, и он устраивал все, что они хотели. И пока они говорили, я стоял там, имея достаточно взрывчатки, чтобы убить всех нас.Я был единственным, кто, казалось, даже знал об этом. Внезапно я схватил Мориарти. Я знал, что его помощник (его Джон Ватсон?) Не убьет его. Но лазерный прицел просто переместился на голову Шерлока, и я был вынужден отпустить. На секунду я задумался, сделал ли бы Шерлок то же самое для меня, но потом все, что я знал наверняка, это то, что в тот момент я знал, что умру.

Вот только я не сделал этого, потому что Мориарти передумал. Он сказал, что однажды убьет Шерлока, но пока он нас отпускает.Для него это действительно была просто игра. Он ушел, и Шерлок сорвал с меня взрывчатку. У нас перехватило дыхание, когда внезапно появилось так много лазерных прицелов. Мориарти вернулся и сказал, что снова передумал !! В конце концов, мы собирались умереть. Шерлок просто направил пистолет на выброшенную взрывчатку. Если мы собирались умереть, Мориарти тоже.

Я затаил дыхание на несколько месяцев. Я понятия не имел, что они будут делать. У Мориарти явно не было явных человеческих чувств, и Шерлок утверждал, что ему все равно.Может ли это быть? Неужели я действительно умру? В спортивном центре?

Тогда зазвонил телефон Мориарти. Он ответил на звонок и отозвал своего стрелка. Он позволял нам жить. И, когда я наконец выдохнул, он ушел.

Вот так мы с Шерлоком Холмсом дожили до следующего дня.

.

Блог доктора Джона. Х. Уотсон

7 ноября

Пустой катафалк

Хорошо.

Так да.

Вы видели новости.

С чего мне вообще начать?

Как гласит трендовый хэштег: #sherlocklives

Прежде чем мы перейдем к этому, надеюсь, вы видели другие новости.Новости до # sherlocklives. Новость о том, что полиция наконец выяснила, что он невиновен. Все, что я сказал в этом блоге, было правдой, и теперь все это знают. Я просто хочу уделить минуту, чтобы поблагодарить тех, кто прокомментировал здесь, сказав, что они все еще верят в него. Это действительно помогло.

Так да. Он воскрес из мертвых. Конечно, есть. Конечно, Шерлок Кровавый Холмс может воскреснуть из мертвых.

Оказывается, он инсценировал свою смерть, потому что Мориарти угрожал своим близким.Включая меня. Он скрылся, счастлив оставить меня и всех остальных, думая, что он мертв. Он сделал это, чтобы спасти нас, но он недостаточно доверял нам, чтобы рассказать, что на самом деле происходит. Не уверен, что когда-нибудь по-настоящему прощу ему это, но, как говорится, жизнь продолжается.

Он вернулся в Лондон, чтобы предотвратить теракт в городе. Он вернулся к жизни только для того, чтобы мы чуть не умерли. Очередной раз. С ним — жизнь или смерть. Ничего промежуточного.

Я ужинал со своей девушкой, когда он вернулся в мой мир.Он был одет как официант. ПОТОМУ ЧТО ОН ДУМАЛ, БУДЕТ ЗАБАВНО. Он искренне подумал, что будет забавно удивить меня. Думаю, он был больше удивлен, когда я его подсадил. Но не будем на этом останавливаться, потому что опять же, как говорится, жизнь продолжается.

Только, конечно, он возвращается в мою жизнь, а это значит, что на меня напали, похитили и застряли в костре. Мы до сих пор не знаем, почему это произошло. Это не имело ничего общего с террористическим заговором. Хотя это было ужасно.Один из самых страшных моментов в моей жизни. В ловушке. Не в состоянии двигаться. Я едва мог дышать. И все, что я мог слышать, были дети! Пели и смеялись, как в фильме ужасов. Не зная, что я попал в костер. А потом кто-то поджег его, и меня уже не было. Вот-вот. Шерлок и моя девушка пришли вовремя и спасли меня. Вероятно, это был сам Шерлок. Подстроил все так, чтобы он мог спасти мою жизнь, чтобы я простил ему то, что он сделал. Нет, я знаю, что это было не совсем так.

Поначалу я не особо приветствовал его возвращение в свою жизнь. Я не мог. То есть, я знаю, что он психопат, и я принял это, но то, что он сделал на этот раз, было уже слишком. Так что я проигнорировал его и продолжил свою жизнь. Но боже, это было скучно. Я знал, что он вернулся. Я знал, что он был там, проводя время своей жизни, и я … работал. Но я не собирался сдаваться. Он даже заменил меня! Я отказался вернуться на Бейкер-стрит, поэтому он заменил меня Молли Хупер и начал раскрывать дела, пока работал над террористической деятельностью.

Но потом все произошло с похищением / поджогом. И, конечно, он спас мне жизнь. И я пошел сказать спасибо и … меня зацепило. Он как наркотик. Он рассказал мне о террористическом заговоре, и я был зацеплен. Я должен был ему помочь.

Он показал мне это видео, на котором поезд метро отправляется с одной станции и прибывает на другую. Исчез только один пассажир, который ехал в поезде! Только тогда, понял он, это был не пассажир.Это был целый экипаж! Мы продолжили расследование и обнаружили, что между двумя станциями была старая, заброшенная станция.

Под зданием парламента.

Мы пробрались туда только для того, чтобы обнаружить, что вагон пуст! Но потом мы узнали, почему в вагоне не было бомбы. Сам вагон был бомбой. Каждое сиденье, каждый дюйм его были покрыты взрывчаткой. И он должен был сработать всего несколько минут спустя.Это разрушило бы здание парламента и уничтожило бы правительство. И, очевидно, это бы нас убило. Но Шерлок, умный ублюдок, знал, где был выключатель.

Он спас нам жизнь и спас страну.

И, как вы также узнаете из новостей, лорд Моран был арестован. Ага, террорист был министром заморского развития. В наши дни нельзя никому доверять, не так ли?

Ну это все.Шерлок возвращается из мертвых, и мы спасаем страну. Все в дневной работе.

О, и другие новости, я обручился. Но я не собираюсь здесь много говорить об этом. Я хочу сохранить некоторые вещи в секрете. Однако я скажу, что она лучшее, что когда-либо случалось со мной. Извини, Шерлок 🙂

Так да. Все хорошо. Лучше, чем хорошо. Это чертовски здорово. #sherlocklives означает #johnwatsonlives.

Просмотреть все записи

.

Блог доктора Джона. Х. Уотсон

26 апреля

Несколько картинок …

Я просматривал свой телефон и нашел несколько фотографий, которые я сделал во время некоторых наших дел.

Это может показаться немного странным, но у меня почти нет его фотографий. Я помню, как он однажды сказал, что все были так заняты фотографированием своей жизни для Facebook и Twitter, что они разучились жить.«Я слишком занят, чтобы заниматься инстаграммом, Джон!» В то время он был раздражен, потому что миссис Хадсон проходила этап фотографирования своего завтрака. Покупка ей ноутбука на Рождество была, наверное, самой большой ошибкой в ​​нашей жизни. В то Рождество ему удалось оскорбить большинство наших гостей, меня бросили, и он встретил Женщину.

На самом деле, лучшее Рождество в моей жизни.

Итак, да, вот несколько картинок.

Это когда мы были

расследование сети контрабандистов

.Похоже, это было так давно.

Это похоже на граффити, но на самом деле это был секретный код. В те дни все это были секретные коды. Примерно тогда Шерлок получал эти

анонимные сообщения

. Конечно, теперь мы знаем, от кого они были.

Вскоре после этого Шерлок нарисовал собственное граффити.

Это было на стене нашей гостиной.Миссис Хадсон это не понравилось. Но у нее не было времени слишком об этом беспокоиться, так как через несколько минут через дорогу взорвалась бомба.

И это было началом того, что мы в итоге назвали »

Большая игра

‘

Этим парнем был Кенни Принс. Он был братом Конни Принс (см.

Сайт Конни Принс

для тех из вас, кто не может ее вспомнить).Шерлок сделал множество его фотографий, изображая из себя моего фотографа. У него был самый уродливый кот, которого я когда-либо видел.

И от кошек до собак … Вы видите, что я там делал?

Это был дом Генри Найта. Он пришел к нам, потому что его отец был убит гигантской дьявольской собакой. Это звучит безумно, но правда была еще безумнее. Это было в

Гончие Баскервиля

.Впрочем, хороший дом!

Следующие изображения взяты из нашего последнего случая. Который я так и не набрал. Я не хочу его печатать. Я, наверное, никогда не буду. Потому что это слишком окончательно.

Но знаете, что случилось? Шерлок спас жизни двоих детей. Несмотря ни на что, он это сделал. И они его даже не очень любили. Если вы действительно думаете, что он виноват или что Мориарти не настоящий, тогда смело

объясни это

.

Но это должно быть положительным моментом. Я не зацикливаюсь на плохих вещах. Я вспоминаю хорошие времена.

Например, как сильно он любил эту шляпу …

Он обожал

эта шляпа

так много.

И, конечно же, Cluedo.

Ему нравилось играть Клуэдо. Я тоже. До того, как я играл с ним. Он фактически сделал вывод, что это сделала жертва.

Он пришел к выводу, что жертва инсценировала собственную смерть.

Я сказал тогда, что это маловероятно. На самом деле, думаю, я сказал, что это невозможно. И он сказал мне, что это может быть невероятно, но нет ничего невозможного.

Хотел бы я до сих пор в это верил.

.