Познавательный оптимизм: Познание как предмет философского анализа — Студопедия

Оптимизм, скептицизм, агностицизм — Студопедия

Общая характеристика неклассической теории познания

Сегодня можно говорить о кризисе классической гносеологии, однако это не означает конца гносеологии как таковой. Напротив, возникновение информационного общества возводит вопросы знания и познания в ранг центральных проблем культуры. Новый, неклассический, образ познания весьма сложен и многоаспектен, так как формируется на пересечении самых разных подходов, в процессе конкуренции между, с одной стороны, философскими построениями и, с другой стороны, частными науками и междисциплинарными проектами.

Необходимо также учитывать, что многие философские направления ХХ-го века (феноменология, неопозитивизм, критический реализм, неореализм и др.) разрабатывали собственные варианты гносеологии. Тем не менее, в современной теории познания можно выделить несколько относительно самостоятельных направлений.

Так, выделяют аналитическую эпистемологию (Б. Рассел, Л. Витгенштейн, Х. Патнэм, М. Даммит), основными отличительными особенностями которой являются, во-первых, исследование проблематики познания через призму анализа языка (как естественного, так и языка символической логики), во-вторых, центральная роль проблемы обоснования знания и высокие требования к по отношению к доказательности и аргументированности утверждений, претендующих на статус знания.

Натуралистическая эпистемология объединяет ряд проектов, общей для которых является ориентация на достижения различных естественных наук (биологии, психологии, нейродисциплин, лингвистики, когнитивной науки). В рамках этого подхода выделяются натурализованная эпистемология (У. Куайн), рассматривающая теорию познания как раздел психологии, эволюционная эпистемология (К. Лоренц, Г. Фоллмер и др.), представители которой исследуют познавательные процессы контексте биологической эволюции, а также генетическаяэпистемология (Ж. Пиаже), эволюционная теория науки (К. Поппер, Ст. Тулмин) и др.

Социальная эпистемология (М.Фуко, Т. Кун, Д. Блур, С. Фуллер, Э. Голдман и др.) в отличие от натуралистической ориентируется на модели социогуманитарного знания (социальной психологии, этнографии, культурологии, литературоведения) и акцентирует центральное значение общества в процессе производства и распространения знания. С учетом неустранимого «социального подтекста» феномена познания, переосмыслению подвергаются классические категории знания, истины, представления о рациональности. Исследуется обусловленность знания существующими в обществе формами деятельности и коммуникации и обратное влияние знания на них, выявляется связь между интересами социальных групп и структурой воспроизводства знания и т. д.

В целом неклассическую теорию познания можно охарактеризовать как последовательное отрицание и переосмысление основных установок классической гносеологии.

Отказ от противопоставления субъекта и объекта. Прежде всего, автономный субъект, обладающий непосредственным и абсолютно достоверным знанием о содержаниях своего сознания, перестает быть исходной точкой исследований. В рамках классической гносеологии субъект – носитель теоретического сознания, который лишен всех сугубо человеческих особенностей и качеств, он «надсобытиен», отделен от жизненного контекста.

Неклассическая эпистемология, напротив, акцентирует погруженность познающего в стихию повседневности, в сложную систему коммуникативных и социальных связей, его включенность в смысловой горизонт своей культуры. Так, в рамках марксистского подхода подчеркивается, что мир индивидуального сознания представляет собой культурно-исторический продукт формирующийся в результате сложных процессов социализации. С другой стороны, целый ряд исследователей, в том числе, представители социальной эпистемологии, подчеркивают принципиально коллективный характер познания, его обусловленность культурно опосредованными формами коммуникации.

Огромный вклад в формирование неклассического образа познания внесла феноменологическая традиция (Г. Гуссерль, М. Хайдеггер), представители которой утверждают, что противопоставление субъекта и объекта, «внутреннего» и «внешнего» по своей сути вторично и базируется на неком исходном целостном опыте вовлеченного присутствия человека в мире. Таким образом, сам объект познания перестает трактоваться как автономная по отношению к человеческому сознанию реальность, а жесткое противопоставление сознания и мира утрачивает свой смысл.

Отказ от наукоцентризма. Если классическая гносеология рассматривает в качестве нормативного образца знания естественные науки, то неклассическая гносеология реабилитирует до- и вненаучные формы познания, в первую очередь – обыденный опыт. Большую роль в этом процессе сыграла концепция «жизненного мира» Г. Гуссерля, которая показывает, что рафинированные теоретические построения науки произрастают из первоочевидностей повседневного опыта. С другой стороны, можно говорить о гуманитаризации современной теории познания, в сферу рассмотрения которой активно вовлекается опыт «наук о культуре».

Отказ от фундаментализма и нормативизма. Этот отказ связан с осознанием невозможности отыскать некие абсолютные основания знания и выделить априорные, универсальные нормы познавательной деятельности. Поэтому меняются и задачи теории познания: вместо выдачи норм и предписаний — анализ и описание реально существующих познавательных процессов и форм знания. Например, генетическая эпистемология Ж. Пиаже выявляет структуры познания, анализируя эмпирический материал исследований раннего психического развития. Социальная эпистемология и различные версии неклассической философии науки исследуют стандарты (научной) рациональности обращаясь к реальной истории развития различных систем знания, делая акцент на исторической изменчивости и социокультурной обусловленности этих стандартов.

Вышеперечисленные особенности указывают на усиление в современной эпистемологии принципа релятивизма, акцентирующего условность и относительность знания. Этому способствует как признание социальной, культурной, биологической и пр. обусловленности процесса познания, так и широко распространенное убеждение, что наука не обладает особыми преимуществами по сравнению с другими формами познавательной деятельности – мифологической, религиозной, философской, художественной, обыденной.

Проблема познаваемости мира:

Применительно к вопросу о познаваемости мира можно выделить две основные позиции – гносеологический оптимизм и гносеологический пессимизм. В рамках первой позиции доминирует убеждение, что мир открыт для человека, соразмерен его познавательным способностям и что не существует принципиальных препятствий для адекватного его постижения. Подобная уверенность была характерна для таких мыслителей как Платон, Аристотель, Б. Спиноза, Г. Гегель, К. Маркс и др.

Характеризуя позицию гносеологического пессимизма нельзя, рассуждая от противного, просто констатировать, что придерживавшиеся этой линии мыслители отрицали познаваемость мира. Парадоксальным образом, именно «пессимизм» наиболее плодотворен и интересен с точки зрения гносеологии, поскольку он не отрицает, а проблематизирует познание, акцентирует тот факт, что познание – сложный и многогранный феномен, заслуживающий специального рассмотрения. Конкретизируя феномен познавательного пессимизма, как правило используют термины скептицизм и агностицизм.

Скептицизм (от греч. skeptikos — рассматривающий, исследующий) — философская позиция, выдвигающая сомнение в качестве основного принципа теоретического мышления, в особенности, сомнение в достижимости абсолютно достоверного и истинного знания о действительности. Свои истоки эта позиция берет в античном скептицизме (Пиррон, Энесидем, Секст Эмпирик), сформулировавшем тезис о необходимости воздержания от окончательных суждений и признававшем возможность достижения лишь правдоподобного знания.

В дальнейшем скептицизм принимает самые разнообразные формы и преимущественно проявляется в виде критической установки мышления, предписывающей ничего не принимать на веру, подвергать сомнению и проверять на прочность любую данность, будь то устоявшиеся системы знания или мнимые очевидности повседневного опыта. В этом смысле мы можем говорить о скептицизме П. Абеляра, Николая Кузанского, М. Монтеня, Р. Декарта, Д. Дидро, Д. Юма, И. Канта и многих других.

Хрестоматийным примером здесь может служить техника радикального сомнения Декарта, усомнившегося в существовании внешнего мира и даже собственного тела, чтобы достичь уровня абсолютной очевидности существования сознания, выразившейся в его формуле «Я мыслю, следовательно, существую». В целом скептицизм можно рассматривать как своеобразную «прививку» против любых форм догматизма и в этом качестве – как неотъемлимую составляющую философского и научного подхода к миру.

Агностицизм (от греч. agnostos — непознаваемый, непознанный) – философская позиция, отрицающая возможность установить однозначное соответствие между системой знаний о реальности и самой реальностью.

Одну из наиболее последовательных форм агностицизма можно обнаружить в системе шотландского философа Д. Юма. Исходя из того, что в познании мы по сути имеем дело не с реальностью, но лишь с данными чувственного опыта, Юм пришел к выводу, что наше сознание фиксирует лишь поверхностные свойства предметов и процессов, в то время как их сущностное измерение остается для нас недоступным. Более того, при подобной постановке проблемы, сам вопрос о существовании материальных вещей, порождающих чувственные восприятия, остается открытым.

И. Кант, который в отличие от Юма не ставил под сомнение существование объектов внешнего мира («вещей в себе»), считал их, однако, принципиально непознаваемыми. По Канту, воздействуя органы чувств человека, «вещи в себе» вызывают самые разнообразные ощущения, которые благодаря априорным формам чувственности приобретают пространственно-временную размерность и упорядочиваются с помощью категорий рассудка. Таким образом, то, что мы воспринимаем как предмет в определенном смысле представляет собой конструкт, возникающий в результате сложной работы сознания. Преграда между миром и познающим его субъектом обусловлена активной, конструирующей деятельностью сознания.

Агностицизм нашел выражение в эпистемологических представлениях некоторых естествоиспытателей, например – в «теории иероглифов» Г. Гельмгольца, согласно которой знание есть не зеркальный образ, а символ реальности, не имеющий с ней никакого сходства; в конвенционализме А. Пуанкаре, с точки зрения которого в основе научных теорий лежат соглашения между учеными, принимаемые из соображений простоты и удобства.

Проблема познаваемости Мира. Гносеологический оптимизм, скептицизм и агностицизм

Теория познания есть общая теория, уясняющая саму природу познавательной деятельности человека. Иначе она называется гносеологией. Говорят, гносеология – это знание о знании. Задача гносеологии – осмыслить, что действительно есть знание и каким образом оно достигается. На современном уровне теория являет собой результат обобщения всей истории развития познания мира.

Человеческий разум всегда пытался ответить на вопрос: как возможно познание, познаваем ли мир в принципе? В самом деле вселенная бесконечна, а человек конечен, и в границах его опыта невозможно познание того, что бесконечно.

В попытке ответить на данный вопрос можно обозначить 3 варианта решения познаваемости мира: гносеологический оптимизм, скептицизм и агностицизм.

Оптимисты утверждают принципиальную познаваемость мира и это доказывается всей историей человечества и его практической деятельностью. Это легко проверить: если человек поставил цель и достиг ее – значит его знания верны. Агностики отрицали возможность познаваемости мира. Источником агностицизма неизбежно является гипотеза о трансцендентности знания.

Предмет в процессе его познания неизбежно преломляется сквозь призму наших органов чувств и мышления. Мы получаем сведения о нем лишь в том виде, какой он приобретает в результате такого преломления. Каковы же предметы на самом деле мы не знаем и знать не можем. Однако логика агностицизма на каждом шагу опровергается развитием науки, познания. И сегодня ряд течений современной западной философии склоняется на позиции агностицизма в вопросах о познаваемости сущности мира, а особенно человека и общества.

Скептики не отрицают познаваемость мира, но выражают сомнение в достоверности знания. Скептицизм, наиболее развившийся в период, когда нечто, считавшееся ранее истинным, оказывается в свете новых данных науки и практики ложным, несостоятельным. Психология скептицизма такова, что он тут же начинает попирать не только изжившее себя, но и заодно все новое, нарождающееся. Как доктрина скептицизм принижает практически-позновательные способности человека. Как познавательный прием скептицизм выступает в форме сомнения, что является шагом к истине. Нет познания без проблемы. Нет проблемы без сомнения. Невежество утверждает и отрицает; знание – сомневается.

Представители скептицизма: Пиррон, Секст Эмпирик, академики Аркесилай, Карнеад, Эразм Роттердамский, Пико делла Мирандола, Мишель Монтень. Скептическая мысль восходит отчасти к рассуждениям античных философов – Протогора, Горгия, Антифента, Гиппия.

Аристотель заметил: «Кто ясно хочет познавать, тот должен прежде основательно сомневаться».

Агностицизм традицией, восходящей к философии Юма и Канта.

Суть кантовского агностицизма состоит в следующем: то, чем вещь является для нас (феномен), и то, что она представляется сама по себе (ноумен), принципиально различно. Это разделение мира на доступные познанию «явлению» и «непознаваемые «вещи сами по себе» исключает возможность постижения сути вещей.

Однако сам Кант вряд ли счел себя агностиком. Он верил в бесконечный прогресс познания. При этом Кант поставил вопрос о принципиальной ограниченности человеческого опыта; также признавал, что действительность всегда выходит за пределы существующего знания. Он констатировал, что мир познается всегда в формах его данности человеку. Это дало ему возможность утверждать, что вещь познается в явлении, а не так, как она существует сама по себе.

Вопрос 25. Гносеология как раздел философского знания. Скептицизм, агностицизм, познавательный оптимизм.

Гносеология – теория познания, раздел философии, в котором рассматриваются вопросы о сущности, источниках и методах познания, о путях постижения и критериях истины. Гносеология тесно связана с онтологией, гносеологические категории и принципы имеют онтологическое обоснование. Основной вопрос философии, помимо онтологической стороны (что первично – материальное или идеальное?), имеет также гносеологическую сторону: познаваем ли мир или как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В ответе на этот вопрос сложились три основные линии: гносеологический оптимизм, скептицизм и агностицизм.

Познавательный оптимизм – философское учение, утверждающее, что мир познаваем. Представители гносеологического оптимизма утверждают, что человек располагает достаточными средствами, позволяющими получить достоверное знание об окружающем мире. Эта линия представлена в различных философских направлениях: объективном идеализме Гегеля, материализме французских просветителей XVIII в., в антропологическом материализме Л.Фейербаха, во взглядах русских материалистов, в марксизме. Гносеологический оптимизм имеет в своей основе принцип единства мира, единства бытия и мышления.

Скептицизм– течение в гносеологии, представители которого выражают сомнение в возможности получения истинного знания о мире. Скептицизм проявлялся уже во взглядах античных философов. Основатель античного скептицизма Пиррон и его ученики считали, что заблуждение возникает, когда мы переходим от явления к познанию его сущности: «Я знаю, что вещь сладка, но не знаю, сладка ли она на самом деле» и др.

Агностицизм – течение в гносеологии, сторонники которого отрицают возможность достоверного познания мира, закономерностей развития природы и общества. Наиболее ярко агностицизм представлен в субъективном идеализме Д.Юма и И.Канта. Д.Юм поставил под сомнение существование самой действительности. Он сводил все знания об окружающим мире к комплексам наших ощущений. Знания – это чувственные восприятия, за пределы которых человек выйти не может, поэтому нельзя судить и о существовании самой реальности. В отличие от Юма, И.Кант признавал существование объективного мира «вещей в себе», но считал их непознаваемыми.

Вопрос 26. Проблема субъекта и объекта познания: исторические и современные аспекты.

Полноценный анализ процесса познания, взаимодействия всех его составляющих, требует детального представления о каждой его ступени. Это означает, что необходимо введение новых понятий, отражающих каждую сторону и каждый этап подобного процесса. В этой связи в европейской философии традиционно (с XVI в.) используются понятия «субъекта» и «объекта» познания. Вводя использование данный понятий Ф. Бэкон пытался показать, что во время процесса познания внешний мир (объект) противостоит человеку (субъекту), а не является его органической частью как в философии Античности, с известными оговорками – в философии Средневековья и в восточной философии. Это было необходимо для формирования в XVI-XVII вв. нового научного мировоззрения, опирающегося на факты, а не на данные собственного сознания. Сама необходимость науки в свою очередь была продиктована развитием промышленности в Англии и формированием нового слоя предприимчивых людей – буржуазии. Бэконовская установка разделения мира на «субъект» и «объект» предопределила развитие европейской философии и науки вплоть до настоящего времени, во многом являясь источником техногенной цивилизации. Со времени возникновения философии проблема отношения субъекта к объекту, как отношения познающего к познаваемому, всегда находилась в центре внимания философов. Объяснение причин и характера этого отношения претерпело сложную эволюцию, пройдя путь от крайнего противопоставления субъективной достоверности, самосознания субъекта и мира объективной реальности (Декарт) до выявления сложной диалектической взаимосвязи субъекта и объекта в ходе познавательной деятельности (субъект и объект есть грани одного и того же единого мира). Сам субъект и его деятельность могут быть правильно поняты лишь с учетом конкретных социально-культурных и исторических условий, с учетом опосредованности отношений субъекта с другими субъектами.

Познание как отражение действительности( гносеологический оптимизм и агностицизм). Диагноз как специфическая форма познавательного процесса

Многообразные отношения человека к миру включают в себя познавательные отношения. Познание – это активная деятельность людей, направленная на приобретение, углубление, развитие знаний.

Гносеология (греч. gnosis – знание и logos – учение) – теория познания, раздел философии, в котором рассматриваются вопросы о сущности, источниках и методах познания, о путях постижения и критериях истины.

Философская теория познания рассматривает всеобщее в познавательной деятельности человека, безотносительно к тому, к какому виду относится познание (научное, повседневное, художественное), кто является субъектом познания (отдельный индивид, коллектив людей).

Гносеология тесно связана с онтологией, гносеологические категории и принципы имеют онтологическое обоснование. Основной вопрос философии, помимо онтологической стороны (что первично – материальное или идеальное?), имеет также гносеологическую сторону: познаваем ли мир или как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру?

В ответе на этот вопрос сложились три основные линии: гносеологический оптимизм,скептицизмиагностицизм.

Представителигносеологического оптимизма утверждают, что человек располагает достаточными средствами, позволяющими получить достоверное знание об окружающем мире. Эта линия представлена в различных философских направлениях: объективном идеализме Гегеля, материализме французских просветителей XVIII в., в антропологическом материализме Л.Фейербаха, во взглядах русских материалистов, в марксизме. Гносеологический оптимизм имеет в своей основе принцип единства мира, единства бытия и мышления.

Скептицизм (греч. skeptikos – критикующий) – течение в гносеологии, представители которого выражают сомнение в возможности получения истинного знания о мире. Скептицизм проявлялся уже во взглядах античных философов. Основатель античного скептицизма Пиррон и его ученики считали, что заблуждение возникает, когда мы переходим от явления к познанию его сущности: «Я знаю, что вещь сладка, но не знаю, сладка ли она на самом деле». Древнегреческий философ Протагор утверждал, что разным людям присущи разные знания и оценки одних и тех же вещей, поэтому «человек есть мера всех вещей». Широко известно высказывание Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю». Существует легенда, согласно которой древнегреческий мудрец Зенон в ответ на вопрос, почему он во всем сомневается, нарисовал два круга – большой и маленький: «маленький круг – ваши знания, большой – мои. Все, что за их пределами – область неизвестного. Чем больше знание, тем больше их область соприкосновения с неизвестным, поэтому я и сомневаюсь больше, чем вы». Скептицизм – необходимый элемент познания. Сомнение, критика направлены на преодоление догматизма, абсолютизации истин, а следовательно, это необходимой условие развития знания. В то же время крайний скептицизм может привести к агностицизму.

Агностицизм (греч. a – отрицание и gnosis – знание) – течение в гносеологии, сторонники которого отрицают возможность достоверного познания мира, закономерностей развития природы и общества. Наиболее ярко агностицизм представлен в субъективном идеализме Д.Юма и И.Канта. Д.Юм поставил под сомнение существование самой действительности. Он сводил все знания об окружающим мире к комплексам наших ощущений. Знания – это чувственные восприятия, за пределы которых человек выйти не может, поэтому нельзя судить и о существовании самой реальности. В отличие от Юма, И.Кант признавал существование объективного мира «вещей в себе», но считал их непознаваемыми. Человеческому познанию доступны лишь явления вещей, т.е. те представления, которые они на нас производят, воздействуя на органы чувств, а вещи, каковы они есть сами по себе, познать невозможно. В то же время И.Кант внес большой вклад в теорию познания; он поставил вопрос о принципиальной ограниченности человеческого опыта, о том, что действительность всегда выходит за пределы любого знания.

В западной философии ХХ в. сформировалась еще одна разновидность агностицизма – конвенционализм (от лат «договор, соглашение») – философская концепция, согласно которой научные теории и понятия являются не отражением объективной действительности, а продуктом соглашения между учеными. С такими установками выступали некоторые представители аналитической философии: К Поппер, И.Лакатос, П.Фейерабенд и др.

Существование таких гносеологических направлений, как агностицизм и скептицизм, свидетельствует о сложности и противоречивости процесса познания. Скептицизм и агностицизм обычно получают распространение в периоды социально-политических потрясений, научных революций, смены ценностных установок, т.е. когда устоявшиеся знания становятся несостоятельными в свете новых данных науки и практики. Агностицизм не учитывает принципа материального единства мира и опровергается, прежде всего, материально-практической деятельностью людей. Диагноз как форма познавательного процесса.

План ответа:

1. субъект и объект диагностического процесса,

2. чувственное и рациональное познание в диагностике,

3. клиническая практика, ее роль в постановке диагноза,

4. роль интуиции в мед. познании,

5. проблема истинности диагноза,

6. объективные и субъективные причины диагностических ошибок.

Диагноз (греч. diagnosis) – определение характера и сущности болезни на основании всестороннего исследования больного; с философской точки зрения– специфическая форма познавательного процесса.

Диагностика – сложный процесс исследования состояния здоровья человека, в котором проявляются общие принципы и закономерности познавательной деятельности.

В основе диагностического процесса, как и любого вида познавательной деятельности – взаимодействие субъекта и объекта.

Объект медицинского познания – сложное многоуровневое понятие, включающее в себя, во-первых, человеческий организм в норме и патологии; во-вторых – социальную и природную среду обитания человека, которая влияет на состояние здоровья людей.

Субъект медицины, так же, как и ее объект – многоуровневое понятие:

1)это врач-профессионал, обладающий знаниями, умениями, навыками, опытом и несущий личную профессиональную, социальную, моральную ответственность за жизнь и здоровье пациента;

2)сам пациент, человек со своими психическими особенностями, уровнем культуры, образом жизни, также является субъектом медицинской деятельности.

3) медицинская деятельность носит общественный характер: уровень здоровья населения обеспечивают врачебные коллективы, научно-исследовательские сообщества, медицинские службы и организации различного уровня.

Врач, выступая субъектом диагностического процесса, использует свои органы чувств и мышление для исследования состояния больного. Когда речь идет о пациенте как субъекте медицинского познания, то в первую очередь имеется в виду сбор анамнеза (выявление жалоб, анамнез жизни, анамнез настоящего заболевания). Анамнез (греч. «воспоминание») – сообщение больного или его близких об условиях жизни, предшествовавших заболеванию, и история развития болезни. (*Например, пациент рассказывает врачу, какие ощущения он испытывает, что его беспокоит: одышка, изжога, боль и др., сообщает о ее локализации, периодичности, интенсивности и т.д.). Таким образом, диагностика – это область субъективно-объективных отношений.

Как и любой познавательный процесс, постановка диагноза включает в себя два познавательных уровня – чувственный и рациональный.

Чувственные методы медицинского познания.

1. На первом этапе на основании данных органов чувств собирается первичная информация в виде ощущений:

— осмотр (общего вида больного, состояния кожных покровов, слизистых оболочек и т.д.), осуществляющийся на основе зрительных ощущений;

— пальпация, определение частоты пульса, основанные на осязании;

— перкуссия, аускультация, измерение артериального давления – на основании слуховых ощущений.

2. На основании отдельных ощущений формируется восприятие, т.е. целостный чувственный образ.

3. Как результат чувственного познания формируетсяпредставление –целостный образ, сохраненный в памяти и способный к воспроизведению в отсутствие реального объекта.

На этом уровне познания значительную роль играют лабораторные исследования, а также применение диагностической техники и оборудования.

Рациональное познание в диагностике, как и в любом познавательном процессе, осуществляется в трех формах: понятие, суждение, умозаключение.

1. Философский термин «понятие» можно соотнести с медицинским термином «симптом». Симптом – признак какого-л. явления (болезни). Например, к симптома можно отнести кашель, хрипы, одышку, повышенное артериальное давление и т.д.

2. Понятия – симптомы связываются и соотносятся друг с другом в виде суждений – синдромов. Синдром (греч. «стечение») – сочетание признаков (симптомов), характерное для какой – л. болезни. Например, кашель, хрипы, одышка объединены в бронхоспастический синдром; увеличение АД, гипертрофия левых отделов сердца, акцент второго тона на аорте – в синдром артериальной гипертензии. Суждение дает возможность давать оценку через соотношение понятий, позволяет утверждать превалирование симптомов того или иного синдрома.

3. В результате умозаключений на основании ведущего синдрома ставится диагноз. Например, если основным синдромом является бронхоспастический, это говорит о наличии у пациента бронхиальной астмы, синдром артериальной гипертензии – гипертонической болезни и т.д.

Основным критерием истинности поставленного диагноза является клиническая практика – целенаправленная деятельность, содержанием которой является лечение и предупреждение болезней, сохранение и укрепление здоровья, продление жизни человека.

В ходе медицинского познания могут возникать диагностические ошибки, причины которых могут носить объективный и субъективный характер. К субъективным причинам относятся недостаточная профессиональная подготовка, неспособность врача выбрать нужные методы диагностики, безответственное отношение к выполнению служебных обязанностей, психические состояния личности и др. К объективным – уровень развития медицинского знания, отсутствие материального и технического обеспечения, сложность патологии и др.

Просветительство и загадка современной науки — Троицкий вариант — Наука

Геннадий Горелик

В ТрВ-Наука № 14 (283) от 16 июля 2019 опубликованы фрагменты беседы Геннадия Горелика с Дмитрием Зиминым о просветительстве. Там упомянуто, что с темой просветительства переплетается «загадка рождения европейской науки в XVII веке», и проскользнули загадочные выражения «библейский гуманизм» и «библейский антропостулат». Автор поясняет эти загадки, пересказывая часть беседы, обозначенную как «<…>».

Для начала ослаблю недоумение от самогó переплетения столь разных, казалось бы, понятий, напомнив, что, согласно В. И. Далю, подлинное просвещение — это просвещение ума и сердца. Считается, что ум — это место жительства рассудка и логики, а в сердце обитают чувства и самые глубокие верования — как самоочевидные истины. Если кто-то думает, что наука подвластна лишь рассудку, пусть скажет, кто продвигал науку без веры в познаваемость мира, не привлекая интуицию и без чувства доверия к соучастникам в процессе познания.

Главная загадка современной науки

Галилео Галилей. Портрет работы Оттавио Леони, 1624 год

Эту загадку остро сформулировал — не в пылу полемики, а как вопросительный вывод из своих исследований — Джозеф Нидэм (1900–1995), видный британский биохимик, ставший знаменитым историком китайской науки и цивилизации: «Почему современная наука, с ее математизацией гипотез о природе и с ее ролью в создании передовой технологии, возникла лишь на Западе во времена Галилея, но не развивалась в Китае, где до XV века знания о природе применялись к практическим нуждам намного эффективней, чем на Западе?»

Ясно, что имеется в виду физика — первая современная наука, на которой и сосредоточимся. Галилея и Эйнштейн назвал «отцом современной физики, а по сути, и всего современного естествознания». Историк науки мог бы лишь добавить, что Галилей опирался на физику Архимеда, вдохновлялся открытием Коперника, был поддержан Кеплером, а его идеи до полного триумфа развил Ньютон.

Главные события в науке XVII века принято называть революцией, но эта метафора совершенно не соответствует происходившему. Не было никакого массового движения (и никаких масс вообще). Были единицы — к концу века десятки — причастных (еще, быть может, сотни заинтересованных), живших в разных странах Европы. Гораздо больше это похоже на изобретение и его развитие. Но что же изобрели?

Главными новшествами новой — современной — физики принято считать опору на эксперимент и математический язык. Этими инструментами, однако, владел и Архимед, не только первый настоящий физик, но также великий инженер и математик. Не зря Галилей называл его «божественнейшим». А необходимость обоих инструментов провозгласил, за три века до Галилея, Роджер Бэкон.

Для современной физики понадобился еще и третий инструмент — «отважнейшие измышления, способные связать эмпирические данные». Это — слова Эйнштейна, который изобразил жизнь родной науки схемой:

Здесь аксиомы теории A — «свободные изобретения человеческого духа, не выводимые логически из эмпирических данных». Аксиомы изобретает интуиция, взлетающая, оттолкнувшись от почвы эмпирических данных Э. Из аксиом для определенных явлений выводят конкретные утверждения Уn и «приземляют» их, сопоставляя с данными Э.

Ключевое отличие современной науки состоит в том, что ее аксиомы — фундаментальные понятия и принципы — не обязаны быть наглядными в силу обыденного опыта, как в геометрии Евклида и в физике Архимеда. Они невидимы, алогичны в рамках имеющихся представлений, абсурдны вначале даже для большинства коллег изобретателя.

Плодотворность «алогичной» идеи в познании Вселенной первым обнаружил Коперник, решив исследовать планетные движения «с солнечной точки зрения» и получив убедительные следствия из абсурдной для того времени идеи о движении Земли. Взлет интуиции Кеплера — предположение о том, что движения планет описываются не разными комбинациями циклов и эпициклов, а неким единым образом. Оба изучали, по сути, лишь один объект — Солнечную систему, опираясь на астрономические наблюдения и математику. И обоих можно назвать фундаментальными астро-математиками.

Галилей первым применил изобретательную свободу познания в физике — в мире явлений земных, где возможны активные систематические опыты. Отталкиваясь от своих наблюдений, он изобрел физическое понятие невидимого вакуума (вопреки господствовавшему философскому запрету Аристотеля), что позволило открыть законы инерции, относительности и свободного падения. Первые два вместе с верой в то, что «подлунный» и «надлунный» миры подвластны единым законам, помогли решить парадокс Коперника: почему люди не замечают огромную скорость движения Земли вокруг Солнца. А в законе свободного падения Ньютон разглядел следующую невидимую реальность — гравитацию и закон всемирного тяготения.

Метод Галилея стал главным двигателем современной науки, рождая новые понятия для новых областей познания и новых законов природы. Так в физику после Ньютона вошли невидимые — совершенно не наглядные — фундаментальные реалии: электромагнитное поле, кванты энергии, фотоны, квантовые состояния, искривленное пространство-время… Все эти понятия, противореча старому «здравому смыслу», начинали создавать новый. Именно такое изобретательство стало главным движителем современной физики благодаря «великолепной восьмерке»: Копернику, Галилею, Кеп­леру, Ньютону, Максвеллу, Планку, Эйнштейну и Бору.

Этот метод работал и за пределами физики. Понятия химических атомов, биологической эволюции, материальных носителей наследственности и движения континентов были не менее «скрыты-невидимы-алогичны», чем гравитация Ньютона. Новый способ изобретения понятий проявился и в случаях безуспешных изобретений (флогистон, тепловой и электрический «флюиды»). А успешные — вместе с экспериментальными открытиями расширяли и укрепляли взлетную полосу Э на схеме Эйнштейна.

Аксиоматические понятия и принципы изобретаются гораздо реже, чем применяются уже известные понятия и принципы для объяснения новых явлений, но поразительные успехи современной науки обязаны именно праву изобретать новые — «алогичные» — понятия. Это право предполагает веру в то, что природа подчиняется глубинным, неочевидным, законам, которые человек, тем не менее, способен постичь, изобретая понятия и проверяя теории, на них основанные, в опытах.

Назовем эту веру фундаментальным познавательным оптимизмом, поскольку речь идет о вере в то, что природа — стройное мироздание, стоящее на некоем невидимом — «подземном» — фундаменте, доступном, тем не менее, человеческому познанию.

Джозеф Нидэм

Нидэм больше других знал о многочисленных научно-технических изобретениях Китая, усвоенных в других частях мира или опередивших их на века. И своим вопросом фактически изумился тому, что начиная с XVI века европейская наука так стремительно вырвалась вперед, а ученые в Китае не смогли или не захотели подключиться к новой науке, хотя миссионеры-иезуиты еще в конце XVI века привезли в Китай европейскую науку, включая систему Коперника, и были вполне благожелательно встречены китайским императором.

Ответ на свой вопрос Нидэм искал в социально-экономических обстоятельствах, но так и не нашел. И его коллеги историки, современную науку знавшие лишь пассивно, по книгам, сочли его «вопрос об уникальном событии» неправильным, исторически безответным.

Сделать вопрос Нидэма вполне историческим можно, расширив его в культурном пространстве и времени. Учтем, что новая наука легко распространялась по разным странам Европы, но не проникла также ни в Индию, ни в исламский мир с их сильными научно-техническими традициями, из которых в прошлые века черпали европейцы. Кроме того, все экспериментально-математические методы Галилея были доступны Архимеду, после смерти которого у античной цивилизации было в запасе еще шесть веков, чтобы опередить Галилея. Так приходим к расширенному вопросу Нидэма:

Что мешало античным и средневековым ученым сделать следующий шаг после Архимеда, а ученым Востока — включиться в развитие современной науки после Галилея и вплоть до XX века? Или, что помогло европейцам изобрести современную физику и развивать ее затем в исторически небывалом темпе?

Отличия Европы от Китая гораздо разно­образнее, чем сразу от всех четырех больших цивилизаций — античной, китайской, индийской и исламской, — которые различаются между собой не меньше, чем каждая отличается от европейской.

Особенно интересный пример (и подсказку) дает Россия, вовсе не имевшая собственной научной традиции, когда в страну, по воле Петра Великого, пригласили европейских ученых. Европейская наука удивительно легко пустила корни в России, а в XIX веке появились и плоды мирового уровня — геометрия Лобачевского и периодический закон Менделеева, и значит, научно Россия — часть Европы.

Другие подсказки можно найти у Эйнштейна. Напомнив, что в эпоху рождения современной науки «общая закономерность природы вовсе не была признанной», он написал: «Как же сильно верил в такую закономерность Кеплер, если десятилетия терпеливо трудился, чтобы эмпирически исследовать планетное движение и сформулировать его математические законы!»

Такая вера была необходима не только первым изобретателям современной науки. Говоря о научном познании, Эйнштейн заметил, что «невозможно построить дом или мост без использования строительных лесов, не являющихся частью самой конструкции», и указал, что такими творческими лесами могут служить «моральные взгляды, чувство прекрасного и религиозные инстинкты, помогая мыслительной способности прийти к ее наивысшим достижениям».

Словом «инстинкт» Эйнштейн выразил, конечно, глубину чувства, а не его биологическую природу. Только очень глубокая вера, не требующая доказательств, способна эмоционально поддержать при изобретении «абсурдно-алогичных» фундаментальных понятий. Такую роль естественно поручить описанному выше фундаментальному познавательному оптимизму, источник которого, однако, надо еще искать. И эйнштейновский эпитет «религиозный» дает еще одну подсказку.

Библейский гуманизм — источник познавательного оптимизма

Давно размышляя над интригующе-безответным вопросом Нидэма, я поделился с Дмитрием Борисовичем Зиминым собранными фактами и их осмыслением. Некоторые из этих фактов имеют явно религиозный характер. Например, все величайшие изобретатели фундаментальных понятий — упомянутая выше «великолепная восьмерка» — признавали важность религиозной традиции. А еще в XIX веке обнаружилось, что шансы человека протестантской культуры стать выдающимся ученым в несколько раз выше, чем у человека католической культуры.

В обсуждении этих странных фактов Зимин был идеальным собеседником, поскольку он — ясный, открытый атеист, с горьким недоумением поминающий длинную очередь желающих взглянуть на «пояс Богородицы» в центре Москвы в XXI веке и другие проявления клерикализма. Для него мысль о каких-то благотворных проявлениях религии была более чем сомнительна, хотя среди его ближайших единомышленников-сподвижников по крайней мере трое верующих. Свои атеистические возражения он высказывал прямо, помогая мне в прояснении и обосновании собственных взглядов.

Самое первое его возражение звучало так: «В науке огромную роль играет доказательство, а его изобрели древние греки, и, кажется, безо всякой помощи религии».

Действительно, великие изобретения греков — геометрию Евклида и физику Архимеда — можно назвать величайшим вкладом атеизма в развитие человечества. Главная «фишка» этих изобретений — убедительно-доказательная система знания, опирающаяся на небольшое число начальных понятий и аксиом — утверждений, «не требующих доказательства» в силу своей самоочевидности. А чудо греческой философии и науки началось — за три века до Евклида — с вопроса Фалеса Милетского: «Что есть первоначало всего сущего?» Его собственный ответ — «вода» — не так важен, как сам вопрос, на который искали свои ответы и другие ранние философы. Аристотель назвал этих философов физиками (буквально «природниками»), потому что ответы на вопрос Фалеса они искали, не выходя за пределы природы, не привлекая сверхприродных, то есть сверхъестественных начал. На нынешнем языке их можно назвать атеистами. В дальнейшем некоторые философы говорили о могуществе и даже высшей реальности мира идей, но царившая в Древней Греции религия олимпийских богов, с ее мифами и легендами, безобразиями и ритуалами, в тогдашней философии и науке не участвовала, если не считать преследований непочтительных философов. Великие достижения греков, увы, не воспрепятствовали гибели античной цивилизации и двухтысячелетнему застою в физике, вплоть до XVII века, когда Галилей изобрел совершенно новый способ познания: основные понятия и аксиомы не подбирать из каких-то наглядных очевидностей, а изобретать новые, отталкиваясь от специально поставленных опытов.

Здесь уместно подчеркнуть, что сам я — ­паратеист. Так я называю любого, кто признаёт историческим фактом то, что со времен античных и до наших дней среди свободно мыслящих людей всегда были и теисты, и атеисты (напомню, что греческая приставка «пара-» означает «рядом»). Иначе говоря, теизм и атеизм сосуществуют в истории культуры как способы мировосприятия, равноправные в том, что свободно выбираются, а точнее, осознаются ­самостоятельно мыслящим человеком.

Согласно атеисту (и нобелевскому лауреату) Виталию Гинзбургу, «атеист полностью отрицает существование Бога, чего-то сверхъестественного, чего-то помимо природы, считает мир существующим независимо от сознания и первичным по отношению к этому сознанию».

Теисту же для выражения самых глубоких своих представлений о мире необходимо понятие о чем-то внеприродном, сверхприродном, сверхъестественном (Бог, боги, духи и т. п.). Так понимаемый теизм охватывает многообразие представлений от верований в лешего до веры, основанной на некоем священном писании и традиции его истолкования.

Конечно, самые глубокие свои представления о мире человек раскрывает не каждому; а некоторые и не заглядывают в себя настолько глубоко, чтобы такие представления выработать.

Согласно наблюдениям академика Б. В. Раушенбаха, способности к религиозному мировосприятию, как и все способности, распределены неравномерно, а на глубокое религиозное чувство способны примерно 10% людей. Остальные ведут себя «так, как принято в обществе»¹. Исследования социологов и психологов, на мой взгляд, подкрепляют эту оценку с одним важным добавлением: примерно такую же долю составляют глубоко неверующие. Глубоких теистов и глубоких атеистов объединяет повышенная способность к самопознанию, а разделяет их то, какой инструмент мышления преобладает — интуитивный или аналитический.

В современной науке прекрасно сотрудничают теисты с атеистами. Работы хватает для всех, но можно заметить некое разделение труда. Тот факт, что те немногие, кому удалось изобрести новые фундаментальные понятия, были теистами, нисколько не уменьшает вклад замечательных атеистов, таких как Поль Дирак, Лев Ландау, Ричард Фейнман, строивших теории конкретных явлений на основе уже изобретенных фундаментальных понятий. Чтобы проложить тропу в неведомое, нужен всего один первопроходец, а для освоения новой территории необходимы усилия многих.

Статистический факт состоит в том, что среди физиков атеисты преобладают. Еще в Средние века говорили: Tres physici, duo athei, т. е. «Из трех физиков двое — атеисты». Примерно такая же пропорция ныне в США, где в конце 1990-х провели опрос среди физиков, математиков и биологов об их отношении к религии. Среди членов Академии наук США доля верующих — 7%. Это не так уж мало, если учесть, как узко опрос определял понятие «верующий». Оно, в частности, включало веру в личное бессмертие (бессмертие души), а это отрицал даже Ньютон, написавший о Библии больше, чем о физике (отвергал он также догмат Троицы и представление о дьяволе).

В России подобных опросов не проводили, но из тройки выдающихся советских физиков — создателей первой в мире водородной бомбы и нобелевских лауреатов — двое, Игорь Тамм и Виталий Гинзбург, были атеистами, а Андрей Сахаров совершенно недвусмысленно говорил о своем религиозном чувстве (и о неверии в личное бессмертие).

Все верующие великие физики, разумеется, мыслили в религии столь же свободно и смело, как и в науке, считая себя вправе самостоятельно интерпретировать текст Библии и относиться к церковным авторитетам столь же критически, как и к научным. С точки зрения любой церкви, все они были еретиками. А иначе они просто не могли бы сказать новое слово в науке.

Жорж Леметр

Наука совершенно не нуждается в религии для обоснования своих результатов. Яснее других об этом сказал католический священник и выдающийся астрофизик Жорж Леметр, который в 1927 году открыл расширение Вселенной и сделал вывод, что это расширение началось с Большого взрыва. Тридцать лет спустя и за два года до того, как стать президентом Папской академии наук, этот астрофизик в сутане заявил, что космология «находится вне всяких метафизических или религиозных вопросов. Материалисту она оставляет свободу отрицать всякое сверхъестественное существо, а верующему не дает возможности ближе узнать Бога. Она созвучна словам Исайи, говорившего о „скрытом Боге“, скрытом даже в начале творения… Для силы разума нет естественного предела. Вселенная не составляет исключения — она не выходит за пределы способности понимания».

Результаты научного поиска действительно религиозно нейтральны. Другой вопрос — ­какая сила движет сам поиск, откуда берется вера в то, что «для силы разума нет естественного предела», т. е. что мироустройство закономерно, а свободные люди способны открыть его законы.

Исторический источник этой силы и этой веры, источник фундаментального познавательного оптимизма — библейское представление о человеке, или библейский гуманизм. Обоснование этого ответа на расширенный вопрос Нидэма — с цитатами и ссылками — можно найти в моей книге «Кто изобрел современную физику? От маятника Галилея до квантовой гравитации» и в статьях “A Galilean Answer to the Needham Question”, «Объяснение Гессена и вопрос Нидэма, или Как марксизм помог задать важный вопрос и помешал ответить на него».

Поясню лишь эскизно логику обоснования.

Мало что известно о том, как два-три тысячелетия назад изобретались принципиально новые моральные идеи и воплощались в священные тексты — системы сказаний, художественных образов, моральных принципов. Ясно, однако, что в разных частях человечества, разделенных географически и много веков живших почти изолированно, закрепились весьма разные формы гуманизма, если этим словом называть представление о человеке как этическую основу цивилизации — культурной общности наибольшего масштаба после всепланетного. Каждая такая основа имеет характер постулата, который можно назвать антропостулатом.

Идея общечеловеческой этики, общечеловеческих ценностей, увы, не является общечеловеческой. Хотя бы потому, что до нашего времени дожила этика первобытная. Кратко ее представил Родион Раскольников (с помощью Достоевского) вопросом «Тварь ли я дрожащая или право имею?», противопоставив этику первобытную той, которую считал передовой европейской. Угроза научно-технической гибели человечества, с которой Дмитрий Зимин начал нашу беседу о просветительстве, связана как раз с летальностью сочетания первобытной этики с научно-технической мощью XXI века.

На фоне первобытной этики культурные элиты разных цивилизаций изобрели/открыли разные антропостулаты, разные продвинутые формы гуманизма. Говоря в двух словах или стоя на одной ноге, в Китае были выше всего ценности общины: отдельный человек вне общины так же немыслим, как пчела вне улья — без коллективно собранного меда; высшая ценность — гармония жизни улья. В Индии материальный мир считался иллюзорным источником реальных страданий, но любой человек волен стать на путь «просветления», избавляясь от мирских соблазнов-радостей-невзгод, чтобы улучшить свое следующее перерождение и в конце концов вырваться из колеса страданий. В обеих традициях все существенные знания считались уже известными, мир статичен, а время циклично. В Китае мудрецы утверждали, что лишь передают сказанное древними. В Индии священные тексты Вед считаются вечными и не имеющими авторов.

Западную, или европейскую, форму гуманизма отличает невероятно высокий статус человека, наделенного неотъемлемым правом на творческую свободу, прежде всего на свободу познания. Тексты Библии считаются боговдохновенными, но написанными конкретными людьми. А основной сюжет — история освобождения от первобытных обычаев, от идолопоклонства.

Социальная роль текста Библии резко усилилась после изобретения Гутенбергом новой IT — книгопечатания. В XVI веке этим воспользовались лидеры Реформации, сделавшие Библию главным учебником праведной жизни, для чего переводили ее на живые разговорные языки. До того церковь, почитая Священное писание, препятствовала мирянам читать ее. А церковное богослужение знакомило мирян с Библией лишь выборочно, напирая на падшую природу человека и затеняя идею о том, что мир создан ради человека, наделенного свободой исполнить возложенную на него миссию властвовать над всеми другими творениями. Для этого, конечно, надо познавать сотворенный мир, тем самым познавая Творца.

Манифестом европейского гуманизма называют «Речь о достоинстве человека» (1496) итальянского мыслителя Джованни Пико (делла Мирандола). В этом тексте Бог-отец, только что сотворив Вселенную и человека, обращается к венцу творения:

«Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные»².

Ясно, что красноречивый итальянец почерпнул всё это из библейской традиции, включая диапазон свободы. Согласно Библии, Бог — словами Моисея — сказал слушающим Его: «…жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое…»

Год спустя после публикации «Речи о достоинстве человека» в Италию прибыл Коперник, изучал там теологию и астрономию и начал размышлять о планетарной системе, считая «что астрономы недостаточно определенно понимали движения Мирового механизма, созданного ради нас Мастером, самым лучшим и систематическим из всех».

Это не значит, что Коперник учился смелой свободе и познавательному оптимизму именно по текстам итальянского гуманиста. Если тот сумел вычитать свое представление из Библии, то на это способен и любой другой, щедро одаренный исследовательским инстинктом, интеллектом, воображением, но еще и верой, видящей в Библии Слово Божье.

Таким был Галилей, изложивший свой «­научный теизм» в двух теологических письмах 1613 и 1615 годов:

И Библия и Природа исходят от Бога. Библия продиктована Им и убеждает в истинах, необходимых для спасения, на языке иносказательном, доступном и людям необразованным, и было бы богохульством понимать слова буквально, приписывая Богу свойства человека. Природа же, никогда не нарушая законов, установленных для нее Богом, вовсе не заботится о том, понятны ли ее скрытые причины. Чтобы мы сами могли их познавать, Бог наделил нас чувствами, языком и разумом. И если чувственный опыт и надлежащие доказательства о явлениях Природы убеждают нас, это не следует подвергать сомнению из-за нескольких слов Библии, которые кажутся имеющими другой смысл.

Галилей фактически представил фундаментальный познавательный оптимизм: нерушимые законы управляют скрытыми причинами в Природе, а человек способен их понять, свободно изобретая понятия и проверяя их опытом и разумом. Способность эта дарована Богом, создавшим мир ради человека.

Джеймс Клерк Максвелл. Гравюра Дж. Стодарта

Так же смотрел на мир Максвелл, который в середине XIX века писал другу: «Мой великий план — ничего не оставлять без исследования… Христианство — то есть религия Библии — это единственная форма веры, открывающая все для исследования». А среди его бумаг после смерти нашли молитву: «Боже Всемогущий, создавший человека по образу Твоему и сделавший его душой живой, чтобы мог он стремиться к Тебе и властвовать над Твоими творениями, научи нас исследовать дела рук Твоих, чтобы мы могли осваивать землю нам на пользу и укреплять наш разум на службу Тебе…»

Молитва была услышана, мог бы сказать атеист Людвиг Больцман, младший современник и последователь Максвелла, который свой восторг по поводу уравнений Максвелла выразил строками «Фауста»: «Не Бог ли эти знаки начертал?/ Таинственен их скрытый дар! / Они природы силы раскрывают / И сердце нам блаженством наполняют».

И это — иллюстрация того, что библейский гуманизм растворился в европейских культурах так же, как растворились в европейских языках библейские образы, идеи и фразеологизмы, объединяя Европу в культурно единую цивилизацию. «Процесс пошел» с XVI века и пока не завершился. Самая незавершенная часть происходит на самом востоке Европы. В XIX веке ярко проявилось, что Россия — не особая цивилизация, а место встречи двух цивилизаций: европейско-библейской и первобытно-идолопоклонской. Российский творческий вклад в мировую культуру — в науке, литературе, музыке — был сделан людьми, приобщенными к европейской культуре. Таковыми были и самые завзятые славянофилы.

Европейский атеизм, громко заявивший о себе в XVIII веке, был фактически плодом библейского гуманизма, развитием права на свободу познания мира и самопознания. Просвещенных европейских атеистов можно назвать библейскими атеистами.

Осмысление-обоснование своих моральных принципов возможно лишь для человека достаточно взрослого, а «что такое хорошо и что такое плохо», хотят знать уже малыши в возрасте «от 2 до 5». Они впитывают родную культуру, включая моральные представления, из своего ближайшего культурного окружения. Если с ребенком в семье обращаются как с «даром Божьим», а не как с «тварью дрожащей», велика вероятность, что вместе с родным языком ребенок усвоит и свое право на свободу. Забудет, как его усваивал, но будет им пользоваться как чем-то самоочевидным. И тогда будет легче признать такое же право за другими.

Если же подросток обнаружит в себе неуемный исследовательский инстинкт, или «жажду познания», то книги о науке могут укрепить его познавательный оптимизм. Такой возможности, однако, не было при возникновении современной науки. Поэтому для всех ее основателей источником познавательного оптимизма была их библейская вера.

При этом великие физики-теисты не выставляли свою веру напоказ, уважая духовную свободу других (гарантированную библейским Творцом). Максвелл, например, лишь один раз «раскрыл» свой теизм публично — в лекции «Теория молекул» (1874), обсуждая удивительный новый факт — существование в природе абсолютно одинаковых объектов. Предупредив, что выходит за пределы науки, он упомянул «Того, кто вначале сотворил не только небо и землю, но и материалы, из которых они состоят». Вскоре после лекции Максвелл получил приглашение вступить в общество, защищающее «великие истины Библии против того, что ложно называют возражениями науки». Приглашение он отклонил, ответив, что «результаты, к которым приходит каждый человек в своих попытках гармонизировать свою науку со своим Христианством, имеют значение лишь для самого этого человека и не должны получать от общества оценочный штамп».

Для нынешних физиков-атеистов, разумеется, библейское обоснование и невозможно, и не нужно, поскольку они уже знают о фундаментальных законах физики, открытых со времен Галилея. А познавательный оптимизм укрепляют «вещественные доказательства» — успехи физических наук.

Геннадий Горелик

Окончание cледует

¹ Это оценочное суждение Б. В. Раушенбах высказал еще в советском 1990 году («Советская культура», 07.04.1990, с. 3) и повторил в книгах «Пристрастие» (М.: АГРАФ, 2000) и «Постскриптум» (М.: АГРАФ, 2011).

² Пер. с лат. Л. М. Брагиной (цит. по: История эстетики: Памятники мировой эстетической мысли. Т. 1. М., 1962).

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Связанные статьи

источники, что изучает и чем занимается

Гносеология — это достоверное знание. Гносеология в философии занимается изучением методов получения знания, познавательных возможностей человеческого разума. Без этой науки было бы невозможно развитие самой философии. Критический подход, который используется во всех направлениях учения, позволяет отделять истинное знание от вымысла.

Особенности учения

Становление этого раздела философии началось в эпоху античности. Тогда, учение о познании занималось только рассмотрением предметов — их вида, функций, и возможности трансформировать полученную информацию в знание. В Средневековье, гносеология постепенно стала развиваться, и превратилась в учение о жизни, приближенное к классическому пониманию познания.

В XVII веке, ключевым вопросом философии становится необходимость точного способа отделения истины от заблуждения. Два развивающихся течения: реализм и эмпиризм противопоставляются друг другу, но ни одно из них не становится основным. В XIX веке, развитие гносеологии зависит от Канта. Задача философа — выявление субъекта как основы познавательного процесса. Натурфилософия, будучи основным на момент ответвлением философии, претерпела значительные изменения. Естественные науки стали развиваться гораздо быстрее, и метафизическое познание отошло в прошлое. Центром философского исследования стала жизнь и ее проявления.

Развитие науки было неравномерным. Ученые пришли к выводу, что это обусловлено личностью самого ученого, а не отсутствием необходимых ресурсов. Важно организовать условия, в которых возможно изучать окружающий мир, и постоянно обновлять доступные способы, а также, методы получения и сохранения знания.

В XXI веке, важно изучение проблем науки, взаимоотношений научной деятельности и ученых. Исследования направлены на поиск источника знания, ситуации, в которых оно формируется. Задачей науки становится обретение новых знаний, расширение познавательных способностей.

Гносеология не развивается в отрыве от других дисциплин. Они помогают в изучении взаимоотношения человека и мира. Благодаря влиянию гуманитарных наук, стало понятно, что фундаментальные подходы нуждаются в пересмотре, поскольку они ограничивают возможности науки. Совместные исследования позволили выявить отличия методов, применяемых в естественных науках, от гуманитарной сферы, и предложить новые пути развития.

Предмет учения

Предмет изучения гносеологии — научное знание. Параллельно с основным вопросом, она изучает специфику научного знания, его отличие от обыденного знания, особенности видов познавательной деятельности, их взаимосвязь.

Гносеология занимается сравнением видов изучения с целью выявления оптимального способа взаимодействия с окружающим миром. Само познание — не цель, а средство изучения, поэтому, специфика видов изучения мира для науки неинтересна. Гораздо важнее, возможности и средства, которые она использует.

Будучи самостоятельной дисциплиной, гносеология остается тесно связанной с онтологией. Мировоззрение формируется на основе усвоенных жизненных устоев, изучением которых занимается онтология. Учение о бытии было бы невозможным без комплексного подхода, использования многочисленных методов изучения реальности.

Характерные черты

Критичность — главная особенность гносеологии. Философия, рассматривая соотношение реальности и иллюзии, критикует саму возможность изучения мира. Каждое направление гносеологии использует критицизм, оценивая объективные свойства предмета, и его соответствие здравому смыслу.

Еще одной особой чертой учения является нормативизм. Считается, что существует некое фундаментальное знание, на основе которого определяют способности человеческого разума и доступные ему границы познания. В зависимости от направления гносеологии, ученый может использовать эксперименты, готовые формулы или идеальную модель.

Для этой науки также характерен субъектоцентризм. Главная роль в исследовании отводится субъекту — тому, кто познает. Без субъекта процесс изучения был бы невозможен.

Наукоцентризм — важная особенность гносеологии. Она утверждает незаменимость научного подхода, и потребность проводить исследования, опираясь на научные факты.

Разделы науки

Отдельные разделы гносеологии изучают 2 подхода и метода изучения. Они базируются на противоположных взглядах и противопоставляются друг другу.

Гносеологический оптимизм

Приверженцы этого подхода полагают, что все мировые процессы доступны изучению и осознанию. Даже если современная наука не способна объяснить отдельные явления, в будущем это будет возможно. Эта позиция принципиальна для материалистов и, частично, идеалистов. Для них процесс познания — это отражение реального мира в сознании, но эта способность человека имеет свои ограничения.

Теория базируется на принципе непрерывности — увеличение числа знания углубляет и изменяет сознание. Для изучения одинаково важны и интересны явления и предметы. При этом, между ними нет разницы, но изученное и неизученное отличаются. Источник познания объективен, и существует вне человека, он не зависит от действий ученых.

Задача оптимистического подхода — стирание границ познаваемого, и увеличение инструментальных возможностей изучения мира.

Гносеологический пессимизм

Для пессимистов, возможность изучения мира остается сомнительной. По их мнению, способности человеческого разума ограничены, и всегда будут оставаться вопросы, на которые у ученых не будет ответов. В пессимистическом подходе выделяют 2 разновидности:

1. Скептицизм. В философии, он применяется как особый метод получения информации. Он подвергает сомнению саму возможность отличать объективную реальность от вымысла.
2. Агностицизм. Оформился в самостоятельное течение, благодаря Канту. Внешний мир — источник познания, его сущность человек изучить не может, поскольку она выше его понимания. Всякий предмет — закрытая область познания, и познать его можно лишь частично с помощью органов чувств. Результат изучения — опыт ощущений.

В XX веке, из агностицизма развилась новая концепция — конвенционализм. Она стала своеобразной формой договора между учеными. Согласно ему, научные теории — это не объективное отражение мировых процессов, а результат соглашения между учеными разных стран мира.

Философы, внесшие вклад в развитие учения

У каждой отдельной эпохи были свои яркие представители гносеологии:

1. Античный период. Парменид один из первых задавался вопросами познания. Он разграничил истину и мнение, назвав истину неизменной, непротиворечивой и вневременной. Авторство одного из первых методов познания — майевтики, принадлежит Сократу. Аристотель разработал основные принципы рационализма и аналитику в качестве одного из методов познания.
2. Средневековая эпоха. В этот период, изучением познания занимаются схоласты. Философ Ориген выдвигает теорию о трехуровневом понимании.
3. Новоевропейский период. Научный подход становится основным методом познания. Рационалисты, в лице Декарта и Лейбница, конфликтуют с эмпириками — Локком, Юмом, Бэконом. Они выдвигают противоположные методы — дедукцию и опыт. Дедуктивный подход опирается на логические умозаключения на основе наблюдений, а опыт основывается на личном восприятии.
4. Немецкая классическая философия. Возможность познания мира ставится под сомнение. Кант задается вопросом о предпосылках знания. Гегель апеллирует к логике, как единственному методу познания. Остальные виды познавательных способностей он представляет, как недоразвившиеся методы мышления.
5. Классическое неокантианство. Благодаря неокантианству, гносеология обретает статус самостоятельной науки. Представители различных ответвлений этой школы сходились во мнении, что гносеология — это учение о знании и границах познания. Определение гносеологии было сформулировано русским философом — Введенским.
6. Марксизм. Энгельс выделяет учение о мышлении в отдельную отрасль философии, которое базируется на формальной логике. Все остальные сферы науки опираются на анализ истории и культуры.

В современной философии сформировались 2 пути развития методов получения информации. Первый основывается на иррациональных способах познания, второй — на абстрактной структуре знания и социальных предпосылках. Наибольшее влияние на становление современной формы учения оказала социология.

Гносеологический оптимизм и гносеологический пессимизм, агностицизм,их онтологические основания.

Проблема
познаваемости мира, ее решение в истории
философии. Гно­сеологический оптимизм
и агностицизм.

Неотъемлемой,
органической частью любой философской
системы явля-ется теория познания, или
гносеология (от греч. gnosis – знание,
logos– уче-ние), или эпистемология (от
греч. episteme — знание, logos – учение).

Процесс
познания сопровождает всю нашу жизнь.
Мы познаем вещи, явления, объекты, связи
и отношения, самих себя и других людей.
Но мы не часто задумываемся над вопросом:
а как возможно само знание, каково его
происхождение, структура, пределы,
критерии достоверности? 

Познание
мира — это задача не только философии,
но и всех других наук. Философия дает
(разрабатывает) общую теорию познавательного
процесса и его закономерности. Гносеология
как раздел философии делает предметом
своего исследования само знание. Она
производит знание о знании. Поэтому
гносеологию можно определить как учение
о знании, его возникновении (природе),
закономерностях развития и функционирования,
о видах и формах знания, их взаимосвязи,
о превращении одних форм в другие, о
способах, т.е. методах получения,
производства знания, а также критериях
его достоверности.

Необходимо
различать познание и знание, хотя они
взаимосвязаны и соотносительны.

Познание есть
процесс (деятельности человека по
воспроизведению в своей голове
действительности), знание – это результат
познавательных усилий человека. Суть
познания – выработка правильного,
адекватного воспроизведения
действительности в голове человека,
без которого невоз-можна реальная
ориентация человека в мире и продуктивное
преобразова-ние этого мира. Знание как
результат познавательной деятельности
предс-тавляет собой определенным
образом организованную информацию
(со-вокупность сведений) о мире. В целом
познание можно определить как
социально-опосредованную, исторически
развивающуюся деятельность отражения
действительности.

Одним
из важнейших вопросов теории познания
(гносеологии) является вопрос: познаваем
ли мир? Попытки ответить на него уходят
своими корнями в глубокое прошлое, —
возникнув в античности (и еще ранее в
восточной философии), они пронизывают
средневековье, захватывают Новое время,
продолжаются в наши дни. В решении
данного вопроса в истории философской
мысли традиционно выделяют следующие
основные позиции: скептицизм, агностицизм,
гносеологический оптимизм. 

Пример:

Античная
философия — в учениях Протагора (~480-410
гг. до н.э.), Де-мокрита, Сократа, Платона,
Аристотеля, Секста-эмпирика и многих
других мыслителей. 

Философия
Нового времени — Френсис Бэкон и Рене
Декарт посвящены, главным образом,
проблемам познания и даже их названия
содержательно очень близки. Основной
труд Ф.Бэкона называется «Новый
Органон» («Органон» — свод работ
Аристотеля, посвященных проблемам
познания, органон — орудие, инструмент),
а основной труд Р.Декарта носит название
«Рассуждение о методе». 

В
философии Нового времени были даже
такие мыслители и направле-ния (Д.Юм,
позитивизм), у которых (или в которых)
теоретико-познаватель-ная проблематика
«задавила» все остальные проблемы.
Но и у других мыс-лителей решение
гносеологических вопросов предворяет
решение других и в значительной мере
определяет характер их
решения.

Гносеологический
аспект основного вопроса философии

В
вопросе о познаваемости мира выбор
следующий:

—
либо гносеологический оптимизм, дающий
положительный ответ: да, мир познаваем, 

—
либо агностицизм, отрицающий или
принципиально ограничивающий возможности
познания, 

—
либо скептицизм, ставящий под сомнение
определенность любого ответа, что,
конечно, ближе к отрицательному
выводу.

Скептицизм —
это мягкий, ослабленный вариант
агностицизма. Гре-ческое слово «скепсис»
означает «сомнение». Скептик не
говорит, что мир непознаваем. Он…
сомневается. Но при этом ставит под
сомнение не какие-то конкретные знания
и не познавательные способности тех
или иных лю-дей. Такого «скептицизма»
придерживаются все здравомыслящие
люди. Скептики-философы, сомневаются
в возможностях человеческого познания
как такового. Скептицизм признает
существование вещей вне человека, вне
его сознания. Но человеческие чувства
могут давать разные показания о вещах.
Поэтому скептики подвергают сомнению
возможность познания, т.е. достижения
адекватного знания. Скептицизм возник
в глубокой древности. Его наиболее
крупные представители: Пиррон (IV-III вв.
до н.э.) древне-греческий философ из
Элиды, основатель скептической школы,
его ученик Тимон (IV–III до н.э.), Секст
Эмпирик (2-я пол. II в. – нач. III вв. до н.э.)
и другие. Они считали, что органы чувств
могут давать нам разные показания, об
одних и тех же явлениях и процессах
(например, в зависимости от сос-тояния
нашего организма) и что всякому
утверждению о предмете (его сущ-ности)
может быть с равным правом противопоставлено
противоречащее ему. Поэтому скептики
предлагали воздерживаться от каких-либо
суждений для достижения душевного
спокойствия и тем самым счастья, которое
и есть цель философии.

В
Новое время скептицизм развился в
агностицизм (от греч. а — не; gnosis –
знание). Агностицизм — это учение,
отрицающее возможность позна-ния или
принципиально ограничивающее его
возможности. Агностики (то есть сторонники
агностицизма) не утверждают, будто мы
ничего не знаем. Это было бы явным
абсурдом. Агностицизм не заклюючается
также и в признании того, что всегда
есть и будет что-то непознанное. С этим
легко соглашается большинство и
философов, и обычных людей, которые при
этом допускают, что когда-то границы
нашего сегодняшнего незнания смо-гут
быть отодвинуты и что область наших
знаний сможет расширяться неограниченно
долго. Агностицизм сложнее — агностики
полагают, что кро-ме непознанного
существует и нечто непознаваемое, то
есть принципиально недоступное нашему
знанию. И совсем необязательно, чтобы
это непозна-ваемое находилось где-то
очень далеко во времени и пространстве.
Оно может буквально соседствовать с
нами. 

Принято
говорить о двух формах (разновидностях)
агностицизма: юмовс-кого и кантовского.

Д.
Юм (английский философ, психолог,
историк) утверждал, что наши ощущения,
восприятия имеют неизвестную природу.
На вопрос о том, чем они вызываются,
можно дать, считает Д. Юм, разные ответы,
которые в рав-ной степени могут быть
обоснованы. Так, с позиций материализма
источник наших ощущений – тела, вещи,
объекты материального мира. С позиций
идеализма – мировой дух или сознание
субъекта. Как можно проверить истинность
этих утверждений? Для этого надо стать
вне своих ощущений и посмотреть на себя
как бы со стороны. Но этого ни один
человек сделать не может, так как это
равносильно тому, чтобы, стоя у окна,
увидеть себя идущим по улице. Следовательно,
не надо и ставить вопроса об источнике
ощущений. Надо лишь довольствоваться
самими ощущениями и восприя-тиями.
Современный позитивизм в той или иной
степени продолжает эту же линию Д. Юма.
Так, Бертран Рассел (1872-1970 гг., англ.
математик, логик, социолог и философ)
почти дословно повторяет Д. Юма: «Я не
познаю непосредственно столы и стулья,
а познаю только определенные действия,
которые они производят во мне». 

И.
Кант, родоначальник немецкой классической
философии, утверждал, что вещи, тела,
объекты существуют независимо от
сознания человека, т.е. объективно. Но
человек не способен постичь сущность
этих вещей. Они остаются «вещами в себе»
и никогда не смогут стать «вещами для
нас», т.е. раскрыться нам. Человек может
познать лишь мир «явлений», т.е. ощуще-ний,
которые эти вещи в нас производят, а не
мир сущностей. Ощущения, восприятия не
адекватны вещам и человеческое сознание
не может совер-шить «трансцензус»
(переход) из одной области в другую,
т.е. от мира явле-ний к миру сущностей,
из области посюстороннего в область
потусторон-него. Такой «трансцензус»
возможен только для веры. Агностицизм
вызы-вал критику уже современников.
Например, Гегель высмеивал И. Канта за
его агностицизм. Но, будучи представителем
объективного идеализма, Гегель не мог
дать достаточно обоснованной и
последовательной критики
агностицизма.

Аргументация
агностиков и скептиков очень сильна,
и все же боль-шинство философов
придерживается гносеологического (то
есть познавате-льного) оптимизма. Они
считают мир в принципе познаваемым.
Это, конеч-но, не означает, что мы все
знаем, но мы можем неограниченно
углублять и расширять наши знания,
уточняя и дополняя их, изгоняя из них
ошибки, неточности, заблуждения.

К
этому выводу приходят и последовательные
материалисты и после-довательные
идеалисты. Выбрав монизм, то есть признав
в качестве основа-ния, субстанции,
первопричины что-либо одно (дух или
материю), они уже признали (и познали)
зависимость одного от другого.

Материалист
видит в нашем знании образ реальности,
который мы можем и должны соотносить
с оригиналом, добиваясь максимального
сходства. Поддержку этой позиции
материалист находит в естествознании,
которое всегда ориентируется на реально
существующий мир.

Идеалист,
напротив, в самой реальности видит
духовную сущность, совпадающую с нашим
духом или родственную ему. При таком
подходе на-ше познание оказывается
лишь углублением в себя — самопознанием,
для которого нет принципиальных
препятствий. Правда, для субъективного
идеалиста это будет самопознание самого
человека или человечества, а для
объективного — самопознание мирового
разума, абсолютного духа, Бо-жества. И
здесь идеализм находит союзника в лице
религии, различных мистических
учений.

Позиции
гносеологического оптимизма разделяют
все материалисты и значительная часть
идеалистов. Например, у Платона теория
познания – это «припоминание» душой
прежних впечатлений, приобретенных ею
до вселе-ния в человеческое тело. Для
Гегеля же, по замечанию Ф. Энгельса,
утверди-тельный ответ подразумевается
сам собой, так как мышление может познать
то содержание, которое заранее было
содержанием мысли. 

В
учении Э. Гуссерля познание трактуется
как умозрительное, интуи-тивное,
«непосредственное созерцание содержащихся
в нашем сознании феноменов». А неотомизм
основой познания называет «божественное
откро-вение», посредством которого Бог
делает человеку доступными «высшие
ценности». Для представителей
метафизического материализма было
харак-терным рассмотрение субъекта и
объекта познания как двух природных
сис-тем, первое из которых пассивно
воспринимает воздействие второй. Для
субъективного идеализма «мир –
совокупность моих ощущений». Значит
то, что порождено сознанием субъекта,
может быть им и познано. Надо лишь
правильно описать свои ощущения. Потому
что за общим утвердительным ответом
скрывается разное содержание. 

Решение
вопроса о познаваемости мира, т.е. об
отношении мысли к пред-мету мысли,
зависит от решения одного из важнейших
философских вопро-сов о природе мира
(материален он или идеален?).

Основы
диалектико-материалистической теории
познания выражены в следующих
положениях:

1.
мир существует вне нас, независимо от
нас, независимо от наших ощ-ущений, т.е.
объективно; 

2.
этот мир познаваем; принципиальной
разницы между «явлением» и «вещью в
себе» нет; различие есть лишь между
тем, что уже познано и тем, что еще не
познано;

3.
познание есть диалектический процесс,
т.е. непрерывное движение от незнания
к знанию, от неполного — к более полному
и более точному знанию. 

Основные
компоненты познания: субъект, объект,
познавательный образ (знание).

Познание –
это взаимодействие субъекта и объекта,
дающее в результате некое знание
(познавательный образ). Но это знание
возникает не сразу. Оно образуется в
процессе взаимодействия субъекта
познания с объектом, при активной роли
самого субъекта. Субъект познания это
тот, кто познает (активно-деятельное,
творческое начало). Субъектом познания
может быть отдельный человек в его
общественной сущности, социальная
группа, общество в целом. Объект познания
– это то, что познается. Это сфера
приложения активности субъекта. В
качестве объектов познания могут
выступать предметы природы или социальные
явления, выделенные человеком и
включенные в сферу его познавательной
деятельности. Субъект и объект – это
функциональные категории (не имеющие
строго фиксированной закрепленности),
которые означают роли различных явлений
в тех или иных ситуациях деятельности.
Индивид, если он активно воздействует
на окружающих – субъект, а, если на него
воздействуют другие, то он превращается
в объект. 

Основным
принципом теории познания диалектического
материализма является принцип активного
отражения. Отражение – это деятельность
мозга человека, взаимодействующего с
внешним миром, отвечающего на его
воздействия. Суть отражения в том, что
ощущаются, воспринимаются, мыслятся
не сами по себе ощущения, восприятия,
представления, а предметы, их свойства,
связи, отношения, существующие вне и
независимо от сознания субъекта. Тезис:
«знание отражает объект» означает, что
субъект познания создает такие формы
мыслительной деятельности, которые, в
конечном счете, определяются природой,
свойствами, закономерностями самого
объекта (а не свойствами сознания
познающего субъекта). Следовательно,
содержание знания объективно. Но
воспроизведение особенностей отражаемого
объекта в образах сознания происходит
в соответствии с особенностями отражающей
системы. А это значит, что образы
сознания, будучи объективны по содержанию,
субъективны по форме, т.е. несут в себе
определенные характеристики
субъекта.

^ Гносеологический
оптимизм –
направление в гносеологии, настаивающее
на безграничных возможностях
познавательных способностей человека,
по-лагающее, что нет принципиальных
препятствий на пути познания челове-ком
окружающего мира, сущности объектов и
самого себя. Сторонники дан-ного
направления настаивают на существовании
объективной истины и спо-собности
человека достичь ее. Имеются, конечно,
определенные трудности исторического,
т.е. – временного характера, но
развивающееся человечество, в конце
концов, их преодолеет. Вариантов
оптимистической гносеологии достаточно
много, различаются и их онтологические
основания. В учении Платона возможность
безусловного познания сущности вещей
базируется на постулировании единой
природы души и идеальных сущностей в
некоем месте обитания занебесной
области, в которой души созерцают
идеальный мир. После вселения в
человеческие тела души забывают то,
что они видели в иной действительности.
Суть же теории познания Платона
заключается в тезисе «Знание – это
припоминание», то есть души припоминают
то, что видели прежде, но забыли в земном
существовании. Способствуют процессу
«припоминания» наводящие вопросы,
вещи, ситуации. В учениях Г.Гегеля и
К.Маркса, несмотря на то, что первое
принадлежит к объективно-идеалис-тическому,
а второе – к материалистическому
направлениям, онтологиичес-кой основой
гносеологического оптимизма является
представление о рацио-нальности (т.е.
логичности, закономерности) мира.
Рациональность мира безусловно может
быть познана человеческой рациональностью,
то есть разумом.

^ Гносеологический
пессимизм –
представители данного направления в
теории познания ставят под сомнение
возможность достижения объективно-истинного
знания и исходят из представления об
ограниченности познава-тельных
способностей человека. Крайним выражением
гносеологического пессимизма является
агностицизм. Г.п. продолжает линию
античного скеп-тицизма, сомневающегося
в надежности истины, ставящего истинность
поз-нания в зависимость от условий
познавательного процесса. Современный
гносеологический пессимизм полагает,
что мир устроен нерационально, в нем
отсутствуют всеобщие законы, господствуют
случайность, субъектив-ность процесса
познания; иррациональным является и
человеческое сущест-вование. Таким
образом, Г.п. ограничивает познавательные
способности че-ловека препятствиями
принципиального характера.

Оптимизм Смещение

Пояснения> Теории
> Оптимизм смещения

Описание |
Исследования | Пример | Ну и что? | Видеть
также | Список литературы

Описание

Предвзятость к оптимизму — это склонность полагать, что мы с большей вероятностью
успешный, и в остальном испытать хорошие вещи, чем реальные вероятности
предсказать.В частности, мы склонны более оптимистично оценивать собственные шансы, чем
мы делаем о других людях.

Предвзятость к оптимизму можно оценить, спросив людей, насколько вероятно, что они потерпят неудачу или
испытывать что-то негативное по сравнению с другими. Многие из нас думают, что они
столкнутся с меньшим риском и негативными последствиями, чем другие.

Что касается эмоций, оптимизм заставляет нас дольше чувствовать себя лучше.
Когда мы уверены, что выиграем от будущего мероприятия, мы чувствуем себя хорошо, поскольку
мы думаем о себе в этой ситуации и испытываем предвкушение удовольствия.Даже если
событие не происходит, мы только тогда чувствуем себя плохо и легко можем двигаться дальше
на другое позитивное мышление, например, когда мы говорим себе: «В следующий раз будет лучше.
время’.

Оптимизм дает эволюционные преимущества. Оптимистичные люди будут стараться больше
вещи, которые те, кто более осторожен. Конечно, чрезмерный оптимизм может привести к
лучше всего пустая трата времени, а в худшем — смерть. Но даже это помогает эволюции
люди, у которых есть правильное количество оптимизма.В целом оптимизм и следствие
экспериментирование ведет к обучению, и, по крайней мере, некоторые люди сделают
прорывы, которых не удалось бы достичь, если бы мы все были более реалистичны. это
распространяется за пределы людей, поскольку животные также проявляют оптимизм.

Оптимизм зависит от темперамента, некоторые люди обычно более
оптимистично, чем другие. Также на него влияет краткосрочное настроение, например
человек, который находится в депрессии, менее склонен к оптимизму.Действительно, те
кто находится в депрессии или обычно находится в негативном настроении, может иметь тенденцию
к противоположному, пессимистическому уклону. Оптимизм также сдерживается осторожностью и
желание избежать или снизить риски.

Избирательная память имеет тенденцию вызывать оптимизм, когда мы вспоминаем прошлые успехи и
позитивные события легче, чем негативные (которые мы можем игнорировать или
подавить).

Другие факторы, влияющие на оптимизм:

• Степень контроля, которую человек считает, что у него есть.
• Степень поддержки, которую, по их мнению, получают от других людей.
• Успехи, которые были у человека в прошлом.
• Где меры необходимы и осторожность вряд ли поможет.
• Склонность к самоуверенности, высокомерию и прочим мыслям, которые
  создавать когнитивные предубеждения.
• Воспринимаемая вероятность и влияние желаемого события.
• Предполагаемая вероятность и влияние негативных событий, если
  желаемое событие не произойдет.
• Степень, в которой мы говорили другим людям, что добьемся успеха.

Оптимизм также поощряется во многих культурах, где он является позитивным.
получает больше желаемых отзывов, а отрицание приводит к критике или меньшему
желательная обратная связь. Другими словами, мы предпочитаем оптимистичных людей. Четный
когда мы знаем, что они, вероятно, ошибаются, веселые люди, которые думают, что будущее
будь хорошим, сделай нас счастливее.

Исследования

Розенхан и Мессник предложили испытуемым колоду карт с одинаковым
количество улыбающихся и хмурых лиц.Когда просят предсказать вероятность
выбора определенных карт, испытуемые переоценивали шанс выбрать
улыбающееся лицо.

Matheson et al (2008) научили скворцов нажимать красный рычаг, когда они слышат звук
короткий сигнал, чтобы получить немедленную награду, и зеленый рычаг, когда они услышат более длинный
тон, чтобы получить отложенное вознаграждение. Затем они сыграли тон средней длины. Птицы
были оптимистичны в нажатии на красный рычаг для этого.

Пример

Молодой человек решает пригласить девушку на свидание.Он считает
она согласится, не учитывая факторы, которые могут быть важны, такие как
доброта, социальные навыки и социально-экономический статус.

Человек чувствует недомогание, но решает не обращаться к врачу, потому что он
пройдет через несколько дней ».

Большинство людей считают, что они выше среднего по таким факторам, как
ум, доброта и др.

Ну и что?

Используется

Будьте полны энтузиазма, пытаясь убедить других.Дайте им повод быть
оптимистичный. Игнорируйте или преуменьшайте любые факторы, которые могут сделать их менее позитивными.
Похвалите согласие, оптимизм и решимость.

Оборона

Когда вы чувствуете оптимизм, сделайте паузу и заставьте себя рационально подумать.
как положительные, так и отрицательные возможности. Сбалансированно оценивать риски и
определить, какие действия потребуются для уменьшения их вероятности или воздействия.

См. Также

Барьер самоуверенности,
Заблуждение игрока,
Эффект Валентности,
Теория атрибуции, избирательное восприятие

Список литературы

Мэтисон, С.М., Ашер, Л. и Бейтсон, М. (2008). Клетки большего размера
связаны с «оптимистическими» предубеждениями у европейских скворцов в неволе (Sturnus
vulgaris) Прикладная наука о поведении животных , 109, 374-383.

Rosenhan, D.L. и Мессик, С. (1966). Аффект и ожидание. Журнал
Личность и социальная психология. 3, 38-44.

Вайнштейн, Н. Д. (1980). Нереалистичный оптимизм по поводу будущих жизненных событий.
Журнал личности и социальной психологии , 39, 806–820.

,

Оптимизм | BetterHelp

Оптимизм — это мировоззрение, при котором человек считает, что жизнь — это положительный опыт. Они думают, что люди и вещи в основе своей «хорошие». Когда они сталкиваются с жизненными препятствиями, они предсказывают, что результат будет положительным. Оптимист видит в людях хорошее, а не их недостатки. Они искренне думают, что люди в основе своей хорошие и что все будет хорошо работать независимо от обстоятельств. Слово происходит от латинского «оптимальный», что переводится как «лучший».»

Здесь вы найдете статьи о том, как оптимизм может принести вам пользу в жизни. Иногда бывает сложно увидеть светлую сторону сложных ситуаций, но если вы активно работаете над собой, вам будет легче увидеть хорошее, а не чем в чем дело.

Медицинское заключение: Аарон Хорн, LMFT, MA

Оптимизм

Оптимизм — это позитивный взгляд на вещи. Оптимистичный человек ищет в ситуации лучшее.Это система убеждений, при которой человек чувствует, что все будет хорошо. Оптимист видит, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст. Термин оптимизм происходит от латинского слова «оптимальный», что означает «лучший». Когда вы настроены оптимистично, вы смотрите на лучший из возможных исходов сценария. В психологии мы называем это «диспозиционным оптимизмом».

Источник: rawpixel.com

Психологический оптимизм

Есть разница между положительным взглядом на вещи и отрицательной концептуализацией.Есть две теории: диспозиционный оптимизм и диспозиционный пессимизм. Они противостоят друг другу. Людей, которые видят негативную сторону вещей, называют пессимистами, и они противоположны оптимистам. Если вы совершаете катастрофу и постоянно верите, что дела пойдут плохо, это будет пессимистично. Если вы думаете, что все будет хорошо и хорошо, это оптимизм.

Живут ли оптимисты более позитивно?

Одна из вещей, над которыми люди работают в терапии, — это развитие более позитивного мировоззрения.Когда вы смотрите на вещи негативно, вы можете обнаружить, что переживаете жизнь безнадежно или грустно. Пессимизм и пессимистическое мышление — черты депрессии. Многие формы терапии могут помочь кому-то бороться с негативным мышлением. Одним из них является когнитивно-поведенческая терапия, обычно называемая КПТ. Когнитивно-поведенческая терапия помогает людям взглянуть на свои негативные стереотипы мышления, которые можно считать пессимистическими, и преобразовать их в более позитивное мышление.

Как CBT помогает вам смотреть на вещи оптимистично

В когнитивно-поведенческой терапии вы смотрите на то, что называется «когнитивными искажениями».«Когнитивные искажения — это иррациональные или несоразмерные образы мышления, и они почти всегда негативны. Эти образы мышления существенно влияют на эмоции и психическое здоровье человека. Если вы всегда считаете, что результат будет плохим, или отвергаете положительные аспекты вещей, вы думаете пессимистично. Если вы думаете, что вы не нравитесь людям или что-то персонализируете (например, «все я виноват» или «все меня ненавидят»), это пессимистический образ мышления.КПТ помогает изменить вредные когнитивные искажения и обуздать негативное мышление.

Источник: rawpixel.com

Как оптимизм может помочь вам в повседневной жизни

Если вы ищете лучшее в ситуации, вполне вероятно, что в конце концов вы увидите положительный результат. Причина в том, что вы готовы дать другим возможность сомневаться, и вы хотите, чтобы все было хорошо. Вы не заинтересованы в ухудшении ситуации. К сожалению, как бы вы ни старались, бывают ситуации, когда вы не можете найти способ улучшить ситуацию.Например, бывают случаи, когда с хорошими людьми случаются неприятности. Люди, пережившие тяжелые травмы, имеют право на свою историю. Тем не менее, многие люди прошли через ужасные жизненные испытания и, опять же, сумели упорствовать и рассматривать жизнь как фундаментально положительный опыт. Их болезненные переживания реальны, и они прорабатывают их в терапии. Они могут научиться ценить хорошее в своей жизни в дополнение к принятию того плохого, что произошло. Вы можете быть оптимистичны, даже если с вами случились плохие вещи.

Жизнь не все хорошо или плохо

Вы можете увидеть жизнь сбалансированным образом. Не все хорошо и не все плохо. Бывают моменты, когда каждый день трудно вставать. Вы можете чувствовать себя подавленным и по-прежнему испытывать оптимизм по поводу того, что все станет лучше. Иногда жизнь бывает тяжелой. Никто не счастлив все время, но есть способы сделать свою жизнь лучше, даже если вы находитесь в плохой ситуации. Итак, если вы посмотрите на положительные аспекты позиции и выберете оптимистичный взгляд на вещи, вы почувствуете себя лучше.Вам сложно найти в жизни положительные моменты? Возможно, пришло время обратиться за консультацией в Интернете.

Источник: rawpixel.com

Как онлайн-консультации могут помочь вам обрести оптимизм

Если вы изо всех сил пытаетесь принять положительный взгляд на жизнь, онлайн-консультации могут помочь. Когда вы разговариваете с терапевтом, вы исследуете, какие препятствия могут мешать вам быть позитивным или оптимистичным. Работа с онлайн-консультантом поможет вам смотреть на вещи более позитивно.Поищите в нашей сети онлайн-консультантов и найдите в BetterHelp того, с которым вы сможете работать, чтобы стать более оптимистичным.

,

Как оптимизм подрывает решения руководителей

Вкратце об идее

Три четверти бизнес-инициатив терпят неудачу — новые производственные предприятия закрываются преждевременно, слияния и поглощения не окупаются, стартапам не удается получить долю рынка. Зачем? Бредовый оптимизм : мы переоцениваем потенциальные выгоды проектов и недооцениваем вероятные затраты, выдвигая сценарии успеха, игнорируя возможность ошибок.

Виновники? Когнитивные предубеждения и организационное давление с целью подчеркнуть положительное.Мы тоже не можем искоренить, но мы можем, , более объективно оценивать вероятный результат инициативы. Как? Справочное прогнозирование : сравнение потенциальных результатов проекта с аналогичными прошлыми проектами для получения более точных прогнозов.

Идея на практике

Розовые очки

Мы подвержены многочисленным когнитивным искажениям :

Анкеровка. Конкурируя за ограниченное финансирование, мы создаем проектные предложения, акцентируя положительное внимание.Эти первоначальные прогнозы искажают последующий анализ рыночной и финансовой информации в сторону излишнего оптимизма: мы недостаточно корректируем наши первоначальные оценки, чтобы учесть неизбежные проблемы.

Пренебрежение конкурентами. Мы игнорируем возможности и планы конкурентов. Например, стремясь закрепить за собой новый рынок, мы забываем, что конкуренты последуют его примеру. По мере того, как конкуренты наращивают производство и маркетинг, предложение превышает спрос, что делает рынок убыточным.

Преувеличивая свои способности и контроль. Мы принимаем во внимание положительные результаты, приписывая отрицательные результаты внешним факторам и отрицаем роль случая в результатах наших планов. Результат? Мы предполагаем, что сможем избежать или преодолеть все проблемы проекта.

Мы также становимся жертвами организационного давления:

Мы одобряем предложения с наибольшей вероятностью отказа. Поскольку только самые перспективные предложения привлекают инвестиционные доллары, мы делаем завышенные прогнозы. Сильно одобрены сверхоптимистичные предложения.

Мы поощряем оптимизм и интерпретируем пессимизм как нелояльность. Подкрепляя нереалистичные взгляды друг друга на будущее, мы подрываем критическое мышление нашей компании.

Внешний вид

Как противодействовать когнитивным искажениям и организационному давлению? Осведомленность и — более объективный метод прогнозирования — особенно с ранее не предпринимавшимися инициативами. Эти шаги могут дать нам «взгляд со стороны», чтобы расширить наш интуитивный «взгляд изнутри»:

1.Выберите набор прошлых проектов, который будет вашим справочным классом. Руководитель студии, прогнозирующий продажи нового фильма, выбирает недавние фильмы того же жанра, с похожими актерами и сопоставимыми бюджетами.

2. Оцените распределение результатов. Определите средние и крайние значения результатов проектов эталонного класса. В среднем билеты руководителя студии на фильмы эталонного класса продавались на 40 миллионов долларов. Но 10% продано менее 2 миллионов долларов, а 5% — более 120 миллионов долларов.

3. Прогнозируйте положение вашего проекта в дистрибутиве. Интуитивно оцените, где ваш проект окажется в распределении эталонного класса. Руководитель студии прогнозировал, что продажи его нового фильма составят 95 миллионов долларов.

4. Оцените надежность своего прогноза. Противодействуйте вашему предвзятому прогнозу из шага 3. На основе того, насколько хорошо ваши прошлые прогнозы соответствовали фактическим результатам, оцените корреляцию между вашим интуитивным прогнозом и фактическим результатом .Выразите свою оценку как коэффициент от 0 до 1 (0 = нет корреляции; 1 = полная корреляция). Руководитель студии выразил коэффициент корреляции 0,6.

5. Исправьте интуитивную оценку. Настройте интуитивно понятное предсказание на основе анализа предсказуемости. Исправленная оценка руководителя студии составила 62 миллиона долларов: более 95 миллионов долларов [0,6 (40 миллионов долларов — 95 миллионов долларов)].

В 1992 году Oxford Health Plan приступила к созданию новой сложной компьютерной системы для обработки требований и платежей.С самого начала проекту мешали непредвиденные проблемы и задержки. По мере того, как компания все больше отставала от графика и бюджета, она тщетно пыталась остановить постоянно растущий поток документов. Когда 27 октября 1997 года Оксфорд сообщил, что его система и счета находятся в беспорядке, цена акций компании упала на 63%, сократив акционерную стоимость на сумму более 3 миллиардов долларов за один день.

В начале 1980-х годов Великобритания, Германия, Италия и Испания объявили, что они будут работать вместе над созданием Eurofighter, передового военного самолета.Предполагалось, что проект будет стоить 20 миллиардов долларов, и самолет должен был быть введен в эксплуатацию в 1997 году. Сегодня, после почти двух десятилетий технических сбоев и непредвиденных расходов, самолет еще не развернут, а прогнозируемые затраты увеличились более чем вдвое. примерно до 45 миллиардов долларов.

В 1996 году железнодорожная компания Union Pacific купила своего конкурента Southern Pacific за 3,9 миллиарда долларов, создав крупнейшего железнодорожного перевозчика в Северной Америке. Практически сразу у двух компаний начались серьезные трудности при объединении своих операций, что привело к ограниченному движению, потере грузов и массовым задержкам.Когда ситуация ухудшилась и цена акций компании упала, клиенты и акционеры подали в суд на железную дорогу, и ей пришлось сократить дивиденды и привлечь новый капитал для решения проблем.

Независимо от того, насколько подробны бизнес-сценарии, используемые при планировании, как правило, неадекватны.

Подобные дебаты слишком часты в бизнесе. Большинство крупных проектов капиталовложений выполняются с опозданием и превышают бюджет, никогда не оправдывая ожиданий. Например, более 70% новых производственных предприятий в Северной Америке закрываются в течение первого десятилетия работы.Примерно три четверти слияний и поглощений никогда не окупаются — акционеры приобретающей фирмы теряют больше, чем получают акционеры приобретаемой фирмы. И попытки выйти на новые рынки идут не лучше; подавляющее большинство оказывается заброшенным в течение нескольких лет.

Согласно стандартной экономической теории, высокий процент неудач легко объяснить: частота неудачных результатов — это неизбежный результат того, что компании берут на себя рациональный риск в неопределенных ситуациях. Предприниматели и менеджеры знают и принимают шансы, потому что вознаграждение за успех достаточно заманчиво.В конечном итоге выгода от нескольких успехов перевешивает потери от многих неудач.

Безусловно, это привлекательный аргумент с точки зрения руководителей. Это эффективно избавляет их от вины за неудачные проекты — в конце концов, они просто шли на разумный риск. Но изучив этот феномен с двух совершенно разных точек зрения — бизнес-исследователя и психолога, — мы пришли к другому выводу. Мы не думаем, что большое количество неудач в бизнесе лучше всего объясняется ошибочными рациональными решениями.Скорее, мы видим это как следствие ошибочного принятия решений. Прогнозируя результаты рискованных проектов, руководители слишком легко становятся жертвами того, что психологи называют ошибкой планирования. В его руках менеджеры принимают решения, основываясь на иллюзорном оптимизме, а не на рациональном взвешивании прибылей, убытков и вероятностей. Они переоценивают выгоды и недооценивают затраты. Они придумывают сценарии успеха, не обращая внимания на возможность ошибок и просчетов. В результате менеджеры реализуют инициативы, которые вряд ли будут реализованы в рамках бюджета или вовремя — или когда-либо принесут ожидаемую прибыль.

Чрезмерный оптимизм руководителей может быть связан как с когнитивными предубеждениями — ошибками в способе обработки информации, так и с организационным давлением. Эти предубеждения и давление повсеместны, но их влияние можно смягчить. Дополняя традиционные процессы прогнозирования, которые, как правило, сосредоточены на собственных возможностях, опыте и ожиданиях компании, простым статистическим анализом аналогичных усилий, выполненных ранее, руководители могут получить гораздо более точное представление о вероятном результате проекта.Такой вид снаружи , как мы его называем, обеспечивает проверку реальности более интуитивно понятного вида изнутри , снижая вероятность того, что компания вслепую бросится на катастрофические вложения денег и времени.

Розовые очки

Большинство людей большую часть времени настроены оптимистично. Исследования человеческого познания проследили этот сверхоптимизм во многих источниках. Одна из самых сильных — это склонность людей преувеличивать свои таланты — полагать, что они обладают положительными качествами и способностями выше среднего.Рассмотрим опрос 1 миллиона студентов, проведенный Советом колледжей в 1970-х годах. Когда их попросили оценить себя по сравнению со своими сверстниками, 70% студентов ответили, что у них лидерские способности выше среднего, и только 2% оценили себя ниже среднего. Что касается спортивного мастерства, то 60% опрошенных оценили себя выше среднего, 6% — ниже. Оценивая свои способности ладить с другими, 60% студентов считали себя входящими в верхний дециль, а 25% считали себя входящими в верхний 1%.

Склонность преувеличивать свои таланты усиливается нашей склонностью неверно воспринимать причины определенных событий. Типичный образец таких ошибок атрибуции, как их называют психологи, состоит в том, что люди приписывают положительные результаты и приписывают отрицательные результаты внешним факторам, независимо от их истинной причины. Одно исследование писем акционерам в годовых отчетах, например, показало, что руководители склонны связывать благоприятные результаты с факторами, находящимися под их контролем, такими как корпоративная стратегия или их программы НИОКР.Неблагоприятные исходы, напротив, с большей вероятностью были связаны с неконтролируемыми внешними факторами, такими как погода или инфляция. Подобные корыстные приписывания были обнаружены в других исследованиях годовых отчетов и исполнительных речей.

Мы также склонны преувеличивать степень нашего контроля над событиями, игнорируя роль удачи. В одной серии исследований участников попросили нажать кнопку, которая могла загореться красным светом. Людям сказали, что то, загорелся ли свет, было определено комбинацией их действия и случайной случайности.После этого их попросили оценить, что они испытали. Большинство людей сильно преувеличивали влияние своих действий на определение того, мигал ли свет.

Руководители и предприниматели, по-видимому, очень подвержены этим предубеждениям. Исследования, в которых сравниваются фактические результаты проектов капитальных вложений, слияний и поглощений и выхода на рынок с первоначальными ожиданиями менеджеров в отношении этих предприятий, демонстрируют сильную тенденцию к излишнему оптимизму. Например, анализ начинающих предприятий в широком спектре отраслей показал, что более 80% компаний не смогли достичь своей целевой доли рынка.Исследования подкреплены наблюдениями руководителей. Как и другие люди, бизнес-лидеры обычно преувеличивают свои личные способности, особенно в отношении неоднозначных и трудноизмеримых качеств, таких как управленческие навыки. Их уверенность в себе может заставить их предположить, что они смогут избежать или легко преодолеть потенциальные проблемы при выполнении проекта. Это заблуждение еще больше усугубляется склонностью менеджеров брать на себя ответственность за удачу. Подумайте, например, о слияниях и поглощениях.Слияния, как правило, происходят волнообразно в периоды экономического роста. В такие моменты руководители могут переоценить высокие результаты своей компании за счет собственных действий и способностей, а не из-за роста экономики. Это, в свою очередь, может привести их к чрезмерной вере в собственные таланты. Следовательно, многие решения о слияниях и поглощениях могут быть результатом высокомерия, поскольку руководители, оценивающие кандидата на приобретение, приходят к выводу, что при правильном планировании и превосходных управленческих навыках они могут сделать его более ценным.Исследования эффективности после слияния показывают, что в среднем они ошибаются.

Менеджеры также склонны к иллюзии, что все в их руках. Иногда, фактически, они открыто отрицают роль случая в исходе своих планов. Они рассматривают риск как вызов, который необходимо преодолеть путем проявления навыков, и считают, что результаты определяются исключительно их собственными действиями и действиями их организаций. В своем идеализированном представлении о себе эти руководители не игроки, а расчетливые и решительные агенты, которые контролируют как людей, так и события.Поэтому, когда дело доходит до составления прогнозов, они склонны игнорировать или преуменьшать вероятность случайных или неконтролируемых событий, которые могут препятствовать их продвижению к цели.

Когнитивные искажения, порождающие сверхоптимизм, усугубляются ограничениями человеческого воображения. Какими бы подробными они ни были, бизнес-сценарии, используемые при планировании, обычно неадекватны. Причина проста: любой сложный проект подвержен множеству проблем — от технических сбоев до изменений обменных курсов и плохой погоды — и человеческое воображение не может предвидеть их все с самого начала.В результате планирование сценария может серьезно занижать вероятность того, что что-то пойдет не так. Часто, например, менеджеры создают «наиболее вероятный» сценарий, а затем предполагают, что его результат на самом деле является наиболее вероятным. Но это предположение может быть неверным. Поскольку менеджеры не полностью учли все возможные последовательности событий, которые могут задержать или иным образом нарушить проект, они, вероятно, недооценивают общую вероятность неблагоприятных результатов. Несмотря на то, что любой из этих результатов может иметь лишь небольшую вероятность наступления, в сочетании они могут на самом деле произойти гораздо более вероятно, чем так называемый наиболее вероятный сценарий.

Подчеркивая позитив

В деловых ситуациях врожденный оптимизм людей усиливается двумя другими видами когнитивных предубеждений — привязкой и пренебрежением к конкурентам, а также политическим давлением с целью подчеркнуть положительное и преуменьшить отрицательное. Давайте кратко рассмотрим каждое из этих трех явлений.

Анкеровка.

Когда руководители и их подчиненные делают прогнозы относительно проекта, они обычно имеют в качестве отправной точки предварительный план, составленный человеком или командой, выдвигающей инициативу.Они корректируют этот первоначальный план на основе исследования рынка, финансового анализа или собственного профессионального суждения, прежде чем принять решение о том, следует ли и как действовать дальше. Однако этот интуитивно понятный и, казалось бы, не вызывающий возражений процесс имеет серьезные подводные камни. Поскольку первоначальный план будет иметь тенденцию акцентировать внимание на положительных моментах — как предложение, он предназначен для обоснования проекта — он смещает последующий анализ в сторону излишнего оптимизма. Этот феномен является результатом закрепления — одного из самых сильных и распространенных когнитивных искажений.

Когда пессимистические мнения подавляются, а оптимистичные вознаграждаются, способность организации критически мыслить подрывается.

В одном эксперименте, который показал силу привязки, людей просили ввести последние четыре цифры номера социального страхования. Затем их спросили, больше или меньше количество врачей на Манхэттене, чем число, образованное этими четырьмя цифрами. Наконец, их попросили оценить, сколько на самом деле врачей Манхэттена.Корреляция между номером социального страхования и оценкой была значительно положительной. Испытуемые начали со случайной серии цифр, а затем недостаточно скорректировали свою оценку в сторону от нее.

Привязка может быть особенно пагубной, когда речь идет о прогнозировании стоимости крупных капитальных проектов. Когда руководители устанавливают бюджеты для таких инициатив, они создают резервные фонды для покрытия перерасхода средств. Однако часто они не вносят достаточно. Это потому, что они привязаны к своим первоначальным оценкам затрат и не корректируют их в достаточной степени, чтобы учесть вероятность проблем и задержек, не говоря уже о расширении масштабов проектов.Одно исследование, проведенное Rand Corporation на 44 предприятиях химической переработки, принадлежащих крупным компаниям, таким как 3M, DuPont и Texaco, показало, что в среднем фактические затраты на строительство заводов более чем вдвое превышали первоначальные оценки. Более того, даже через год после пуска около половины заводов производили менее 75% своей проектной мощности, а четверть — менее 50%. У многих заводов ожидания производительности постоянно занижались, и владельцы так и не осознали окупаемость своих инвестиций.

Пренебрежение конкурентами.

Одним из ключевых факторов, влияющих на результат деловой инициативы, является поведение конкурентов. Однако, делая прогнозы, руководители склонны сосредотачиваться на возможностях и планах своей компании и поэтому склонны пренебрегать потенциальными способностями и действиями соперников. Здесь, опять же, результатом является недооценка потенциала негативных событий — в данном случае ценовых войн, избыточных мощностей и т.п. Джо Рот, бывший председатель Walt Disney Studios, хорошо выразил проблему в интервью газете Los Angeles Times 1996 года: «Если вы думаете только о своем собственном бизнесе, вы думаете:« У меня хороший отдел рассказов, У меня хороший отдел маркетинга, мы собираемся пойти и сделать это.«И вы не думаете, что все думают так же».

Пренебрежение конкурентами может быть особенно разрушительным при выходе на новые рынки. Когда компания определяет быстрорастущий рынок, хорошо подходящий для ее продукции и возможностей, она часто спешит закрепиться на нем, вкладывая значительные средства в производственные мощности и маркетинг. Усилия часто оправдываются созданием привлекательных предварительных прогнозов финансовых результатов. Но такие прогнозы редко учитывают тот факт, что многие другие конкуренты также нацелятся на рынок, убежденные, что у них тоже есть все необходимое для успеха.Поскольку все эти компании инвестируют, предложение превышает спрос, что быстро делает новый рынок убыточным. Даже опытные венчурные капиталисты попали в эту ловушку во время недавнего злополучного Интернет-бума.

Организационное давление.

У каждой компании есть только ограниченное количество денег и времени для новых проектов. Конкуренция за это время и деньги велика, поскольку отдельные лица и подразделения пытаются представить свои собственные предложения как наиболее привлекательные для инвестиций. Поскольку прогнозы являются важнейшим оружием в этих битвах, у отдельных лиц и подразделений есть большие стимулы подчеркивать положительные моменты в изложении предполагаемых результатов.Это имеет два негативных эффекта. Во-первых, это гарантирует, что прогнозы, используемые для планирования, являются чрезмерно оптимистичными, что, как мы описали в нашем обсуждении привязки, искажает весь дальнейший анализ. Во-вторых, это увеличивает вероятность того, что проекты, выбранные для инвестирования, будут иметь самые завышенные прогнозы — и, следовательно, наибольшую вероятность разочарования.

Другие организационные практики также внушают оптимизм. Например, руководители высшего звена склонны подчеркивать важность амбициозных целей для своих бизнес-единиц.Это может иметь благотворный эффект в виде повышения мотивации, но также может побудить руководителей подразделений еще больше искажать свои прогнозы в сторону нереалистично радужных результатов. (И когда эти прогнозы становятся основой для целей компенсации, такая практика может подтолкнуть сотрудников к опасно рискованному поведению.) Организации также активно препятствуют пессимизму, который часто интерпретируется как нелояльность. Носители плохих новостей, как правило, становятся изгоями, которых избегают и игнорируют другие сотрудники. Когда пессимистические мнения подавляются, а оптимистические вознаграждаются, способность организации критически мыслить подрывается.Оптимистические предубеждения отдельных сотрудников усиливают друг друга, а нереалистичные взгляды на будущее подтверждаются группой.

Внешний вид

Для большинства из нас неизбежна тенденция к оптимизму. И маловероятно, что компании смогут или даже захотят снять организационное давление, которое способствует оптимизму. Тем не менее оптимизм можно и нужно умерить. Простое понимание источников излишнего оптимизма может помочь специалистам по планированию бросить вызов предположениям, предложить альтернативные точки зрения и в целом сбалансировать взгляд на будущее.

Но есть и более формальный способ повысить надежность прогнозов. Компании могут внедрить в свои процессы планирования метод объективного прогнозирования, который нейтрализует личные и организационные источники оптимизма. Мы начнем изучение этого подхода с анекдота, иллюстрирующего как традиционный способ прогнозирования, так и предлагаемую альтернативу.

В 1976 году один из нас участвовал в проекте по разработке учебной программы для новой предметной области для средних школ в Израиле.Проект проводился небольшой командой ученых и учителей. Когда команда проработала около года и имела за плечами несколько значительных достижений, ее обсуждение перешло к вопросу о том, сколько времени займет проект. Каждого в команде попросили написать на листке бумаги количество месяцев, которое потребуется для завершения проекта, что определяется как подготовка полного отчета для подачи в Министерство образования. Оценки колебались от 18 до 30 месяцев.

Один из членов команды — выдающийся эксперт по разработке учебных программ — затем столкнулся с проблемой от другого члена команды: «Конечно, мы не единственная команда, которая пыталась разработать учебную программу, которой раньше не было. Постарайтесь вспомнить как можно больше таких проектов. Думайте о них так, как будто они находились на стадии, сравнимой с нашей в настоящее время. Сколько времени им потребовалось на тот момент, чтобы завершить работу? » После долгого молчания эксперт по учебной программе сказал с некоторым дискомфортом: «Во-первых, я должен сказать, что не все команды, о которых я могу думать, которые находились на сопоставимой стадии, когда-либо выполнили свою задачу.Около 40% из них в конце концов сдались. Из оставшихся я не могу вспомнить ни одного человека, который выполнил бы свою задачу менее чем за семь лет, ни того, на что ушло бы больше десяти ». Затем его спросили, есть ли у него основания полагать, что нынешняя команда более квалифицирована в разработке учебных программ, чем предыдущие. «Нет, — ответил он, — я не могу вспомнить ни одного существенного фактора, который выгодно отличал бы нас от команд, о которых я думал. Действительно, у меня сложилось впечатление, что мы немного ниже среднего по ресурсам и потенциалу.«Мудрым решением на этом этапе, вероятно, было бы расформирование команды. Вместо этого участники проигнорировали пессимистическую информацию и продолжили работу над проектом. В конце концов они завершили инициативу восемь лет спустя, и их усилия по большей части оказались напрасными — получившаяся учебная программа использовалась редко.

В этом примере эксперт по учебной программе сделал два прогноза для одной и той же проблемы и пришел к очень разным ответам. Мы называем эти два разных режима прогнозирования взглядом изнутри и взглядом извне.Взгляд изнутри — это тот, который спонтанно усвоили эксперт и все остальные члены команды. Они делали прогнозы, внимательно сосредотачиваясь на рассматриваемом деле, учитывая его цель, ресурсы, которые они предоставили для этого, и препятствия на пути к его завершению; выстраивая в уме сценарии их предстоящего прогресса; и экстраполяция текущих тенденций в будущее. Неудивительно, что полученные прогнозы, даже самые консервативные, оказались чрезвычайно оптимистичными.

Внешний взгляд, также известный как прогнозирование эталонного класса, был предложен эксперту по учебной программе.Он полностью игнорировал детали текущего проекта и не предполагал попыток предсказать события, которые могли бы повлиять на его дальнейший ход. Вместо этого он изучил опыт класса подобных проектов, представил примерное распределение результатов для этого эталонного класса, а затем поместил текущий проект в это распределение. Полученный прогноз оказался намного точнее.

Контраст между взглядами изнутри и снаружи подтвержден систематическими исследованиями.Недавние исследования показали, что когда людям задают простые вопросы, требующие от них взгляда со стороны, их прогнозы становятся значительно более объективными и надежными. Например, группу студентов, поступающих в колледж, попросили оценить их будущую академическую успеваемость по сравнению с их сверстниками по специальности. В среднем эти студенты ожидали, что успеваемость будет лучше, чем 84% своих сверстников, что логически невозможно. Другой группе поступающих студентов с той же специальности спросили об их вступительных баллах и баллах их сверстников, прежде чем спросить об их ожидаемой успеваемости.Этот простой обход уместной внешней информации, о которой знали обе группы испытуемых, снизил средние ожидаемые оценки успеваемости второй группы на 20%. Это все еще слишком самоуверенно, но гораздо более реалистично, чем прогноз, сделанный первой группой.

Большинство людей и организаций склонны принимать взгляды изнутри при планировании крупных инициатив. Это не только традиционный подход; это еще и интуитивно понятный. Естественный способ думать о сложном проекте — это сосредоточиться на самом проекте — использовать все, что о нем известно, уделяя особое внимание его уникальным или необычным особенностям.Мысль о том, чтобы выйти на улицу и собрать статистику о связанных делах, редко приходит в голову планировщику. Например, специалист по учебным программам не принимал постороннего взгляда до тех пор, пока его не попросили, хотя у него уже была вся необходимая информация. Даже когда компании привлекают независимых консультантов для помощи в прогнозировании, они часто остаются в поле зрения. Если консультанты предоставляют сравнительные данные по другим компаниям или проектам, они могут побудить к полезному мышлению со стороны. Но если они сосредоточатся на самом проекте, их анализ также будет искажен когнитивными искажениями.

Хотя это и понятно, менеджеры предпочитают взгляд изнутри, а не взгляд извне, к сожалению. Когда оба метода прогнозирования применяются с одинаковым интеллектом и навыками, внешний вид с гораздо большей вероятностью даст реалистичную оценку. Это потому, что он позволяет избежать когнитивных и организационных предубеждений. С внешней точки зрения от менеджеров не требуется создавать сценарии, воображать события или оценивать свои собственные способности и контроль, поэтому они не могут ошибаться во всех этих вещах. И неважно, плохо ли менеджеры оценивают способности и действия конкурентов; влияние этих способностей и действий уже отражено в результатах более ранних проектов в рамках эталонного класса.Верно, что внешняя точка зрения, основанная на историческом прецеденте, может не предсказать крайних результатов — тех, которые лежат за пределами всех исторических прецедентов. Но для большинства проектов взгляд со стороны дает превосходные результаты.

Взгляд со стороны с большей вероятностью даст точные прогнозы и гораздо меньше — очень нереалистичные.

Преимущество внешнего взгляда наиболее ярко проявляется в тех инициативах, которые компании никогда раньше не предпринимали, например в строительстве завода с новой производственной технологией или выходе на совершенно новый рынок.Именно при планировании таких усилий de novo склонность к оптимизму, вероятно, будет большой. Однако по иронии судьбы именно в таких случаях организационное и личное давление, заставляющее применять взгляд изнутри, наиболее интенсивно. Руководители чувствуют, что, если они не полностью осознают сложности предлагаемого проекта, они нарушат свои обязанности. В самом деле, предпочтение взгляда изнутри внешнему взгляду может казаться почти моральным императивом. Взгляд изнутри воспринимается как серьезная попытка разобраться со сложностями уникальной проблемы, в то время как взгляд со стороны отвергается как основанный на грубой аналогии с внешне похожими примерами.Тем не менее, факт остается фактом: взгляд со стороны с большей вероятностью даст точные прогнозы и гораздо реже даст крайне нереалистичные.

Конечно, выбрать правильный класс аналогичных случаев становится сложнее, когда руководители прогнозируют инициативы, прецеденты которых нелегко найти. Это не похоже на пример учебной программы, где уже было предпринято много подобных усилий. Представьте, что плановики должны спрогнозировать результаты инвестиций в новую и незнакомую технологию.Стоит ли им взглянуть на предыдущие инвестиции своей компании в новые технологии? Или им стоит посмотреть, как другие компании реализуют проекты с использованием аналогичных технологий? Ни один из них не идеален, но каждый из них даст полезную информацию, поэтому планировщикам следует проанализировать оба набора аналогичных случаев. Мы предоставляем более полное объяснение того, как идентифицировать и анализировать ссылочный класс на боковой панели «Как получить внешний вид».

Оптимизм на его место

Мы не утверждаем, что оптимизм — это плохо или что менеджеры должны пытаться искоренить его в себе или своих организациях.Оптимизм порождает гораздо больше энтузиазма, чем реализм (не говоря уже о пессимизме), и он позволяет людям проявлять стойкость при столкновении с трудными ситуациями или задачами. Компании должны поощрять оптимизм, чтобы сотрудники были мотивированы и сосредоточены. Однако в то же время они должны создавать реалистичные прогнозы, особенно когда на карту поставлены большие суммы денег. Необходим баланс между оптимизмом и реализмом — между целями и прогнозами. Агрессивные цели могут мотивировать войска и повышать шансы на успех, но прогнозы стороннего наблюдателя должны использоваться, чтобы решить, стоит ли брать на себя обязательства.

В идеале следует провести четкое различие между теми функциями и должностями, которые включают или поддерживают принятие решений, и теми, которые способствуют или направляют действия. Первые должны быть реалистичными, а вторые часто выигрывают от чувства оптимизма. Оптимистичный финансовый директор, например, может обернуться катастрофой для компании, точно так же, как отсутствие оптимизма подорвет дальновидные качества, необходимые для превосходных исследований и разработок, и корпоративный дух, лежащий в основе успеха продаж.В самом деле, тем, кому поручено выполнение плана, вероятно, не следует даже видеть прогнозы со стороны, что может снизить их стимул работать с максимальной эффективностью.

Конечно, четкое различие между принятием решения и действием наверху рушится. Генеральным директорам, менеджерам подразделений и руководителям проектов необходимо одновременно быть оптимистичным и реалистичным. Если вы оказались на одной из этих должностей, вы должны убедиться, что вы и ваши планировщики приняли решение о том, куда вкладывать средства среди конкурирующих инициатив, со стороны.Более объективные прогнозы помогут вам разумно выбирать цели и разумно выбирать средства. Однако, если организация привержена определенному курсу действий, постоянный пересмотр и анализ шансов на успех вряд ли положительно скажется на ее моральном состоянии или производительности. Действительно, здоровая доза оптимизма даст вам и вашим подчиненным преимущество в решении стоящих перед вами задач.

Версия этой статьи появилась в июльском выпуске Harvard Business Review за 2003 год.,

Оптимизм и позитивные иллюзии: определения и результаты исследований

Опубликовано: 08.03.2010

Кэти Николсон

Движение за позитивную психологию основывалось на работе над положительными аспектами «человеческих сильных сторон и достоинств» (Sheldon & King, 2001) и «аспектами человеческой обусловленности, ведущими к счастью» (The Journal of Positive Psychology, 2005, цитируется в Linley, Joseph, Harrington & Wood, 2006), а не на исцелении (Seligman & Csikszentmihalyi, 2000).

Сила позитивного мышления, способствующего благополучию, поощряется уверенными мыслями, обеспечивающими оптимистичный взгляд на жизнь (Marshall, Wortman, Kusulas, Hervig & Vickers, 1992). Поскольку это движение все еще очень свежо в академической психологии, кажется, есть много возможностей для будущих исследований.

В современной жизни оптимизм стал желательной характеристикой и важным компонентом человеческого функционирования (Peterson, 2006). Позиция оптимизма, похоже, изменилась в зависимости от того, как ведут себя современные общества.Можно утверждать, что он существовал всегда, однако лишь недавно он был выдвинут на передний план, «когда люди начали думать наперед», поэтому «что-то должно было развиваться … и что-то было оптимизмом» (Tiger, 1979, цитируется по Peterson , 2000).

Широко признанное определение оптимизма :

«настроение или позиция, связанная с ожиданием относительно социального или материального будущего, которое оценщик считает социально желательным, для его или ее выгоды или для его или ее удовольствия» (Tiger 1979, цитируется по Peterson, 2006).

Это определение дает человеку право собственности на то, как он воспринимает оптимизм, поскольку это во многом зависит от того, как он интерпретирует терминологию (Tiger 1979, цитируется по Peterson, 2006). Из этого мы можем видеть, как оптимизм можно использовать как мощную стратегию выживания и даже как метод мотивации, давая надежду, что чего-то можно достичь.

Положительные иллюзии вовлекают людей, которые рассматривают себя в позитивном ключе, и психически здоровые люди делают это очень хорошо (Бен Зеев, 2000).Однако этот личный взгляд может привести к предвзятому поведению с целью повышения качества их личной жизни (Taylor & Brown, 1988, цитируется по Taylor & Gollwitzer, 1995) и потенциально может привести к искаженной реальности, которая может быть вредной (Ben Ze’ev , 2000; Шнайдер, 2001). Если у человека искаженное представление, это может повлиять на его принятие решений и их связь с реальностью.

Scheier и Carver (1985) завершили обширное исследование обобщенных ожидаемых результатов в пределах оптимизма в нашей жизни.Они активно занимались поиском разнообразной литературы и определили оптимизм как «глобальную обобщенную тенденцию верить, что в жизни можно добиться хороших и плохих результатов» (Scheier & Carver, 1985).

В упрощенной форме это определение утверждает, что уверенный в себе человек, смотрящий на жизнь положительно, потенциально может прожить более яркую жизнь. Учитывая это, влияние, которое оптимизм может оказать на человека в сочетании с положительными иллюзиями, безусловно, может иметь только один убедительный результат, а именно положительное влияние на личное благополучие.

Цель этой статьи — изучить литературу, посвященную оптимизму и позитивным иллюзиям, и рассмотреть, как они способствуют развитию позитивной психологии. В конце концов, статья посвящена обсуждению большого и малого оптимизма и его влиянию на здоровье. Также рассматривается, как положительные иллюзии влияют на настроение и, наконец, как сочетаются оптимизм и положительные иллюзии, и какие текущие исследования были проведены. В заключение в статье устанавливается, какие будущие исследования этой дисциплины необходимы для расширения существующей литературы.

Большой оптимизм и немного оптимизма

В рамках оптимизма мы различаем два типа — большой оптимизм и небольшой оптимизм. Слабый оптимизм отражает конкретные ожидания относительно положительных результатов, а большой оптимизм обобщает большие ожидания на положительные результаты (Peterson, 2006).

Творческие мысли и идеи, которые вызывают большой оптимизм на национальном уровне, могут быть под руководством правительства. Они стремятся создать оптимистичное общество в отношении многих своих инициатив, включая экономическое благополучие и глобальный климат.Правительство намерено использовать большой оптимизм, чтобы вновь завоевать доверие наций и доказать, что они могут добиться успеха.

Слабый оптимизм направлен на достижение конкретных результатов, которые считаются более реалистичными. Правительство не будет использовать оптимизм, чтобы вызвать общественный интерес и поддерживать поддержку, заявляя, что они достигнут краткосрочных целей. Правительство не всегда было правдиво по отношению к себе или обществу со своими оптимистическими взглядами. Поэтому нынешний образ мышления очень негативно относится к инициативам правительства, и многие люди из-за этого очень пессимистичны.

Большой оптимизм делает возможным общество (Peterson, 2006), и разные общества обладают схожими характеристиками оптимизма. Как заключает Петерсон (2006), все общества испытывают на себе преимущества оптимизма, если к нему подходить правильно и не искажать самооценку (Бен Зеев, 2000; Шнайдер, 2001). Однако большая часть исследований в этой области носила этноцентрический характер, что затрудняло обобщение результатов. Это открывает возможности для потенциальных будущих исследований.

Оптимизм и здоровье

Оптимизм в улучшении здоровья можно подкрепить работой Тейлора, Кемени, Рида, Бауэра и Грюневальда (2000). Это исследование утверждает, что, если человек может практиковать оптимистические привычки, он может улучшить свое личное здоровье. Однако, конечно, людям трудно внезапно понять, как это делать и как применять. Считается, что положительные иллюзии оказывают защитное психологическое воздействие на сохранение психического здоровья, а также на его улучшение (Taylor et al., 2000).

Карвер и Шайер (2002) подтверждают, что позитивное мышление влияет на то, как люди реагируют в различных ситуациях. Поэтому оптимизм положительно влияет на здоровое поведение. Однако можно утверждать, что оптимистичный человек может недооценивать риски болезни (Peterson, 2006), потому что они уверены, что все будет хорошо, и потенциально контролируют связанные с этим риски. Потенциально человек, который кажется очень оптимистичным, когда дело доходит до болезни, на самом деле отрицает ее серьезность, и оптимизм становится их методом борьбы с болезнью.

Позитивные психологи в основном документируют преимущества оптимизма, положительных иллюзий и улучшения здоровья. Поскольку позитивные психологи сосредоточены на оптимальном функционировании людей (Gable & Haidt, 2005, цитируется по Gross, 2009), движение к позитивным иллюзиям и оптимизму в обеспечении благополучия является областью для будущих исследований.

Положительные иллюзии и настроение

Кажется последовательным сообщение о том, что оптимизм порождает позитивное настроение и действует как инструмент мотивации.Переживаемое настроение может влиять на то, как люди смотрят на жизнь. То, как мы обрабатываем информацию, может изменяться в зависимости от испытываемого настроения, и это может влиять на наши мысли (Smith & Crabbe, 2000).

Если позитивное настроение можно поощрять в течение определенного периода времени, то доступ к позитивным эмоциям неизбежен (Buckworth & Dishman, 2002), и переживание позитивных иллюзий может стать естественным явлением (Taylor & Gollwitzer, 1995). Тейлор и Браун (1988; 1994, цитируется в Robins & Beer, 2001) заявили, что положительные иллюзии способствуют психологическому благополучию, а данные Nadelhoffer и Matveeva (2009) предполагают, что иллюзии могут способствовать общему благополучию.

Положительные иллюзии уникальны для человека, создающего фокус на своей судьбе (Sheldon & King, 2001), а не рассматриваются как одна однородная группа. При современном ежедневном давлении на общество маловероятно, что люди останутся в одном постоянном настроении. Поэтому поощрение позитивных иллюзий, основанных на позитивном настроении, является жизненно важным компонентом психологического благополучия.

Положительные иллюзии могут быть результатом немедленных изменений настроения, которые можно испытывать ежедневно (Taylor, Aspinwall & Giuliano, 1993), но это не означает, что положительные иллюзии испытываются постоянно.Ненадежно делать вывод о том, что изменения настроения являются единственным причинным фактором переживания положительных иллюзий (Taylor & Gollwitzer, 1995).

Тейлор и Браун (1988, цитируется по Taylor & Gollwitzer, 1995) четко определили, что люди должны иметь «тайм-ауты» от позитивных иллюзий, чтобы дать им время, чтобы быть честными с самими собой. Этот анализ жизненно важен для позитивного функционирования человека, так как если мы всегда рассматриваем позитивное мировоззрение через позитивные иллюзии, тогда можно чрезмерно преувеличивать мысли и разочароваться, что негативно скажется на их благополучии.

Оптимисты и позитивные иллюзии

Исследования показывают, что лучшее чувство юмора может способствовать более позитивной когнитивной оценке (Kuiper, Martin & Olinger, 1993). Сделаны выводы о том, что оптимизм ассоциируется с положительными эмоциональными состояниями, но исследования кажутся непоследовательными в отношении того, могут ли пессимисты также испытывать эти состояния (Marshall et al., 1992). Каниэль, Мэсси и Робинсон (без даты) подчеркнули, что пессимисты также могут испытывать положительные иллюзии, поэтому было бы несправедливо говорить, что только оптимисты испытывают положительные иллюзии.

Положительные иллюзии могут повлиять на принятие решений в определенных ситуациях, а иногда также могут быть частью процесса обучения (Taylor & Brown, 1988; Chambers & Windschitl, 2004), особенно для оптимистов, которые быстро решают новые задачи (Rasmussen, Wrosch, Scheier, & Carver, 2006). Казалось бы, логично предположить, что чем больше у людей опыта в различных ситуациях, тем больше они могут позволить оптимизму влиять на свои положительные иллюзии (Kaniel et al., н.о.), что означает, что оптимистичный человек способен расслабиться в различных условиях и позволить положительным иллюзиям взять верх (Armor & Taylor, 1998; Radcliffe & Klein, 2002).

На основе лонгитюдных исследований оказывается, что это не так, и положительные иллюзии оптимистов фактически уменьшаются с опытом, в то время как пессимисты усиливаются (Kaniel et al., N.d.). Опираясь на это, мы можем выявить слабые места в психологической литературе, где многие предполагают, что оптимизм и положительные иллюзии идут рука об руку, однако это не тот случай, когда возникают сомнения в точности исследований в этой области исследований.

Автоматически считается, что, поскольку переживание положительных эмоций хорошо задокументировано (Tugade, Fredrickson & Barrett, 2004), а оптимизм возникает через надежду и уверенность в том, что положительные иллюзии будут развиваться вместе с этими психологическими чувствами и станут более заметными по мере появления нового опыта. Каниэль и др. (Нет данных) утверждают, что это не так, и пессимисты испытывают более позитивные иллюзии.

Рассматривая это в рамках движения позитивной психологии, пессимисты могут на самом деле испытывать положительные иллюзии, которые обеспечивают лучший ответ на определенные ситуации, чем то, что могут выбрать оптимисты.Хотя казалось бы естественным всегда связывать оптимистические точки зрения и позитивную психологию, возможно, следует учитывать, что слишком много оптимизма — не такая уж и хорошая вещь, и что люди должны выбирать тщательный баланс между оптимизмом и пессимизмом для создания положительной оценки и оценки. жизнь, которая реалистична.

Оптимизм, позитивные иллюзии и исследования

Нынешний образ мышления, безусловно, может повлиять на показатели оптимизма и вызвать колебания его результатов (Taylor & Gollwitzer, 1995).Тест жизненной ориентации (LOT), разработанный Scheier и Carver (1985), предназначен для измерения уровня испытываемого оптимизма. LOT — это тест для самоотчета, который требует, чтобы люди оценивали себя по шкале от 0 (категорически не согласен) до 4 (полностью согласен).

Важно оценить ограничения любых инструментов, используемых для исследования. Как и все самоконтроли, LOT становится жертвой множества потенциальных недостатков. Тест требует, чтобы испытуемый честно отвечал на вопросы и правильно понимал задаваемые вопросы.С негативной стигмой, связанной с пессимистическими характеристиками, у субъектов есть возможность неверно оценивать себя, чтобы казаться более оптимистичными и, следовательно, «более здоровыми».

Гендерные исследования оптимизма кажутся непоследовательными (Marshall et al., 1992; Taylor & Gollwitzer, 1995). Похоже, что большая часть исследований в конкретных областях в значительной степени основана на представлении одного пола из определенной группы. В связи с растущей популярностью оптимизма в изучении позитивной психологии необходимы дополнительные исследования для разработки дальнейших обзоров литературы.Точно так же и само исследование, основанное на положительных иллюзиях.

Это оставляет потенциальный риск для людей, которые повышают свою самооценку, защищая себя вместо того, чтобы точно выполнить самооценку. Окружающая среда, в которой проводятся многие положительные тесты иллюзий, может привести к неточным ответам, поскольку многие исследования были завершены в лабораториях, которые, несмотря на то, что они были проведены под контролем, снижают их экологическую ценность (Robins & Beer, 2001).Дальнейшие исследования необходимы в естественных условиях, чтобы получить более точные результаты в области позитивных иллюзий.

Изучение оптимизма широко задокументировано, равно как и изучение положительных иллюзий. Обе эти области исследований преимущественно рассматриваются отдельно (Kaniel et al., N.d.). Похоже, что опубликовано мало исследований, документирующих эти концепции вместе. Теперь, когда четко установлены отдельные исследования, было бы полезно объединить эти концепции и сообщить об их совместном влиянии в области позитивной психологии.

Заключение

Взаимосвязь между оптимизмом и позитивными иллюзиями — относительно новая область исследований в позитивной психологии, требующая дальнейшего развития для выявления случайных связей между ними. Основываясь на выявленных доказательствах, мы можем развить оптимизм в течение определенного периода времени, что, в свою очередь, может улучшить качество жизни (Селигман, 1998).

Положительные иллюзии связаны с тем, что люди видят себя в лучшем свете, однако, как отметил Притчетт (2007), многие люди на самом деле считают себя неверными.Испытывая эти положительные иллюзии, люди должны точно сообщать о себе, чтобы избежать разочарованных образов.

Позитивную психологию можно развить в обществе, правильно используя положительные иллюзии и оптимизм, чтобы построить процветающую нацию. Для того, чтобы это произошло, люди должны лучше понимать, что такое оптимизм и как переживаются положительные иллюзии.

Понятно, что для того, чтобы испытать положительные иллюзии, человеку не обязательно быть оптимистом; исследования показывают, что пессимисты переживают больше.Позитивная психология требует, чтобы люди могли переживать положительные аспекты жизни, а не отрицательные, поэтому способность четко и точно оценивать позволяет людям точно наблюдать, какие аспекты движения положительной психологии им необходимы для достижения этих положительных переживаний.

Основываясь на анализе положительных иллюзий и оптимизма, можно резюмировать, что обе эти области исследований действительно вносят вклад в движение положительной психологии.Очевидно, что есть пробел в исследовании, в соответствии с которым позитивные иллюзии и оптимизм рассматривались очень отдельно и требуют дальнейшего рассмотрения как одной темы.

Карвер и Шайер (1990) четко определили оптимизм как когнитивный, эмоциональный и мотивирующий. Это отражается в анализе исследования и в связи с желаниями позитивной психологии о результатах, поскольку это может иметь положительное влияние на все аспекты нашего образа жизни, и что любая часть движения должна быть нацелена на достижение этого.

Позитивная психология может сформировать будущие исследования оптимизма и позитивных иллюзий (Peterson, 2006).

Под этим подразумевается то, что вместо того, чтобы исследовать связь между оптимизмом, позитивными иллюзиями и позитивной психологией, тема исследования в области позитивной психологии может быть направлена ​​на развитие глубокого понимания того, как эти дисциплины должны процветать как академия, окружающая его, растет. Это может помочь лучше понять расширенное применение позитивной психологии.

Список литературы

Армор, Д., и Тейлор, С. (1998). Оптимизм: определенные ожидания результата и саморегуляция. В достижениях экспериментальной социальной психологии. В Kaniel, R., Massey, C., & Robinson D. T. (нет данных). Оптимизм без иллюзий: влияние опыта на ожидания.

Бен Зеев, А. (2000). Тонкость эмоций . Соединенные Штаты Америки.

Бакворт Дж. И Дишман Р. К. (2002). Психология упражнений . США: кинетика человека.

Карвер, С. С., и Шайер, М. Ф. (1990). Истоки и функции положительного и отрицательного аффекта: взгляд на процесс управления. В Петерсоне, К. (2006). Букварь по позитивной психологии. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Карвер, С. С., и Шайер, М. Ф. (2002). Оптимизм. В С. Р. Снайдере и С. Дж. Лопесе (ред.), Справочник по позитивной психологии. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Чемберс, Дж.Р. и Виндшитл П. (2004). Предубеждения в социальных сравнительных суждениях: роль немотивированных факторов в эффектах выше среднего и сравнительного оптимизма. В Kaniel, R., Massey, C., & Robinson D. T. (нет данных). Оптимизм без иллюзий: влияние опыта на ожидания.

Гейбл, С. Л., и Хайдт, Дж. (2005). Что (и почему) такое позитивная психология? Обзор общей психологии. В Гросс, Р. (2009). Темы, проблемы и дискуссии в психологии . Третье издание.Мальта: Hodder Education.

Каниэль Р., Мэсси К. и Робинсон Д. Т. (нет данных). Оптимизм без иллюзий: влияние опыта на ожидания.

Койпер, Н. А., Мартин, Р. А., и Олингер, Л. Дж. (1993). Справиться с юмором, стрессом и когнитивными оценками. Canadian Journal of Behavioral Science, 25, 81-96.

Маршалл, Г. Н., Вортман, К. Б., Кусулас, Дж. У., Хервиг, Л. К., и Виккерс, Р. Р. (1992). Отличие оптимизма от пессимизма: отношение к фундаментальным аспектам настроения и личности. Журнал личности и социальной психологии , 62 (6), 1067-1074.

Надельхоффер, Т., и Матвеева, Т. (2009). Положительные иллюзии, предполагаемый контроль и дебаты о свободе воли. Разум и язык , 24 (5), 495-522. Blackwell Publishing.

Петерсон, К. (2000). Будущее оптимизма. Американский психолог , 55 (1), 44-55.

Петерсон, К. (2006). Букварь по позитивной психологии. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Притчетт П. (2007). Жесткий оптимизм: как добиться успеха в мире, где побеждает позитив . Нью-Йорк: Макгроу Хилл.

Рэдклифф, Н., и Кляйн, В. (2002). Диспозиционный, нереалистичный и сравнительный оптимизм: различия в отношениях со знанием и обработкой информации о рисках и представлениями о личном риске. В Kaniel, R., Massey, C., and Robinson D. T. (n.d.). Оптимизм без иллюзий: влияние опыта на ожидания.

Расмуссен, Х., Врош, К., Шайер, М., и Карвер, К. (2006). Процессы саморегуляции и здоровье: важность оптимизма и корректировки целей. В Kaniel, R., Massey, C., and Robinson D. T. (n.d.). Оптимизм без иллюзий: влияние опыта на ожидания.

Робинс, Р. У. и Бир, Дж. С. (2001). Позитивные иллюзии о себе: краткосрочные выгоды и долгосрочные затраты. Журнал личности и социальной психологии , 80 (2), 340-352.

Шайер, М. Ф., и Карвер, С. С. (1985). Оптимизм, совладание и здоровье: оценка и последствия обобщенных ожидаемых результатов. Психология здоровья , 4 (3), 219-247.

Шнайдер, С. Л. (2001). В поисках реалистичного оптимизма. Значение, знания и теплая нечеткость. Американский психолог , 56 (3), 250-263.

Селигман, М. Э. П. (1998). Приученный оптимизм: как изменить свое мнение и свою жизнь (2 ^nd Ed).Нью-Йорк: Карманные книги.

Селигман, М. Э. П., и Чиксентмихайи, М. (2000). Позитивная психология: введение. Американский психолог , 55, 5-14.

Шелдон К.М. и Кинг Л. (2001). Зачем нужна позитивная психология. Американский психолог , 56 , 216-217.

Смит, Дж. К., и Крэбб, Дж. Б. (2000). Эмоции и упражнения. В Buckworth, J., and Dishman, R.K. (2002). Психология упражнений. США: Кинетика человека.

Тейлор, С.Е., Аспинуолл, Л.Г., и Джулиано, Т.А. (1993). Эмоции как психологические достижения. В С. Х. М. Ван Гузен, С. Х. М. Ван де Пол, Дж. А. Сержант (ред.), Эмоции: Очерки текущих проблем в области теории эмоций. У Тейлора, С. Э., и Голлвитцера, П. М. (1995). Влияние мировоззрения на положительные иллюзии. Журнал личности и социальной психологии , 69 (2), 213-226.

Тейлор С. Э. и Браун Дж. Д. (1988). Иллюзия благополучия: социально-психологическая перспектива психического здоровья.В Kaniel, R., Massey, C., and Robinson D. T. (n.d.). Оптимизм без иллюзий: влияние опыта на ожидания.

Тейлор С. Э. и Браун Дж. Д. (1988). Иллюзия и благополучие: социально-психологическая перспектива психического здоровья. У Тейлора, С. Э., и Голлвитцера, П. М. (1995). Влияние мировоззрения на положительные иллюзии. Журнал личности и социальной психологии, 69 (2), 213-226.

Тейлор С. Э. и Браун Дж. Д. (1988). Иллюзия и благополучие: социально-психологическая перспектива психического здоровья.В Робинс, Р. У., и Бир, Дж. С. (2001). Позитивные иллюзии о себе: краткосрочные выгоды и долгосрочные затраты. Журнал личности и социальной психологии , 80 (2), 340-352.

Тейлор С. Э. и Браун Дж. Д. (1994). К позитивным иллюзиям и благополучию, отделяя факты от вымысла. Психологический бюллетень , 116 (1), 21-27.

Тейлор С. Э. и Голлвитцер П. М. (1995). Влияние мировоззрения на положительные иллюзии. Журнал личности и социальной психологии , 69 (2), 213-226.

Тейлор, С.Э., Кемени, М.Э. Рид, Г.М., Бауэр, Дж. Э. и Грюневальд, Т. Л. (2000). Психологические ресурсы, позитивные иллюзии и здоровье. Американский психолог , 55 (1), 99-109.

Журнал позитивной психологии, 1 (1), 3-16. В Линли, П. А., Джозеф, С., Харрингтон, С., и Вуд, А. М. (2006). Позитивная психология: прошлое, настоящее и (возможное) будущее.

Тигр, Л. (1979). Оптимизм: биология надежды . В Петерсоне, К. (2000). Будущее оптимизма. Американский психолог , 55 (1), 44-55.

Тигр, Л. (1979). Оптимизм: биология надежды. В Петерсоне, К. (2006). Букварь по позитивной психологии. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.

Тугаде, М. М., Фредриксон, Б. Л., и Барретт, Л. Ф. (2004). Психологическая устойчивость и положительная эмоциональная гранулярность: изучение преимуществ положительных эмоций для выживания и здоровья. Журнал личности , 72 (6), 1161-1190.

,