Православный психолог где учат: Христианская психология – высшее образование. Факультет психологии Московского православного института святого Иоанна Богослова

Основы христианской психологии — программа повышения квалификации

Онлайн Школа православной психологии

Школа православной психологии создана по благословению епископа Переславского и Угличского Феоктиста (Игумнова).

Основатель школы — православный психолог Дмитрий Семеник.

Если Вы уже проходили курсы Заочной школы Любви и хотите понять разницу: основные ответы.

Зачем Вам эта Школа?

Она дает возможность получить результат, который могут дать 10 психологических консультаций (или больше) по цене одной консультации (или меньше).

Как это работает?

Это очень просто: Вы проходите наши онлайн-курсы в любое удобное Вам время, в любом удобном Вам месте, с любого устройства. Как пользоваться.

На чем основана уникальная методика Школы?

Это надежно: за уникальной методикой нашей Школы — 14-летний опыт крупнейшего в русскоязычном интернете благотворительного проекта в области психологии — группы сайтов Пережить.ру. Именно этот опыт позволил нам структурировать основательное и научное понимание природы человека и выразить его в легкой и удобной форме наших курсов.

Какова роль Православия в этой Школе?

Православие не только является личным мировоззрением авторов Школы и не только — способом отличить допустимые методы психологии от недопустимых, но и незаменимым средством терапии души, применяемым в курсах, там, где это уместно и и необходимо.

​

Основатель группы сайтов Пережить.ру и Школы православной психологии, магистр психологии, Дмитрий Семеник является составителем более чем 20 книг по наиболее актуальным психологическим темам. Книги вышли в 7 российских православных издательствах, а также в зарубежных, на иностранных языках.

Также Дмитрий Семеник — составитель таких книг по святым отцам Православия как «Крест Христов» и «Душевный лекарь».

Выбор онлайн-курсов в нашей Школе таков, что Вы непременно найдете что-то для себя и, пройдя наши курсы, сможете стать счастливее. Чем более серьезные проблемы у Вас — тем более ощутимыми будут изменения.

Проходить наши курсы — очень легко и просто! Узнать подробнее.

ОТЗЫВЫ КЛИЕНТОВ О ШКОЛЕ

После курсов этой Школы я начала жить. Как будто бы я в первый раз вздохнула только после прохождения первого курса. И вот с каждым курсом мне всё легче и легче. Я стала многое понимать в себе и людях. Я наконец-то поняла, как можно возлюбить ближнего своего, причем всех ближних, независимо ни от чего. Я наконец-то начала понимать, Кто есть Бог, и чего Он от меня хочет. Если вы хотите жить, по-настоящему жить, — эта школа для вас. Если вас вдруг пугают цены на обучение, подумайте: обучение окупится сторицей, когда вы начнете жить полноценной жизнью, ведь, если у вас рак, или нога сломана, то вы не пожалеете никаких средств на лечение, так вот это тот самый случай.

Даша, 31 год

С 2018 по 2019 год удалось пройти два довольно больших курса «Счастье и радость» и «Создаем семью». Оба курса считаю очень полезными. Весьма ценный материал к изучению в них предлагается. Ранее полученные знания из разных книг и источников с помощью этих курсов удалось обобщить и выстроить в единую цепочку. Очень рад, что многие ключевые вопросы при выполнении тестов и изучении материалов удалось еще раз изучить и осознать. Сердечно благодарю разработчиков курса и всех людей работающих на данном ресурсе! Как говорит Священное Писание: «Познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Эти слова очень подходят к данной системе курсов. Спасибо Вам!

Антон, 29 лет

От чистого сердца, благодарю вас, за такой нужный и полезный сайт! Столько важной и значимой информации размещено, что вызывает восхищение и трепет, за ваш труд и истину, которые вы доносите людям. Низкий вам поклон!

Елена, 51 год

Я прошел три курса: «Диагностический», «Как вести себя в браке», «Счастье и радость». Продолжаю одновременное обучение на следующих четырех курсах: «Избавляемся от страхов и тревог»,»Возвращаем любовь в семью», «Повышение самопринятия». Я начал осознавать, что впереди меня ждет большой труд, но у меня появилось внутреннее ощущение, что я иду в правильном направлении к себе и к Богу. От всей души благодарю создателей Школы!

Сергей, 69 лет

Благодарю Вас за очень полезные знания! Доступно и доброжелательно предлагаются очень глубокие и достаточно сложные вопросы. Посещала занятия в группе с психологом и осталась несколько разочарована (хотя считаю что мне это помогло в первую очередь полюбить и сочувствовать членам группы). Здесь же я обрела поддержку, систематизированные знания. Спасибо что можно скачать основные тексты курса и в дальнейшем их перечитывать. Настоящая Православная психология!

Ирина, 52 года

Спасибо за Ваше желание помочь людям и труд в этом направлении, за Ваше неравнодушие и следование заповеди Божией в притче о талантах! Свой талант — опыт и духовный труд — Вы приумножаете, делясь с людьми и помогая им Вашими курсами и статьями.

Александра, 33 года

Этот удивительный проект и в самом деле работает, помогает, научает очень важным вещам, без которых ни счастья у людей нет, ни развития, ни истинных жизненных целей. И особенно он тронул тем, что как бы сочетает психологические приемы совершенствования и развития себя с религиозными (православными). Верующему человеку, как мне кажется, не всегда просто принять только психологические объяснения и приемы. В эти же курсы православие вплетено довольно тесно и так органично, будто по-другому и быть не может. Это действенная, совершенно реальная помощь для тех, кто хочет и готов, или чувствует острую необходимость изучать и развиваться, или же просто находиться в душевном кризисе, переживая какие-то сложности.

Самые теплые и искренние слова благодарности создателям, так как только представлять можно, сколько вложено трудов и души в эти курсы!

Елена, 32 года

Так случилось, что к своему 55-летию я подошла в состоянии глубокого уныния, ощущения себя полной развалиной, как телесно, так и душевно. Изнутри просто разрывала дикая обида на близких, вообще на жизнь. Очень тяготили мысли о несбывшихся надеждах, собственной нереализованности, мучили различные страхи: о возможной потере мужа с сыном, о своих грядущих болезнях и какой-то личной неправильности и ненужности. Я очень устала от частых ссор с мужем и сыном. Меня все время мучил вопрос, где я ошиблась, почему при внешнем благополучии и, как мне казалось, идеальном исполнении супружеского и материнского долга я чувствовала себя такой раздавленной. Я давно пыталась разрешить этот вопрос, читая много книг духовного и психологического толка, но в голове была каша. И когда я наткнулась на эту школу, где предлагалась диагностика душевных проблем, сразу доверилась.

Начала с курса о счастье, в результате, прошла все, кроме курса о расставании, Слава Богу, до этого не дошло! И оказалось, я совсем себя не знала и теперь не была в восторге от себя, другой… Мне казалось, что перфекционизм довольно безобидное стремление к идеалу, но то, что причиной его является гордость, ввело меня в ступор. Известие об отсутствии у меня терпения, вообще, повергло в шок, всегда считала себя этакой терпеливицей. А терпела я то, что терпеть вовсе не следовало, н-р: неуважительное к себе отношение, а вот терпеть недостатки ближних, свои, кстати, тоже, совсем не умела. Мне нужно было не только выглядеть, но и чувствовать себя на пять, отсюда брала корни и моя нерешительность в выполнении трудных дел и трусость при отстаивании своих интересов или мнения, зачастую правильного. Но самое главное, я обнаружила у себя отсутствие чувства самоценности, т.е. любить меня можно было только идеальную. Результат теста о чувствах вообще не выявил у меня понимание чувств других людей. Раньше я не осознавала свои чувства, они существовали отдельно от меня. На шаге «Усыновление родителей» я как будто проживала свою жизнь заново и для меня это было очень тяжело. Мне удалось простить отца за то, что он оставил маму, беременную мной; маму за её психическую болезнь, из-за которой я попала в детский дом и, самое главное, за ее самоубийство. И обида на родителей ушла… совсем. Я поняла, что они дали мне то, что имели.

После прохождения курсов о семейной жизни выявилось следующее. Что замуж я вышла за такого же невротика, только со своей историей. Часто кричащий отец, не церемонившийся в отвешивании оплеух и эмоционально-холодная мать сделали из мужа такого же перфекциониста с огромным чувством вины. Продержались мы с мужем потому, что были похожи, а наши недостатки уравновешивали друг друга. Его привычка к бурному решению конфликтов компенсировали мою эмоциональную неустойчивость, зато моя безграничная за все, кроме себя, ответственность заменяла его неумение взять на себя решение семейных проблем стратегического плана. К тому же мы идеализировали друг друга. Со временем супруг научился зарабатывать деньги, но и тут я умудрялась многое контролировать.

Отягощало положение присутствие в нашей семье его старшего брата, вызванного мужем для усиления небольшого бизнеса. А у меня было ощущение, что замуж я вышла за них обоих. Начались бесконечные скандалы в результате неумения объясниться, а мы продолжали терпеть друг друга. Но терпению когда-нибудь приходит конец и во время ухода за парализованной свекровью после инсульта в течение 6,5 лет я поняла, что мы совершенно не умеем любить друг друга. Семья для меня всегда была высшей ценностью и я кинулась спасать наш брак… Вот, добралась до Вас! Хотя супруг пока не решился начать у Вас обучение, но, видимо, мои усилия не прошли даром. Теперь ссоры редкие гости в нашем доме, бывает конфликты, но как-то разрешаются более-менее мирно. Возникающую обиду в ответ на повышенный голос супруга я научилась гасить, устраивая разбор полетов своих чувств, а иногда, вообще, пропуская мимо ушей. И вижу, что он тоже старается в ответ, если голос зазвенел, сразу извиняется, если неправ. Переоценив все произошедшее с нами я поняла, что все время обесценивала то, что имела и придумывала всевозможные миражи. Я очень рада, что именно этот человек идёт по жизни рядом со мной… А моё ощущение себя жертвой тем временем растаяло, как дым.

 Ещё я поняла, что все мои сделанные ошибки и неудачи — всего лишь этапы личностного роста. Я перестала копаться в своём прошлом и прогнозировать ужасы в будущем, которые не обязательно наступят, а силы отбирают уже сейчас. И страхи мои как-то меня оставили. Я даже ночью гуляю с собакой, а ведь раньше темноты боялась до обморока.

 И хотя мои зависимости, Слава Богу, не химические, не совсем меня покинули, но у меня получается выбираться из них довольно быстро, причём не страдая по поводу падения. Понимаю, процесс долгий.

 Чтобы понять, что сделала не так, я ведь даже курс о воспитании детей прошла, хотя дитятке уже 28-й год пошёл. Поняла, что не смогла дать ему безусловной любви, а в моей любви-гиперопеке… как он бедный не захлебнулся… Потихоньку, с Божьей помощью, выбираемся, а я рву последние нити своей привязанности к нему, понимая, что свою жизнь он должен прожить сам и я не смогу уберечь его от всех ошибок.

 Вот и прошёл год с лишним моего обучения у Вас! Я теперь не борюсь с ветряными мельницами, а чётко представляю себе, что мне надо исправить в себе, чтобы обрести долгожданную гармонию в семье. Я учусь понимать свои чувства и желания, ставить цели и искать пути их достижения. И хотя я понимаю, что в силу моего возраста, мне уже многое не осилить, делаю, что могу и даже нахожу в этом творчество. Даже здоровье моё несколько поправилось.

Я чувствую себя сейчас настолько живой, что ощущаю себя как бы в иной реальности!

Спасибо Вам огромное за это! И храни Вас всех Господь!

Ольга, 58 лет

В конце 2015 года от меня ушла жена. Места себе не находил… Ни что не помогало мне… И вот в одном из монастырей в православной лавке я приобрел брошюру «Разобраться в себе» автор Дмитрий Семеник. В этой брошюре кратко описано как пережить кризис, о любовной зависимости и т.д. и именно из нее я узнал об этой замечательной школе. На данный момент я прошел следующие курсы: «Преодоление последствий расставания, развода», «Из несчастного стать счастливым», «Семья: исправляем ошибки — возвращаем любовь». Я очень жалею, что не знал о существовании школы до вступления в брак… Как мы можем создавать семьи не осознавая таких, казалось бы, элементарных вещей, не пользуясь этими знаниями и умениями и не применяя их на практике??? Кто должен был рассказать нам об этом или как об этом нужно было узнать, не пережив развод? Мне кажется перед венчанием люди обязательно должны осознанно пройти подобное обучение. Курсы мне помогли разобраться в себе, проделать работу над ошибками, перестать себя за все винить и самоуничижать себя, посмотреть на все происходящее осознанно и наконец понять, почему все так получается!!! Я намерен пройти все курсы школы. Если у меня возникают какие-то вопросы и недопонимания, я охотно обращаюсь вновь к материалам курсов и с легкостью нахожу ответы на свои вопросы!!! Спасибо огромное!!! Низкий поклон!!!

Игорь, 32 года

Около трёх лет изучаю ваши антикризисные сайты и по мере сил работаю над собой. В результате одержал следующие «победы»: стал добрее, спокойнее; к девушкам начали появляться дружеские чувства; улучшились отношения с родителями; бросил курить; алкоголь «из близкого друга» превратился в «дальнего знакомого»; лучше стал управлять пищевым поведением; более двух лет воздерживаюсь от блудной жизни ( с двенадцати лет подсел на рукоблудие, просмотр порнографии и беспорядочные половые связи). Результаты говорят сами за себя. Без Божьей и вашей помощи я бы не справился. Дай Бог вам всего самого доброго и низкий вам поклон.

Дмитрий, 35 лет

Ваши курсы-жемчужина психологии и спасения душ человеческих!

Как говорил Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен – и тысячи вокруг тебя спасутся…» Я думаю, что все ваши курсы соответствуют этому знаменитому высказыванию Святого. А дальше дело за нами. Хорошее начало вы положили для самосовершенствования каждого человека, приходящего и пользующегося вашими колоссальными наработками. Трудно даже представить, сколько времени и сил вы положили во все ваши курсы и прежде всего в свое личное совершенствование. Божьих благословений вам в ваших трудах… Многая лета!!!

Марина, 42 года

Всем организаторам и участникам этой школы и всех её проектов я желаю долгих лет жизни, искренней любви и твердости духа. Да пребудет с вами Господь. Я рекомендую ваши материалы и ваши курсы всем своим родным и близким. Имеющий уши да услышит, имеющий глаза да увидит. Это второй курс, который я прохожу и уже точно знаю, что я не раз буду возвращаться снова и снова к этим материалам. Даже сейчас перечитывая материалы первого курса, я все переживаю заново. Я учусь жить. Спасибо Вам от всего сердца!

Ольга, 38 лет

Регистрация

Как я стала православным психологом

     Как в психологию, так и в православие я пришла уже в зрелом возрасте. За плечами
было высшее юридическое образование и 15-летний стаж службы в правоохранительных органах. Окончив Институт сферы социальных отношений по специальности психология, я начала работать в Центре
психолого-медико-социального сопровождения, самоуверенно думая, что много чего могу (обычный синдром молодого специалиста) и с рвением погрузилась в профессиональную деятельность. Но с ростом
профессионального опыта моя уверенность в моих возможностях уменьшалась. Я стала замечать, что изменения, которые происходят, даже в лучшую сторону совсем не безболезненны для клиента, иногда
человеку так трудно становилось жить по-другому, что он готов был забыть, что страдал и ему хотелось вернуть все так, как было до обращения к психологу. Но обратный процесс невозможен, человек
уже не может забыть о тех открытиях, которые сделал во время психотерапии.

Незадолго до прихода в психологию, я начала ходить в Храм. Сначала очень лениво и не совсем понимая, зачем мне
это надо. Эти два пути шли параллельно и никак не соприкасались. Работая в государственном учреждении, я считала, что не могу говорить с клиентами о своих духовных воззрениях, хотя, исключения
были, когда клиенты сами, стесняясь и боясь моей негативной реакции, говорили, что ходят в Храм. Работая с травмами и потерями близких, я осознала ограниченность светской психологии, потому что,
как помочь человеку выйти из горя и жить дальше, если он потерял близкого человека навсегда и теперь ничего не может для него сделать? Был момент, когда я
решила, что занятие психологией и мое православное мировоззрение не совместимы, и решила уйти из профессии психолога. Но когда человек ищет, Господь никогда не оставляет его в пути без своей
помощи.

На II Международной конференции Телефонов доверия, посвященной теме: «Работа переживания
и психологическая помощь детям», одним из участников был православный священник. Я с нетерпением ждала его выступления, он выступал не один, а с православным психологом (тогда я еще не знала, что
такие психологи бывают). Меня поразила та простота и открытость, с которой они говорили о сложных психологических проблемах и путях их решения. Это были священник Андрей Лоргус и психолог Ольга
Красникова. Я загорелась желанием у них поучиться. В 2008 году я прошла курс повышения квалификации «Основы христианской психологии» в объеме 160 часов в ресурсном образовательном центре
«Собеседник» при благотворительном фонде «Русское православие». Я много где по жизни училась, и учусь до сих пор, но в такую атмосферу человеческих взаимоотношений я попала в первый раз в своей
жизни. Это была атмосфера безусловного принятия, трепетного отношения к каждому из участников курса. Нам разрешали задавать любые вопросы, не боясь, что нас упрекнут в кощунстве или маловерии, и
даже на самые глупые вопросы мы получали подробные и честные ответы. Мне казалось, что моим бесчисленным вопросам не хватит места на этом курсе, но в конце они иссякли и на их место пришли
спокойствие и уверенность. Уверенность в том, что теперь я знаю, как помогать людям, знаю, что хочу помогать, и я правильно выбрала себе профессию. Но по настоящему помогать душе, может только
православная психология, потому что светская психология не рассматривает наличие души у человека вообще (а тогда что у него болит, когда ему плохо?). Но это не все, что я поняла. Психолог только
подмастерье. Душа страдает без веры в Бога, ей необходимо хоть немного прикасаться к нему, приходя в Храм.

Тогда, что же может психолог и зачем к нему обращаться? От нашего не внимания к духовной жизни, наши души
очерствели и разучились принимать Божественную благодать, мы постоянно впадаем в страсти, конфликтуем с другими людьми и с самим собой, а потом начинаем страдать, говоря о несправедливости и
искушениях. Православный психолог может помочь человеку научиться жить в мире с другими и самим собой. Психолог – специалист по человеческим взаимоотношениям. А научиться жить с Богом, можно
только в Храме! Но в Храм надо прийти подготовленным, понимая, что зло исходит не от других людей, оно гнездится у нас внутри, именно наше внутреннее зло заставляет нас гневаться, злиться,
завидовать, обижаться, а не люди, которые нас раздражают, которые нас хотят задеть специально, которые богаче нас, умней нас и, вообще, живут лучше нас. Тогда к человеку приходит покаяние и он
смиряется. Человек перестает пытаться исправить других людей, а начинает работать над собой, а, видя слабость своих сил, вновь смиряется и просит помощи у Господа, а, получив ее, начинает
испытывать радость и любовь. И эта работа трудная и постоянная, но награда велика – жизнь вечная!

Работая с семьями, я столкнулась с трудностью, как объяснить ребенку, что воровать – это плохо, ведь родители
говорят, что вот те богатые люди живут хорошо, потому что наворовали, а мы вынуждены себе во всем отказывать, потому что живем честно. Я столкнулась с парадоксальными случаями. Когда разбиралась,
почему дети из хороших семей вдруг начинали воровать, выяснялось, что в это время семьи начали испытывать временные материальные трудности. А ребенок стал совершать кражи, чтобы помочь любимой
семье материально, ведь семья теперь сможет сэкономить, не давая ему деньги на карманные расходы, а еще он может побаловать маму подарком, а то она последнее время ходит постоянно грустная.
Ссылка на уголовное законодательство здесь не помогает, потому что тогда непонятно, почему все богатые люди не в тюрьме. А еще некоторые родители, когда их дети совершают непристойные поступки,
говорят им: «Еще такое сделаешь, я тебя просто убью!». Тогда непонятно, почему убивать плохих людей нельзя. Я не знаю, как психолог может справиться в такой ситуации не обращаясь к заповедям
Божьим. Как, не касаясь темы Бога, объяснить ребенку, что кроме материальных ценностей, есть еще духовные? А как объяснить подростку, что ему не стоит становиться готом, и не стоит вступать в
ранние половые связи, и не стоит играть в «вызывание духов»? Ведь социальные стереотипы говорят, что это нормально и по телевизору это показывают, почему бы в это не поиграть? Без православия
невозможно объяснить всю тяжесть последствий таких «игр».

В заключение, хочу дать совет: если вы решили обратиться к психологу, выбирайте его с той же тщательностью,
как выбирали духовника, узнайте о его опыте работы, попросите его показать дипломы о высшем психологическом образовании и дополнительных специализациях, по возможности, расспросите тех, кто к
нему уже обращался, прислушайтесь к своей душе, приятен ли Вам этот человек. Внедрение в Ваши душевные переживания человека с чуждым Вам мировоззрением не безопасно для Вашего психического
здоровья!

православный семейный психолог Любовь Годунова

Кто такие православные психологи и чем они занимаются

«Афиша Daily» узнала, как православная психология смотрит на актуальные проблемы горожан, разводы, аборты и гомосексуальность, а затем отправила атеистов из редакции на консультацию к практикующим специалистам.

На вопросы отвечает Наталия Скуратовская

Православный психолог, психотерапевт, преподаватель курса пастырской психологии, директор консалтинговой компании

Кто такие православные психологи?

Православный психолог — это специалист православного мировоззрения, который понимает конфессиональные особенности и этические установки христиан, подбирает соответствующие методы работы и видит взаимосвязь психологических и духовных проблем. Хочу сказать сразу: духовных советов я не раздаю. Нельзя примерять роль «великого гуру» или «старца», хотя сами клиенты иногда этого ждут.

По светской профессии я бизнес-психолог, консультант по управлению персоналом и оптимизации бизнес-процессов. Я окончила психфак МГУ, прошла дополнительное обучение по психодраме, гештальт-терапии и другим методам психотерапии. Для того чтобы стать православным психологом, необязательно получать именно православное образование, хотя сейчас такие учебные заведения уже есть.

Мне регулярно приходилось объяснять, что психология — это не сатанизм

Православные психологи часто работают за пожертвования или бесплатно, но поскольку консультирование стало занимать более 80 процентов моего времени, я определила базовую стоимость часа, которая относительно московских цен невысока. При этом, если у кого-то кризисная и одновременно сложная в финансовом плане ситуация, я соглашаюсь на меньшую оплату или даже на бесплатное консультирование. Сейчас я зарабатываю существенно меньше, чем раньше, когда занималась в основном бизнес-консультированием.

Опасаются ли православные люди психологии?

Некоторые люди считают, что психологи конкурируют со священниками, борются с ними за души паствы. Другие боятся, что их могут загипнотизировать. И еще каких-то восемь лет назад мне регулярно приходилось объяснять, что психология — это не сатанизм. Самое крупное заблуждение — православному человеку психология не нужна, она якобы для неверующих. Я всегда говорю: если у человека не решены внутренние конфликты, есть застарелый невроз, то к духовной жизни у него приступить не получится. Иногда невротизированные люди с агрессивной моделью поведения обличают еретиков, громят выставки и выдают картину совершенно неадекватной нехристианской злобы.

Христос не ставил ультиматумы ни одной из блудниц, с которыми он общался

Кого не станет консультировать православный психолог?

Психолог, который выбирает себе клиентов исключительно по конфессиональному признаку, не психолог. Но если какие-то жизненные установки совершенно несовместимы с базовым христианским мировоззрением, я просто понимаю, что мне как верующему человеку будет сложно найти с этим клиентом взаимопонимание. Психолог должен обсуждать открыто свою позицию и вместе с клиентом решать, есть ли смысл работать дальше.

Например, я бы не стала консультировать мужчину, который обратился с вопросом, как ему лучше снимать девушек на одну ночь. Но я бы спросила, зачем ему это и что его пугает в длительных отношениях. Возможно, так мы бы вышли на его реальные проблемы.

Что будет делать православный психолог, если к нему придет гомосексуал?

Человек не выбирает сексуальную ориентацию, поэтому с догматической точки зрения проблема не в ней. Грехом церковь считает именно практику гомосексуальных отношений. В таких случаях я спрашиваю, зачем человек пришел ко мне: если с внутренним конфликтом между верой и ориентацией, с этим я работаю, помогая клиенту найти приемлемый для него выход.

Один из вариантов — пожизненное воздержание. С одной стороны, это звучит жестоко, но с другой — в церкви многие категории людей призваны к сексуальному воздержанию. Например, все не состоящие в браке люди, вдовы и вдовцы, не вступившие в повторный брак. Но и с духовной, и с психологической точки зрения это должен быть личный выбор. Я считаю недопустимым требовать воздержания от другого человека. Если мы обратимся к Священному Писанию, то увидим, что Христос не ставил ультиматумы ни одной из блудниц, с которыми он общался.

Часто гомосексуалы приходят с тем, что свою ориентацию они считают грехом, у них появляется ощущение богооставленности, отчаяния. Я говорю, что могу помочь справиться с отчаянием, но переделать ориентацию еще не удалось никому. В этом, кстати, я расхожусь с консервативной частью наших церковных кругов, потому что они склонны отвергать таких людей. Но я верю в просвещение.

Подробности по теме

Когда пора идти к психологу и как выбрать профессионала

Когда пора идти к психологу и как выбрать профессионала

Как поступает православный психолог, если клиент хочет решить вопрос методом, который не принимает христианство?

Отговорить — значит, принять на себя ответственность за судьбу другого. А это неправильно и даже жестоко по отношению к взрослому и обладающему свободной волей человеку.

Если бы ко мне пришла женщина, которая собирается сделать аборт, я бы помогла ей разобраться в себе и в ситуации, чтобы она приняла взвешенное решение. Любой православный психолог имеет на этот счет совершенно определенную собственную позицию, о которой стоит предупредить клиентку.

Если женщина уже сделала аборт, это не значит, что у нее нет шанса на прощение Бога. Пока человек жив, шанс есть всегда. Это одна из основ аскетики  — отделять грех от грешника. Грешника надо любить, а грех — ненавидеть. Если человек не понимает, что его поступок — грех, то нужно просто зафиксировать разницу понимания, проговорить ее вслух и работать дальше в той парадигме, которая не противоречит взглядам терапевта.

Даже Господь не посягает на свободу воли, а тем более психологу не подобает этим заниматься

Священникам тоже нужны психологические консультации?

У священнослужителей те же личностные и семейные проблемы, и нередко им не с кем посоветоваться. Кроме того, у них случается профессиональное выгорание, но они редко обращаются с этим к профессионалам. Считается, что священнослужители должны решать эти проблемы не в душевном, то есть психологическом, а в духовном ключе, обсуждая, например, проблемы со своими духовными отцами, но, к сожалению, они есть далеко не у каждого.

Что такое религиозные травмы?

Люди приходят в церковь по разным причинам: хотят обрести душевный покой, избавиться от неврозов, почувствовать Божью благодать. Часто им не хватает того, что в психологии называется безусловным принятием, то есть веры в то, что их может кто-то любить просто так. Люди идут за этим в церковь, а сталкиваются с тем, что им ставят условия, в том числе священнослужители — иногда так же жестко, как родители, мужья, жены, начальники, но только теперь это все считается духовным, освященным авторитетом церкви. Из-за этой жестокости нередко рушатся идеалы — и травма человека не лечится, а только усугубляется.

Возвращаться или не возвращаться после этого в церковь — выбор человека. Даже Господь не посягает на свободу воли, а тем более психологу не подобает этим заниматься. В случае религиозной травмы основные задачи психолога — помочь человеку преодолеть травмирующие обстоятельства и обрести необходимую устойчивость. Иногда такой уход и переосмысление приводит к сознательному приходу в церковь: человек идет уже к Богу, а не за решением своих психологических проблем.

Подробности по теме

«Церковь подошла к краю пропасти»: монологи оскорбленных верующих

«Церковь подошла к краю пропасти»: монологи оскорбленных верующих

Есть ли среди православных психологов мошенники?

Напуганные мифами о психологии целенаправленно ищут православного психолога. У нас в стране психологическая деятельность не лицензируется. Вы можете повесить на шею крестик, сходить пару раз в церковь, послушать пару популярных лекций и объявить себя в интернете православным психологом, наговорив любую чушь, которая звучит близко к теме. Но в большинстве случаев это не мошенничество, а шарлатанство, поскольку сами люди, которые занимаются таким консультированием, часто уверены в своем подходе.

Если психолог дает советы исцеляться постом, молитвой и паломничеством по святым местам — это не психолог

Шарлатана от настоящего психолога отличить нетрудно. Во-первых, стоит обратить внимание на то, насколько человек категоричен. Если он навязывает свое мнение, значит, это, скорее всего, не очень хороший психолог. Еще можно посмотреть, что человек пишет у себя в соцсетях. Во-вторых, насторожиться следует, если вы видите, что человек не разграничивает зону ответственности психолога и священнослужителя. Если психолог дает советы исцеляться постом, молитвой и паломничеством по святым местам — это не психолог. Третье — надо посмотреть, как он договаривается о результате. Некоторые псевдопсихологи считают, что раз человек пришел, значит, надо его воцерковлять, хочет он того или нет.

Господь, конечно, силен, он творит чудеса, но если у человека аппендицит, можно молиться и ждать его исцеления, а можно взять и вызвать скорую

Что православные психологи думают о депрессии?

То, что депрессия и уныние одно и то же, — страшное заблуждение. Тут важна дифференциальная диагностика, потому что это разные состояния. Если подойти с аскетической точки зрения, то уныние — это болезнь воли, а депрессия — это с научной точки зрения нарушение баланса нейромедиаторов. Также состояние депрессии для человека неприятно и неестественно. А уныние, как и любая страсть, поначалу даже приятно: «А не пойти ли мне потупить, порасслабляться?» Бывает и бодрое уныние — когда человек вроде и занят, но какой-то ерундой.

Для начала надо исключить или подтвердить депрессию. Я всегда объясняю священникам опасность депрессии, а также опасность приложения к ней всех аскетических средств, которые рекомендованы для уныния. Если человеку с клинической депрессией советовать больше поститься, молиться и усугублять аскетические подвиги, его расстройство будет прогрессировать — причем очень быстро и с увеличением риска суицида. Кстати, это понимают даже те священники, которые психологию не любят. Я им рассказываю о симптомах и говорю, что если хотя бы часть из них есть, ваша задача — деликатно, тактично отправить человека к психиатру. Господь, конечно, силен, он творит чудеса, но если у человека аппендицит, можно молиться и ждать его исцеления, а можно взять и вызвать скорую.

Подробности по теме

Как вести себя, если близкий человек в депрессии? Объясняет психолог

Как вести себя, если близкий человек в депрессии? Объясняет психолог

Атеисты из «Афиши Daily» идут к православному психологу

Мы решили проверить, как работает православная психотерапия на практике, поэтому отправили атеистов из редакции поговорить с разными православными психологами о своих проблемах.

Вика Лобанова

Шеф-редактор раздела «Красота»

Своего сеанса я ждала час — к православному психологу Светлане Азарьевне Швецовой пришел человек с «реальной проблемой», и свою нереальную я обдумывала самостоятельно, сидя на лавочке у храма Воскресения Христова. Светлана Азарьевна консультирует индивидуально и ведет групповые приемы в трапезной этого самого храма у метро «Семеновская», а параллельно преподает в Российском православном университете святого Иоанна Богослова.

Перед встречей я почитала, о чем обычно говорят в первый раз (о семье, учебе, работе — о предыстории), как правильно формулировать проблему (никак, точнее — как хотите, так и формулируйте, задача психолога — услышать вас), чем в идеальном мире должен закончиться час беседы (планом работы на будущее). Поняла, что огромных проблем у меня нет или я их не вижу, но обсудить есть что. Доверие у меня устроено так: незнакомому человеку я могу рассказать такое, что даже наедине с собой сформулировать не могу, — поэтому все точно должно было пройти хорошо.

Она — уж так мне показалось — в снисходительном режиме с грустной улыбкой постановила, что я «добрый и светлый человечек с высоким уровнем надежды», поэтому «все будет хорошо»

Первый вопрос — что я чувствую, прождав час встречи, на которую я пришла вовремя, — немедленно вызвал симпатию, а вот резкий переход на «ты» после моего ответа, напротив, оттолкнул. Психолог несколько раз упомянула, что наш прием — игровой, поэтому говорить о серьезном расхотелось. Это даже не было неприятно — все были в курсе эксперимента. Мы обсудили мой возраст, образование и семью — Светлана Азарьевна аккуратно записывала все на бумагу и рисовала схемы родственных связей. Пыталась применить ко мне эффект Зейгарник — я сказала, что не понимаю, что это такое, и она подробнейшим образом объяснила, что это феномен запоминания незавершенных действий: то, что мы успешно закончили, мы забываем скорее, чем то, что не удалось завершить. Единожды упомянула святых отцов, на чьей мудрости вроде как и основана православная психология, — без назиданий и давления, так же просто, как могла бы сослаться на Юнга. Внимательно слушала и задавала вопросы, но вот искать ответы не помогала. Возможно, я должна была додуматься до чего-то сама, но у меня не получилось ни за пять лет до этого приема, ни за те полчаса, что он шел. Мы поговорили обо всем понемногу, и, кажется, запретных тем на такой консультации нет в принципе.

А ближе к концу встречи мы начали ходить по кругу. Разные формулировки одного и того же вопроса наводили меня на самоочевидный ответ, но я его нарочно не озвучивала — он же очевидный, а я пришла за другим, который не могу найти сама. Скоро это, видимо, надоело и психологу. Она — уж так мне показалось — со снисходительной улыбкой постановила, что я «добрый и светлый человечек с высоким уровнем надежды», поэтому «все будет хорошо».

Это был (не считая комичного опыта во время обучения за границей) мой первый поход к психологу, и это притом что я обожаю уберизированные сервисы записи куда угодно через приложение — от массажиста до гинеколога. У меня перед глазами — примеры друзей, и отчаявшихся, и оживших после терапии, и попробовать на себе, конечно, хочется. Если бы такой сервис придумала и запустила РПЦ, я бы пошла не раздумывая. Как по мне, ничем православный психолог от неправославного не отличается — все они иногда опаздывают.

Александр Ляско

Автор «Афиши Daily»

Недавно я получил психологическое образование, поэтому мне было особенно интересно посмотреть, как работают мои православные коллеги. За последние несколько лет я периодически работал с психологами-консультантами, преимущественно это были специалисты, занимающиеся транзактным анализом и гуманистической психологией. Если говорить простыми словами, то наша работа была нацелена на то, чтобы научить меня выстраивать внутренний диалог и четко разделять понятия «я хочу» и «мне нужно».

Не могу сказать, что подход психолога Михаила Леонидовича Котляревского серьезно отличался. Как мне показалось, в его случае «православный» — это не столько о парадигме, в которой он работает, сколько о клиентах: преимущественно Михаил работает с верующими, воцерковленными людьми.

Церковь должна выступать не контролирующими органом, который говорит, что делать человеку, а скорее другом и советником

Мой опыт показывает, что с консультантом надо совпасть: психолог должен быть тебе приятен, чтобы ты мог по-настоящему работать с ним. В нашем случае этого не случилось — мне было крайне неудобно обсуждать с Михаилом свои проблемы. Это связано не столько с его профессионализмом или каким-то особенностями подхода, сколько с простыми человеческими различиями.

Наш сеанс проходил в шумном и многолюдном кафе «Грабли» на Пушкинской — это очень мешало беседе, так как слушать и говорить было довольно сложно. В нашей беседе я не заметил каких-то элементов проповеди. Михаил в своей работе в первую очередь опирается на какие-то базовые гуманистические принципы и старается сочетать подходы различных психологических течений. По словам православного консультанта, вне зависимости от степени религиозности человек должен сам выстраивать внутренний диалог и понимать, что ему по-настоящему важно. Церковь должна выступать не контролирующими органом, который говорит, что делать человеку, а скорее другом и советником.

Мы обсуждали проблему одиночества, которая для меня довольно значима. Так как наша встреча была первой и к тому же отчасти вынужденной (все-таки это был редакционный эксперимент), нам не удалось детально поработать с моим запросом, зато Михаил рассказал несколько историй своих клиентов. Например, с ним работала пожилая женщина, которая была подвержена депрессии, вызванной одиночеством. В ходе работы консультанту удалось сместить фокус ее внимания с собственных проблем, которые решить не представлялось возможным, на проблемы других. Пенсионерка начала помогать в организации паломнических туров и через это смогла побороть ощущение оставленности и ненужности.

Мне кажется, что к православному консультанту определенно стоит обращаться в тех случаях, когда религиозные убеждения вступают в конфликт с желаниями и окружающей действительностью. По словам Михаила, часто верующие люди отдают священникам роль родителей, которые диктуют им, что делать, хвалят их или наказывают. И многие священнослужители подхватывают эту роль.

Подробности по теме

«Уроки разумного эгоизма»: зачем ходить к психотерапевту в 20, 30, 45 и 60 лет

«Уроки разумного эгоизма»: зачем ходить к психотерапевту в 20, 30, 45 и 60 лет

Ольга Чуковская

Редактор раздела «Красота»

И с психологией, и с религией я не наладила никакой связи — мы чудесно живем друг без друга, не скучаем и не жалуемся. У психолога я была один раз в жизни по просьбе другого человека — и ничего стоящего для себя оттуда не вынесла. С верой дела обстоят так же — родители не считали нужным направлять нас и скорее поддерживали естественное саморазвитие. Вообще, я открыта для всего нового, так что к православному психологу пошла без каких-либо предрассудков, с чистого листа.

«Гомосексуализм — такой вид отклонения, который должен быть проработан с психотерапевтом, а не с психологом»

Православный психолог Ирина Анатольевна Рахимова работает на Тверской улице в историческом здании, построенном на месте Саввино-Сторожевского монастыря. В 2000 году часть здания была отдана церкви — и тогда здесь появилась галерея русской и византийской иконы, а также центр помощи «Православная семья».

Поскольку у меня нет опыта общения с психологом, первые минуты нашей встречи прошли в неловком молчании. Я не понимала, как себя вести. Не могу же я прийти к человеку и просто начать рассказывать о проблемах? В итоге начала я: описала свою работу, семью и занятия в свободное время, но мы не смогли найти хоть какую-нибудь проблему. Тогда я начала задавать интересующие меня вопросы для материала.

«Мы всегда будем поддерживать институт брака и никогда не поддержим измену или наличие любовников в отличие от светских психологов»

Выяснила, что Ирина Анатольевна не консультирует гомосексуалов, но не потому что имеет по их поводу какую-либо позицию, а потому что считает, что это не в ее компетенции: «Гомосексуализм — такой вид отклонения, который должен быть проработан с психотерапевтом, а не с психологом». Мы молчим. Дальше я задаю вопросы о семейном консультировании, и тут все понятно: «Мы не даем советы, а помогаем разобраться в ситуации. Мы всегда будем поддерживать институт брака и никогда не поддержим измену или наличие любовников в отличие от светских психологов. Существуют ситуации, когда развод — единственное решение, но я стараюсь подвести человека к самой сути проблемы и попробовать вместе найти пути решения. Если человеку помогают проповеди и молитвы — хорошо. А мы поможем разобраться, о чем именно нужно просить Бога».

Ирина Анатольевна работает не только с православными, она также принимает мусульманские пары или людей с неопределенным вероисповеданием (как я). Я начала рассказывать о своем легком чувстве неловкости на первом сеансе, и Ирина Анатольевна рассказала историю из опыта работы: «Ко мне одно время приходил муж постоянной клиентки. На первом сеансе он зашел со своим портфелем, сел в кресло и поставил портфель на колени — просидел так целый час. На втором сеансе он поставил портфель около стула. На третьем портфель остался около окна, а поза в кресле стала более расслабленной». Эта история меня позабавила, немного расслабила, но наладить диалог не помогла.

Подробности по теме

8 вещей, которые я узнала о людях, когда стала работать психологом

8 вещей, которые я узнала о людях, когда стала работать психологом

Существует мнение, что после посещения психолога человек должен чувствовать себя расслабленным, открытым ко всему новому, одухотворенным и порхающим. У меня был явно не тот случай. Я вышла, проверила рабочую почту и продолжила жить своей жизнью.

Возможно, в моей жизни еще не случалось ситуаций, которые я бы хотела обсудить с профессионалом. Могу ли я посоветовать Ирину Анатольевну? Скорее да, чем нет. Формат эксперимента не совсем подошел: психолог знала, что я журналист, а я знала, что у меня нет острых проблем. Что касается религиозности, тут я тоже ничего не заметила, кроме икон, которые смотрели на нас с буфета. Ирина Анатольевна — человек приятный и располагающий к себе, она вполне может помочь разобраться с собой, просто я об этом не узнаю. А еще она печенье бесплатно предлагает.

Как я стала православным психологом. Страничка православного психолога. Ермакова Людмила Федоровна. Красное село.

     Лет пятнадцать тому назад, в одном из ЦСО Москвы я консультировала пожилых людей. Такие консультации многому учат самого консультанта- психолога: перед глазами проходят судьбы людей со всеми их ошибками, неожиданными поворотами из-за, казалось бы, мелочей. Два случая мне не только особо запомнились, но и привели к новому пониманию причинно-следственных связей между часто необдуманными, спонтанными поступками человека и его судьбой.

     
Первый случай, с которого, собственно, все началось, связан с пожилой женщиной, бывшей райкомовской работницей достаточно высокого уровня.

     
Ко мне пришла женщина жесткая, очень закрытая, с большими амбициями и большой обидой на жизнь. Со многими заходами и оговорками она сообщила мне, что живет вдвоем с дочерью, у которой психиатрический диагноз: тяжелейшая форма шизофрении. Дочь зримо разрушалась и погибала на глазах матери не только сама, но и делала попытки избить или даже убить мать. В доме был настоящий ад. Удивительно было то, что в предыдущих поколениях в этой семье не было больных шизофренией.

     
Тяжело было разговаривать с ней, тяжело видеть измученные глаза, из которых просто кричал вопрос: «За что мне это мучение?…». Конечно, я понимала, что психиатрия – это не ко мне, психологи работают с пограничными состояниями, но в пределах нормы. Все, что касается дочери – могу только посочувствовать, а вот поддержать мать, выслушать ее, изменить ее отношение к данной ситуации – мне очень хотелось.

     
Она начала осторожно, затем, почувствовав доверие, рассказывать. Вначале рассказ шел исключительно об успехах: какие у нее были замечательные родители; какая она была отличница, комсомолка, активистка; сколько людей от нее зависело, когда она работала в райкоме партии. И после каждого сюжета – в глазах всплеск боли: «За что?»

     
Внимательно слушая ее и размышляя вместе с ней, я попросила ее рассказать о дедах и прадедах. Там тоже было все со всех сторон успешно. Повествуя о семье прадеда, она сообщила мне, что он взрывал Храм Христа Спасителя. Сказав это, она неожиданно вздрогнула и с удивлением и ужасом посмотрела на меня. Вот оно, нашла!!! В психологии это называется инсайт – озарение. Она замолчала, обдумывая сказанное, потом неуверенно спросила: «Неужели столько мучений выпало на мою долю за этот взрыв Храма?»

     
Тяжесть, давившая во время нашей беседы, как-будто взорвалась – стало свежо и тихо, как после пронесшейся грозы. Так же, как и она, я почувствовала, что вот он, найден тот самый узел, стянувший и изувечивший жизнь этой бедной женщины. Она вдруг поняла, что именно с того момента – изничтожалось, стиралось с лица земли потомство «того деда» — и последняя в этом роду – тяжело больная ее дочь никогда не выйдет замуж, и никогда не будет иметь детей. На ней род прекращается.

     
«Что же теперь мне делать?» – спросила она.

     
«Здесь я уже ничего сказать не могу, Вам лучше рассказать все это батюшке, думаю, он Вам сможет помочь».

     
Она пришла ко мне через неделю. Рассказала, что батюшка освятил квартиру, исповедал и причастил ее дочь; сама она тоже готовилась к причастию.

     
Встретившись с ней через некоторое время, я отметила, что нет у нее во взгляде прежней пронзительной боли, и вся она как-то смягчилась. На вопрос о здоровье дочери, она заметила, что у той стали реже и тише проявляться приступы злобной агрессии.

     
Конечно, и она, и я понимали, что полного выздоровления не будет, но женщине этой стало ощутимо легче жить с больной дочерью, и это было уже много.

     

Второй случай произошел несколько позднее в том же ЦСО.

     
Ко мне на прием пришла очень красивая пожилая пара. Седой отец, багровый от гнева, с возмущением говорил, что готов убить своего сына за то, что тот ежедневно изощренно издевается над его женой.

     
Вся дальнейшая работа шла, в основном, уже с матерью. Она рассказывала, какой он был замечательный ребенок: соседи не могли нахвалиться, учился отлично, ходил с родителями в походы, в музеи и театры.

     
Одним словом – хороший ребенок из хорошей семьи.

     
Затем он женился, и жена вроде хорошая. Но детей почему-то нет, он стал пить, а главное – все в доме крушить и нападать на мать, на все призывы к совести — у него появился стеклянный взгляд.

     
Рассказывая о сыне, она вдруг вспомнила, что накануне его свадьбы ездила на электричке куда-то в Подмосковье к цыганке-гадалке, чтобы узнать у нее, счастлив ли он будет с женой? Сказав это, она задумалась и заметила, что, по-видимому, с этого момента сын стал меняться.

     
Она вдруг поняла, что хотя сын давно вырос, но связь, в том числе духовная, между матерью и сыном очень сильная, недаром говорится: «молитва матери – со дна моря достает!». Но, к сожалению, бывает и обратное.

     
Сын сам не ездил к гадалке – ездила мать, и своей материнской волей раскрыла его духовную защиту перед той темной духовностью, с которой связана любая гадалка. В то же время, ничего не зная о поездке матери к цыганке, сын стал проявлять особую злобность именно к матери, фактической виновнице его состояния.

     
Встал опять вопрос: «Что делать?»

     
Конечно, надо было прежде всего идти к священнику на исповедь. Но прежде, чем мать пошла к священнику, освятила квартиру и т.д. — перед каждым ее шагом у нее были кошмарные сновидения, где ей угрожали; после которых она впадала в страх, но находила силы, чтобы преодолеть его.

     
Ощутимо шла духовная борьба, во время которой она обращалась за помощью и к священнику, и ко мне – психологу. И также ощутимо менялись ее отношения с сыном.

     

Эти два случая до сих пор дают мне много пищи для размышлений, а в профессиональном плане – открыли для меня такую реальность, работать с которой оказалось возможно не только на основе знаний современной психологии, но и святоотеческой литературы.

     
Нынешняя реальность такова, что люди с проблемами явно духовного характера идут к психологу, к гадалке, к «бабке», к экстрасенсу и т.д., но только не к священнику, и, как правило, лишь усугубляют свое положение.

     
В работе психолога существуют определенные границы его компетентности и методы работы в рамках этих границ. Однако, православный психолог, не беря на себя функции священника, в своей работе вынужден часто помогать человеку разобраться в проблемах, в основе которых лежат духовные причины.

     
Дети и, сохранившие чистоту, взрослые присутствие Бога в их жизни чувствуют сердцем. В наш рассудочный век очень многие приходят к пониманию Бога, изучая физику, математику, философию и др., т.е. через разум.

     
Православный психолог в своей работе обращается и к тому, и к другому, ощущая, на что больше откликается пришедший за помощью человек. Происходит нечто, напоминающее работу настройщика инструмента. Как опытный настройщик: не строит звук инструмента под свой шаблон, но, слыша индивидуальный голос каждого инструмента, гармонизирует весь строй этого инструмента, сохраняя его индивидуальность.

     
В последние годы в церковной среде часто звучат категорические мнения: а нужны ли психологи вообще, склоняясь к тому, что кроме вреда никакой пользы от них нет. Большинство наших священников только при упоминании о психологе не могут удержаться от гнева и сарказма, с возмущением дают самые нелестные характеристики психологам.

     
Правы ли они? И да, и нет.

     
Правы, потому что в последние годы, ориентируясь на модность профессии, огромное количество вузов и колледжей завели у себя психологические факультеты и выпускают дипломированных психологов с профессиональной подготовкой сомнительного качества.
Чем занимаются такие психологи, попадая на любую практическую работу. Конечно, прежде всего, тестами всех видов, какими-то тренингами и, все чаще – оккультизмом. Основным критерием, который берется за основу при подборе методик: «чтоб действовало!». По этому критерию оккультизм в самых разных видах дает самые ощутимые результаты; происходящие затем события почему-то не всегда отслеживаются в их связи с воздействием оккультиста.

     
Работая в государственной системе образования я постоянно сталкиваюсь с «жертвами» такой психологической работы. Это целые классы детей, с которыми медитируют на картинах Рериха, это дети и взрослые после сеансов аутотренинга и гипноза, это люди, поврежденные «энергетическими» воздействиями психологов и т.д. Когда эти люди попадают ко мне в поисках «еще более сильного психолога», мне приходится вместе с ними осторожно разбираться в том, какое именное воздействие на них было оказано «психологом».

     
Основное и самое страшное, что происходит на таких «сеансах психологов» — это разрушение психологической и духовной защиты «клиентов», а часто и «заражение» их темной духовностью. Получив многочисленные душевные и духовные повреждения, люди ходят от психолога к экстрасенсу, от экстрасенса к «бабке» и снова к психологу. И только, если они попадут к психологу православному, могут с его помощью осознать, насколько опасными были эти «походы». Только после беседы с православным психологом человек начинает понимать, что ему необходима исповедь у священника и, как показывает опыт, резко отрицательно начинает сам относиться ко всяким экстрасенсам и «бабкам», и обжегшись на них, предостерегает от этого всех своих близких и знакомых.

     
Нужен ли для такого осознания ошибочности своих духовных поисков православный психолог или нет?
По-моему опыту необходим, т.к. зачастую большинство из моих «пациентов» постоянно совмещали посещения и экстрасенсов и церкви, не замечая их несовместимости, хотя проблем у них возникало все больше. Безусловно нужен, т.к., приходя к современному психологу и раскрываясь как на исповеди, человек может получить такое повреждающее воздействие от применяемых психологом методик НЛП и др., после которого требуется специальное восстановительное лечение. Православный же психолог, руководствуясь гиппократовским принципом: «Не навреди!», бережно относится к человеку, как к образу и подобию Божию, и поэтому не предлагает ему расслабления, не лезет в его подсознание, не вскрывает его защитные механизмы, не навязывает ему свои мнения и внушения.
Но, видя в человеке разрушение Образа, восстанавливает в нем иерархию ценностей, возглавляемую духовными ценностями, тем самым способствуя возрастанию духовного иммунитета и способности самостоятельно решать жизненные проблемы.

     
К сожалению, в настоящее время душевно страдающие люди пойдут к кому угодно, но только не к священнику – остался очень высокий барьер еще с советских времен.

     
Особое внимание хочу обратить на то, что многие психологические методики, разработанные и успешно работающие прежде, сейчас не могут применяться в силу изменения условий воспитания и жизни современных людей. Прежде всего это относится к психоанализу З.Фрейда и родственным методикам.

     
Если в те времена, когда работал Фрейд и его последователи, три уровня психической жизни присутствовали в том классическом виде, как это у Фрейда описано, то теперь все изменилось, буквально встало с ног на голову стараниями нынешней агрессивной антикультуры. То, что по Фрейду было заблокировано на нижних этажах психики, прежде всего сексуальность и агрессивность, сейчас с помощью распоясанных СМИ и «продвинутых» родителей, перебралось на верхний этаж, с которого изгнаны описанные Фрейдом социальные ориентиры и ценности культуры, как раз на самый нижний этаж психики, в подсознание. Средний слой – цензура – оказался в полнейшем замешательстве, буквально «все смешалось в доме Облонских».

     
Мне нередко приходилось слышать, что неправославный психолог – не профессионален и я совершенно с этим согласна. Православный психолог в своей работе опирается прежде всего на духовно-нравственную иерархию ценностей, лежащую в основе различных культур. При работе с людьми разного вероисповедания выход на эту систему ценностей, можно сказать, также является основным методом работы.

НА ПРИЕМЕ У ПСИХОЛОГА
     Пришла мама с дочерью шестнадцати лет. Девочка рослая, красивая – белокурые волосы, голубые чистые глаза; на редкость, никакой косметики – Ольга из «Евгения Онегина». Девочка начинает неуверенно рассказывать, что она в последнее время находится в очень тревожном состоянии. Когда она ложится спать и закрывает глаза – на нее наступает злобный чебурашка с окровавленными зубами. Открывает глаза – он пропадает, опять закрывает – ужасный чебурашка надвигается на нее. Девочка видит маленьких уродливых существ, бегающих по квартире и многое другое, что не видят окружающие ее люди.

     
Ребенка показывали разным специалиста, в том числе, психиатру, который выписал ей успокаивающие средства. Однако лекарства не только не облегчили состояния девочки, но чем более увеличивали их дозировку, тем лучше она она видела «то, что никто не видит». Мама, в числе прочего сообщила о том, что в детстве у девочки был сильнейший диатез, и она, по совету знакомых обратилась за помощью к «бабке», а та ей велела окрестить ребенка, затем принести к ней. Ребенка окрестили, «бабка заговорила» диатез, и он пропал. К этой «бабке» еще несколько раз обращались по каким-то проблемам здоровья ребенка. А потом у девочки появилось «видение другого мира» и страхи, ничем не снимаемые, а, напротив, усиливающиеся после приема лекарств.

     
Какая психокоррекция помогла бы этой девочке и закрыла бы то, что открыла у нее «бабка»? Конечно, мать поняла, что лечение диатеза ее дочери дорого обошлось, но у нее даже и мысли не возникало пойти в другую сторону – к священнику. Таблетки, заговоры, заряженные талисманы – это зримо и понятно, а причем тут священник? Поэтому пришлось мне беседовать с мамой не только о возрастных особенностях ее ребенка, но и обсудить, чем может помочь ей священник.

     
На приеме – юноша семнадцати лет – студент первого курса технического вуза, сам записался по поводу депрессии. Глаза тревожные, долго подбирает слова, чтобы описать свое состояние. Он постоянно слышит голос внутри себя, явно не свой внутренний, явно чужой. Голос постоянно пугает его, угрожает ему, пророчит всякие беды и напасти, злобно комментирует все происходящее, тянет прыгнуть из окна, с балкона.

     
Спрашиваю, давно ли у него это? Рассказал, что лет в шесть-семь он смотрел по телевизору фильм «Вий» и внезапно почувствовал, как что-то ужасное вошло внутрь его. С тех пор постоянно ощущает присутствие кого-то страшного в себе, боится его, сопротивляется ему и очень изматывается в этом сопротивлении. Заметил, что, когда подходит к иконам, внутри звучит грязная брань. Мама растила его одна, работает на рынке, знает различные заговоры и к церкви относится очень негативно. Юноша обращался к врачам, но после приема выписанных ему таблеток, внутренний голос только усиливался, его внушениям труднее было сопротивляться. Очевидно, было, что этому юноше необходима помощь прежде всего церковных таинств: исповеди, причастия, соборования. Но конкретно что-то рекомендовать мог только священник, к которому я и посоветовала обратиться этому юноше.

     
Редкий случай, когда с ребенком пришли оба родителя. Учителя просят перевести мальчика (ему одиннадцать лет) в другую школу. Причина: в его присутствии постоянно что-то происходит, все ломается, горит, дети калечатся. Последний случай: во время драки с другим мальчиком, у того загорелись волосы.
     
Родители подавлены, они устали постоянно всех пострадавших одаривать и, похоже, сами побаиваются своего ребенка.

     
На мой вопрос, с чем это может быть связано, отец, смущаясь, стал рассказывать, что несколько лет назад он работал водителем у колдуньи. Он часто привозил ее на кладбище по ночам, где она ходила на свежие могилы и что-то там делала. Он говорит, что чувствовал, что добром для него это не кончится, и видит свою вину в том, что происходит с сыном. Мы с родителями обсудили все, чем я могла им помочь, но основная помощь опять же могла им прийти только от батюшки.
Надо сказать, что родители, не мешкая, обратились к священнику, сразу же всем семейством окрестились и даже венчались. Необходимость в беседах с психологом отпала сама собой.

«Нужен ли психолог верующему?» Стешенко Е. А. — Православная психология — православная социальная сеть «Елицы»

Нужен ли психолог верующему?
Зачастую постоянные прихожане храмов считают, что воцерковленный человек не нуждается в психологической помощи, тем более, если у него есть духовник или священник, у которого он постоянно исповедуется и с которым советуется по различным вопросам. Некоторые люди считают, что существует опасность подмены психологом духовника. Так ли это? Давайте попробуем разобраться в этом.

Нам известно, что с точки зрения христианской антропологии человек состоит из духа, души и тела. Проведем упрощенную аналогию: на уровне тела работает врач, на уровне души – психолог, на уровне духа — священник.
Что же такое психика, с чем, собственно говоря, работает психолог? Психика включает в себя психические процессы — ощущение, восприятие, память, мышление; психические состояния — эмоции, чувства; психические свойства — характер, темперамент, способности, задатки. Таким образом, психолог имеет дело с проявлениями у человека каких — либо сложностей в личностной и познавательной сфере. К примеру, если у человека болит желудок, то он обратится за лечением к врачу; если он не может понять, почему его поведение не соответствует декларируемым им же самим ценностям или желаемому результату — он обратится к психологу, чтобы разобраться в причинах своего поведения; если же он ищет смысл жизни, подлинную духовность и готов к покаянию – он придет в храм и обратится к священнику. Например, непосредственной задачей психолога не является указание человеку на его грехи и призыв к покаянию. Это то же самое, как если бы врач вместо медикаментозного лечения предлагал просто читать акафист.
У каждого – свое поприще, главное, не нарушать границы своей профессиональной компетентности и не вторгаться не в свою область. Вряд ли можно усмотреть в этих служениях какую-либо конкуренцию между врачом, психологом и священником.
Человек как существо трехсоставное, состоящее из духа, души и тела, нуждается в заботе о каждой его составляющей, которые взаимовлияют друг на друга. Несомненно, сферы деятельности врача, психолога и священника во многом перекликаются: врач своим добрым словом может настроить на лечение, ободрить; священник может прозреть духовным взором причины психологических проблем человека; психолог может понять, что следствием неосознанных внутренних конфликтов может стать, например, гастрит или психиатрическая патология. Если мы рассматриваем человека с точки зрения христианской антропологии, подразумевающей его трехсоставность, то соработничество священника, психолога и врача представляется желательным, а в идеале – необходимым.

Нужна ли психотерапия (психологическая помощь) православному человеку? Он ведь уже нашел смысл жизни, имеет вполне определенную иерархию ценностей. Освобождается ли человек от психологических проблем автоматически, по факту пребывания в церковной ограде?

Психологические проблемы зачастую влияют на духовную жизнь независимо от искренности веры. Например, бывает так, что искренне и горячо верующий человек просто не может воспринять Бога как Отца всеблагим и любящим не потому, что он теоретически не знает, что Бог его любит, а лишь из-за того, что его земной отец был пьющим и жестоким, чем создал у ребенка негативную ассоциацию с образом отца, которая сохраняется и во взрослой жизни. Это и есть то, что называется в психологии влиянием психологической травмы, «призмой травматического опыта», через которую человек научился смотреть на жизнь. Никто не будет спорить с тем, что личный опыт гораздо сильнее влияет на человека, чем самые правильные, но теоретические знания. Вот тут и возникают сложности в религиозной жизни. Человек хотел бы воспринимать Бога не карающим, а любящим, а не может, но не в силу духовных, а в силу чисто психологических причин.
Еще пример: ребенка в семье учили добиваться самых высоких результатов в учебе, ориентировали быть «лучше всех», «заслуживать любовь» родителей своими достижениями, и он, став взрослым верующим человеком, может неосознанно практиковать ту же самую модель поведения в Церкви — быть первым «аскетом», «молитвенником» и так далее, то есть «быть самым первым в смирении». И здесь это уже становится не только психологической, но уже и духовной проблемой и требует соработничества психолога и духовника.

Наверное, если мы честно заглянем внутрь себя, мы поймем, что решение любых (не только психологических) проблем не наступает автоматически с приходом в Церковь. Личность формируется годами, образуются и укореняются привычки, стили поведения, многие из которых нам мешают стать более зрелыми, ответственными, любящими, а, следовательно, препятствуют исполнению призвания, которое есть у каждого.

Что такое православная психология?

Современная психология представлена множеством психологических школ, на одной из которых хотелось бы остановиться, на той, которая базируется на святоотеческом учении о человеке и называется духовно – ориентированным направлением в психологии. Это направление в психологии пытается соотнести психологические знания с христианской концепцией человека.
Духовность здесь рассматривается в контексте христианской православной антропологии. Вместе с тем надо сказать, что не существует сугубо православной психологии или психотерапии. Законы психики у всех одни и те же. Не существует какой-то особой психики запоминания или психики восприятия православного христианина.

Человек — это образ и подобие Божие с бессмертной душой. Он по природе своей троичен. Дух – это высшее и совершенное начало в человеческой природе, Образ Божий в человеке, который при всех обстоятельствах остается совершенным и прекрасным. Человек несет в себе изначальную раздвоенность между грехом и Образом Божиим. Эта раздвоенность является источником внутриличностных противоречий и конфликтов. Если с течением жизни данное противоречие не находит удовлетворительного решения, то духовный раскол углубляется, проявляя себя на душевном уровне в виде личностных расстройств, а в тяжелых случаях — в виде психической патологии.

Духовно — ориентированная психология исходит из того, что никакой человек, даже тяжко согрешивший или психически больной, не лишен Образа Божия. Если человек при этом еще и живет церковной жизнью, советуется с духовником, то более полно Образ Божий открывается в каждом конкретном человеке на пути духовного преображения личности. Митрополит Антоний Сурожский очень хорошо обозначил терапевтический момент благоговейного отношения к любому человеку: «Священник, обходя храм, кадит каждого присутствующего, как икону, образ Божий. Мы — падший образ Божий, ужасно поврежденный, однако воплощение не только восстановило нас в нашем человеческом достоинстве, но придало нам достоинство, которое в конечном итоге может быть измерено только мерой Самого Христа. И я думаю, что это — самый исцеляющий момент. Прежде всего, подарите человеку его достоинство».
Православие и психология нисколько не противоречат друг другу, оставаясь при этом самими собой: православие — вероисповеданием, а психология — наукой.
Однако христианское мировоззрение и учение о человеке может выступать как теоретическая основа психологической науки. Именно этот принцип и лежит в основе духовно-ориентированной психологии и психотерапии.

Чем может помочь психолог и что такое психотерапия?

Для начала давайте определимся с названиями, которые начинаются с пугающего многих корня «пси»: психиатр и психолог – это совершенно разные специальности. Психолог не занимается лечением психических заболеваний, как это делает психиатр. Обращение к психологу, естественно, не грозит постановкой на учет в психиатрический диспансер. Задачи психолога в зависимости от запроса человека могут быть следующими: помочь человеку разобраться в том, каков он на самом деле, каковы его особенности; способствовать тому, чтобы человек захотел увидеть себя без «маски», снять «темные очки» и взглянуть на жизнь по-новому, а не через призму прошлого травматического опыта. Человек в процессе психотерапии переосмысливает какие-либо события или свои устремления, набирается мужества посмотреть своей затаенной боли в глаза и, по сути, заново переживает ее. При этом очень важным становится сам психотерапевтический процесс, в котором психолог сочувствует и сопереживает человеку, тем самым помогая переживать болезненные для него чувства. Это и становится новым опытом для человека, благодаря которому перестраивается его взгляд на мир. После этого человек становится близок к прощению обидчика, не на словах, не «теоретически» прощает, а прощает по-настоящему, опытно понимая, что прощение – это не столько решение ума, сколько мучительный труд души.

Как выбрать психолога?
Психолог – это человек, которому Вы сможете доверять, гарантирующий конфиденциальность информации. При первой встрече, как правило, становится ясно, сможет ли данный специалист вызвать Ваше доверие. Обычно все мы имеем подобный опыт в обыденной жизни: с кем-то нам легко и просто общаться, а с другим человеком как будто говорим на разных языках.
Если психолог или вызвал Ваше доверие, важно узнать, в каком направлении психотерапии он работает (в рамках какой психологической школы) и какие техники использует в работе. Психолог, для которого имеют значение Евангельские заповеди любви к ближнему, свободы выбора, не будет использовать в своей работе техники, попирающие свободу воли человека (например, гипноз, кодирование, программирование).
Психотерапевтический процесс не должен противоречить задачам духовного развития, а быть интегрирован с ними. При этом любой психолог, даже представляющий себя как православный психолог, должен четко понимать, где заканчивается его сфера деятельности и начинается сфера деятельности священника. Психолог не работает над становлением религиозных убеждений человека, а предполагает их решение в диалоге со священником.

И все-таки, идти ли к психологу или ждать, что все сложности разрешатся сами собой, чудесным образом?

Многие люди считают, что им не нужна психологическая помощь, думая, что в ней нуждаются только «психически больные» (что, конечно, является весьма распространенным заблуждением). На это можно ответить, что каждый человек решает сам обращаться ему к психологу или нет. Бог дал каждому из нас свободу воли. Возможно, человек решит, что самостоятельно справится с трудностями, научится иначе общаться с близкими, перестанет попадать в одни и те же ситуации, сможет преодолеть влияние негативного опыта. Конечно, не исключено, что с человеком произойдет явное чудо и какие-то проблемы решатся сами собой. Возможно, он помолится у святыни, попросит соборной молитвы, поговорит с духовником или встретится с благодатным старцем, и жизнь его в корне изменится — все это может быть, ведь пути Господни неисповедимы и чудесам Его нет числа. Как верно и то, что ждать чудес и искать знамений не подобает христианину, когда есть вполне земные способы преодоления повседневных сложностей. Именно на этом пути человек учится трудиться и принимать на себя ответственность за свое поведение, и здесь происходит соработничество с Богом. А это ли не истинное чудо – трудиться вместе с Творцом над преображением себя?
Каждый из нас, проходя путь земной жизни, учится узнавать и понимать себя и других, ищет общения с Богом, Который каждому открывает свой путь ко спасению в соответствии с его сердцем: дарит встречи с разными людьми, знакомит с науками, произведениями искусства.
Почему бы в наше православное мировосприятие не вместить мысль о том, что для кого-то встреча с психологом может оказаться Божиим Промыслом?

Психолог в храме — Православный журнал «Фома»

Православным людям нередко свойственно настороженное отношение к психологии: не душевредное ли это дело? Но этот стереотип ломается самой жизнью. Оказывается, психологи могут быть и православными, и, более того, они могут работать в связке со священниками, каждый со своей стороны помогая людям решать не только душевные, но и отчасти духовные проблемы.
Как же это происходит? Мы беседуем с руководителем православного Центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семеновской в Москве Михаилом Хасьминским.

Из милиционеров — в психологи

— Вы раньше работали в милиции, потом стали психологом. Нетипичный сюжет, прямо скажем.

— Да, в целом нетипичный. Когда я работал в органах правопорядка, у меня уже было второе, психологическое, образование, полученное как дополнительное, когда я учился в Академии МВД, в начале 1990-х годов. Надо сказать, что уровень преподавания там был очень серьезный, причем, что важно, нас нацеливали на практическую работу с людьми, особенно с людьми, оказавшимися в тяжелой жизненной ситуации и в первую очередь с жертвами криминальных  преступлений. То есть у меня было два высших образования: одно юридическое, другое психологическое. И когда впоследствии я работал на разных оперативных должностях, то полученные психологические знания использовал ситуативно, они у меня оставались как бы на заднем фоне.

— Как же так получилось, что Вы вдруг стали православным психологом?

— Знаете, меня самого удивляет эта траектория: из милиционеров — в психологи. Ведь у меня никакого особого интереса к психологии тогда не было! Трудно  поверить, что можно однажды поехать в Троице-Сергиеву Лавру и вернуться другим человеком, с совершенно другими мыслями, мировоззрением, желаниями.

— Почему трудно?

— Потому что, глядя со стороны, по-моему,  тяжело в это поверить. Вообще, мне очень трудно про это говорить, это ведь было настоящее чудо. В самых общих чертах: однажды совершенно случайно я съездил в Троице-Сергиеву Лавру и приложился к мощам преподобного Сергия Радонежского. И вдруг прямо по дороге обратно в Москву понял, что нахожусь не на своем месте. Внезапно возник­ло ясное желание помогать больным раком. В это время, кстати, и у моей мамы был рак в последней стадии, который после той поездки неожиданно перешел в стойкую ремиссию, удивив врачей. Иду, увольняюсь — и устраиваюсь работать психологом в Российский онкологический научный центр им. Блохина Академии медицинских наук и волонтером в Первый хоспис для детей с онкозаболеваниями.

Наверное, возникает вопрос: если человек совершает такие кульбиты, то как он столько прослужил в милиции и как ему доверяли оружие (улыбается). Но уверяю, это было совсем нормально, просто Бог посетил. Хотя со стороны, возможно, это действительно выглядело странно.

— То есть Вы ушли из милиции не потому, что разочаровались в этой работе?

— Нет. Никакого разочарования не было. Просто когда человека посещает Бог, жизнь видится ему под несколько иным углом и в ней появляется другой смысл и другие точки приложения, а соответственно, открываются и другие места служения.

— Спрашиваю, потому что в обществе много предубеждений против этой профессии…

— В милиции (а сейчас в полиции), как и везде, разные люди. Могу сказать, что за время службы я видел в силовых структурах совершенно потрясающих людей, самоотверженных, которые действительно болели за дело. А эти предубеждения вызваны и незнанием реальной обстановки в милиции, и какими-то личными проблемами, комплексами, ну и, бывает, ошибками сотрудников милиции. Да и вообще, всегда не любят тех, кто следит за порядком. Вот, например, школьники, они любят учителей? К тому же сейчас ведь очень многие строят свои представления об органах правопорядка на основе дурацких телесериалов!

— Но из-за чего Вы все-таки ушли?

— Я не знаю, как об этом рассказать. Ну как объяснить то, что с тобой происходит за несколько часов? Когда все меняется внутри, и ты понимаешь, что ты не там, где надо.

— А есть что-то общее в работе оперативного работника и психолога?

— Одно из важных профессиональных качеств опера — это способность к системному объективному анализу любой информации. Важно для оперативника и понимание психологии разных людей. Но просто вызубрив учебники и сдав зачеты, профессионалом не станешь. Сотрудник органов правопорядка должен иметь живой, быстрый ум, нестандарт­ное мышление, ответственность, внимательность, гибкость, правильную мотивацию, доброе сердце. Должна быть и честность, определенная личностная прямота, чтобы суметь увидеть и высказать ту правду, которую человек от себя очень часто прячет. Эти же качества важны и для практикующего психолога. Он должен очень трезво, очень критично относиться к тому, чтó человек, обратившийся к нему за помощью, о себе рассказывает (потому что людям свойственно что-то приукрашивать, что-то скрывать, что-то произвольно интерпретировать). И обычно он должен говорить пациенту правду, пусть подчас и неприятную. Да, психолог иногда должен быть и жилеткой, куда можно поплакаться,  но жилетка эта может быть и достаточно жесткой, так сказать, бронежилеткой. То есть человека надо понять, надо дать ему выплеснуть чувства, но после этого четко обозначить суть его проблемы и ответственно предложить реальные способы ее решения. Это может восприниматься как жесткость, но это часто необходимо.

Храм Воскресения Христова на Семеновской, г. Москва. Фото Lodo27

Проблемы: психологические или духовные?

— Итак, Вы решили стать психологом. А зачем вообще в храме психолог? Ведь там уже есть священник.

Читайте также

Катастрофические вопросы: почему Бог допускает страдания?— Действительно, в самом храме психолог не нужен. Он же не участвует как психолог в богослужении. Разве что в свободное от своей работы время помогает — алтарником. Я именно так иногда и делаю.

Но психолог может работать при храме, давая психологические консультации. И это, между прочим, тоже социальное служение и церковное послушание. Психолог таким образом занимается очень важным делом, помогая священнику в душепопечительстве. Пусть служение и другое, но именно служение.

— А зачем вообще люди идут к психологу при храме, когда в самом храме уже есть священник? Почему они не идут сразу к священнику?

— Далеко не в каждом храме священник всегда доступен, не всегда у него достаточно времени, не всегда достаточно знаний и опыта, чтобы помочь в решении не духовных, а психологических проблем (хотя они часто бывают связаны). Обычно к священнику все-таки идут решать духовные вопросы. Но поскольку человек трехсоставен (дух, душа, тело), то логично предположить, что человек за помощью в духовных вопросах должен идти к священнику, с душевными немощами — к психологу, а с болезнями тела обращаться к врачам. И если у человека существуют психологические проблемы (а они есть практически у каждого), то ими надо заниматься профессионально.

— С какими проблемами работает ваш Центр?

— Мы не работаем с психическими заболеваниями (на это есть психиатры) и зависимостями, специалисты нашего центра, бывает, работают с неврозами, психосоматикой, психологическими проблемами детей, но основное направление — кризисы. Кризис — это тяжелое состояние, поворот. Это и семейные проблемы, и тяжелые разводы, и психологическое состояние во время тяжелой болезни, и переживание насилия, и состояние после смерти близкого, и некоторые другие. Сейчас мы еще занимаемся работой с беженцами, реабилитацией и адаптацией людей, которые находились в зоне боевых действий. И, конечно, часто люди в храм приходят со стороны, они про Церковь почти ничего не знают, просто попали в тяжелую ситуацию и во многом от отчаяния идут в храм. Они переживают кризис, а это очень тягостное состояние. И с ними должен поработать профессионал, который будет и специалистом, и миссионером. Например, пришел человек в горе, и надо понять, на какой стадии горевания находится этот человек, как именно он переживает свое несчастье, какие ресурсы можно ему предложить, на какие вопросы он должен получить ответ, чтобы ему стало легче, и так далее.

— А разве священник не может это делать?

— Дело в том, что не каждый священник это делать умеет. Священнослужителей пока не учат, например, психологии горя. Поэтому тут можно наделать ошибок. Вот, скажем, если вдруг придет человек и скажет, что он хочет себя убить, то что должен сделать батюшка?

— Если священник станет говорить о том, что это великий грех, это что, будет ошибкой?

— Чаще всего да.

— Почему?!

— Да потому что, если человек задумался о самоубийстве и желает закончить жизнь, он уже не верит Богу! Или как минимум верит Ему недостаточно, не доверяет. Поэтому на него богословские аргументы не действуют. Он пришел с внутренней болью, и его сначала надо суметь понять, принять, утешить, а потом уже и дать нужный и понятный ему совет. И непременно привести такие аргументы, которые бы он понял и мог бы оценить, а не выстраивать сложные богословские конструкции или проповеди читать. Кроме того, надо определить тип личности, быстро и профессионально оценить его состояние и степень его адекватности, а также, задавая вопросы, стараться понять степень его решимости. Скорее всего, священник без специальных знаний и опыта работы с суицидентами сделать это не сможет. Ведь одному в такой ситуации надо рекомендовать лекарство — антидепрессанты. Другому — почитать понятную книгу, а третьего надо нагрузить посильным служением, помочь, пожалеть и так далее.

Настоятель храма Воскресения Христова на Семеновской архимандрит Августин совершает литию. За ним второй справа помощник настоятеля и алтарник Михаил Хасьминский

— Но ведь раньше никогда психологов при храмах не было.

— Конечно, не было. Раньше много чего не было: ни психологов, ни психиатров, ни антидепрессантов. Раньше и люди были мудрее, да и кризисы протекали проще. Конечно, у них тоже умирали близкие или были какие-то проблемы в семье, но они внутренне были устроены иначе. Например, будучи православным, можно понять, в чем состоит смысл жизни и страданий, зачем создавать семью и так далее. Раньше люди в большинстве своем знали ответы на эти вопросы. Сейчас совсем не то.

Раньше никому бы в голову не пришло сказать «не плачь» человеку, у которого только что умер близкий. Были даже ритуалы плача, институт плакальщиц. Когда кто-то умирал, его все спокойно оплакивали, если можно так выразиться. Никто не уводил в сторону детей и не врал им, что дедушка надолго куда-то уехал.

Или разводов тогда почти не было, потому что люди семьями приходили к мудрому батюшке. Сейчас кто так приходит, много ли таких людей? Разводов огромное количество, но люди если и идут куда-то, то скорее к светскому психологу, в основе воззрений которого нет Божиих законов как абсолютной системы координат. Ну, соответственно, и структурировать ничего не получается. Вот и оказывается, что психологов много, а психологическое состояние населения оставляет желать лучшего.

— Тут можно заметить, что в этом есть своя логика. Если психология — это наука, то она должна описывать психологическую реальность, а не оценивать ее по принципу «хорошо» или «плохо».

— Но ведь эти оценки — тоже интерпретация психологической реальности! Я убежден, что большинство психологических проблем современного человека возникает оттого, что люди не выполняют заповеди Божии.

Безоценочность секулярной психологии — это примерно то же, как если бы санитарный врач на вопрос «руки мыть — это хорошо или плохо?» отвечал, что не может дать однозначного ответа. Это было бы нормально? Мой опыт убеждает меня в том, что почти любая кризисная психологическая проблема на самом деле упирается в проблему духовную. Уточню: речь именно о психологических проблемах, а не о психиатрических. Там, конечно, причины могут быть в соматике, в наследственности, в сопутствующих заболеваниях.

Профессиональное душеведение

— Каким людям нужен православный психолог? Маловерующим или даже просто впервые пришедшим в храм? Или воцерковленным тоже?

— Есть и очень верующие люди, которые обращаются к психологу. Ко мне на консультацию приходили даже настоятели храмов. Они тоже могут, например, тяжело переживать смерть близкого человека или советоваться о проблемах в семье.

Проблема бывает еще и в том, что некоторым священникам просто не удается говорить на одном языке с приходящими к ним людьми. Их правильные рекомендации — смиряться, терпеть, молиться и поститься — часто может воспринять лишь духовно опытный, глубоко верующий человек. А ведь даже среди давно воцерковленных далеко не все такие.

Допустим, в храм впервые пришел человек, у которого определенные проблемы в семье, ссоры с женой и так далее. И ему батюшка, например, справедливо указывает, что нужно снисходительно относиться к слабостям жены и ее нервам. И добавляет, что если в данном случае человек не может терпеть тяготы и немощи другого, то это может быть следствием его собственного гордого устроения.

Какая, очень вероятно, будет реакция этого нашего гордого человека? Он скажет: «Что Вы мне тут говорите? У меня гордыня? Да с какого перепугу я вообще должен снисходить до ее дури?»
Поэтому с этим человеком еще нужно суметь поговорить так, чтобы его первый приход в храм не стал последним. И психологу зачастую проще понять нецерковного человека и быть понятнее ему, но одновременно являться тем звеном, которое нужно, чтобы человек не только пришел в Церковь, но и остался там навсегда.

После окончания однодневного семинара — фото группы с руководителем центра и ведущим тренинга Михаилом Хасьминским

— Существует представление, что православный психолог — какой-то лузер, у которого просто не получилось стать светским профессионалом. И вот он назвал себя православным и переключает на себя какое-то количество людей только за счет конфессиональности.

— Соглашусь с тем, что нет православных гинекологов, православных стоматологов или православных математиков. Кто же такой тогда православный психолог? Я думаю, что это психолог, но при этом внутренне православный человек, который работает, рассматривая душу человека с точки зрения православной антропологии*. С этой точки зрения он и старается понять другого человека, да и ответственность у него выше. Православному психологу предстоит отвечать не только перед клиентом, но и перед Богом за то, что он сделал или посоветовал. Поэтому он должен тщательно взвешивать все, что он говорит и рекомендует, бережно относясь не только к тому, кому помогает, но и к его душе.

Кстати, дословно с греческого психология — это «душеведение», и психолог — это, соответственно, «душевед». В каком-то смысле секулярная психология присвоила себе это название. Ведь если вы отрицаете душу человека (а в большинстве школ светской психологии она отрицается), то как вы можете ее «ведать»? А вот, например, преподобные Сергий Радонежский и Феофан Затворник, да и вообще святые отцы, не имели, разумеется, диплома психолога, но тем не менее душеведами они были отменными. Так что православные психологи не только существуют, но и зачастую лучше помогают людям, чем психологи светские. В кризисных ситуациях — точно лучше.

— А цели у православной и светской психологии совпадают?

— Психология многогранна, но если рассматривать помощь людям в тяжелых обстоятельствах, то не секрет, что многие светские психологи чаще всего ставят целью просто успокоить человека, снова сделать его жизнь комфортной. Отсюда нередко появляются у них и советы такого рода: «Муж изменил? Не переживай! Найди любовника и наставь ему рога!»

— Правда, что ли?

— Я не шучу ни капли. Подобные вещи советуют даже известные психологи, причем публично, в прессе, ТВ, глянцевых журналах. Сейчас многое в светской среде построено именно на чувствах и удовольствиях. Главное — убрать переживания. А как? Ну, например, сделать то же самое — скажем, изменить в ответ на измену. И всё, вы квиты, можно успокоиться. Это вполне логично в той системе координат.

Часто у них нет ориентации на изменение души, они занимаются только досаждающим симптомом. Болезнь души при этом остается. Так и ходят годами. А вот отправить человека к настоящему Врачу, который его исцелит, — это психология совсем другого уровня. Ведь самый главный помощник, как мы знаем, это Господь. Наша итоговая задача, насколько это возможно, привести человека к Богу, потому что Он и будет самым лучшим лекарством.

Про Мишу, который заговорил

— Как Вы стали совмещать православную и кризисную психологию?

— Работая в Онкоцентре, ты, естественно, работаешь и со смертельно больными людьми, и с их близкими. Ты видишь трагедии, боль, страдания, страх в душах этих людей, неверие, отчаяние.

А в детском хосписе, где я помогал как психолог- волонтер, все это еще умножено в разы. Первого моего маленького пациента звали Миша, ему было около тринадцати лет. Он уже умирал и лежал дома. В семье были еще братья и сестры, а он один лежал, ни с кем не разговаривал. И никто не знал, как ему помочь. Я его маму спрашиваю, в чем причина. Она в ответ: «Не знаю. Сын какое-то время назад замкнулся в себе, и всё. И с нами не общается, и с братьями и сестрами тоже не общается». А у меня тогда опыта совсем мало было. Я по большому счету не знал, что тут делать и говорить. Я помолился. У меня с собой был диск с записью звуков природы: шума дождя, прибоя, щебета птиц в лесу и так далее. И я подумал, что, возможно, ему поможет какая-то релаксация. Я предложил дать ему послушать этот диск в терапевтических целях (есть такое направление NST — Natura Saund Terapy). И буквально через несколько дней его мама мне позвонила и сказала, что, несколько раз послушав эти самые звуки природы, Миша вдруг заговорил с ними. И тут уже выяснилось (он рассказал маме), что он однажды в углу своей комнаты явственно и абсолютно реально увидел пугающий огонь и страшные маски, которые корчили ему жуткие рожи и кричали, что он очень скоро умрет. Ребенок испугался и замкнулся в себе.

Я опускаю подробности, но по некоторым признакам было понятно, что это не просто галлюцинация. Слушая его, и я понял, что речь идет об инфернальных воздействиях, что темные силы есть и они реальны. Сам я был тогда совершенно невоцерковлен, но поехал в Высоко-Петровский монастырь, захожу, а мне навстречу идет священник, ныне уже покойный, отец Борис. Я к нему. Благословение еще не умел брать, подошел и просто говорю: «Вот, батюшка, так и так, такая вот проблема». Он говорит: «Поехали». Я говорю «Только там денег нет». Он в ответ: «Да и не надо ничего». Сразу и поехали. Он соборовал мальчика, и у него эти страхи прекратились. Через некоторое время Миша умер, но страхов у него больше не было, а вера была.
Та история произвела на меня большое впечатление. Я стал захаживать в монастырь на Петровке. Скоро я понял, что многого в этой жизни явно не знал и что надо для реальной эффективной помощи применять и другие ресурсы, не прописанные в учебниках, но существующие уже два тысячелетия.
Когда, например, пытаешься умирающим онкобольным помочь реально, то видишь, что есть какой-то барьер, в который ты упираешься, и твоя светская психология дальше помочь не может.

— То есть любой психолог в это упирается?

— Тот, который работает с тяжелобольными, сталкивается со смертью, сильнейшими кризисами,  — да, конечно. Ведь в таких случаях понимание проблемы часто выходит за границы этой жизни. Мы с коллегами пробовали разные методики, пытались адаптировать и психоанализ, и какие-то гуманистические школы. Но нет, это не помогает, когда ты работаешь с реально умирающим человеком. Ты можешь, конечно, пересказать, что, например, говорил Виктор Франкл, — это красиво, но обычно совсем не работает и не утешает.

— Но ведь если ты в своей работе как православный психолог будешь иметь дело с невоцерковленным смертельно больным человеком, ты же не будешь, не сможешь просто его катехизировать?

— Да. И тут встал уже другой вопрос. Все правильно, большинство людей, с которыми приходилось общаться, как раз и не могли получить так необходимую им духовную поддержку, потому что не были верующими. И стало понятно: чтобы им помочь, надо сказать что-то такое, чтобы они поверили. И опять же, дежурные слова не подходили.

И несмотря на обилие книг, в том числе богословских, обнаружилось:  того, что в доступном и понятном виде сразу бы западало неподготовленным больным в душу, крайне мало. И мы стали подобные материалы собирать по крупицам, в том числе какие-то аргументы науки в пользу реальности религиозных феноменов, например, жизни после смерти. Мы искали там, где, условно говоря, духовное и научное смыкается. Разумеется, я не призываю поверять веру наукой, но если авторитет науки кого-то может поддержать на пути к вере — то почему нет?
Так и нарабатывался какой-то опыт. А параллельно шло и мое воцерковление. Потом появились определенные программы, в том числе реабилитационные, которые хотелось продвигать шире.
Вообще, каждому человеку на самом деле приходилось говорить что-то свое, избегая деклараций и дежурных фраз. То есть пытаться в том числе и по-своему привести к вере. И все это надо было делать исключительно тактично, потому что больные были разные. Причем дополнительная сложность была в том, что больные преимущественно искали не самой веры, потому что если бы они ее хотели, то она бы давно уже у них была. Они хотели доказательств. И надо было достаточно широко и глубоко копать, чтобы эти объективные, понятные, логичные доказательства им в какой-то степени предоставлять.

— Доказательства чего?

— Той же загробной жизни. Или того, что сознание — это не продукт деятельности мозга. Все эти аргументы позже вошли во многие мои материалы, книги и статьи. Хотя миссионерству и катехизации я нигде специально не учился.

Ну и, конечно, условия для работы в Онкоцентре были не очень подходящие. С помещениями там было сложно, иной раз приходилось работать прямо в ординаторской вместе с врачами. Это, конечно, не формат для общения с тяжелобольными.

И тут архимандрит Августин (Пиданов), настоятель храма Воскресения Христова на Семеновской, узнал о нашей работе и посчитал, что это важное социальное служение, которое должно развиваться в Церкви.

— Какое именно?

— Психологическая помощь людям в кризисных ситуациях. Он написал рапорт Святейшему Патриарху Алексию II. В ответ на этот рапорт Патриарх Алексий и благословил создание нашего кризисного центра. Это было 29 октября 2006 года. О своем благословении на создание нашего центра Патриарх сказал через несколько дней в докладе на епархиальном собрании. Это явилось своего рода переломным моментом для центра. Про нас узнали люди, журналисты, так все это и заработало. Первыми, кстати, были сотрудники журнала «Нескучный сад». А уже благодаря их публикации мы и познакомились с многолетним моим другом и партнером Дмитрием Семеником, который к тому времени уже открыл один сайт из будущей звездной группы. Это был сайт «Пережить.ру».

Мы не вторгаемся в компетенцию священников

— А приходят к вам люди потому, что у них не сложилось общение со своими приходскими батюшками?

— К нам приходят разные люди из совершенно разных приходов. И, признаюсь, иногда (но не очень часто) рассказывают о том, что им что-то не понравилось в общении со священником. И они уже потом чаще всего к этому священнику не возвращаются. Может быть, идут к другому. А православный психолог не священник, но вроде как не чужой человек. И, конечно, верующие часто обоснованно боятся обращаться к светским психологам. Ведь если человек с определенным мировоззрением услышит «авторитетные советы» на тему «ну и ты погуляй, полюби себя, плюнь на всех», то возникнет, как сейчас говорят, когнитивный диссонанс — как минимум.
Православному психологу, конечно, видны ошибки душепопечения, которые иногда совершают священники именно в психологическом аспекте. Причин у этих ошибок много. У меня, например, на одну консультацию отводится не меньше часа, а священники часто находятся в постоянном цейт­ноте и даже такого времени для разговора им взять неоткуда. Есть и другие ошибки, которые допускаются в трудном и многогранном пастырском служении. И вот я систематизировал эти вопросы, проанализировал, как этих ошибок избежать, и поделился мыслями с несколькими архиереями. Я не ожидал такого интереса к этой проблеме. И уже через некоторое время по благословению правящих архиереев я проводил в различных митрополиях семинары по психологическим аспектам пастырского душепопечения. И сейчас продолжаю делиться этими знаниями со священниками тех епархий, куда меня приглашают.

— И какая была реакция у священников на рассказы об их возможных ошибках? Не было ли отторжения?

— Отторжения не было ни у кого, ни разу и ни с кем. Напротив, в целом это вызывало большой интерес, хотя отдельных батюшек, как я видел, это и не слишком волновало. Но я услышал много добрых откликов и благодарностей, в том числе в Минской духовной академии.

Меня во время этих семинаров часто спрашивают: ну хорошо, с ошибками более или менее ясно, они у всех есть, у любого человека. А что, собственно говоря, делать, как их исправлять? И тут я предлагаю наш реальный, наработанный опыт в миссионерском служении и социальной и психологической работе с людьми, которые находятся в кризисных состояниях, — то, что мы уже много лет делаем на форумах и сайтах группы «Пережить.ру», и те материалы, которые мы используем. Ведь мы видим реальную отдачу от нашей работы, благодаря хотя бы обратной связи в Интернете, на форумах и в соцсетях.

— Мы — это кто?

— Психологи нашего Центра, авторы сайтов группы «Пережить.ру», администраторы, модераторы форумов, волонтеры. Мы предлагаем прак­тический опыт православной кризисной помощи, делимся им, пытаемся его популяризировать.

— А бывает, что Вы своих пациентов отправляете к священнику?

— Не просто бывает, а практически всегда так и происходит. Если человек, например, попал в реанимацию, то будет странно, если его будут там держать до самой выписки из больницы. Ведь для дальнейшего лечения существуют другие отделения и другие врачи-специалисты. У нас очень тесный контакт со священниками. Наша психологическая служба — это как раз что-то вроде реанимации в больнице. Реанимировали пациента — теперь его надо отдавать терапевтам, чтобы они его долечили. А бывает, впрочем, и наоборот. Многие московские священники к нам отправляют людей, если видят, что у человека проблема не только (не столько) духовная, но и психологическая.

Но вообще у нас существует непреложное правило: мы никогда не вторгаемся в область духовного окормления. У нас просто нет ни благословения, ни власти, ни опыта, ни знаний, ни сил заниматься этим. У нас другая задача — по возможности привести человека к тем, у кого такие знания и силы есть, а совместными усилиями привести страдающего к Богу. Поэтому очень важно, чтобы человек выбрался из кризиса благодаря не только оказанной психологической помощи, но и обретенной вере. Часто, чтобы выйти из кризисной ситуации, человек должен изменить свою жизнь, построить ее на христианских началах.

Читайте также: 

Справка «Фомы».  Михаил Игоревич Хасьминский

Кризисный психолог. помощник настоятеля Патриаршего Подворья храма Воскресения Христова на Семеновской, руководитель Центра кризисной психологии, главный редактор сетевого журнала «Русская православная психология», главный эксперт группы сайтов «Пережить.ру», член ассоциации онкопсихологов России.

Родился в 1969 году, окончил Московскую высшую школу милиции. Майор милиции. Психологическое образование получил в Академии МВД России. Работал в онкологических учреждениях, более трех лет — в хосписе для детей с онкологическими заболеваниями. С момента создания Центра кризисной психологии является его бессменным руководителем. Женат, растит сына.

Справка «Фомы». православный  кризисный центр

Православный центр кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семеновской создан по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, существует с 2006 года. Сейчас в нем работают пять психологов. Основная специализация — психологическая помощь людям в кризисных ситуациях. Это смерть близких, развод, пережитое насилие, тяжелые соматические болезни. С прошлого года Центр занимается и разработкой программ психологической помощи беженцам и людям, которые находились в зоне боевых действий — в первую очередь это преодоление посттравматических стрессовых расстройств (см. подробнее в ноябрьском номере «Фомы» за 2014 год). Центр работает в плотном взаимодействии с группой сайтов «Пережить.ру».

Cайты психологической поддержки

Михаил Хасьминский является главным экспертом сайтов психологической поддержки для оказавшихся в кризисной ситуации:(как пережить развод, расставание), (о настоящей любви),  (для тех, кто не хочет жить),  (как пережить смерть близких),  (как преодолеть последствия насилия),  (для тежелобольных и их родственников), (как стать счастливым).

Фото Владимира Ештокина

Православный катехизис и обучение детей

Речь на конференции греческих и воскресных школ, Лондон.

Когда мы говорим о православном катехизисе, особенно для детей, мы склонны думать исключительно в терминах школьных уроков или посещения церкви, изучения символов и информации или переживания поклонения. Хотя все это важно и должно составлять часть христианского православного обучения и воспитания детей, я хотел бы сосредоточить внимание на другом аспекте обучения детей, который часто упускается из виду и который хорошо охарактеризован святым Иоанном Златоустом:

«Пусть все отойдет на второй план для нашей заботы о наших детях, нашего воспитания их к наказанию и наставлению Господа.Если мы с самого начала научим их любить истинную мудрость, они будут иметь большое богатство и славу, чем может дать богатство. Если ребенок учится ремеслу или получает высокообразованное образование, чтобы получить прибыльную профессию, все это ничто по сравнению с искусством отстранения от богатства; если вы хотите сделать своего ребенка богатым, научите его этому. Поистине богат тот, кто не желает больших владений и не окружает себя богатством, но ничего не требует »(Проповедь 21 к Ефесянам)

«Давайте учим мальчиков с самого раннего детства быть терпеливыми, когда они сами терпят обиды, но, если они видят, что обижены другие, смело выступать и помогать пострадавшему в надлежащей мере» (Обращение к тщеславию и правильному пути для родителей. воспитывать детей, 66)

Здесь святой Иоанн ясно дает понять, что самые важные и самые ранние уроки, которые мы должны преподавать нашим детям, — это христианские добродетели.Заметьте, я сказал не «мораль» или «семейные ценности», а «христианские добродетели». Я пытаюсь прояснить здесь, что христианские добродетели отличны от морали и, конечно, от морализма. Вышеупомянутый отрывок из Златоуста, например, призывает родителей и учит детей научиться любить мудрость больше, чем богатство, и духовность, нежели славу. Многие ли из нас учат этому наших детей? Мы предпочитаем призывать наших детей стать богатыми и обеспеченными, а не набожными и самоотверженными.Мы бы предпочли, чтобы наши мальчики вырастали врачами и юристами, а не священниками и монахами. Нам было бы приятнее видеть их миллионерами, чем милосердными, терпеливыми и скромными.

Когда дело доходит до обучения наших детей Православию в наших школах, мы должны выходить за рамки изучения обычаев и религиозных обрядов (вещей, которым, откровенно говоря, они должны учиться у своих родителей дома и в церкви, а не в школе). Вместо этого наши школы должны учить наших детей тому, что значит жить как христианин, как мы должны относиться к ближнему и окружающей среде.

Безусловно, в основе этого наставления о добродетели должны быть Священные Писания и библейские истории. Увы, в наши дни дети растут, ничего не зная о Библии, и стыдно, что наши дети растут, не зная слова Бога и многих замечательных примеров добродетели и святости в Священном Писании. Библейские знания имеют фундаментальное значение для христианского характера наших детей и их воспитания. Как пишет святитель Иоанн Златоуст:

«Не думайте, что только монахам нужно изучать Библию; Дети, собирающиеся выйти в этот мир, больше нуждаются в знании Священных Писаний.(Проповедь 21 к Ефесянам)

Помимо Священного Писания, наших детей следует также знакомить с жизнью святых. К сожалению, традиция рассказывать такие истории родителями, бабушками и дедушками ушла в прошлое, и здесь наши школы и церкви могут помочь родителям, которым, возможно, не хватает таких знаний. Особое значение имеют покровители детей и членов семьи. Опять же, словами Златоуста:

«Так пусть имя святых войдет в наши дома через наречение нашим детям, чтобы обучать не только ребенка, но и отца, когда он размышляет, что он отец Иоанна, Илии, или Иакова; ибо, если это имя будет дано заранее, чтобы воздать должное ушедшим, и мы будем цепляться за свое родство с праведниками, а не с нашими предками, это тоже очень поможет нам и нашим детям.Не считайте это маленьким, потому что это мелочь; его цель — помочь нам ». (Обращение о тщеславии и правильном пути родителей воспитывать детей 50)

Очень жаль, что вместо того, чтобы учить детей добродетелям в молодом возрасте и религиозным убеждениям в более позднем возрасте, мы делаем все наоборот и пытаемся познакомить наших детей с христианскими добродетелями, когда они находятся в подростковом возрасте. слишком упрямый и непокорный, чтобы научиться добродетелям самоотречения, терпения и смирения, и слишком взрослый, чтобы все еще изучать богословие в воскресной школе.По мере того, как наши дети становятся взрослыми, их знания во всех областях обучения расширяются: естественные науки, математика, язык, литература, история. Но когда дело доходит до религии, мы никогда не заканчиваем начальную школу. Неудивительно, что многие из наших молодых людей отвергают христианство как детское. Мы не готовим наших детей к жизни в мире, когда они достигают подросткового возраста; мы не готовим их к антихристианской пропаганде, которую они услышат, или ко многим ученикам-атеистам и студентам, с которыми они будут дружить.

Итак, если мы хотим дать нашим детям возможность сохранить свое христианское наследие и православные традиции, и, что более важно, если они хотят вырасти набожными православными верующими, сначала мы должны научить их добродетелям, Писанию, святым, а затем наши доктрины, верования, церковные обычаи и обычаи.Следует признать, что многие из наших молодых людей больше не будут испытывать эти вещи дома и учиться у своих родителей, и поэтому в дополнение к усилиям, которые наши школы прилагают для обучения наших молодых людей, необходимо предпринять инициативы по поддержке и наставлению родителей. Я считаю, что школы и учителя не могут справиться с этим в одиночку. Духовенство и учителя, церкви и школы должны работать вместе для обучения и назидания христианских православных семей, молодых и старых. Самая важная школа из всех — это семья, и если мы не взаимодействуем с семьями и не учим родителей, мы подводим наших детей, и Церковь будет продолжать терять их, если не из-за атеистической и светской культуры, которая нас окружает, то другим христианским церквям или даже другим религиям.Итак, я еще раз завершу словами св. Иоанна Златоуста:

«В отношении детей мы берем на себя большую ответственность. Окажем им большую заботу и сделаем все, чтобы лукавый не лишил нас их ». (Слово 9 к 1 Тимофею)

.

Чему амиши и ортодоксальные евреи учат нас о наркозависимости — вперед

Изображение предоставлено Getty Images

Девушка-амишка и проезжающий мимо повозка, запряженная лошадьми.

Популярные СМИ любят хорошие скандалы в православном мире — так же, как и среди амишей. Тайная жизнь современных амишей в Америке очаровывает читателей даже в Австралии, как можно дальше от амишей. Но помимо массового развлечения, эти две очень разные культуры, взятые вместе, могут дать ценную информацию о мире злоупотребления психоактивными веществами и выздоровления.

Есть ли у амишей и православных общин проблемы со злоупотреблением психоактивными веществами?

К сожалению, в обоих случаях однозначный ответ — да. О зависимости среди ортодоксальных евреев написано много. National Geographic снял целый документальный фильм The Devil’s Playground, посвященный злоупотреблению алкоголем и наркотиками среди молодых амишей.

Разве общественная жизнь не должна предотвращать зависимость?

Простой ответ, основанный на фактах, однозначно «нет». Ортодоксальная еврейская жизнь сосредоточена на общине, совместной молитве, богослужении и религиозных праздниках.Жизнь амишей также строится на совместном коллективном труде и поклонении, а семейные анклавы амишей живут близко друг к другу и регулярно взаимодействуют друг с другом. В то время как сообщество и чувство принадлежности ценны, для других требования сообщества могут вызвать проблемы.

Как писала Эшли М. Мендес Руис в своей дипломной работе в Университете Аркадии: «Созерцание избегания во время Рамспринги [обряд посвящения подростков амишей] приводит молодых амишей к чувству изоляции и утрате самоидентификации.В этих наихудших случаях самоубийство может быть конечным следствием такой изоляции … в сообществе, где социальный контроль является нормой, отклонения становятся частью человеческого опыта … Другими словами, техника социального контроля, используемая амишами, позволяет навешивать ярлык девианта на тех, кто выходит за рамки социальных норм ».

Среди еврейских подростков сильные ожидания общества в отношении учебы и академических достижений (в ешиве и в светской академической среде) также создают беспокойство и стресс, а также чувство неудачи или заниженной самооценки, когда невозможные требования вступают в противоречие с индивидуальными способностями и интересы.

Разве бдительный присмотр взрослых не предотвращает состояния, которые приводят к зависимости?

Насколько строг в православном мире на самом деле надзор? Мальчиков в возрасте 13 или 14 лет часто отправляют в общежития, где они могут получить большой опыт, а также могут подвергнуться воздействию множества шокирующих факторов риска. Девочки знакомятся со всем спектром современной культуры, как только у них появляется цифровой доступ.

Отправляясь на учебу в Израиль, подростки и молодые люди из православных семей часто подвергаются злоупотреблению наркотиками и алкоголем в рамках годовых программ Израиля.Между амишами существует параллель: «Исследования показывают, что период Рамспринги предоставляет молодым амишам идеальные условия для употребления алкоголя и, в большинстве случаев, запрещенных веществ, таких как марихуана и кокаин», — отмечает Мендес Руис.

Разве религиозные семьи не защищают?

Некоторые элементы православного образа жизни или образа жизни амишей, безусловно, служат защитными факторами. Семейные обеды — краеугольный камень соблюдающей семейной жизни евреев и амишей. Еда (особенно субботняя трапеза без отвлекающих технологий) позволяет хорошо проводить время с семьей.

Но эта всеобъемлющая природа религиозных ожиданий также предоставляет подросткам и родителям возможность конфликтовать по поводу религиозных обрядов и убеждений. Как писали Пелковиц и Пелковиц в выпуске журнала «Сбалансированное воспитание» за 2005 год: «В неправославной семье, где еврейская практика может быть гораздо менее важной, вся эта область потенциального конфликта» отсутствует.

Но разве обе группы не защищены от факторов риска, вызывающих зависимость? Травмы, жестокое обращение, семейная нестабильность, низкая самооценка, депрессия, беспокойство и другие проблемы с психическим здоровьем затрагивают все слои общества.В мире амишей и ортодоксальных евреев наркотики и алкоголь могут облегчить очень реальную боль, которую могут испытывать люди. Фактически, амиши старого порядка демонстрируют отношение к алкоголю и злоупотреблению другими веществами, которое может сделать их даже более уязвимыми, чем другие группы населения. Чтобы узнать о еврейской общине, см. «Подростковые исходы в современной ортодоксальной общине: анализ отчетов родителей о семье и воспитании».

Что они учат нас об исцелении?

Очевидно, что между двумя общинами существуют огромные различия, и вера в Тору против христианской веры — это только начало.Евреи в подавляющем большинстве проживают в городах и пригородах, а амиши — в сельской местности. Еврейские ожидания обычно делают больший упор на интеллектуальные достижения, а амиши — на физический труд и более конкретные навыки. Еврейская культура процветает за счет конкуренции, тогда как в культуре амишей попытки выделиться не одобрялись бы.

Для многих молодых людей амишей возвращение к своей культуре и семье является частью выздоровления.

Для многих молодых людей-евреев со всего мира, которые приезжают в Реторно, первое в мире еврейское учреждение для реабилитации от наркозависимости, возвращение к трезвости также предполагает восстановление отношений с семьей, построение нового понимания своего места в обществе и исцеление от старых раны.Часто их путь отличается от выбора родителей, но позволяет им выздоравливать в долгосрочной перспективе.

Но, что не удивило амишей, многие клиенты Retorno также считают, что лечебная верховая езда является ключом к успешному выздоровлению. Работа с лошадьми может передать полезные ценности, которые могут помочь человеку встать на здоровый и продуктивный жизненный путь.

Многие сотрудники Retorno — ортодоксальные евреи, но в программах Retorno в Израиле есть элементы, понятные общинам амишей, в том числе сильный акцент на пребывании на открытом воздухе, лечебной верховой езде, терапии с использованием животных и многих других холистических методах лечения.

Поскольку злоупотребление психоактивными веществами представляет собой проблему, которая не оставляет без внимания демографических групп, очень важно, чтобы православные и амиши информировали свои общины о доступной поддержке, которая удовлетворяет их культурные потребности. Повышение осведомленности и снижение стигмы, связанной со злоупотреблением психоактивными веществами, облегчит первые шаги по борьбе с зависимостью, предотвращению передозировки и спасению жизней.

Взгляды и мнения, выраженные в этой статье, принадлежат автору и не обязательно отражают точку зрения Форварда.

.

Что такое православный ад? | Эклектическое Православие

Что такое православное учение об аде? Честно говоря, не знаю. Я действительно знаю, что многие православные учили об аде за последние семьдесят пять лет или около того, и я знаю кое-что о том, что отцы церкви учили об аде в течение первого тысячелетия истории Церкви; но я не могу сказать вам, что Православная Церковь авторитетно и безнадежно учит об аде. Мое незнание этого вопроса частично обусловлено тем фактом, что огромная часть восточного богословского наследия никогда не переводилась на английский язык.Я не читаю ни греческий (современный или святоотеческий), ни русский, ни румынский, ни сербский, ни сирийский. Подозреваю, что моя позиция не сильно отличается от позиции большинства других англоязычных православных верующих, включая духовенство. Тот факт, что нам недоступно столько богословских размышлений, ставит нас в невыгодное положение.

Это не означает, что обычный американский приходской священник не верит , что он знает , что такое авторитетное православное понимание ада.Наоборот. По крайней мере, в англоязычном православии определенное понимание ада и погибели утвердилось как — православная позиция ; и это понимание, как нам говорят, разительно отличается от того, чему учат католицизм и протестантизм. Ученый-святоотеческий архимандрит Иреней (Матфей) Стинберг описал эту точку зрения как «ад — это рай, переживаемый иначе»: Бог не наказывает проклятых; проклятые переживают Бога как мучения, потому что они отвергли и навсегда отвергли божественную милость и любовь.Они не могут терпеть его неизбежного присутствия. Бог активно не причиняет боль Страшному суду; он просто позволяет проклятым испытать страдания, которые они свободно избрали, и допускает это на всю вечность. Эту точку зрения можно найти в трудах Иоанна Романидеса, Георгия Металлино и Иерофея Влахоса. Популярные презентации см. В «Исследование ада» Ника Айелло, «Рай и ад в загробной жизни» Питера Чопеласа, «Ад и любовь Бога» Эрика Симпсона и «Почему нам нужен ад» Фредерики Мэтьюз-Грин.Тем не менее, как отмечает Стинберг, могут возникнуть серьезные вопросы о том, действительно ли это понимание ада как «другого восприятия небес» представляет собой согласованное учение Отцов Церкви : «Эта точка зрения практически не имеет никакого основания ни в библейском, ни в святоотеческом наследии Церкви. Церковь, — утверждает Стинберг, — и на самом деле это наследие очень регулярно делает утверждения, которые полностью отрицают возможность такой точки зрения ».

К сожалению, англоговорящему необразованному человеку непросто оценить святоотеческий тезис «ад — это рай, переживаемый иначе».Посмотрите высоко и низко, но вы не найдете исчерпывающего, подробного и глубокого научного обсуждения эсхатологии отцов церкви, а тем более двухтысячелетней восточной традиции. Возможно, такие опросы доступны на французском, немецком, русском или греческом языках, но, увы, не на английском. Я нахожу это удивительным, особенно учитывая, насколько популярна эсхатология в богословских кругах за последние пятьдесят лет. Можно найти обширное обсуждение того, что Новый Завет учит об аде, особенно протестантскими учеными.И можно найти обширное обсуждение того, что католическая церковь догматически учит (или «должна» догматически учить) об аде католическими теологами. Но когда обращаешься к отцам церкви, сразу попадаешь в стену. На самом деле, трудно найти глубокие научные исследования отдельных отцов церкви по этому вопросу, за исключением Оригена, Грегори Ниссена и Августина. Дж. Н. Д. Келли посвящает пару страниц аду и суду в своей книге Ранние христианские доктрины .Первый том Ярослава Пеликана «Христианская традиция » еще менее полезен.

Лучший обзор эсхатологических верований отцов церкви на английском языке — это The Hope of the Early Church , составленный уважаемым патристическим ученым Брайаном Э. Дейли. Любой, кто хочет исследовать данную тему, вероятно, должен начать с этого заголовка. Книга Дейли ясно показывает разнообразие представлений об аде и проклятии, существовавших среди отцов церкви. Безусловно, можно в общих чертах выделить различие в подходах греческих и латинских отцов; но было бы ошибкой слишком сильно увеличивать контраст.За исключением тех, кто учил той или иной форме всеобщего спасения, и греческие, и латинские отцы утверждают, что адские наказания назначены Богом и являются карающими. Бог вечно наказывает нечестивых. Особенно ярким был Иоанн Златоуст, один из Трех Святителей:

Это море огня — не море того вида или размеров, которые мы знаем здесь, но гораздо больше и яростнее, с волнами, сотворенными из огня, огня странного и устрашающего вида. На самом деле там огромная бездна ужасного пламени, и можно увидеть огонь, носящийся со всех сторон, как какое-то дикое животное.… Не будет никого, кто сможет сопротивляться, никого, кто сможет убежать: кроткого, мирного лица Христа нигде не будет видно. Но поскольку приговоренные к работе рудники передаются грубым людям и видят не свои семьи, а только своих надсмотрщиков, так и будет — или не просто так, а гораздо хуже. Ибо здесь он может обратиться к Императору с просьбой о помиловании и освободить заключенного — но там — никогда. Они не будут выпущены, но останутся жареными и в такой агонии, которую невозможно выразить.( Проповеди к Матфею 43 [44] .4)

И снова:

Ибо, когда вы слышите об огне, не думайте, что огонь в этом мире подобен этому: ибо огонь в этом мире горит и уничтожает все, чем овладевает; но этот огонь постоянно сжигает тех, кто однажды был схвачен им, и никогда не утихает: поэтому он и называется неугасимым. Ибо те, кто также согрешил, должны облечься в бессмертие не для чести, а для того, чтобы иметь постоянный запас материала для исполнения этого наказания; и как это ужасно, речь никогда не сможет изобразить, но на опыте маленьких вещей можно составить некоторое небольшое представление об этих великих.Ибо, если вы когда-нибудь окажетесь в ванне, которая нагрета сильнее, чем следовало бы, подумайте, я прошу вас, в адском огне; или еще раз, если вы когда-нибудь воспламеняетесь какой-нибудь сильной лихорадкой, перенесите свои мысли в это пламя , и тогда вы сможете четко различить разницу. Ибо, если баня и лихорадка так сокрушают и огорчают нас, каково будет наше состояние, когда мы упадем в ту огненную реку, которая течет перед ужасным судилищем? Тогда мы будем скрежетать зубами от страданий наших трудов и невыносимых болей; но некому будет поддержать нас: да, мы будем сильно стонать, когда пламя будет сильнее воздействовать на нас, но мы не увидим никого, кроме тех наказываемых вместе с нами, и великого опустошения.А как описать ужасы, возникающие в наших душах из тьмы? Ибо, как огонь не обладает потребляющей силой, так и светить не может: иначе не было бы тьмы. Тревога, вызванная этим в нас, а также трепет и великое изумление, можно в достаточной мере осознать только в тот день. Ибо в том мире со всех сторон на душу обрушиваются многие и самые разные мучения и потоки наказаний. И если кто-нибудь спросит, а как может душа выдержать такое множество наказаний и продолжать наказываться на протяжении бесконечных веков, пусть он подумает о том, что происходит в этом мире, сколько часто переносили долгую и тяжелую болезнь.А если они умерли, то это произошло не потому, что душа была сожжена, а потому, что тело было истощено, так что если бы последнее не сломалось, душа не перестала бы мучиться. Когда мы получили нетленное и непотребляемое тело, ничто не может помешать продлению наказания на неопределенный срок. Ведь здесь действительно невозможно, чтобы эти две вещи сосуществовали. Я имею в виду суровость наказания и постоянство бытия, но одно борется с другим, потому что природа тела бренна и не может выносить совпадения обоих: но когда наступит нетленное состояние, этой борьбе будет конец. , и обе эти ужасные вещи будут удерживать нас в течение бесконечного времени с большой силой.Давайте не будем теперь так располагаться, как если бы чрезмерная сила пыток была разрушительной для души: ибо даже тело не сможет испытать это в то время, но будет пребывать вместе с душой в состоянии вечного наказание, и дальше этого не будет конца. Сколько же роскоши и сколько времени вы будете взвешивать перед этим наказанием и местью? Вы предлагаете срок в сто лет или вдвое больше? И что это по сравнению с бесконечными веками? Ибо то, что мечта одного дня посреди всей жизни, что наслаждение вещами здесь контрастирует с положением вещей грядущего.Итак, есть ли кто-нибудь, кто, чтобы увидеть хороший сон, избрал бы вечное наказание? Кто настолько бессмыслен, чтобы прибегать к такой расправе? ( Ad Theod. 1,10)

Джонатан Эдвардс, отойди! Восточная церковь может похвастаться таким же ужасным проповедником, как вы! Возможно, такие отрывки можно объяснить риторическим энтузиазмом; но, тем не менее, трудно понять, как они описывают ад, который «по-разному переживают небеса». Каким бы ни был огонь ада, он карающий, карающий, мучительный, разрушительный и вечный.«Невозможно, — настаивает святой Иоанн, — чтобы не было наказания и геенны» ( In 1 Thes 8.4). В этом мире божественное наказание предназначено для нашего исправления; в следующем мире, для мести ( In Rom. Hom. 3.1). Проклятые страдают, потому что они заслуживают страданий. Святой Иоанн Златоуст — это не Исаак Сириец.

Учение Иоанна Златоуста важно, поскольку оно, кажется, дает сильный контраргумент утверждению, что популярный современный взгляд представляет собой авторитетную позицию Православной церкви.Мне неизвестно научное эссе, в котором подробно рассматривается взгляд Златоуста на погибель, но я хочу взглянуть на главы о суде и аде в Тайна смерти , написанные Николаосом П. Вассилиадисом, которые в значительной степени зависят от Златоуста.

Какие бы различия ни существовали между греческими и латинскими отцами, их объединяет карающий, мстительный характер наказаний ада. Отчет меньшинства, конечно, существует — представленный Климентом Александрийским, Оригеном, Григорием Нисским, Исааком Ниневийским и, возможно, также Амвросием, — но это отчет меньшинства (см. Джон Сакс, «Апокатастасис в святоотеческой теологии»; более древнее, хотя и ошибочное, представление универсализма в святоотеческий период см. в J.В. Хэнсон). В конце концов возмездие Августина на Западе и императора Юстиниана на Востоке возобладало.

Вопрос о различиях между греческими и латинскими отцами поднимает интересный догматический вопрос: если латинские отцы на самом деле являются церковными отцами, то каким авторитетом мы отвергаем их взгляды на погибель, если они расходятся с восточными отцами? Всегда ли Восток превосходит Запад?

Но можем ли мы по крайней мере согласиться с тем, что Пятый Вселенский собор (553 г.) догматически утверждал вечность ада и отвергал все формы универсализма? Мой быстрый ответ: нет.Я говорю это по двум причинам. Во-первых, ученые продолжают спорить, действительно ли пятнадцать анафем против Оригена были официально провозглашены собором. В своем сборнике « Указов Вселенских соборов » 1990 года Норман Таннер исключает пятнадцать анафем, потому что «недавние исследования показали, что эти анафемы нельзя приписывать этому собору» (стр. 106). Ричард Прайс считает, что по настоянию императора Юстиниана отцы совета одобрили анафемы до до официального открытия совета.Каким же догматическим авторитетом обладают эти анафемы? В актах Собора о них нет упоминания (Ричард Прайс, Акты Константинопольского Собора от 553 , стр. 270-286). Во-вторых, даже если мы предположим, что анафемы пользуются соборной властью, нам все равно нужно истолковать их . Герменевтика догматических утверждений не была темой, которой православные богословы уделяли много внимания, но тема неизбежна. Конечно, мы не можем просто цитировать анафемы, как будто это закрывает все богословские дискуссии и дебаты.Это было бы формой догматического фундаментализма. Догматические утверждения нужно интерпретировать с такой же осторожностью и рассудительностью, как мы толкуем Священное Писание. Они не падают с небес. Их значение, а тем более их применение, не всегда ясно и ясно. Они провозглашаются епископами на определенном этапе истории для устранения конкретных ересей и ложных учений. Беглое прочтение пятнадцати анафем показывает, что осуждаемая формулировка apocatastasis по своей сути принадлежит к целому набору странных оригенистских учений шестого века.Поэтому было бы ошибкой полагать, что епископы намеревались также осудить универсализм святого Григория Ниссена или святого Исаака Сирийского (который родился через столетие после Собора), чьи эсхатологии заметно свободны от оригенистского понимания. о цикличности истории и предсуществовании душ. Как отмечает Met Kallistos Ware:

Однако есть серьезные сомнения в том, что эти пятнадцать анафем действительно были официально одобрены Пятым Вселенским Собором.… Кроме того, следует внимательно отметить точную формулировку первой анафемы. Он не говорит только об апокатастасисе, но связывает воедино два аспекта теологии Оригена: во-первых, его рассуждения о начале, то есть о предсуществовании душ и докосмическом падении; во-вторых, его учение о конце, о всеобщем спасении и окончательном примирении всех вещей. Эсхатология Оригена рассматривается как прямое следствие его протологии, и обе они вместе отвергаются.

То, что первая из пятнадцати анафем осуждает протологию и эсхатологию в одном и том же предложении, вполне понятно, поскольку в мышлении Оригена они составляют единое целое. Вначале, как он считал, существовало царство логикои или рациональных интеллектов (но), существовавших до создания материального мира как разумы без тела. Первоначально все эти логики были соединены в совершенном единстве с Логосом Создателя. Затем последовало докосмическое падение. За исключением одного logikos (который стал человеческой душой Христа), все остальные logikoi отвернулись от Логоса и стали, в зависимости от тяжести своего отклонения, ангелами, людьми или демонами.В каждом случае им давали тела, соответствующие тяжести их падения: легкие и эфирные в случае ангелов; темный и отвратительный в случае с демонами; промежуточное звено в случае человека. В конце концов, как утверждал Ориген, этот процесс фрагментации будет обращен вспять. Все одинаково, будь то ангелы, люди или демоны, будут восстановлены в единстве с Логосом; изначальная гармония всего творения будет восстановлена, и еще раз «Бог будет всем во всем» (1 Кор. 15:28).Таким образом, взгляд Оригена носит круговой характер: конец будет как начало.

Итак, как мы уже отметили, первая из пятнадцати антиоригенистских анафем направлена ​​не просто против учения Оригена о всеобщем примирении, но и против его полного понимания истории спасения — против его теории предсуществующих душ, докосмического падения и гибели. final apocatastasis — рассматривается как единое и неделимое целое. Предположим, однако, что мы отделяем его эсхатологию от его протологии; предположим, что мы отказываемся от всех спекуляций о царстве вечной логики; Предположим, что мы просто придерживаемся стандартной христианской точки зрения, согласно которой душа не существует ранее, но каждый новый человек возникает как целостное единство души и тела в момент или вскоре после момента зачатия эмбриона в материнском теле. матка.Таким образом, мы могли бы продвигать доктрину всеобщего спасения, утверждая это не как логическую уверенность (действительно, Ориген никогда не делал этого), а как искреннее стремление, дальновидную надежду, — что позволило бы избежать округлости взглядов Оригена и, следовательно, избежать осуждения антиоригенистских анафем.

Из-за значительных различий между универсализмом Оригена и его учеников шестого века и универсализмом Григория Ниссена и Исаака Сирийца, мы не можем напрямую применить анафемы шестого века к эсхатологическим взглядам Григория и Исаака.Именно такие соображения привели митингующего Илариона Алфеева к выводу, что православное понимание апокатастасиса и невечности ада может иметь законное продвижение (см. The Mystery of Faith , p. 217).

Есть ли в Восточной Православной Церкви догматически обязательный догмат об аде? Я не понимаю, как это можно с уверенностью утверждать и утвердительно. В святоотеческий период существовало множество верований о страшном суде и погибели, и это разнообразие сохраняется и по сей день.Православная Церковь еще не сказала своего окончательного слова.

(перейти к исправленной и обновленной версии)

(Перейти в «Ад и мучительное видение Христа».)

(Для дальнейшего обсуждения восточного православия и ада см. «Православие и осуждение проклятых» и серию блогов об эсхатологических взглядах отца Думитру Станилоае)

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

.

Почему православные молятся святым? — Православная дорога

Ниже я написал письмо другу, которое, как я чувствовал, может помочь другим:

Что касается молитв святым, это одна из самых сложных вещей для понимания христианами-протестантами. Некоторое время я боролся с этим. В древнеанглийском языке слово «молиться» просто означало просить или умолять кого-то о чем-то.

В современном английском это слово стало означать «просить Бога о чем-то».Поэтому, когда мы упоминаем «молиться святым», это кажется ужасным, потому что нас учили, что это слово следует использовать только в отношении молитвы богу какой бы религии ни придерживался. Но это не полное или точное понимание слова «молиться».

Кроме того, молитва — это больше, чем просто просьба о чем-то, как вы понимаете, практикуя Иисусовую молитву. Это общение, то есть глубокая связь с Божественным… установление связи от сердца к сердцу.

МОЛИТВА ЖИВЫМИ
Пока мы с вами молимся Богу за себя, мы также можем молиться Богу за других. Вдобавок мы оба просили других молиться за нас. Поэтому кто-то может спросить: «Почему вы просите других молиться за вас? Почему бы самому не пойти прямо к Богу? » Но мы знаем благодаря мудрости и опыту бесчисленных поколений христиан, что есть сила в молитве друг за друга. По этой причине мы просим святых молиться за нас.

Иисус утверждает в Луки 20:38 «Теперь Он Бог не мертвых, но живых; ибо все живут для Него ». Церковь считает, что, когда человек умирает, он не погружается в «сон души», как учат некоторые еретические группы, а скорее этот человек входит в царство существования, называемое раем, или, если они жили неверной жизнью, они отправляйтесь во временное место содержания, иногда называемое Аидом (что не то же самое, что Ад). Большинство протестантов называют это суждение, которое немедленно приводит к смерти, «особым судом», в православии его часто называют платными.

Те, кто преследовали Христа в течение своей земной жизни, продолжают жить в общении с нашим Господом. В 11-й главе Послания к Евреям обсуждается большое количество святых Ветхого Завета, а затем в начале 12-й главы объясняется, что нас окружает великое облако свидетелей . Церковь считает, что эти святые не сидят сложа руки и не бездельничают, а ходатайствуют за нас. Другими словами, Церковь полностью жива. Те, кто жил до нас на Земле, все еще живы в Раю, и теперь они стремятся к общению и молитве со Христом от нашего имени.

Большинство святых начинали так же, как и все мы, но закончили курс с верностью. Поэтому мы знаем, что они не обладают в себе силой ответить на наши молитвы. Фактически, каждая молитва святому действительно идет к Личности, стоящей за ним: Христу Иисусу. Так же, как вы можете слышать о людях, поклоняющихся иконам, но они не поклоняются дереву с изображением на нем. Скорее они воздают честь человеку на изображении, и тем более Божественной Личности, которая осветила этого святого.

ЭТО НЕ ТЕОРЕТИЧНО
Когда мы просим святого помолиться за нас, мы подтверждаем нашу веру в слова Иисуса о том, что все живы для Него и что нам нужна помощь других на нашем пути. Это не акт идолопоклонства, поскольку мы знаем, что святые — никто, если Христос не дал им возможности слышать наши молитвы и ходатайствовать за нас. Однако, поскольку Христос находится внутри них, они могут помочь и действительно помогают. И очень интересно начать объединяться с этим древним живым Телом Христа, полным членов, которые постоянно общаются с нашим Господом.

Это обратная сторона аргумента: он не теоретический. На протяжении всех веков бесчисленное множество людей могут засвидетельствовать молитвы святых, приносящих исцеление, воскрешающих мертвых, изменяющих ход природы и успокаивающих бушующие бури в их собственных сердцах. Это реальность, в которую мы можем войти вместе со Христом; это не просто теоретическое богословие. Это что-то мощное, и это работает.

Если вы все еще чувствуете себя немного странно, ничего страшного. Мне потребовались месяцы, чтобы привыкнуть к этой идее, и я постепенно внедрялся в нее.Внутри Православия вы найдете бесчисленное множество новых и разных идей. Хорошо провести время и погрузиться в эти вещи в течение нескольких дней, недель, месяцев или даже лет. Не спешите пытаться понять все сразу.

У меня нет конкретных книг, которые я мог бы порекомендовать по этой теме, хотя я уверен, что есть несколько хороших. Это то, что Бог постепенно изменил в моем сердце через переживание молитвы.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Прочие посты на Православной дороге

.