КОММУНИКАЦИЯ — Новейший философский словарь
КОММУНИКАЦИЯ (лат. communicatio — сообщение, передача) — смысловой и идеально-содержательный аспект социального взаимодействия. Действия, сознательно ориентированные на их смысловое восприятие, называют коммуникативными. Основная функция К. — достижение социальной общности при сохранении индивидуальности каждого ее элемента. Структура простейшей К. включает как минимум: 1) двух участников-коммуникантов, наделенных сознанием и владеющих нормами некоторой семиотической системы, например, языка; 2) ситуацию (или ситуации), которую они стремятся осмыслить и понять; 3) тексты, выражающие смысл ситуации в языке или элементах данной семиотической системы; 4) мотивы и цели, делающие тексты направленными, т.е. то, что побуждает субъектов обращаться друг к другу; 5) процесс материальной передачи текстов. Таким образом, тексты, действия по их построению и, наоборот, действия по реконструкции их содержания и смысла, а также связанные с этим мышление и понимание, составляют содержание К. По типу отношений между участниками выделяются межличностная, публичная, массовая К. По типу используемых семиотических средств можно выделить речевую, паралингвистическую (жест, мимика, мелодия), вещественно-знаковую (в частности, художественную) К. До начала 20 в. философский интерес к К. был ограничен, с одной стороны, исследованиями в области происхождения социальных норм, морали, права и государства (теория общественного договора), с другой стороны, наличными средствами организации самой философской К. (проблема диалога). Современный философский интерес к К. определен тем сдвигом, который произведен общим изменением места и роли К. и коммуникативных технологий в различных общественных сферах, интенсивным развитием средств К. (»взрыв К.»). Процессы технологизации и автоматизации деятельности позволили перенести «центр тяжести» в общественнных системах с процессов производства на процессы управления, в которых основная нагрузка падает именно на организацию К. С другой стороны, указанные процессы все больше освобождают человека от деятельности, расширяя область свободного времени, которое человек проводит в «клубах», т.е. структурах свободного общения, где основным процессом также является К. по поводу ценностей, идеалов и норм. Тема К., интерсубъективности и диалога становится одной из главных в философии 20 в. Теоретическим фактором, во многом определившим лицо современных исследований К., стал поворот философской и научной рефлексии к действительности языка. Исследования языковых и знаковых структур, развернувшиеся с начала 20 в. в работах философов и логиков (Рассел, Витгенштейн и др.), лингвистов (Соссюр и др.) и семиотиков (Моррис и др.) радикально изменили понимание К. и подходы к ее изучению и организации. Так, например, Витгенштейн начинает рассматривать К. как комплекс языковых игр, имеющих свои семантико-прагматические правила и свои принципиальные ограничения. Если раньше язык полагался просто как средство К., то теперь сама К. погружается в структуры языка, становится пространством в котором развертываются те или иные языковые формы. Такой поворот открыл горизонты для искусственно-технического отношения к организации К. За счет ставшего массовым конструирования языковых и знаково-семиотических средств, К. стала оискусствляться, приобретая различные организованные формы (массовая К., диалог «человек-машина» и т.д.). Другим фактором, определяющим значение темы К., стали критика и кардинальное переосмысление оснований самой философии, разворачивающиеся на протяжении всего 20 в. В поиске новых оснований, именно категории «К.» и «диалог» начинают рассматриваться философами как одни из базовых и центральных. При анализе и описании К. необходимо различать: 1) К. в широком смысле — как одну из основ человеческой жизнедеятельности и многообразные формы рече-языковой деятельности, не обязательно предполагающие наличие содержательно-смыслового плана. (Таковы некоторые структуры времяпрепровождения и психологические игры в смысле их реконструкции Э. Берном). 2) Информационный обмен в технологически организованных системах — в этой своей ипостаси К. исследуется футурологами. 3) Мыслекоммуникация как интеллектуальный процесс, имеющий выдержанный идеально-содержательный план и связанный с определенными ситуациями социального действия. 4) Экзистенциальную К. как акт обнаружения Я в Другом. В таком качестве К. — основа экзистенциального отношения между людьми (как отношения между Я и Ты) и решающий процесс для самоопределения человека в мире, в котором человек обретает понимание своего бытия, его оснований. К. становится у Ясперса целью и задачей философии, а мера коммуникативности — критерием оценки и выбора той или иной философской системы. К. оказывается в центре и социальной теории. Так Хабермас, разрабатывая свою теорию коммуникативного действия, рассматривает К. в качестве базового социального процесса. Он обращается к К. как повседневной практике частных жизненных миров и полагает процессы коммуникативной рационализации жизненных миров в качестве структурирующих общественность. Именно развитие коммуникативных практик и коммуникативная рационализация, а не отношения производства, лежат, с точки зрения Хабермаса, в основе современного гражданского общества. Особое направление исследований К. было задано в СМД (системо-мыследеятельностной) — методологии. Здесь К. рассматривается как процесс и структура в мыследеятельности, т.е. в неразрывной связи с деятельностным контекстом и интеллектуальными процессами — мышлением, пониманием, рефлексией. Эта особенность содержания понятия К. в СМД-методологии подчеркнута специально введенным неологизмом «мыслекоммуникация». Мыслекоммуникация полагается связывающей идеальную действительность мышления с реальными ситуациями социального действия и задающая, с одной стороны, границы и осмысленность мыслительных идеализации, а, с другой стороны, границы и осмысленность реализации мыслительных конструктов в социальной организации и действии. см. также: АВТОКОММУНИКАЦИЯ, ДИАЛОГ.
Источник:
Новейший философский словарь
на Gufo.me
Значения в других словарях
- коммуникация —
коммуникация I ж. Путь сообщения; линия энерго-, тепло-, газо- и водоснабжения. II ж. Передача сообщения посредством языка и других знаковых систем; общение, контакт, связь (в лингвистике).
Толковый словарь Ефремовой - КОММУНИКАЦИЯ —
Процесс обмена информацией, контактная линия связи.
Экономический словарь терминов - коммуникация —
сущ., кол-во синонимов: 10 биокоммуникация 3 гидрокоммуникация 1 интеракция 1 контакт 25 линия связи 1 общение 16 путь сообщения 1 связь 97 сообщение 87 электрокоммуникация 1
Словарь синонимов русского языка - коммуникация —
КОММУНИКАЦИЯ (от лат. communication — сообщение, передача) — общение, приводящее к взаимопониманию, устанавливающее как личностные отношения, так и тип гибкого социального порядка, восстанавливаемого и видоизменяемого в ходе дискуссии…
Энциклопедия эпистемологии и философии науки - коммуникация —
сущ., ж., употр. сравн. часто (нет) чего? коммуникации, чему? коммуникации, (вижу) что? коммуникацию, чем? коммуникацией, о чём? о коммуникации; мн. что? коммуникации, (нет) чего? коммуникаций, чему? коммуникациям, (вижу) что? коммуникации, чем?…
Толковый словарь Дмитриева - КОММУНИКАЦИЯ —
КОММУНИКАЦИЯ (лат. communicatio, от communico — делаю общим, связываю, общаюсь) ,1) путь сообщения, связь одного места с другим. 2) Общение…
Большой энциклопедический словарь - коммуникация —
Коммуникация, коммуникации, коммуникации, коммуникаций, коммуникации, коммуникациям, коммуникацию, коммуникации, коммуникацией, коммуникациею, коммуникациями, коммуникации, коммуникациях
Грамматический словарь Зализняка - коммуникация —
1. Сообщение или передача при помощи языка некоторого мысленного содержания. 2. Общение. Толковый переводоведческий словарь / Л.Л. Нелюбин. — 3-е изд., перераб. — М.: Флинта: Наука, 2003
Толковый переводоведческий словарь - коммуникация —
орф. коммуникация, -и
Орфографический словарь Лопатина - КОММУНИКАЦИЯ —
КОММУНИКАЦИЯ (от лат. сотти-nicatio — обмен, связь, разговор) — англ. communication; нем. Kommunikation. 1. Процесс передачи информации, включающий адресанта, каналы, кодирование, дешифровку, содержание, эффективность, контроль, ситуацию, намерение…
Социологический словарь - КОММУНИКАЦИЯ —
(от англ. communicate — сообщать, передавать) Вербальная К. — целенаправленный процесс передачи при помощи языка (языкового кода) некоторого мысленного содержания.
Большой психологический словарь - коммуникация —
(от лат. communication, communicare — делать общим, связывать, общаться) 1) передача информации (идей, образов, оценок, установок) от лица к лицу, от одной культурной единицы к другой; 2) линия или канал, соединяющие участников обмена информацией…
Этнографический словарь - Коммуникация —
См. Общение
Словарь социолингвистических терминов - Коммуникация —
коммуникационные линии, в военном смысле — пути, соединяющие базу (территориальную полосу в тылу армии, на которой собраны все средства для ведения войны) с местом расположения армии.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона - коммуникация —
(лат. communicatio — сообщение, связь). 1) Сообщение или передача средствами языка содержания высказывания. 2) По терминологии А. А. Шахматова, сочетание двух представлений, приведенных в предикативную связь.
Словарь лингвистических терминов Розенталя - коммуникация —
Заимств. в Петровскую эпоху из польск. яз., где komunikacja «сообщение» < лат. communicatio — тж. — суф. производного от communico «сообщаю» (от communis «общий»).
Этимологический словарь Шанского - коммуникация —
-и, ж. 1. спец. Путь сообщения, связь одного места с другим. Водные коммуникации. Перерезать коммуникации противника. □ Немногочисленные гарнизоны островов — наносили по вражеским коммуникациям чувствительные удары. Чернышев, На морском охотнике.
Малый академический словарь - коммуникация —
КОММУНИКАЦИЯ и, ж. КОММУНИКАЦИОН communication f., лат. communicatio > пол. komunicacyia. 1. Связь одного места с другим (первоначально — во время войны, военных действий; путь сообщения. Сл. 18.
Словарь галлицизмов русского языка - коммуникация —
коммуника́ция «связь, сообщение», впервые у Ф. Прокоповича и Петра I; см. Смирнов 149. Через польск. komunikacja из лат. commūnicātiō.
Этимологический словарь Макса Фасмера - Коммуникация —
I Коммуника́ция (лат. communicatio, от communico — делаю общим, связываю, общаюсь) пути сообщения, транспорта, связи, сети подземного городского хозяйства. II Коммуника́ция общение. Обычно К. определяется как «передача информации» от человека к человеку.
Большая советская энциклопедия - коммуникация —
КОММУНИКАЦИЯ -и; ж. [лат. communicatio — сообщение] 1. Спец. Путь сообщения, связь одного места с другим. Водные коммуникации. Перерезать коммуникации противника. Массовая к. (способ сообщения какой-л.
Толковый словарь Кузнецова - коммуникация —
Коммуник/а́ци/я [й/а].
Морфемно-орфографический словарь - коммуникация —
Коммуникации, ж. [латин. communicatio]. 1. Сообщение, связь одного места с другим (спец.). Коммуникация передовых позиций. Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга. Гоголь. 2. Сообщение, передача мыслей (преимущ. словесная; науч.). Слово есть средство коммуникации.
Большой словарь иностранных слов - коммуникация —
КОММУНИК’АЦИЯ, см. комуникация.
Толковый словарь Ушакова - коммуникация —
КОММУНИКАЦИЯ, и, ж. 1. Путь сообщения, линия связи (спец.). Воздушные, водные коммуникации. Подземные коммуникации. 2. Сообщение, общение (книжн.). Речь как средство коммуникации. Средства массовой коммуникации (печать, радио, кино, телевидение). | прил.
Толковый словарь Ожегова - коммуникация —
КОММУНИКАЦИЯ ж. франц. сообщение, пути, дороги, средства связи местоим. Коммуникационный, к сообщениям относящ. Коммунизм м. политическое учение о равенстве состояний, общности владений, и о правах каждого на чужое имущество. Коммунист м. коммунистка…
Толковый словарь Даля
Философская энциклопедия — коммуникация
тип взаимодействия между людьми, предполагающий информационный обмен. К. (несущую в этимологии индоевропейский корень «mei» меняться, обмениваться) следует отличать и от диалога, поскольку его целевой причиной является слияние личностей, участвующих в нем, и от общения, ибо последнее имеет дело прежде всего с общими механизмами воспроизводства социального опыта и порождения нового. Между тем, вопросы, связанные с К., исторически поднимались и развивались в рамках проблематики диалога и общения.
Классическая линейная модель коммуникативного акта подразумевает адекватную передачу информации от адресанта к адресату. В соответствии с этой моделью адресант кодирует некоторую информацию знаковыми средствами той знаковой системы, которая используется в данной форме К. Для усвоения информации от адресата требуется обратная процедура представления содержания декодирования. Линейная модель коммуникации обладает по крайней мере двумя существенными недостатками: во-первых, она исходит из возможности непосредственного получения информации, а во-вторых, она неизбежно субстантивирует содержание. Такой трактовке К. противостояла феноменология (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти, Б. ВальденАельс, А. Шютц, Бергер, Лукман и др.), развивавшая идеи интерсубъективности и жизненного мира. В современной феноменологии подчеркивается, что традиционная диалогика, восходящая к Платону, распространенная еще во времена Гердера и Гумбольдта в понятии «сообщение» и пронизывающая нашу научную и всенаучную повседневность, предполагает как само собой разумеющееся участие в целом. Но всеобщее, выражающееся в сообщении, с необходимостью приводит к существованию кого-то, кто говорил бы от его имени, что влечет за собой логоцентризм. Тем самым общее в диалоге лишает своего противника всякой возможности возразить и заставляет его в конечном счете замолчать. По мнению Б. Вальденфельса, Э. Гуссерлю принадлежит первая попытка мыслить интерсубъективность, не полагаясь на предустановленный коммуникативный разум. В своем анализе феноменологического опыта Гуссерль предлагает исходить не из совместного опыта, но из опыта Чужого, хотя при этом все же пытается доказать, что Чужой конструируется на почве Собственного. Для решения этого вопроса феноменология предлагает два методических подхода: эйдетическую и трансцендентальную редукцию. В эйдетической редукции Чужое включается в архитектонику «сущностных структур», поднимающуюся над Собственным и Чужим. Чужое как Чужое остается за скобками, следовательно, К. с ним оказывается невозможной. Трансцендентальная редукция включает редукцию в некоторый «смысловой горизонт», простирающийся от Собственного до Чужого, что заставляет в конечном итоге умолкнуть последнего. Вальденфельс находит возможным объединение позиций феноменологии (Мерло-Понти) и этнометодологии (Леви-Стросс), и доказывает, что К. между Собственным и Другим осуществима на территории интеркультурного опыта, не опосредованного неким всеохватывающим третьим, где Собственное постоянно поверяется Другим, а Другой Собственным. Необходимо принять Чужое в качестве того, на что мы отвечаем и неизбежно должны ответить, т. е. как требование, вызов, побуждение, оклик, притязание и т. д. «Всякое всматривание и вслушивание было бы отвечающим всматриванием и вслушиванием, всякие речь или действие были бы отвечающим поведением».
Диалогический характер К. и опосредованность ее социальностью была уже предвосхищена М. Бахтиным. Согласно последнему, любое высказывание является ответом, реакцией на какое-либо предыдущее и, в свою очередь, предполагает речевую или неречевую реакцию на себя. Он отмечал, что «сознание слагается и осуществляется в знаковом материале, созданном в процессе социального общения организованного коллектива». Сходные соображения развивал Л. С. Выготский: «Первоначальная функция речи коммуникативная. Речь есть прежде всего средство социального общения, средство высказывания и понимания». Коммуникативную функцию знаковый материал сохраняет даже в тех случаях, когда используется лишь как средство для построения логических конструкций. Знаки сохраняют коммуникативный потенциал даже тогда, когда организуют сознание субъекта, не выходя за его пределы и выполняя экспликативную функцию. Такая внутренняя самоорганизация сознания, по Выготскому, происходит в результате интериоризации внешних знаковых процессов, которые, уходя в глубь субъекта, принимают форму его «внутренней речи», образующей основу вербального мышления. Вместе со знаковой коммуникацией в сознание субъекта проникает диалог других размышляющих субъектов, что способствует рождению у него размышления.
Создатель теории коммуникативного действия Ю. Хабермас продолжил линию Дж. Мида и Э. Дюркгейма, подходы которых сменили парадигму целенаправленной деятельности, продиктованную контекстом философии сознания, на парадигму коммуникативного действия. Понятие «коммуникативного действия» Хабермаса открывает доступ к трем взаимосвязанным тематическим комплексам: 1) понятию коммуникативной рациональности, противостоящей когнитивно-инструментальному сужению разума; 2) двухступенчатой концепции общества, которая связывает парадигму жизненного мира и системы; 3) наконец, теории модерна, которая объясняет сегодняшние социальные патологии посредством указания на то, что коммуникативно-структурированные жизненные сферы подчиняются императивам ставших самостоятельными, формально организованных систем действия.
Рациональными, по Хабермасу, можно назвать, прежде всего, людей, которые располагают знанием, и символические выражения, языковые и неязыковые коммуникативные и некоммуникативные действия, которые воплощают в себе какое-то знание. Наше знание имеет пропозициональную структуру, т. е. те или иные мнения могут быть представлены в форме высказываний. Коммуникативная практика на фоне определенного жизненного мира ориентирована на достижение, сохранение и обновление консенсуса, который покоится на интерсубъективном признании притязаний, могущих быть подвергнутыми критике. Все используемые в социально-научных теориях понятия действия можно свести к четырем основным: 1) понятие «теологического действия», которое подразумевает, что актер достигает своей цели, выбирая сулящие успех средства и надлежащим образом применяя их; 2) понятие «регулируемого нормами действия»; 3) понятие «драматургического действия», соотносящегося с участниками интеракции, образующих друг для друга публику, перед которой они выступают; 4) понятия коммуникативного действия «соотносятся с интеракцией по меньшей мере двух владеющих речью, способных к действию субъектов, которые вступают (с помощью вербальных или экстравербальных средств) в межличностное отношение. Актеры стремятся достичь понимания относительно ситуации действия с тем чтобы согласно координировать планы действия и сами действия». В этой модели действия особое значение приобретает язык. При этом, полагает Хабермас целесообразно использовать лишь те аналитические теории значения, которые сосредоточиваются на структуре речевого выражения, а не на интенциях говорящего.
По Хабермасу, общество следует постигать одновременно как систему и как жизненный мир. Концепция, опирающаяся на такой подход, должна представлять собой теорию социальной эволюции, которая учитывает различия между рационализацией жизненного мира и процессом возрастания сложности общественных систем. Жизненный мир предстает горизонтом, в рамках которого уже всегда находятся коммуникативно действующие. Этот горизонт в целом ограничивается и изменяется структурными изменениями общества.
Хабермас отмечает, что теория капиталистической модернизации, реализуемая средствами теории коммуникативного действия, относится критически как к современным социальным наукам, так и к общественной реальности, которую они призваны постигать. Критическое отношение к реальности развитых обществ обусловлено тем, что они не используют в полной мере тот потенциал научения, которым располагают в культурном отношении, а также тем, что эти общества демонстрируют «неуправляемое возрастание сложности». Возрастающая сложность системы, выступая как некая природная сила, не только крушит традиционные формы жизни, но и вторгается в коммуникативную инфраструктуру жизненных миров, уже подвергшихся значительной рационализации. Теория модерна непременно должна при этом учесть то, что в современных обществах увеличивается «пространство случайности» для интеракций, освобожденных от нормативных контекстов. Своеобразие коммуникативного действия становится практической истиной. В то же время, императивы ставших самостоятельными подсистем проникают в жизненный мир и на путях мониторизации и бюрократизации принуждают коммуникативное действие приспосабливаться к формально-организованным сферам действия даже тогда, когда функционально необходим механизм координации действия через взаимопонимание.
В неклассической философии К. рассматривается в аспекте продвижения к принципиально неизвестному результату. К системному комплексу условий для К., по Ж. Деррида, примыкает письмо, которое он называет архиписьмом. Архиписьму имманентно непонимание и искажение, оно существует не для манифестации уже имеющихся идей. Поэтому не может быть К. до конца чистой и успешной, не искажающей восприятия истины, как и не может быть истины без лжи и заблуждения. Поиск Деррида устремлен к корневым чувственным основаниям знака, его фактуре, его архиприродному самопроизвольному источнику. Классическое определение знака через оппозицию означаемое/означающее плод центрированной геометрической модели знака эпохи рационализма, в которой первый член оппозиции всегда рассматривается как более существенный и ценный. Деррида же исходит из принципиального отсутствия означаемого, трансцендентного языку, отрицает тождество между мышлением и бытием. Письмо представляет собой бесконечное взаимодействие цепочек, означающих, следов, замещающих отсутствующее означаемое. Знаки при этом не имеют, безусловно, прямого и фиксируемого соответствия с обозначаемой предметностью, не обладают статусом присутствия и действуют самостоятельно в отсутствии сознания автора. Деррида подчеркивает, что К. не обращена к сознанию автора как источнику значений, скорее она порождает эти значения в его уме и автор сам конструируется в процессе письма. Письмо освобождает речь от узости сигнальной функции посредством письменного запечатления речи в графике и на поверхности, чья сущностная характеристика быть бесконечно передаточным.
Одновременно письмо открывает доступ к коммуницированию с Иным, ибо данный подход к письму позволяет обнаружить в нем маргинальные смыслы, ранее находившиеся в подавленном состоянии. Тем самым открываются дополнительные каналы в К. с прошлым.
К., по Ж. Делезу, происходит на уровне событий и вне принудительной каузальности. При этом имеет место скорее сцепление непричинных соответствий, образующих систему отголосков, повторений и резонансов, систему знаков. События это не понятия, и приписываемая им противоречивость (присущая понятиям) есть результат их несовместимости. Первым теоретиком алогичных несовместимостей, полагает Делез, был Лейбниц, ибо то, что он назвал совозможным и несовозможным, нельзя свести лишь к тождественному и противоречивому. Совозможность не предполагает в индивидуальном субъекте или монаде даже наличия предикатов. События первичны по отношению к предикатам. Два события совозможны, если серии, формирующиеся вокруг сингулярностей (см. «Сингулярность») этих событий, распространяются во всех направлениях от одной к другой; и несовозможны, если серии расходятся в окрестности задающих их сингулярностей. Схождение и расхождение всецело изначальные отношения, покрывающие изобильную область алогичных совместимостей и несовместимостей. Лейбниц применяет правило несовозможности для исключения одного события от другого. Но это несправедливо, когда мы рассматриваем чистые события и идеальную игру, где расхождения и дизъюнкция как таковые утверждаются. Речь идет об операции, согласно которой две вещи или два определения утверждаются благодаря их различию. Здесь имеет место некая позитивная дистанция между различными элементами, которая связывает их вместе как раз в силу различия (как различия с врагом не отрицают меня, а утверждают, позволяя быть собранным перед ним). Теперь несовозможность это средство К. В этом случае дизъюнкция не превращается в простую конъюнкцию. Делез называет три различных типа синтеза: коннективный синтез (если…, то), сопровождающий построение единичной серии; конъюнктивный синтез (и) способ построения сходящихся серий; и дизъюнктивный синтез (или), распределяющий расходящиеся серии. Дизъюнкция действительно бывает синтезом тогда, когда расхождение и децентрирование, задаваемые дизъюнкцией, становятся объектами утверждения как такового. Вместо исключения некоторых предикатов вещи ради тождества ее понятия, каждая вещь раскрывается навстречу бесконечным предикатам, через которые она проходит, утрачивая свой центр т. е. свою самотождественность в качестве понятия или Я. На смену исключения предикатов приходит К. событий. Делез предлагает различать два способа утраты личной самотождественности, два способа развития противоречия. В глубине противоположности коммуницируют именно на основе бесконечного тождества, при этом тождество каждого из них нарушается и распадается. На поверхности, где размещены только бесконечные события, каждое из них коммуницирует с другим благодаря позитивному характеру их дистанции и утвердительному характеру дизъюнкции. Все происходит посредством резонанса несоизмеримостей точки зрения с точкой зрения; смещения перспектив; дифференциации различий, а не через тождество противоположностей.
Такому пониманию «машины» К., ориентированной на постороннее сотворение нового, противостоит концепция координации практик габитусом П. Бурдье. Она подразумевает строго ограничивающую порождающую способность, пределы которой заданы историческими и социальными условиями, отсекающими создание непредсказуемого нового. Теория практики выдвигает тезис, во-первых, о том, что объекты знания не пассивно отражаются, а конструируются, и, во-вторых, принципы такого конструирования являются системой структурированных и структурирующих предрасположенностей или габитусом, который строится в практике и всегда ориентирован на практические функции. Среда, ассоциируемая с определенным классом условий существования, производит габитусы, т. е. системы прочих прио6peтенных предрасположенностей, выступающих в качестве принципов, которые порождают и организуют практики и представления, объективно приспособленные для достижения определенных результатов, но не предполагающие сознательной нацеленности на эти результаты. Развивая лейбницевскую логику взаимного влияния событий, Бурдье под габитусом понимает такой имманентный закон, который является предпосылкой не только для координации практик, но также для практик координации. Поправки и регулирования, которые сознательно вносят сами агенты, предполагают владение общим кодом. Попытки мобилизации коллектива, согласно теории практики, не могут увенчаться успехом без минимального совпадения между габитусом мобилизующих агентов (пророков, лидеров и т. д.) и предрасположенностями тех, кто узнает себя в их практиках или речах, и, помимо всего того, без группообразования, возникающего в результате спонтанного соответствия предрасположенностей. Необходимо принимать во внимание объективное соответствие, устанавливаемое между предрасположенностями, которые координируются объективно, поскольку упорядочиваются более или менее идентичными объективными необходимостями. Для определения отношения между групповым габитусом и индивидуальным габитусом (который неотделим от индивидуального организма и социально определен и признан ими, легальный статус и т. д.) Бурдье предлагает считать групповым габитусом (который есть индивидуальный габитус постольку, поскольку он выражает или отражает класс или группу) субъективную, но не индивидуальную систему интернализированных структур, общих схем восприятия, концепций и действий, которые являются предпосылками всякой объективации и осознания, а объективная координация практик и общее -мировоззрение могли бы быть основаны на абсолютной безличности и взаимозаменяемости единичных практик и убеждений.
Отличия между индивидуальными габитусами заключаются в своеобразии их социальных траекторий, которым соответствуют серии взаимно несводимых друг к другу хронологически упорядоченных детерминант. Габитус, который в каждый момент времени структурирует новый опыт в соответствии со структурами, созданными прошлым опытом, модифицированным новым опытом в пределах, задаваемых их избирательной способностью, привносит уникальную интеграцию опыта, статистически общего для представителей одного класса (группы), а именно интеграцию, управляемую более ранним опытом. Ранний опыт несет особое значение, поскольку габитус имеет тенденцию к постоянству и защищен от изменений отбором новой информации, отрицанием информации, способной поставить под сомнение уже накопленную информацию, если таковая представляется случайно или по принуждению, но в особенности уклонением от такой информации.
С. А. Азаренко
|
Философская традиция изучения коммуникации в XX в. еще более многообразна. В ней получили продолжение идеи семиотики и герменевтики; кроме того, большое внимание проблеме человеческой коммуникации было уделено в рамках таких философских направлений, как экзистенциализм, персонализм, аналитическая и лингвистическая философия, диалогическая философия и др.
Экзистенциализм, или философия существования, утвердился и стал одним из самых мощных философских течений в Европе в период между двумя мировыми войнами.
Предмет и цель философских исследований экзистенциализма — внутренний мир личности, изолированной от общества. По своему характеру это философия человеческой некоммуникабельности. Термином «экзистенциализм» обозначается ряд концепций, сущность которых есть способ переживания личностью противоположной ей чуждой и враждебной действительности. В центре внимания — внутренний мир человека; социальная жизнь представляется в виде продолжения и расширения этого внутреннего мира, и кризис личности понимается как кризис человеческого бытия вообще.
Распространение экзистенциализма и близких к нему идей было связано с историческими потрясениями, которые переживал мир с начала XX в.: Первая мировая война, свидетельствующая о глубочайшем кризисе европейского общества и культуры; революция в России; возникновение и укрепление авторитарных и тоталитарных режимов во многих странах Европы накануне Второй мировой войны; потрясения Второй мировой войны. Все эти события обнаружили явный дефицит гуманности в самом фундаменте научно-технической цивилизации — в отношениях между людьми.
Прежде всего экзистенциализм — это философия бытия. Но в качестве бытия выступает не нечто наличное, данное, а переживание: экзистенциализм понимает его как внутреннее переживание субъектом своего «бытия в мире». Бытие трактуется как непосредственно данное человеческое существование, как экзистенция, которая непознаваема и невыразима ни научными, ни рациональными философскими средствами. Экзистенция в принципе необъективируема, стало быть, ее нельзя отождествить ни с чем, научно постигаемым. Всякое понятие огрубляет действительность: оно не способно до конца выразить человека («не хватает слов»). В этом и состоит проблема человеческого одиночества: человек не может быть до конца понят другим человеком, он не может до конца понять другого человека, разделить его чувства и переживания. Непосредственность существования человеком переживается, но поделиться с другим своим переживанием он не в состоянии. Люди принципиально одиноки, они обречены на взаимное непонимание, считает Камю. Каждый человек — целый мир. Но эти миры не сообщаются друг с другом. Общение людей скользит лишь по поверхности и не затрагивает глубины души.
По Хайдеггеру и Сартру, экзистенция есть бытие, направленное к ничто и сознающее свою конечность. Она проявляется тогда, когда человек оказывается на пороге вечности, в виде таких переживаний, как страх, тревога, тошнота (Сартр), скука (Камю) и т.п.Именно в «пограничной ситуации» (Ясперс), в моменты глубочайших потрясений человек прозревает экзистенцию как корень своего существования. Согласно Камю, перед лицом ничто, которое делает человеческую жизнь бессмысленной, прорыв одного индивида к другому, подлинное общение между ними невозможно. Только фальшь и ханжество.
Несколько отлична от позиции большинства экзистенциалистов точка зрения К. Я с п е р с а. Мир Ясперса, по выражению П.П. Гай-денко, «это всегда — мир коммуникации». Он выступает сторонником «живой, повседневной, непрекращающейся коммуникации людей, решающих с помощью дискуссий, споров, столкновения точек зрения и позиций научные, политические и социальные проблемы; только путем свободной дискуссии, развернутого и широкого столкновения мнений могут решаться важнейшие вопросы в обществе» (Человек и его бытие как проблема современной философии. М., 1978. С. 129).
Способность человека к коммуникации отличает его от всего остального сущего, благодаря ей человек может обрести самого себя, она лежит в основе экзистенциального отношения между людьми, как отношение между Я и Ты. Такого рода отношения возникают между людьми общающимися, но одновременно сознающими и сохраняющими свои различия, идущими друг к другу из своей уединенности. Человек, считает Ясперс,* не может быть самим собой, не вступая в общение, и не может вступать в общение, не будучи уединенным, не будучи «самостью». Таким образом, коммуникация, по Ясперсу, является универсальным условием человеческого бытия.
Персонализм — теистическая тенденция в западной философии, полагающая личность и ее духовные ценности высшим смыслом земной цивилизации, — дает сходные оценки состояния человеческой коммуникации. Считается, что термин «персонализм» впервые употребил Ф. Шлейермахер в «Речи о религии к образованным людям, ее презирающим» (1799). Основным манифестантом персонализма в XX в. стал французский философ Э. Мунье (1905— 1950), автор многочисленных работ, среди которых «Персоналист-ская и коммунитарная революция» (1935), «Введение в экзистенциализм» (1947), «Персонализм» (1949).
Коммуникация в философии персонализма — общение, основывающееся на взаимопонимании, дискуссии, что становится противовесом доктрине общественного договора, так как его участники воспринимают и осознают друг друга только в свете своих обоюдных обязательств — абстрактно и безлично. В результате возникают мнимые коллективы «массового общества» — корпорации,.группы давления, бюрократизированные институты. Коммуникация же — взаимозависимость, противоположная договору, основывается на интимных контактах и осознанной духовной общности. «Контакт — вместо контракта» (Ф. Кауфман), эмпирические формы которого (прямого контакта сознаний) — беседа, дискуссия, «безграничное взаимное пребывание в беседе» (К. Ясперс).
Диалогическая философия (философия диалога, диалогизм) — совокупное обозначение философских учений, исходным пунктом которых является понятие диалога, — получила широкое распространение в XX в. Диалогическое отношение, или отношение Я — Ты, мыслится при этом как фундаментальная характеристика положения человека в мире. Диалогическая философия полемически заострена против трансцендентальной философии сознания, отправной точкой которой выступает автономное (и в этом смысле — «монологическое») Я. Утверждая первичный характер отношения Я — Ты, представители диалогической философии настаивают на том, что вне этого отношения человеческий индивид вообще не может сложиться в качестве «самости». Хотя принципиальную значимость Я — Ты-отношения в структуре человеческого отношения к миру подчеркивали уже многие мыслители XIX в. (например, Л. Фейербах), в качестве отосительно самостоятельного интеллектуального течения диалогическая философия сложилась в 1920-е гг. Независимо друг от друга и опираясь на различные философско-религиозные традиции, ее основоположения развивали М. Бубер,, Ф. Розенцвейг, А. Гарнак, Ф. Гогартен. После Второй мировой; войны идеи диалогической философии разрабатывали Г. Марсель, Э. Левинас и др.
Герменевтика, философско-методологические основы которой были заложены в XIX в. Ф. Шлейермахером, в XX в. обретает статус самостоятельного направления современной философской мысли.
В герменевтике разрабатываются категории, принципиально важные для теории коммуникации. Среди них особый статус приобретают категории «понимание» и «интерпретация».
Проблемы изучения и истолкования текстов вызвали философский интерес к вопросу о «понимании». Понимание — уразумение смысла или значения чего-либо. Герменевтический подход состоит в трактовке процесса понимания как поиска смысла в противовес пониманию как приписыванию значений.
Интерпретация понимается как истолкование текстов, направленное на понимание их смыслового содержания; в математической логике, логической семантике, философии науки интерпретация — установление значений выражений формального языка.
Онтологическоенаправлениев герменевтике развивает М. Хайдеггер(1889—1976), сделавший предметом герменевтического анализа язык. Язык у него выступает как сущностное свойство человеческого бытия. А так как понимание возможно только в языке и при помощи языка, то язык определяет постановку всех герменевтических проблем. В нем отражается весь мир человеческого существования и через него герменевтика у Хайдегге-ра «выходит» на анализ человеческого бытия.
В последние десятилетия монополия герменевтики на разработку проблематики понимания текста оказалась несколько ослаблена: герменевтическая методология либо дополняется психоаналитической и структуралистской, либо исследуется как эпистемологи-ческая и логическая проблема.
Неопозитивизм (или аналитическая философия) складывается в начале XX в. в рамках философского позитивизма; это «антиметафизическое», аналитическое направление, знаменующее «лингвистический поворот» философии. Новое направление объявило, что философия имеет право на существование не как метафизика, «мышление о мире», а лишь как «логический анализ языка». С точки зрения неопозитивизма все наше знание о мире дают только конкретные эмпирические науки. Философия же не может высказать о мире ни одного нового положения сверх того, что говорят о нем отдельные науки, не может создать никакой картины мира. Ее задача состоит в логическом и лингвистическом анализе и прояснении тех положений науки и здравого смысла, в которых может быть выражено наше знание о мире.
Логический позитивизм. Сосредоточенность на частные логико-методологических исследованиях, на анализе языка науки характеризует деятельность так называемого Венского кружка ^Ф. Вайс-ман, Г. Ган, К. Гедель, Р. Карнап, О. Нейрат и др.), возникиего в начале 1920-х гг. и просуществовавшего вплоть до начала Второй мировой войны и заложившего основы логического позитивизма.
Лингвистическая философия — одно из направлений аналитической философии, получившее развитие в Великобритании, где возникли две школы — кембриджская и оксфордская (последняя и поныне доминирует в британсжой академической философии), в США и некоторых других страдах Запада в 1930—1960-е гг.
Сторонники лингвистической философии отказываются от жестких логических требований к языку,
Семиотика в XX в. получила дальнейшее развитие. Будучи одним из ответвлений философского позитивизма, сегодня семиотика получила статус самостоятельной научной дисциплины. Основы семиотики, заложенные Ч. Пирсом, нашли свое развитие в работах Ч. Морриса(1901—1979). Моррис начал свою карьеру как инженер, затем через биологию и психологию пришел к философии. Широкую известность ему принесла книга «Основы теории знаков» (1938). Знакам посвящена и другая, ставшая классической работа «Знаки, языки и поведение» (1946).
Критическая философия Франкфуртской школы во второй половине XX в. в лице одного из ведущих своих представителей Ю. Хабер-маса заострила вопрос о роли и значении коммуникации в современном западном обществе.
28. Современные концепции коммуникации.
Читайте также: Рекомендуемые страницы: Поиск по сайту
| Поиск по сайту:
|
Коммуникация что такое kommunikaciya значение слова, Философский словарь
Skip navigation
Toggle navigation
- Философский словарь
- Автомобильный словарь
- Архитектурный словарь
- Астрономический словарь
- Библейская энциклопедия
- Бизнес словарь
- Биографический словарь
- Большой бухгалтерский словарь
- Джинсовый словарь
- Исторический словарь
- Кулинарный словарь
- Медицинский словарь
- Морской словарь
- Полиграфический словарь
- Политический словарь
- Психологический словарь
- Религиозный словарь
- Сексологический словарь
- Словарь воровского жаргона
- Словарь географических названий
- Словарь Даля
- Словарь Ефремовой
- Словарь имён
- Словарь иностранных слов
- Словарь компьютерного жаргона
- Словарь курортов
- Словарь лекарственных растений
- Словарь логики
- Словарь мер
- Словарь моды
- Словарь молодёжного слэнга
- Словарь наркотического сленга
- Словарь народов
Философия коммуникации | MIT Press
Некоторые книги настолько необходимы, что с удивлением обнаруживаешь, что до их появления потребовалось так много времени. Так обстоит дело с этим томом. Он не только предоставляет ученым-коммуникаторам замечательный инструмент для исследования, открывая доступ к важнейшим философским сочинениям, но и, перегруппировывая тексты, которые говорят не только с нами, но и друг с другом, является прекрасным приглашением к размышлениям, открытиям и интуиции.
Даниэль Даян
Профессор теории медиа, Высшая школа социальных наук
Философия коммуникации — это больше, чем сборник жизненно важных текстов для современных размышлений о том, что традиционно можно было бы назвать «философией языка».«Это амбициозный философский жест, который пытается призвать саму философию к ее основаниям и возможностям в коммуникативном отношении. Таким образом, этот важный том предлагает свое собрание сочинений, многие из которых давно стали ключевыми размышлениями о языке и человеческом сообществе, новым формулировкам и новому пониманию.
Кристофер Финск
Профессор сравнительной литературы и современной мысли, Университет Абердина
Верный своему названию, Философия коммуникации не предлагает «а» или «философию коммуникации», а скорее показывает посредством своего разумного выбора текстов и вводных эссе, насколько концепция коммуникации является одновременно и концепцией коммуникации. основная тема теоретических размышлений от Платона до Деррида и нестабильный элемент формирования философской концепции.
Питер Фенвес
Джоан и Сарепта Харрисон, профессор литературы, Северо-Западный университет
Превосходная и своевременная антология в развивающейся области философии коммуникации. Отслеживая, от Платона до Деррида, целую плеяду фундаментальных размышлений о природе человеческого общения, читатель Чанга и Бутчарта станет незаменимым ресурсом для студентов и ученых в области, которую этот сборник также во многом определит.
Эндрю Верник
Почетный профессор культурологии Трентского университета
,
Философия языка | Британника
Мысль, общение и понимание
Использование языков — замечательный факт о людях. Роль языка как средства мышления позволяет человеческому мышлению быть столь же сложным и разнообразным, как оно есть. С помощью языка можно описывать прошлое или строить предположения о будущем и, таким образом, обдумывать и планировать в свете своих убеждений о том, как обстоят дела. Язык позволяет вообразить контрфактические объекты, события и положения дел; в этой связи он тесно связан с интенциональностью, свойством всех человеческих мыслей, посредством которых они по существу касаются вещей вне их самих или направлены на них.Язык позволяет обмениваться информацией и выражать убеждения и предположения, отношения и эмоции. В действительности, он создает человеческий социальный мир, связывая людей общей историей и общим жизненным опытом. Язык в равной степени является инструментом понимания и знания; специализированные языки математики и естествознания, например, позволяют людям строить теории и делать прогнозы по вопросам, которые иначе они были бы совершенно неспособны понять. Короче говоря, язык позволяет отдельным людям вырваться из когнитивного плена здесь и сейчас.(Предполагается, что это заключение — судьба других животных, поскольку даже те, кто использует сигнальные системы того или иного типа, делают это только в ответ на стимуляцию из их непосредственного окружения.)
Очевидная тесная связь между языком и мыслью не означает, что не может быть мысли без языка. Хотя некоторые философы и лингвисты разделяют эту точку зрения, большинство считает ее неправдоподобной. Например, доязычные младенцы и, по крайней мере, высшие приматы могут решать довольно сложные задачи, например, связанные с пространственной памятью.Это указывает на реальное мышление и предполагает использование систем представления — «карт» или «моделей» мира, закодированных в нелингвистической форме. Точно так же у взрослых людей художественная или музыкальная мысль не требует специфического языкового выражения: она может быть чисто визуальной или слуховой. Поэтому более разумной гипотезой относительно связи между языком и мышлением может быть следующая: во-первых, всякая мысль требует представления того или иного вида; во-вторых, какими бы ни были способности нелингвистического представления, которые взрослые люди разделяют с человеческими младенцами и некоторыми другими животными, эти способности безмерно усиливаются за счет использования языка.
«Туман и завеса слов»
Силы и способности, предоставляемые использованием языка, влекут за собой когнитивные успехи различного рода. Но, конечно, язык также может быть источником когнитивных сбоев. Идея о том, что язык может вводить в заблуждение, знакома из многих практических контекстов, особенно из политики. Однако такая же опасность существует повсюду, в том числе в научных и научных исследованиях. Например, при толковании Священных Писаний необходимо отличать истинные интерпретации текста от ложных; это, в свою очередь, требует размышлений о стабильности языкового значения и об использовании аналогий, метафор и аллегорий в текстуальном анализе.Часто опасность заключается не столько в том, что значения могут быть неправильно идентифицированы, сколько в том, что текст может быть неправильно истолкован через чуждые категории, укоренившиеся (и, следовательно, незамеченные) в собственном языке ученого. То же самое касается толкования литературных произведений, юридических документов и научных трактатов.
Получите эксклюзивный доступ к контенту нашего 1768 First Edition с подпиской.
Подпишитесь сегодня
«Туман и завеса слов», как описал их ирландский философ Джордж Беркли (1685–1753), — традиционная тема в истории философии.Конфуций (551–479 до н. Э.), Например, считал, что когда слова идут не так, как надо, нет предела тому, что еще может пойти не так с ними; по этой причине «цивилизованный человек говорит совсем не случайно». Этот взгляд часто ассоциируется с пессимизмом в отношении полезности естественного языка как инструмента для приобретения и формулирования знаний; он также вдохновил некоторых философов и лингвистов на создание «идеального» языка, то есть такого, который был бы семантически или логически «прозрачным».Самый знаменитый из этих проектов был предпринят великим немецким эрудитом Готфридом Вильгельмом Лейбницем (1646–1716), который предвидел «универсальную характеристику», которая позволила бы людям разрешать свои споры посредством процесса чистого расчета, аналогичного факторингу факторинга. номера. В начале 20-го века быстрое развитие современной математической логики ( см. формальная логика) аналогичным образом вдохновило идею языка, в котором грамматическая форма была бы надежным указателем значения, так что выводы, которые можно было бы законно сделать из предложений, быть хорошо видимыми на их поверхности.
За пределами философии часто звучат призывы заменить специализированные профессиональные идиомы «простым» языком, который всегда считается свободным от неясности и, следовательно, защищенным от злоупотреблений. Однако в таких движениях часто есть что-то зловещее; Так, английский писатель Джордж Оруэлл (1903–1950), поначалу энтузиаст, выступил против этой идеи в своем романе « 1984 » (1949), в котором использовался контролирующий мысль «новояз». Тем не менее, он продолжал придерживаться сомнительного идеала языка, «ясного, как оконное стекло», через который факты будут открыто открываться.
.