Какой тип людей не выделял карл юнг: Типология Юнга — это… Что такое Типология Юнга?

Содержание

Типология Юнга — это… Что такое Типология Юнга?

Основные психические функции по Юнгу

Типология Юнга — система типологии личности, разработанная швейцарским психиатром К. Г. Юнгом в его работе «Психологические типы^[ru]», опубликованной в 1921 году^[1]. Система Юнга основана на понятии психологической установки, которая может быть экстравертной либо интровертной и на преобладании той или иной психической функции, к которым он относил мышление, чувство, ощущение и интуицию.

Целью психологической типологии, по Юнгу, не является простая классификация людей на категории. Типология, по его мнению, представляет собой во-первых, инструмент исследователя для упорядочивания бесконечно разнообразного психолологического опыта в некоем подобии координатной шкалы («тригонометрической сетки» — пишет Юнг). Во-вторых, типология — инструмент практического психолога, позволяющий на основе классификации пациента и самого психолога выбирать наиболее действенные методы и избегать ошибок^[2].

Для определения типа по Юнгу применяют типологическое обследование (тесты Грей-Уилрайт) и опросник «Индекс юнговских типов» (англ. Jungian Type Index, JTI).

На основе типологии Юнга построена типология Майерс — Бриггс. Понятия экстраверсии/интроверсии и психических функций были также использованы при построении типов информационного метаболизма в соционике.

Классификация по «психологической установке»

Юнг считал, что всякий человек стремится либо к восприятию объектов внешнего мира, либо стремится от них абстрагироваться. Это различие он назвал общим типом установки и поделил на экстравертную (направленную на восприятие внешнего мира) и интровертную (направленную преимущественно «внутрь себя»). Полагая, что не существует ни чистых экстравертов, ни чистых интровертов, он считал, что каждый индивидуум более склонен к одной из этих установок и действует преимущественно в ее рамках. «Каждому человеку присущи оба механизма, экстраверсии и интроверсии, и лишь относительный перевес того или другого определяет тип», — пишет Юнг. Тем не менее, это различие в установках, по Юнгу, «бросается в глаза» и «очевидно даже для профана в психологических вопросах».

Понятие экстраверсии-интроверсии, введённое Юнгом, получило дальнейшее развитие в работах Айзенка (Dimensions of Personality, L. 1947) и широко используется в современной психологии. В частности, оно находит применение в классификации «большая пятёрка».

Классификация по преобладающей функции

Понятие «психическая функция» введено Юнгом и озвучено на одной из его лекций в 1923 году:

«Сознательное психическое есть средство для адаптации и ориентации и состоит из ряда различных психических функций. Среди них можно выделить четыре основных: ощущение, мышление, чувство, интуиция.
В ощущение я включаю все восприятие с помощью чувственных органов; под мышлением я имею в виду функцию интеллектуального познания и формирования логических заключений; чувство — функция субъективной оценки; интуицию я понимаю как восприятие с помощью бессознательного или восприятие бессознательных содержаний. Настолько, насколько позволяет мой опыт, эти четыре базовые функции кажутся мне достаточными, чтобы выразить и представить все многочисленные виды сознательной ориентации. Для полной ориентации все четыре функции должны сотрудничать на равных: мышление облегчает познание и суждение, чувство говорит нам, в какой степени и как та или иная вещь является для нас важной или не является таковой, ощущение должно передавать нам с помощью зрения, слуха, вкуса и т. д. сведения о конкретной реальности, а интуиция позволяет нам угадывать скрытые возможности в подоплеке происходящего, поскольку эти возможности также принадлежат целостной картине данной ситуации»^{[источник не указан 126 дней]}.

Психические функции, по Юнгу, «не сводимы друг к другу», работа всех четырёх функций необходима для целостного функционирования индивида. Однако он утверждает, что доминирование той или иной функции является нормальным явлением и даже необходимо для достижения социального успеха.

Мышление должно тщательно исключать чувство, если только оно желает быть настоящим, верным своему принципу мышлением. Это, конечно, не исключает существование индивидов, у которых мышление и чувство стоят на одинаковой высоте, причем и то и другое имеет одинаковую сознательную силу мотивации. Но в таком случае речь идет не о дифференцированном типе, а о сравнительно неразвитом мышлении и чувстве. Равномерная сознательность и бессознательность функций есть, следовательно, признак примитивного состояния духа.

— ^[3]

Юнг следующим образом определял психические функции:

Мышление — та функция, которая, следуя своим собственным законам, приводит данные содержания представлений в понятийную связь.
Чувство — функция, придающая содержанию известную ценность в смысле принятия или отвержения его. Чувство основано на оценочных суждениях: хорошо — плохо, красиво — некрасиво.
Ощущение — это восприятие, совершающееся посредством органов чувств.
Интуиция — функция, которая передает субъекту восприятие бессознательным путем. Предметом такого восприятия может быть все — и внешние, и внутренние объекты или их сочетания.

Особенность интуиции состоит в том, что она не есть ни чувственное ощущение, ни чувство, ни интеллектуальный вывод, хотя она может проявляться и в этих формах. При интуиции какое-нибудь содержание представляется нам как готовое целое, без того, чтобы мы сначала были в состоянии указать или вскрыть, каким образом это содержание создалось.

В соответствии с преобладающей функцией Юнг выделяет мыслительный, чувственный, ощущающий и интуитивный типы личности. С учётом «типа установки» каждый из них может быть как экстравертным, так и интровертным. Таким образом образуется «восемь наглядных психологических типов»^[2].

Основные и дополнительные функции

Для более точного описания человеческой психики Юнг ввёл понятие «вспомогательной» или «дополнительной» функции.

Все функции он разделил на два класса — «рациональные», то есть, лежащие в сфере разума, это мышление и чувство, и «иррациональные», то есть, лежащие «за пределами разума» — ощущение и интуиция. Доминирование какой-либо функции требует подавления противоположной функции (мышление исключает чувство, ощущение — интуицию, и наоборот).

В дополнение к доминирующей функции может быть развита вспомогательная функция другого класса. Так, например, при доминировании рациональной чувственной функции дополнительно к ней может быть развита иррациональная функция ощущения либо интуиции, а при доминировании иррациональной интуиции может быть развита рациональная функция мышления либо чувства. Однако сам Юнг не занимался дальнейшим дифференцированием психологических типов^{[источник не указан 125 дней]}.

Основная функция	С учётом дополнительной функции
Мышление	Мышление + Ощущение
Мышление	Мышление + Интуиция
Чувство	Чувство + Ощущение
Чувство	Чувство + Интуиция
Ощущение	Ощущение + Мышление
Ощущение	Ощущение + Чувство
Интуиция	Интуиция + Мышление
Интуиция	Интуиция + Чувство

Влияние бессознательного

Существенную трудность в определении типа создаёт то, что доминирующая установка оказывается скомпенсированной влиянием бессознательного. То же относится и к преобладающей функции, подавляемая противоположность которой вытесняется в область бессознательного.

Примечания

Литература

Психологические типы. Глава X. Общее описание типов — Гуманитарный портал

1. Введение

В последующем я постараюсь дать общее описание психологии типов. Сначала я сделаю это для двух общих типов, которые я назвал интровертным и экстравертным. Далее я попытаюсь дать некоторую характеристику тех, более специальных типов, своеобразие которых слагается вследствие того, что индивид приспособляется или ориентируется главным образом посредством своей наиболее дифференцированной функции. Первые я хотел бы обозначить как общие типы установки, отличающиеся друг от друга направлением своего интереса, движением либидо; последние я назову типами функций.

Общие типы установки, как уже было многократно указано в предыдущих главах, отличаются друг от друга своеобразной установкой по отношению к объекту. У интровертного отношение к нему абстрагирующее; в сущности, он постоянно заботится о том, как бы отвлечь либидо от объекта, как если бы ему надо было оградить себя от чрезмерной власти объекта. Экстравертный, напротив, относится к объекту положительно. Он утверждает его значение постольку, поскольку он постоянно ориентирует свою субъективную установку по объекту и вводит её в отношение к нему. В сущности, объект никогда не имеет для него достаточно ценности, и поэтому значение его постоянно приходится повышать. Оба типа до такой степени различны и их противоположность настолько бросается в глаза, что наличность их без всяких разъяснений бывает очевидна даже для профана в психологических вопросах, — стоит только раз обратить его внимание на это. Всем, конечно, знакомы эти замкнутые, трудно распознаваемые, часто пугливые натуры, представляющие собой самую сильную противоположность людям с открытым, обходительным, часто веселым или по крайней мере приветливым и доступным характером, которые со всеми ладят, а иногда и ссорятся, но во всяком случае стоят в отношении к окружающему их миру, влияют на него и со своей стороны воспринимают его влияние.

Понятно, что сначала люди бывают склонны воспринимать такие различия как индивидуальные случаи своеобразной структуры характера. Однако тот, кто имел возможность основательно изучить большое число людей, откроет без труда, что эта противоположность отнюдь не сводима к единичным индивидуальным случаям, но что дело идёт о типических установках, гораздо более общих, чем можно было бы предположить на основании ограниченного психологического опыта. Предыдущие главы должны были бы в достаточной степени показать, что в действительности речь идёт о фундаментальной противоположности, то ясной, то менее ясной, но обнаруживающейся всегда, когда речь идёт об индивидах со сколько-нибудь ярко выраженной личностью. Таких людей мы встречаем отнюдь не только среди образованных, но вообще во всех слоях населения; и потому наши типы могут быть указаны как среди простых рабочих и крестьян, так и среди высокодифференцированных представителей нации. Разница пола тоже ничего не меняет в этом факте. Эти противоположности встречаются и среди женщин всех слоёв населения. Столь общая распространённость вряд ли была бы возможна, если бы дело касалось сознания, то есть сознательно и намеренно выбранной установки. В этом случае главным носителем такой установки был бы, конечно, определённый, связанный однородным воспитанием и образованием и, следовательно, местноограниченный слой населения. В действительности же это совсем не так; и даже напротив, типы распределяются, по-видимому, без всякого разбора. В одной и той же семье один ребёнок может быть интровертом, другой — экстравертом. Так как, согласно этим фактам, тип установки в качестве общего и, по-видимому, случайно распределённого явления не может быть делом сознательного суждения или сознательного намерения, то он, вероятно, обязан своим существованием какой-то бессознательной, инстинктивной основе. Поэтому противоположность типов в качестве общего психологического феномена должна так или иначе иметь свои биологические предпосылки.

С биологической точки зрения, отношение между субъектом и объектом есть всегда отношение приспособления, ибо всякое отношение между субъектом и объектом предполагает видоизменяющиеся воздействия одного на другой. Эти видоизменения и составляют приспособление, или адаптацию. Поэтому типическая установка по отношению к объекту суть процессы приспособления. Природа знает два коренным образом различных варианта адаптации и две обусловленные ими возможности самоподдержания живых организмов: первый путь — это повышенная плодовитость при относительно малой обороноспособности и недолговечности отдельного индивида; второй путь — это вооружение индивида многообразными средствами самосохранения при относительно малой плодовитости. Мне кажется, что эта биологическая противоположность есть не только аналогия, но и общая основа наших двух психологических способов приспособления. Здесь я хотел бы ограничиться одним только общим указанием, с одной стороны, на особенность экстраверта, состоящую в способности постоянно растрачиваться, распространяться и внедряться во все; с другой стороны, на тенденцию интроверта обороняться от внешних требований и, насколько возможно, воздерживаться от всякой затраты энергии, направленной прямо на объект, но зато создавать для себя самого возможно более обеспеченное и могущественное положение. Поэтому интуиция Блейка недурно определила оба типа как «prolific» (плодородный) и «devouring (прожорливый) type». Как показывает общая биология, оба пути удобопроходимы и, каждый по-своему, ведут к успеху; точно так же и типические установки. То, что один осуществляет посредством множества отношений, другой достигает при помощи монополии.

Тот факт, что иногда даже дети в первые годы жизни несомненно проявляют типическую установку, заставляет предположить, что к определённой установке принуждает отнюдь не борьба за существование, как её обыкновенно понимают. Правда, можно было бы, и даже с достаточным основанием, возразить, что и малому ребёнку, и даже грудному младенцу, приходится осуществлять психологическое приспособление бессознательного характера, ибо своеобразие материнских влияний в особенности ведёт к специфическим реакциям у ребёнка. Этот аргумент опирается на несомненные факты, но он падает при указании на столь же несомненный факт, что двое детей у одной и той же матери могут уже рано обнаружить противоположные типы, без того чтобы в установке матери можно было отметить хотя бы малейшее изменение. Хотя я ни при каких обстоятельствах не хотел бы недооценить неизмеримую важность родительских влияний, но всё же это наблюдение заставляет нас сделать вывод, что решающий фактор следует искать в предрасположении ребёнка. Вероятно, в конечном счёте это следует приписать индивидуальному предрасположению, что при возможно наибольшей однородности внешних условий один ребёнок обнаруживает такой тип, а другой ребёнок — другой. При этом я, конечно, имею в виду лишь те случаи, которые возникают при нормальных условиях. При ненормальных условиях, то есть когда мы имеем дело c крайними и поэтому ненормальными установками у матерей, детям может быть навязана относительно однородная установка, причём насилуется их индивидуальное предрасположение, которое, может быть, выбрало бы другой тип, если бы извне не вторглись и не помешали ненормальные влияния. Там, где происходит такое обусловленное внешними влияниями искажение типа, индивид впоследствии обычно заболевает неврозом, и исцеление возможно лишь при условии выявления той установки, которая, естественно, соответствует данному индивиду.

Что же касается своеобразного предрасположения, то об этом я не могу ничего сказать, кроме того, что, очевидно, существуют индивиды, или обладающие большей лёгкостью или способностью, или которым полезнее приспособляться таким, а не иным способом. Тут дело могло бы сводиться к недоступным нашему знанию и в конечном счёте физиологическим основаниям. К допущению вероятности таких оснований я был приведён тем наблюдением, что обращение одного типа в другой может нанести тяжёлый ущерб физиологическому здоровью организма, ибо он в большинстве случаев вызывает сильное истощение.

2. Экстравертный тип

При описании этого и остальных типов необходимо для наглядности и ясности их изображения отделить психологию сознательного от психологии бессознательного. Поэтому мы обратимся сначала к описанию феноменов сознания.

А) Общая установка сознания

Известно, что каждый человек ориентируется по тем данным, которые ему передаёт внешний мир; однако мы видим, что это может происходить более или менее решающим образом. Тот факт, что на дворе холодно, одному даёт повод тотчас же надеть пальто; другой же, имея намерение закаляться, находит это излишним; один приходит в восторг от нового тенора, потому что весь свет им восторгается; другой не приходит от него в восторг, и не потому, что тенор не нравится ему, но потому, что он придерживается мнения, что предмет всеобщего восторга отнюдь не заслуживает ещё тем самым поклонения; один подчиняется данным обстоятельствам, потому что, как показывает опыт, ничего другого ведь и не остаётся; другой же убеждён, что если даже тысячу раз было так, то тысячу первый случай будет новым, и так далее. Первый ориентируется по данным внешних факторов; а другой сохраняет своё особое воззрение, которое вдвигается между ним и объективно данным. И если ориентирование по объекту и по объективно данному преобладает настолько, что чаще всего самые важные решения и действия обусловливаются не субъективными воззрениями, а объективными обстоятельствами, то мы говорим об экстравертной установке. Если она оказывается привычной, то мы говорим об экстравертном типе. Если человек мыслит, чувствует и действует — одним словом, живёт так, как это непосредственно соответствует объективным условиям и их требованиям как в хорошем, так и в дурном смысле, то он экстравертен. Он живёт так, что объект в качестве детерминирующей величины, очевидно, играет в его сознании более важную роль, нежели его субъективное воззрение. Он имеет, конечно, и субъективные воззрения, но их детерминирующая сила меньше, чем сила внешних, объективных условий. Поэтому он совсем и не предвидит возможности натолкнуться внутри себя на какие-нибудь безусловные факторы, ибо он знает таковые только во внешнем мире. В эпиметеевском смысле его внутренний мир подчиняется внешним требованиям, конечно не без борьбы. Однако борьба всегда кончается в пользу объективных условий. Все его сознание смотрит во внешний мир, ибо важное и детерминирующее решение всегда приходит к нему извне. Но оно приходит к нему оттуда, потому что он его оттуда ждёт. Эта основная установка является, так сказать, источником всех особенностей его психологии, поскольку они не покоятся или на примате какой-нибудь определённой психологической функции, или же на индивидуальных особенностях. Интерес и внимание сосредоточены на объективных происшествиях, и прежде всего на тех, которые имеют место в ближайшей среде. Интерес прикован не только к лицам, но и к вещам. Соответственно с этим и деятельность его следует влиянию лиц и вещей. Деятельность его прямо связана с объективными данными и детерминациями и, так сказать, исчерпывающе объясняется ими.

Она зависит от объективных обстоятельств настолько, что это можно бывает проследить. Поскольку она не является простой реакцией на раздражения окружающей среды, постольку она всегда всё же бывает применима к реальным обстоятельствам и находит достаточный и подходящий простор в границах объективно данного. Она не имеет никаких сколько-нибудь серьёзных тенденций выходить за эти пределы. То же самое относится и к интересу: объективные происшествия имеют почти неистощимую привлекательность, так что при нормальных условиях интерес никогда не требует чего-нибудь другого.

Моральные законы деятельности совпадают с соответствующими требованиями общества и соответственно с общепризнанным моральным воззрением. Будь общепризнанное воззрение иным — и субъективные линии морального поведения были бы иными, причём в общей картине психологического habitus’а ничего не изменилось бы. Но такая строгая обусловленность объективными факторами отнюдь не свидетельствует о полном или даже идеальном приспособлении к условиям жизни вообще, как это могло бы показаться. Экстравертному воззрению такое приноровление (adjustment) к объективно данному должно, правда, показаться полным приспособлением, ибо такому воззрению иной критерий и вообще недоступен. Однако с высшей точки зрения вовсе ещё не сказано, что объективно данное при всех обстоятельствах является нормальным. В историческом или местном отношении объективные условия могут быть ненормальными. Индивид, приноровившийся к этим обстоятельствам, хотя и следует ненормальному стилю окружающей его среды, но находится вместе со всей своей средой в ненормальном положении перед лицом общезначащих законов жизни. Правда, единичная личность может при этом процветать, но лишь до тех пор, пока она вместе со всей своей средой не погибнет от прегрешения против общих законов жизни. На эту гибель единичная личность обречена с такою же непреложностью, с какою она была приноровлена к объективно данному. Она приноровилась, но не приспособилась, ибо приспособление требует большего, чем одно только беспрекословное следование за всеми условиями непосредственного окружения. (Я ссылаюсь на шпиттелеровского Эпиметея.) Приспособление требует соблюдения тех законов, которые более общи, чем местные и временно-исторические условия. Простое приноровление есть ограниченность нормального экстравертного типа. Своей нормальностью экстравертный тип обязан, с одной стороны, тому обстоятельству, что он приноровлен к данным условиям, живёт сравнительно без трений и, естественно, не претендует ни на что, кроме выполнения объективно данных возможностей, так, например, он выбирает занятие, дающее надёжные возможности для данного места и в данное время; или он делает и изготавливает то, в чём окружающая среда нуждается в данный момент и чего она ждёт от него; или он воздерживается от всех новшеств, которые не вполне бесспорны или которые в чём-нибудь выходят за пределы ожиданий его среды. С другой стороны, его нормальность покоится и на том важном обстоятельстве, что экстравертный считается также с фактической стороной своих субъективных потребностей и нужд. Однако это составляет как раз его слабое место, ибо тенденция его типа до такой степени направлена на внешний мир, что даже самый чувственно достоверный субъективный факт, а именно состояние собственного тела, часто недостаточно принимается им во внимание, как недостаточно объективный и недостаточно «внешний», так что необходимое для физического благосостояния удовлетворение элементарных потребностей не осуществляется. От этого тело страдает, не говоря уже о душе. Однако экстраверт обыкновенно мало замечает это последнее обстоятельство, но тем более оно заметно для его интимного домашнего круга. Утрата равновесия становится для него ощутимой лишь тогда, когда начинают обнаруживаться ненормальные физические ощущения. Этого осязательного факта он не может не заметить. Естественно, что он воспринимает его как конкретный и «объективный», ибо для характеристики собственной ментальности у него ничего другого и не существует. У других же он тотчас усматривает «воображение». Слишком экстравертная установка может даже до такой степени перестать считаться с субъектом, что последний будет совершенно принесён в жертву так называемым объективным требованиям, как, например, в виде постоянного увеличения торгового дела, потому что ведь имеются заказы и открывающиеся возможности должны быть заполнены.

Опасность для экстраверта заключается в том, что он вовлекается в объекты и совершенно теряет в них себя самого. Возникающие вследствие этого функциональные (нервные) или действительно телесные расстройства имеют значение компенсаций, ибо они принуждают субъекта к недобровольному самоограничению. Если симптомы функциональны, то благодаря их своеобразной структуре они могут символически выражать психологическую ситуацию: так, например, у певца, слава которого быстро достигла опасной высоты, соблазняющей его на несоразмерную затрату энергии, вдруг, вследствие нервной задержки, не звучат высокие ноты. У человека, начавшего свою деятельность в самом скромном положении и очень быстро достигшего влиятельного, с широкими перспективами социального положения, психогенно появляются все симптомы горной болезни. Человек, собирающийся жениться на обожаемой и безмерно переоценённой женщине очень сомнительного характера, заболевает нервной судорогой глотки, принуждающей его ограничиваться двумя чашками молока в день, приём которых каждый раз требует трёх часов. Таким образом, создаётся реальное препятствие, мешающее ему посещать свою невесту, и ему остаётся только заниматься питанием своего тела. Человек, который не оказывается больше на высоте требований торгового дела, созданного и расширенного его собственными заслугами и трудами до огромных размеров, становится жертвой приступов нервной жажды, которые доводят его до истерического алкоголизма.

Мне кажется, что самая частая форма невроза у экстравертного типа — истерия. Классические случаи истерии всегда отличаются преувеличенным отношением к лицам окружающей среды; другой характерной особенностью этой болезни является прямо-таки подражательная приноровленность к обстоятельствам. Основная черта истерического существа — это постоянная тенденция делать себя интересным и вызывать впечатление у окружающих. Следствием этого является вошедшая в поговорку внушаемость истеричных и их восприимчивость к влияниям, идущим от других. Несомненная экстраверсия проявляется также и в сообщительности истеричных, доходящей подчас до сообщения чисто фантастических содержаний, откуда и возник упрёк в истерической лжи. Вначале истерический «характер» есть лишь преувеличение нормальной установки; но в дальнейшем он осложняется привходящими со стороны бессознательного реакциями, имеющими характер компенсаций, которые в противовес преувеличенной экстраверсии принуждают психическую энергию при помощи телесных расстройств к интроверсии. Благодаря реакции бессознательного создаётся другая категория симптомов, имеющих более интровертный характер. Сюда относится прежде всего болезненно повышенная деятельность фантазии.

После этой общей характеристики экстравертной установки обратимся теперь к описанию тех изменений, которым подвергаются основные психологические функции благодаря экстравертной установке.

Б) Установка бессознательного

Может быть, кажется странным, что я говорю об «установке бессознательного». Как я уже достаточно объяснял, я представляю себе отношение бессознательного к сознанию как компенсирующее. При таком воззрении бессознательное так же имело бы установку, как и сознание.

В предыдущем отделе я особенно подчеркнул тенденцию экстравертной установки к некоторой односторонности, а именно доминирующее положение объективного фактора в течение психического процесса. Экстравертный тип всегда готов отдать себя (по-видимому) в пользу объекта и ассимилировать свою субъективность — объекту. Я подробно описал последствия, могущие произойти от преувеличенно экстравертной установки, а именно на вредоносное подавление субъективного фактора. Согласно этому же мы вправе ожидать, что психическая компенсация, соответствующая этой сознательной экстравертной установке, особенно усилит субъективный момент, то есть в бессознательном нам придётся отметить сильную эгоцентрическую тенденцию. Такое наблюдение фактически и удаётся сделать в практическом опыте. Я здесь не вхожу в обсуждение казуистического материала, а отсылаю читателя к следующим отделам, где я пытаюсь указать для каждого типа функций характерную установку бессознательного. Поскольку в этом отделе речь идёт только о компенсации общей экстравертной установки, постольку я ограничиваюсь столь же общей характеристикой и для компенсирующей установки бессознательного.

Установка бессознательного, успешно восполняющая сознательную экстравертную установку, имеет своего рода интровертный характер. Бессознательное сосредоточивает энергию на субъективном моменте, то есть на всех потребностях и притязаниях, подавленных или вытесненных благодаря слишком экстравертной сознательной установке. Нетрудно понять — и это должно было бы стать ясным уже из предыдущей главы, — что ориентирование по объекту и по объективным данным насильственно подавляет множество субъективных побуждений, мнений, желаний и необходимых потребностей и лишает их той энергии, которая, естественно, должна была бы прийтись на их долю. Ведь человек не машина, которую можно в случае надобности приладить для совсем иных целей и которая тогда функционирует по-иному, но столь же правильно, как и раньше. Человек всегда несёт с собой всю свою историю и историю всего человечества. А исторический фактор представляет собой жизненную потребность, которой мудрая экономия должна идти навстречу. Так или иначе, но прошедшее должно иметь возможность высказываться и жить в настоящем. Поэтому полная ассимиляция объекту наталкивается на протест со стороны подавленного меньшинства, состоящего из того, что было доселе, и того, что существовало от начала.

Из этого, совершенно общего соображения нетрудно понять, почему бессознательные притязания экстравертного типа имеют, собственно говоря, примитивный и инфантильный эгоцентрический характер. Если Фрейд говорит о бессознательном, что оно способно только «желать», то это в высокой степени применимо к бессознательному экстравертного типа. Приноровление к объективно данному и ассимиляция с ним не допускают осознания неподходящих субъективных побуждений. Эти тенденции (мысли, желания, аффекты, потребности, чувства и так далее) принимают, соответственно со степенью их вытеснения, регрессивный характер, то есть чем менее их признают, тем инфантильнее и архаичнее они становятся. Сознательная установка лишает их той оккупации энергии, которая сравнительно находится в их распоряжении и оставляет им лишь ту долю её, которую она не может отнять. Этот остаток, обладающий всё-таки такой силой, которую не следует недооценивать, есть то, что следует обозначить как первоначальный инстинкт. Инстинкт не может быть искоренён произвольными мероприятиями отдельного индивида; для этого потребовалось бы скорее медленное, органическое превращение в течение многих поколений, ибо инстинкт есть энергетическое выражение определённой органической склонности.

Таким образом, от каждой подавленной тенденции в конечном итоге всё-таки остаётся значительный запас энергии, соответствующей силе инстинкта, который сохраняет свою действенность, хотя он вследствие лишения энергии стал бессознательным. Чем совершеннее сознательная экстравертная установка, тем инфантильнее и архаичнее установка бессознательного. Иногда бессознательная установка характеризуется грубым, доходящим до бесстыдства эгоизмом, далеко уходящим за пределы ребяческого. Тут мы находим в полном расцвете те кровосмесительные желания, которые описывает Фрейд. Само собой разумеется, что всё это является и остаётся скрытым от взгляда непосвящённого наблюдателя до тех пор, пока экстравертная сознательная установка не достигает более высокой ступени. Но если дело доходит до преувеличения сознательной точки зрения, то и бессознательное обнаруживается симптоматически, то есть бессознательный эгоизм, инфантилизм и архаизм теряют свой первоначальный характер компенсации и становятся в более или менее явную оппозицию по отношению к сознательной установке. Это проявляется прежде всего в нелепом преувеличении сознательной точки зрения, которое должно служить подавлению бессознательного, но которое обыкновенно завершается посредством reductio ad absurdum сознательной установки, то есть полным крушением. Катастрофа может быть объективной, когда объективные цели понемногу искажаются в субъективные. Так, например, один типограф, начав простым служащим, в течение двадцатилетнего долгого, тяжёлого труда достиг положения самостоятельного владельца очень крупного дела. Дело расширялось всё больше и больше, и он все больше и больше втягивался в него, понемногу растворяя в нём все свои побочные интересы. Таким образом дело вполне поглотило его, и это привело его к гибели; вот как это случилось: в виде компенсации для его исключительно деловых интересов в нём бессознательно оживились некоторые воспоминания из его детства. В то время ему доставляло большое удовольствие писать красками и рисовать. И вот вместо того, чтобы принять эту способность как таковую и использовать её в виде уравновешивающего побочного занятия, он ввёл её в своё деловое русло и начал фантазировать о придании своим продуктам внешнего «художественного» вида. К несчастью, фантазии стали действительностью: он фактически начал производить продукцию согласно своему собственному примитивному и инфантильному вкусу, и в результате через несколько лет его дело было погублено. Он поступал согласно одному из тех наших «культурных идеалов», по которому деятельный человек должен сосредоточить все на достижении одной конечной цели. Но он зашёл слишком далеко и подпал под власть субъективных, инфантильных притязаний.

Однако катастрофический исход может иметь и субъективный характер, в виде нервного срыва или заболевания. Он происходит оттого, что бессознательное противодействие в конечном итоге всегда способно парализовать сознательное действие. В этом случае притязания бессознательного категорически навязываются сознанию и производят тем самым пагубный разлад, проявляющийся в большинстве случаев в том, что люди или не знают больше, чего они, собственно говоря, желают, и не имеют ни к чему больше охоты, или же в том, что они хотят слишком многого сразу и имеют слишком много охоты, но все к невозможным вещам. Подавление инфантильных и примитивных притязаний, необходимое часто по культурным основаниям, легко приводит к неврозу или к злоупотреблению наркотическими средствами, как-то: алкоголем, морфием, кокаином и так далее. В ещё более тяжёлых случаях этот внутренний разлад кончается самоубийством.

Выдающаяся особенность бессознательных тенденций состоит в том, что они по мере того, как сознательное непризнание отнимает у них их энергию, приобретают деструктивный характер, и притом тотчас же, как только они теряют характер компенсаций. А теряют они характер компенсаций тогда, когда они достигают глубины, соответствующей тому культурному уровню, который абсолютно несовместим с нашим. С этого момента бессознательные тенденции образуют сплочённую силу, во всех отношениях противоположную сознательной установке, и существование этой силы ведёт к явному конфликту.

Тот факт, что установка бессознательного компенсирует установку сознания, выражается вообще в психическом равновесии. Конечно, нормальная экстравертная установка никогда не означает, что индивид ведёт себя всегда и всюду по экстравертной схеме. При всех обстоятельствах у одного и того же индивида наблюдается целый ряд психологических свершений, где имеет место и механизм интроверсии. Ведь экстравертным мы называем habitus лишь тогда, когда механизм экстраверсии преобладает. В таких случаях наиболее дифференцированная психическая функция имеет всегда экстравертное применение, тогда как менее дифференцированные функции остаются в интроверт-ном применении, иными словами: более ценная функция наиболее сознательна и наиболее полно поддаётся контролю сознания и сознательному намерению, тогда как менее дифференцированные функции — менее сознательны и даже отчасти бессознательны и в гораздо меньшей степени подчинены сознательному произволу. Более ценная функция является всегда выражением сознательной личности, её намерением, её волей и её достижением, тогда как менее дифференцированные функции принадлежат к числу тех событий, которые случаются с нами. Эти случайности совсем не всегда проявляются в форме lapsus linguae (языкового ляпсуса), или calami (письма), или других упущений; они могут быть наполовину или на три четверти намеренными, потому что менее дифференцированные функции обладают, хотя и меньшей, сознательностью. Классическим примером тому служит экстравертный чувствующий тип, который стоит в превосходных отношениях чувства с окружающей средой, но которому случается иногда высказывать суждения, свидетельствующие о необычной бестактности. Эти суждения возникают из его недостаточно дифференцированного и недостаточно сознательного мышления, которое лишь отчасти находится под его контролем и к тому же недостаточно отнесено к объекту; поэтому оно может производить впечатление высшей бесцеремонности.

Недостаточно дифференцированные функции в экстравертной установке обнаруживают всегда чрезвычайно субъективную обусловленность ярко окрашенным эгоцентризмом и личным самомнением, чем они доказывают свою тесную связь с бессознательным. Бессознательное постоянно проявляется в них. Вообще, не следует представлять себе, будто бессознательное длительно погребено под целым рядом наслоений и может быть открыто лишь при помощи кропотливого высверливания. Напротив, бессознательное постоянно вливается в сознательные психологические события, и притом в столь высокой степени, что наблюдателю иногда трудно бывает решить, какие свойства характера следует отнести на счёт сознательной личности и какие на счёт бессознательной. Особенно трудно это бывает, когда дело касается лиц, выражающихся несколько обильнее других. Понятно, что это сильно зависит от установки наблюдателя, постигает ли он больше сознательный или бессознательный характер личности. В общем можно сказать, что наблюдатель, установленный на суждение, скорее будет постигать сознательный характер, тогда как наблюдатель, установленный на восприятие, будет больше поддаваться влиянию бессознательного характера, ибо суждение интересуется больше сознательной мотивацией психического свершения, тогда как восприятие скорее регистрирует чистое свершение. Но поскольку мы в одинаковой мере пользуемся и восприятием и суждением, постольку с нами легко может случиться, что одна и та же личность покажется нам одновременно и интровертной, и экстравертной, и мы не сумеем сначала указать, какой установке принадлежит более ценная функция. В таких случаях правильную концепцию можно добыть только при помощи основательного анализа качеств функций. При этом следует обращать внимание на то, какая из функций всецело подчинена контролю и мотивации сознания и какие функции носят характер случайный и непроизвольный. Первая функция всегда более дифференцирована, чем остальные, которым к тому же присущи несколько инфантильные и примитивные свойства. Бывает так, что первая функция производит впечатление нормальности, тогда как последние имеют в себе что-то ненормальное или патологическое.

В) Особенности основных психологических функций в экстравертной установке

1. Мышление

Вследствие общей экстравертной установки мышление ориентируется по объекту и по объективным данным. Такое ориентирование мышления ведёт к ярко выраженной особенности. Мышление вообще питается, с одной стороны, из субъективных, в конечном счёте бессознательных источников, с другой стороны, оно питается объективными данными, которые поставляются чувственными апперцепциями. Экстравертное мышление в большей степени определяется этими последними факторами, нежели первыми. Суждение всегда предполагает известное мерило; для экстравертного суждения значительным и определяющим мерилом является, главным образом, заимствование у объективных обстоятельств, всё равно, представляется ли оно прямо в виде объективного, чувственно воспринимаемого факта или же в виде объективной идеи, ибо объективная идея есть нечто внешне данное и извне заимствованное, даже если она субъективно одобряется. Поэтому экстравертное мышление совсем не должно быть чисто конкретным мышлением фактов; оно точно так же может быть чисто идейным мышлением, если только установлено, что идеи, при помощи которых протекает мышление, более заимствованы извне, то есть переданы традицией, воспитанием и ходом образования. Итак, критерий для суждения о том, экстравертно ли мышление, заключается прежде всего в вопросе, по какому мерилу направляется процесс суждения, — передаётся ли это мерило извне, или же оно имеет субъективный источник. Дальнейшим критерием является направление умозаключений, а именно вопрос: имеет ли мышление преимущественное направление на внешнее или нет? То обстоятельство, что мышление занимается конкретными предметами, ещё не доказывает его экстравертной природы, ибо я мысленно могу заниматься конкретным предметом двояко: или абстрагируя от него моё мышление, или конкретизируя им моё мышление. Если даже моё мышление занято конкретными вещами и постольку могло бы быть названо экстравертным, то всё-таки остаётся ещё нерешённым и характерным, какое направление примет мышление, а именно: направится ли оно в своём дальнейшем развитии опять к объективным данностям, к внешним фактам, либо к общим, уже данным понятиям, — или нет. В практическом мышлении купца, техника, естествоиспытателя — направление на объект сразу видно. Мышление же философа может вызвать сомнение, когда направление его мыслей имеет целью идеи. В этом случае необходимо исследовать, с одной

Над чем работал Карл Юнг? Типы личности и нюансы поведения

Карл Юнг типы личности разрабатывал на протяжении двух десятилетий практической работы в области психиатрии и психологии. Расставшись с Зигмундом Фрейдом из-за разногласий в научных взглядах, он не отказался от наработок знаменитого исследователя человеческой психики. Описывая типы личностей, Карл Юнг сделал успешную попытку совместить экстравертированную теорию Фрейда, которая казалась ему однобокой и интровертированную гипотезу другого знаменитого психиатра — Альфреда Адлера. Несомненная научная заслуга Карла Юнга – описание двух психологических типов личности, развитием которых занялась современная наука.

Чем известен Карл Юнг?

«Психологические типы» – одно из самых известных исследований Юнга, в котором ему удалось совместить две самые популярные на тот момент теории о психологии человека. Апеллируя к трудам Адлера и Фрейда, Юнг попытался донести до своих читателей свою собственную точку зрения на человеческую психику и ее природу. Она не отрицала труды обоих исследователей, но представляла их двумя сторонами медали, которая, по его мнению, была многогранной. Типы личности, названия которых используются современными исследователями в несколько других аспектах, были названы ими экстраверсией и интроверсией. Юнгу принадлежит несомненное авторство в создании этих научных терминов.

Однако Карл Густав Юнг известен не только, как психиатр и психолог. Его научный багаж дает основания причислить его к философам, литераторам, историкам и исследователям. Философию Юнга изучают в высших учебных заведениях, его книги издаются на разных языках, а наработки в области психиатрии и психологии используются в западных странах, для лечения душевных травм и болезней.

Что Карл Юнг говорил о личности?

Было бы ошибкой считать, что Юнг основывался только на самоуглубленности или внешней направленности индивидуума и сводил все человечество только к двум расхожим типам. Он, напротив, был уверен, что натура человека многогранна, потому что становление личности происходит с помощью четырех основных функций – мышления, ощущения, интуиции и чувства. Индивидуальность этих составляющих у каждой личности, определяется его физическим состоянием, воспитанием, взглядами и религией, без которых невозможно его ориентирование в социуме.

Сочетание функций (рациональных и иррациональных) со способами субъективного соотношения (понимания с точки зрения внутренней или внешней направленности), дает восемь вариантов. Однако говорить о преобладании одного из них в постоянном режиме, не приходится. Все четыре способа миропознания проявляются по очереди в разных обстоятельствах. По мнению Юнга, превалирование происходит от рождения (заложена) или происходит в результате жизненного опыта. Однако есть и бессознательная (низшая) и если она доминирует, это не всегда хороший признак.

Преобладание бессознательного может быть результатом подавления сознания или недостаточной развитости мышления.

Оно легко приводит к негативным последствиям – вспышке слепой ярости, сильным эмоциональным потрясениям, безоглядной влюбленности.

Книги Карла Юнга о личности человека

Лучшими книгами швейцарского философа и психолога считаются как раз его книги о человеческой личности. Это тот багаж научных знаний, который он собирал в своей практической деятельности, в получении знаний и передаче их своим читателям. Показательным в этом отношении является его последний научно-практический опыт, изложенный в книге «Человек и его символы». Это – попытка изложить в популярной форме, доступной широкой общественности, теории об эмоциональных типах и психологических, высших и низших функциях, способах становления и достижения превалирования в саморазвитии.

«Воспоминания, сновидения, размышления» – еще один фундаментальный опыт, на который потрачены долгие годы самопознания и изучения своих пациентов. Интереснейшим исследованием считаются и «Психологические типы». И хотя современные исследователи и отошли от юнговской трактовки, но несомненное первенство в терминологии все-таки принадлежит философу из Швейцарии. Очень интересной точкой зрения считается исследование о субличностях. По его мнению, комплекс Эго, материнский и отцовский комплексы, персона и тень личности являются наиболее значимыми гранями.

Заключение

Для многих читателей важным в исследовании человеческой натуры стало его разделение структуры на сферы личного и коллективного бессознательного и сознание. Описанные архетипы, по мнению других – наиболее ценное в его работах, дающее представление о привычном социуме. Некоторые читатели считают книги сложными, но те, кто обладает определенным уровнем знаний, уверены, что иметь представление о творчестве Юнга должен любой культурный и образованный человек.

[Всего: 1 Средний: 5/5]

Психологические типы. Определение терминов — Гуманитарный портал

Может быть, читателю покажется излишним, что к тексту моего исследования я прибавляю отдельную главу, посвящённую определению понятий. Но долгий опыт убедил меня в том, что именно в психологических исследованиях даже самое бережное обращение с понятиями и выражениями не может быть чрезмерным, потому что именно в области психологии, как нигде, встречается величайшее разнообразие в определении понятий, которое нередко является поводом для самых упорных недоразумений. Эта неурядица происходит, по-видимому, не только оттого, что психология — наука ещё молодая, но и оттого, что материал опыта, материал научного рассмотрения не может быть поднесен к глазам читателя в конкретном виде. Психолог-исследователь снова и снова чувствует себя вынужденным изображать наблюдаемую им действительность в пространных и опосредствующих, иносказательных описаниях. О прямой передаче может быть речь лишь постольку, поскольку сообщаются элементарные факты, доступные подсчёту и измерению. Но многое ли в области действительной психологии человека переживается и наблюдается как факт, доступный счету и измерению? Такие фактические данные существуют, и я думаю, что именно моими работами об ассоциациях (38 T. 3. С. 374–551; 91; 92) я доказал, что количественному измерению доступны и очень сложные психологические факты. Но тот, кто глубже проник в сущность психологии и предъявляет к психологии как науке более высокие требования, а именно чтобы она не только влачила жалкое существование, ограниченное пределами естественнонаучной методики, тот, наверное, убедился в том, что экспериментальной методике никогда не удастся достаточно правильно подойти к сущности человеческой души или хотя бы набросать приблизительно верную картину сложных психических явлений.

Но как только мы покидаем область измеряемых фактических данных, так оказываемся вынуждены пользоваться понятиями, которые должны заменить нам меру и число. Та определённость, которую мера и число придают наблюденному факту, может быть заменена только определённостью понятия, его точностью. И вот распространённые в наше время психологические понятия страдают — как это слишком хорошо известно каждому исследователю и работнику в этой области — столь большой неопределённостью и многозначностью, что взаимное понимание становится почти невозможным. Стоит взять, хотя бы для примера, понятие «чувство» (Gefuhl) и постараться дать себе отчёт в том, что только не подразумевается под этим понятием, — и мы получим представление об изменчивости и многозначности психологических понятий. И всё же это понятие выражает нечто характерное, такое, что хотя и недоступно измерению и исчислению, однако имеет уловимое существование. Нельзя просто отказаться от этого по примеру физиологической психологии Вундта, нельзя отвергнуть столь существенные и фундаментальные явления и поискать им замену элементарными фактами или же разложить их на таковые. От этого прямо-таки утрачивается одна из главных частей психологии.

Во избежание такой неурядицы, созданной переоценкой естественнонаучной методики, мы вынуждены прибегнуть к устойчивым понятиям. Правда, для установления таких понятий необходима совместная работа многих, необходим в некотором роде consensus gentium. Но так как это не столь прочно, а главное, не сразу достижимо, то каждый отдельный исследователь должен по крайней мере постараться придать своим понятиям некоторую устойчивость и определённость, чего он, по-видимому, лучше всего может достигнуть, выясняя значение всех использованных им понятий, так чтобы каждый имел возможность видеть, что именно автор под ними подразумевает.

Отвечая такой потребности, я хотел бы ниже выяснить в алфавитном порядке главные психологические понятия, употребляемые мной. При этом я просил бы читателя вспоминать во всех сомнительных случаях мои разъяснения. Само собой разумеется, что в этих объяснениях и определениях я хочу лишь дать отчёт о том, в каком смысле я употребляю эти понятия, причём я совсем не хочу этим сказать, будто такое словоупотребление является при всех обстоятельствах единственно возможным или безусловно верным.

1. Абстракция:

Абстракция — как на то указывает само слово — есть извлечение или отвлечение какого-нибудь содержания (какого-нибудь значения, общего признака и так далее) из связного контекста, содержащего ещё и другие элементы, комбинация которых, как нечто целое, является чем-то неповторимым или индивидуальным и потому не поддающимся сравнению. Единоразность, своеобразие и несравнимость мешают познанию; следовательно, другие элементы, ассоциируемые с каким-то содержанием, воспринятым в качестве существенного, будут рассматриваться как иррелевантные, «не относящиеся к делу».

Поэтому абстракция, или абстрагирование, есть та форма умственной деятельности, которая освобождает это содержание от своих ассоциаций с иррелевантными элементами с помощью отличения его от них, или, другими словами, путём дифференциации. В широком смысле абстрактно всё то, что извлечено из своей ассоциации с теми элементами, которые рассматриваются в качестве иррелевантных, несопринадлежащих представленному значению.

Абстрагирование есть деятельность, присущая психологическим функциям вообще. Существует абстрагирующее мышление, равно как и чувство, ощущение и интуиция. Абстрактное мышление выделяет какое-нибудь содержание, отличающееся мыслительными, логическими свойствами, из интеллектуально иррелевантной среды. Абстрактное чувство делает то же самое с содержанием, характеризующимся своими чувственными оценками; это относится и к ощущению, и к интуиции. Существуют, следовательно, не только отвлечённые мысли, но и отвлечённые чувства, которые Sully (Сулли) обозначает как интеллектуальные, эстетические и моральные. (93-V. II, Ch. 16) Nahlowsky (Наловский) добавляет сюда все религиозные чувства. (94 S. 48) Абстрактные чувства содействовали бы, в моём понимании, «высшим» или «идеальным» чувствам Наловского. Абстрактные чувства я отношу к той же группе, что и абстрактные мысли. Абстрактное ощущение следовало бы обозначить как эстетическое ощущение в противоположность к ощущению чувственному, а абстрактную интуицию — как интуицию символическую в противоположность фантастической интуиции (см. фантазия и интуиция).

В данной работе я связываю понятие абстракции с рассмотрением связанного с ним психоэнергетического процесса. Принимая по отношению к объекту абстрагирующую установку, я не позволяю объекту, как целому, воздействовать на меня; я концентрирую внимание на одной его части, исключая все прочие иррелевантные. Моя задача состоит в том, чтобы освободиться от объекта как единого и неповторимого целого и извлечь лишь одну из частей этого целого. Хотя осознание целого мне и дано, я тем не менее не углубляюсь в это осознание, поскольку мой интерес не вливается в целое как таковое, а отступает от него, прихватывая с собой выделенную из него часть и доставляя её в мир моих понятий, мир, который уже готов или сконстеллирован для абстрагирования данной части объекта. (Я не могу абстрагироваться от объекта иначе, как при помощи субъективногоустановления понятий.) «Интерес» я понимаю как энергию, или либидо, которой я наделяю объект как ценностью или же которую объект привлекает к себе против моей воли или помимо моего сознания. Поэтому я представляю себе процесс абстракции наглядно, как отвлечение либидо от объекта, как утекание ценности от объекта в субъективное абстрактное содержание. Для меня поэтому абстракция сводится к энергетическому обесцениванию объекта. Другими словами, абстракция есть интровертирующее движение либидо (см. интроверсия).

Я называю установку абстрагирующей тогда, когда она, с одной стороны, имеет интровертный характер, а с другой — ассимилирует часть объекта, воспринятую в качестве существенной, абстрактными содержания-ми, имеющимися в распоряжении субъекта. Чем абстрактнее содержание, тем более оно непредставимо. Я примыкаю к кантовскому пониманию, согласно которому понятие тем абстрактнее, чем «больше в нём опущено отличий, присущих вещам» (95-Bd.8, § 6), в том смысле что абстракция на её высшей ступени абсолютно удаляется от&n

Читать книгу Психологические типы. Юнговская типологическая модель

Типы личности Юнговская типологическая модель
Дарэл Шарп

Предисловие редактора русского издания

Данная книга, выходящая в серии “Библиотека Аналитической Психологии”, посвящена разбору типологической модели личности, описанной известным швейцарским психологом и мыслителем Карлом Густавом Юнгом (1875–1961) в его знаменитой работе “Психологические типы” (полное русское издание вышло в 1995 году), а также в ряде статей.

Юнг начал работать над “Психологическими типами” после своего окончательного разрыва с Фрейдом и другими психоаналитиками, когда он вышел из Психоаналитической Ассоциации и оставил кафедру в Цюрихском университете.

Этот критический период (с 1913 по 1918 гг.) болезненного одиночества, который сам Юнг позже определил как “время внутренней неуверенности”, “кризис середины жизни”, оказался интенсивно насыщен образами собственного бессознательного, о чем он впоследствии и написал в автобиографической книге “Воспоминания, Сновидения, Размышления”. Там, среди прочего, есть и такое свидетельство:

Эта работа возникла первоначально из моей потребности определить те пути, по которым мои взгляды отличались от взглядов Фрейда и Адлера. Пытаясь ответить на этот вопрос, я натолкнулся на проблему типов; поскольку именно психологический тип с самого начала определяет и ограничивает личностное суждение. Поэтому моя книга стала попыткой заняться взаимоотношениями и связями индивида с внешней средой, другими людьми и вещами. В ней обсуждаются различные аспекты сознания, многочисленные установки сознательного разума к окружающему его миру и, таким образом, конституируется психология сознания, из которой просматривается то, что можно назвать клиническим углом зрения.[1]

Впервые книга Psychologische Typen вышла в Цюрихе в 1921 году в издательстве Rascher Verlag. В последующие годы появились ее переводы на английский, французский, итальянский, греческий, испанский, португальский, голландский, шведский, японский, русский. Надо отметить, что первое появление книги на русском языке оказалось возможным благодаря усилиям русского издателя-эмигранта Эмилия Карловича Метнера, который в августе 1914 года бежал из воюющей Германии в Швейцарию, был вначале пациентом Юнга, а затем после “чудесного исцеления” стал его близким другом и последователем. Будучи редактором известного еще в дореволюционной России издательства “Мусагет”, Метнер задумал и осуществил четырехтомное издание трудов Юнга на русском языке, которое открывалось публикацией “Психологических типов”, вышедших в Цюрихе в 1929 году. К слову сказать, сокращенный перевод “Типов” (Введение и 10 глава) вышел еще раньше, в 1923 году, в Москве, седьмым выпуском серии “Психологическая и психоаналитическая библиотека” под ред. И. Д. Ермакова. Сотрудничество Юнга и Метнера (на этапе мучительного вынашивания Юнгом собственного образа Самости и параллельной работы над “Психологическими типами”) в деле подготовки и осуществления русского четырехтомного издания составляет ключевой узел отдельной обширной и малоизученной темы “Юнг и Россия”.

Монументальный труд Юнга — русский перевод содержит 718 страниц — насыщен многочисленными экскурсами в индийскую, китайскую и японскую философии, античную культуру, гностицизм, средневековье, Ренессанс, Реформацию и новейшую историю. В нем разбираются труды Отцов Церкви, Канта, Гете, Шиллера, Гегеля, Шопенгауэра, Вагнера, Ницше и ряда более поздних мыслителей и ученых — все в связи с темой психологической типологизации. Здесь Юнгу удалось реализовать в синтетическом виде свой накопившийся за два десятилетия психиатрический и психотерапевтический опыт, многочисленные психологические наблюдения, религиозно-философские, культурологические и историко-этнографические идеи.

В предлагаемой читателю работе Д.Шарпа автор, как пишет он сам, “стремился избежать вульгарного упрощения самой модели”, но одновременно он демонстрирует ее сложность и многообразие практического применения. Для русского издания мы сочли уместным опубликовать отдельным приложением одиннадцатую главу из “Психологических типов” Юнга, посвященную основным понятиям аналитической психологии.

Настоящее издание подготовлено в рамках программы Информационного центра психоаналитической культуры в Санкт-Петербурге.

Валерий Зеленский Июль, 1996 г.

Предисловие автора к русскому изданию

Двадцатитомное Собрание сочинений К. Г. Юнга дает нам полное представление о широте мировоззренческих взглядов и огромной житейской мудрости зачинателя психологического направления — аналитической психологии. Здесь мы встречаем цикл психиатрических изысканий, уникальную разработку символической интерпретации мифологических мотивов и образов сновидений. Представлены основополагающие работы по теории архетипов и понятию коллективного бессознательного. В ряде статей и эссе перед нами предстает, так называемый, “мистический” Юнг — один из первых современных психологов прокомментировавший эзотерические алхимические тексты средневековья и выпустивший принципиальную работу о мистической связи между материей и разумом, проявляющейся в синхронистических переживаниях. Ну и, конечно, важнейшей работой Юнга является его грандиозный труд по психологической типологии — “Психологические типы”, представленный в шестом томе. Во всем этом поражающем многообразии идей и мыслей постоянно — явным образом или незримо — присутствует и земное смиренное понимание разрушительного аспекта неизбывной психической смуты — “человеческое, слишком человеческое”,— порождаемой бессознательными комплексами, и напряженное духовное величие смысловой картины мира. Не случайно Юнг в конце своей жизни на вопрос, верит ли он в Бога, ответил: “Я не верю, я знаю”.

Книга “Типы личности”, как я думаю, окажется полезной не только для психологов или студентов-гуманитариев, но может также послужить хорошим подспорьем для понимания типологической модели Юнга неспециалистами. Во всяком случае я стремился к возможной простоте изложения, пытаясь при этом избежать вульгарного упрощения самой модели и показать ее сложность и многообразие практического применения. Хотя эта книга — попытка объяснить систему мышления знаменитого психолога, при ее написании я хотел также понять лучше и самого себя. Теперь же мне остается надеяться, что это может получиться и с теми, кто будет ее читать.

Я глубоко признателен Психоаналитическому Обществу Санкт-Петербурга и издательству БСК, представляющим теперь “Типы личности” русскому читателю. Трудно удержаться и от сочувственной хвалы моему коллеге и другу Валерию Зеленскому за столь непростое начинание — организацию серии публикаций, знакомящих русского читателя с идеями Юнга, и деятельность, способствовавшую началу возрождения глубинно-психологического движения в России.

Дарэл Шарп Торонто, Канада, Апрель, 1996 г.

Классификация не объясняет индивидуальной психики. Тем не менее, представление о психологических типах открывает путь к более лучшему пониманию человеческой психологии вообще.

Карл Густав Юнг.

Глава 1
Введение в юнговскую типологию

Человеческий опыт или отдельное переживание, которые каждый человек осуществляет своим специфическим образом, отличным от других, издавна являлись основой и предпосылкой для многочисленных систем типологии С ранних времен культур ной истории делались попытки категоризировать индивидуальные установки и поведенческие образцы (паттерны), для того, чтобы объяснить само различие между людьми.

Наиболее древняя известная нам система типологии — это система, разработанная восточными астрологами Они классифицировали характер в терминах четырех тригонов (треугольников). соответствующих четырем элементам — воде, воздуху, земле и огню Например, воздушный тригон в гороскопе состоит из трех воздушных знаков Зодиака, — Водолея, Близнецов, Весов, огненный тригон состоит из Овна, Льва и Стрельца Согласно этому стародавнему воззрению, тот, кто родился под этими знаками несет в себе их воздушную или огненную стихию и имеет соответствующий темперамент и судьбу; аналогичная картина имеет место для водного и земного знаков Эта система в модифицированной форме дожила в астрологии до наших дней

С этой древней космологической схемой близко соседствует физиологическая типология греческой медицины, согласно которой индивиды были расклассифицированы как флегматики, сангвиники, холерики и меланхолики, она основывалась на определениях секреций тела (флегма, кровь, желтая желчь и черная желчь) Эти описания все еще находятся в общем языковом обиходе, хотя медицински они уже давно вытеснились другими более современны ми терминами.

Собственно, юнговская типологическая модель выпестовалась из широкого исторического обозрения (обзора, изучения, про смотра, проверки) типологических вопросов в литературе, мифологии, эстетике, философии и психопатологии. В предисловии к одной из наиболее известных книг Карла Густава Юнга Психологические типы[2], представляющей глубокое научное исследование, автор пишет:

Эта книга плод более двадцатилетней работы в области практической психологии. Она вырастала в моем сознании постепенно, обретая форму из многочисленных впечатлений и психиатрических наблюдений при лечении нервных болезней, из взаимодействия с людьми — мужчинами и женщинами — всех социальных уровней, из моих собственных отношений с друзьями и, так называемыми, недругами, и, в конце концов, из критического осмысления моих собственных психологических особенностей[3].

Базовая модель

В то время как более ранние классификации строились на основе наблюдений за темпераментом или эмоциональными поведенческими образцами, модель Юнга связана с движением психической энергии и воплощена в определенном специфическом направлении, на котором тот или иной человек более привычно или предпочтительно ориентируется в мире

С этой точки зрения Юнг выделил восемь типологических групп две личностные установки интроверсию и экстраверсию — и четыре функции и или типа ориентации — мышление, (ощущение, интуицию и чувство — каждая из которых может действовать либо интровертным, либо экстравертным образом.

Получившиеся восемь вариаций мы разберем в последующих главах, с подробным описанием того, как каждая из функций действует в комбинации с экстравертной или интровертной установок. А здесь мы займемся кратким пояснением тех терминов, которыми пользовался Юнг Хотя экстраверсия и интроверсия сделались, буквально, домашними понятиями, их значение часто понимается неправильно, что касается четырех функций, то они известны не столь широко, соответственно, понимаются значительно хуже.

Интроверсия и экстраверсия являются психологическими способами адаптации. В интроверсии движение энергии осуществляется по направлению к внутреннему миру. В экстраверсии интерес направлен во внешний мир. В одном случае, сам субъект (внутренняя реальность), а в другом, сам объект (предметы или другие люди, внешняя реальность) оказываются изначально более важными.

Интроверсия, пишет Юнг, “в норме характеризуется колеблющейся, рефлективной, застенчивой, стремящейся к уединению натурой, которая сохраняет себя для самой себя, склонна удаляться от объектов и всегда пребывать в несколько оборонительной позиции”.[4]

Соответственно, Экстраверсия — “нормально характеризуется подвижной, чистосердечной, сговорчивой, уживчивой натурой, легко приспосабливающейся к данной ситуации; такая натура быстро образует связи и привязанности и отбрасывает в сторону любые возможные дурные опасения и предчувствия, и часто в незнакомой ситуации предпринимает рискованные начинания с беззаботной уверенностью”.[5]

В экстравертной установке внешние факторы являются преобладающей движущей силой для суждений, чувственных восприятии, аффектов и действий. Это остро контрастирует с психологической природой интроверсии, где внутренние или субъективные факторы оказываются ведущей мотивацией.

Экстраверты любят путешествовать, встречать новых людей, видеть новые места. Они типичные искатели приключений, их жизнь напоминает вечеринку, открытую и дружественную. Интроверт, по сути, консервативен, предпочитает привычную домашнюю обстановку, близкие отношения только с ограниченным числом друзей. Для экстраверта интроверт — косный отста

«Структура психики и архетипы» Карл Густав Юнг: о чем книга?

«Структура психики и архетипы» Карла Густава Юнга является одной из основных книг по психологии, которые были написаны им в процессе исследования человеческого сознания. В книге говорится не только об архетипах, но и раскрывается одна из основных теорий Юнга – теория о коллективном бессознательном. Фактически, Юнг говорит о таком предмете, как генетическая память, то есть последующие поколения на подсознательном уровне будут помнить то, что происходило с их предками.

Деятельность Карла Юнга

Карла Густава Юнга знает, пожалуй, каждый человек, который, так или иначе, связан в своей жизни с психологией и психоанализом. Кроме того, те, кто слышал про основателя психоанализа Зигмунда Фрейда, наверняка слышали и про его ученика. В процессе своей работы Юнг не просто раскрыл некоторые темы, которые ускользнули от Фрейда, но и создавал на их основе свои собственные теории и умозаключения. Благодаря им он и получил такую широкую славу. Главными результатами его исследований стали труды, в основу которых легли теория личности, идеи об индивидуализации, а также о подсознании человека.

О чем его книга «Структура психики и архетипы»

Книга Карла Густава Юнга «Структура психики и архетипы» раскрывает в себе идею о психологии бессознательного. В своем труде Карл Юнг рассматривает архетипы как часть человеческой психики, которая сокрыта гораздо глубже, чем собственные думы и рассуждения человека. Однако проникнуть на эту территорию могут далеко не все.

В то время, когда Карл Юнг занимался исследованиями в этой сфере, он увлекался также оккультизмом и мистикой. Поэтому он стал замечать, что многие медиумы не просто смешивают свои мысли с, так называемым, «священным пламенем», но и полностью растворяют собственную личность в личности другой, которая скрыта от сознания и уходит больше в подсознательное.

Основная идея книги

Центральным понятием книги о структуре психики Карл Юнг выделил именно архетипы. Автор говорил о том, что они посещают человека в сновидениях, и что они способны влиять на сознание человека, но при этом само сознание не может их определять.

Архетипы не принадлежат какой-то одной личности. Они подобны красной нити, которые связывают поколения прошлого и будущего. Фактически, такой феномен можно назвать генетической памятью, поскольку на территории подсознания и бессознательного человек способен помнить все, что происходило в прошлые времена с его далекими предками. Такие структуры, как архетипы, присущи всем народам на земле. Именно они отражены в народном творчестве, разнообразных легендах и мифах всех наций и народностей на нашей планете.

Идея о генетической памяти является основной идеей труда Карла Густава Юнга о структуре психики и архетипах.

Кому ее следует прочесть?

Такая книга рекомендована к прочтению практически всем людям, которые увлекаются психологией и психоанализом. Однако для людей, которые не подкованы во многих вопросах этой сферы, будет довольно сложно читать подобную литературу. Однако человек, который знаком с трудами Зигмунда Фрейда, сможет в этой книге Карла Юнга найти что-то знакомое ему.

Труд Карла Густава Юнга «Структура психики и архетипы» стоит прочесть студентам психологических факультетов, поскольку без идей и выдвигаемых теорий довольно сложно полноценно изучать такую сложную науку, как психология, или углубляться в психиатрию.

Отзывы о книге

Об этой книге есть множество различных отзывов:

Относительно теории генетической памяти мне известно было уже довольно давно, однако в полной мере я не мог себе вообразить, что это вообще такое и как работает. Однако после прочтения этой книги в моей голове все стало на свои места. Не могу сказать, что понял абсолютно все, что в ней написано, однако основные идеи успел захватить.
Очень сложная книга. Без предварительной подготовки и изучения теории что-то понять не так-то просто. Хотя некоторые мысли написаны довольно простым и доступным языком. Для меня эта книга показалась на редкость нудной и только местами интересной. Так что знакомым бы не посоветовала. Возможно так получилось по причине моей психологической безграмотности.
Увлекаюсь трудами Карла Юнга уже давно, однако до этой книги дошла только сейчас. Так сказать, оставила на закуску. Книга мне очень понравилась. Чем-то напоминает еще один труд этого автора «Человек и его символы». Мне очень близка тема о генетической памяти. Мне кажется, что эта идея – одна из самых гениальных у Карла Юнга. Хотя местами, признаюсь, все равно напоминает Фрейда, кто бы там что ни говорил.

Подборка тематической литературы

Кроме книги про архетипы, и трудов о структуре психики, рекомендуем вам прочесть другие книги Карла Густава Юнга:

Карл Юнг «О психологическом понимании».
Карл Юнг «Человек и его символы».
Карл Юнг «Психологические типы».

[Всего: 1 Средний: 5/5]

Как психолог Карл Юнг описал наши типы личности

Оценка Myers-Briggs Type Indicator®, которая является результатом проницательной системы типирования личности Изабель Бриггс Майерс, восходит к новаторским теориям психоаналитика Карла Юнга. Среди плодотворных работ Юнга в области искусства и науки его основополагающая книга «Психологические типы» представляет собой основу теории Бриггса Майерса.

Эти две теории, однако, не совсем одно и то же, и работа Юнга местами может быть довольно эзотерической.Фактически, Изабель Майерс начала свою собственную работу над личностью с явной целью сделать работы Юнга более понятными и полезными в повседневной жизни людей.

Наше личное путешествие начинается

Согласно Юнгу, каждый человек предрасположен к доминированию либо в экстраверсии, либо в интроверсии, что указывает на то, куда мы направляем нашу энергию — вовне, к внешнему миру, или внутрь, к нашему собственному разуму. Это глубокое начало. Независимо от того, является ли наш доминирующий или «общий тип отношения» E или I, он будет влиять практически на все остальное в течение всего периода нашего личностного роста.Наше выражение энергии, E или I, влияет на развитие всех других «функциональных типов», таких как Мышление, Чувство, Ощущение и Интуиция.

8 типов личности Юнга

Юнг сформулировал восемь типов личности, которые лежат в основе 16 личностей Бриггса Майерса. Восемь типов:

Экстравертное мышление
Интровертное мышление
Экстравертное чувство
Интровертное чувство
Экстравертное ощущение
Ощущение интроверта
Экстравертная интуиция
Интровертная интуиция

Вы заметите отсутствие суждения и восприятия.Юнг не упоминал об этих чертах, и они были добавлены позже в системе Майерса и Бриггса.

Согласно Юнгу, у всех нас сложная психология, и не может быть чистого типа. Юнг никогда не намеревался навешивать ярлыки на людей. Если мы идентифицируем себя как экстравертный мыслитель (ET), например, наша менее развитая интровертная (I) или чувствующая (F) сторона по-прежнему будет находиться в нашем бессознательном. Юнг называл эти менее развитые черты «вытесненными». Он полагал, что наши подавленные черты будут время от времени проявляться, возможно, во сне, когда мы приступаем к процессу индивидуации.Это процесс осознания себя и достижения чувства целостности.

Экстравертное и интровертное мышление

Когда мы описываем инопланетный тип личности, Юнг заставляет нас думать о натуралисте Чарльзе Дарвине. Получив образование, Дарвин составил каталог видов, обитающих на Галапагосских островах, чтобы разработать свою Теорию эволюции. Подобно Дарвину, экстравертные мыслители строят свое мышление на идеях, почерпнутых из образования или традиций. Эта личность имеет тенденцию преуспевать в инженерии, науке или бизнесе.В нашем обществе этот тип получил наиболее широкое признание, поскольку инопланетяне используют объективные данные и дают ощутимые результаты.

Инопланетяне, которых часто можно увидеть на руководящих должностях, придерживаются личного шаблонного подхода. Если обстоятельства подпадают под их формулу, это может быть только правильным. Все, что находится за его пределами, быстро отбрасывается. Они могут стать великими реформаторами, если сохранят определенный уровень гибкости. Юнг говорит, что когда инопланетянин слишком бескомпромиссен в своей формуле, он может «превратиться в ворчуна, […] самодовольного критика, который хотел бы впечатлить себя и других одной схемой.”

Переходя к типу личности ИТ, ярким примером может служить Иммануил Кант, который философствовал об образовании, главным образом, через культуру. ИТ-специалистов, которых иногда называют упрямыми, часто неправильно понимают, когда они пытаются донести свою точку зрения. Хотя они внутренне изо всех сил пытаются донести свои мысли, они также могут показаться высокомерными. Их можно преодолеть с помощью того, что мы сегодня называем аналитическим параличом.

Будучи прекрасными учениками, ИТ-специалист может испытывать трудности с обучением.Они были бы больше заинтересованы в понимании предмета, чем в его изложении.

Экстравертное и интровертное чувство

EF склонны выражать свои чувства традиционными способами, соответствующими ситуации или опыту. EF — приветливые и любезные люди. Согласно Юнгу, когда эмоциональные призраки неаутентично отклоняются от своего подлинного интереса к социальной гармонии, они будут казаться притворными или ложными. Юнг говорит: «Оно больше не обращается к сердцу; он просто обращается к чувствам или, что еще хуже, к разуму.”

Что касается типа личности IF, то Юнг характеризует их пословицей: «Тихие воды глубоки». Типы IF могут быть тихими и трудными для понимания. Они напоминают чувствительную мимозу. Листья этих растений уклоняются от прикосновения или изменения окружающей среды.

Тип IF имеет сходство с ИТ-персоналом, хотя можно утверждать, что ИТ-специалисты имеют преимущество в общении. Их мысли уже существуют в аргументированном формате, тогда как ИФ должен переводить внутреннюю сумму их идей в нечто, что слушатель сможет понять и почувствовать.Юнг считает, что они всегда «стремятся к абстракции абстракций».

Экстравертное и интровертное восприятие

Типы личности

ES ценят глубокий реализм. Их перцептивные функции свободны от личных субъективных ощущений или переживаний. Они приписывают ценность в соответствии с силой своего ощущения реальности. По словам Юнга, личности ES обычно веселятся и могут быть очень очаровательными людьми. Юнг описывает их как хорошо одетых с «хорошим столом для своих друзей».«Для ES реальность — это идеал.

Юнг показывает нам, как интроверсия влияет на нашу сенсорную функцию с пейзажистами. Художники с типом личности IS, учитывая тот же ландшафт и способности, попытаются точно воспроизвести обстановку. Однако их работы наверняка бы различались по цвету и форме. Это неизбежно будет зависеть от их настроения и опыта на бессознательном уровне. Личности ИГ также склонны вплетать в свое нынешнее выражение все, что когда-то было, и все, что могло быть.

Тип IS также может быть трудночитаемым и, как известно, трудно судить. Этот тип личности мало что выдает снаружи. Они могут быть отличными учителями, разделяя культуру с другими. Типы IS, кажется, источают дар внутреннего понимания, не просто перечисляя или полагаясь на традиционные методы или каноны.

Экстравертный и интровертный iNtuiting

Поскольку интуиция обычно является функцией бессознательного, ее сложно точно определить.Юнг описывает тип EN как имеющий «позицию ожидания». Личность EN всегда находится в поиске новых впечатлений и изменений, даже если она хочет разобрать то, что было только что построено. Они постоянно ищут новые возможности, чтобы удовлетворить свою интуицию.

Люди из

EN часто очень вдохновляют и обладают огромной способностью узнавать о способностях других и с энтузиазмом ими руководить. Риск для EN заключается в том, что они могут не жить той жизнью, которую предписывают другим.EN склонен покинуть свое «недавно засеянное поле, в то время как другие собирают урожай».

Наконец, IN типы личности перетекают от «образа к образу, преследуя каждую возможность в кишащем чревом бессознательном, не устанавливая никакой связи между феноменом и им самим». Это находит отклик у меня. Как тип IN, я создаю яркие, детализированные сцены и меняю мелкие детали. Это все равно, что дернуть за нитку в гобелене, чтобы увидеть ее эффект.

По словам Юнга, если мы художники, мы можем разделить весь спектр «необычных, отдаленных вещей».Или, если мы не находим адекватного выражения, мы «зачастую недооцененные гении». Как мечтатели, мы можем быть импульсивными.

Тип личности по возрастам

Работа Юнга выходит за рамки личности, психологии и даже науки. Он охватывает гуманитарные науки, культуру и искусство. Психологические типы Юнга полон ссылок на литературу и нашу историю.

Он использует экстраверсию и интроверсию, чтобы в широком смысле охватить сущность классического и средневекового периодов.Согласно нашему сохранившемуся наследию классического искусства, у нас есть ощущение, что позиция E была более ценным выражением энергии. При изучении скульптуры или архитектуры делается упор на идеальную физическую внешнюю форму и эстетику. В то время как средневековый период из-за уважения к субъективным религиозным идеалам благоприятствовал позиции «я».

В наши дни и E, и я оставили свой след в истории. Мы позволяем искусству и науке смешиваться с нашей культурой. Из теории личности мы лучше понимаем наши различия и общие черты.Из них мы видим, что каждый тип личности играет свою роль в нашем обществе. Мы разделяем стремление выполнить огромное обещание личного потенциала — стать тем, кем мы есть на самом деле.

Как вы думаете, какой тип личности был у Карла Юнга?

Что такое типология Юнга? — 16 типов личности Карла Юнга

Типология Юнга — это результат работы Карла Густава Юнга, выдающегося швейцарского психиатра, основателя юнгианской психологии. Это одна из наиболее авторитетных и уважаемых в мире моделей личности и поведения.

В 1921 году Юнг опубликовал книгу под названием «Психологические типы», в которой люди были разделены на 16 типов личности.

Тесты по типологии Юнга

Тесты с использованием модели типологии Юнга широко используются организациями для центров оценки, создания команды, коучинга и личного развития.Индикатор типа от Изабель Бриггс Майерс является одним из примеров этого, хотя в настоящее время существует множество версий, как бесплатных, так и коммерческих.

Пройдите бесплатный тест на личность Юнга прямо сейчас. Это займет всего минуту и даст точные результаты.

Типология личности Юнга 16

Существует шестнадцать типов личности Юнга.

Тип личности ISTJ
ISTJ — серьезный тип человека, сдержанный, очень ответственный и надежный.
Тип личности ISTP
Давайте сделаем это — сделаем это сейчас! легко может быть девизом ISTP и описанием их жизненной философии.
Тип личности ISFJ
ISFJ теплые, щедрые и сверхнадежные.
Тип личности ISFP
Из всех различных типов личности ISFP обычно являются одним из наиболее практичных типов.
Тип личности INTJ
INTJ — прирожденные лидеры. Они уверенные в себе и оригинальные мыслители, твердо верят в себя.
Тип личности INTP
Типы личности INTP, пожалуй, наиболее интеллектуально мыслящие из всех типов личности.
INFJ тип личности
Трудное, которое я делаю немедленно, невозможное занимает у меня немного больше времени! Это может быть философия жизни INFJ.
Тип личности INFP
Сделать мир лучше — это девиз INFP. Им нужен крестовый поход или миссия в жизни.
Тип личности ESTP
ESTP — искатели приключений в жизни. Когда есть тип ESTP, жизнь действительно кипит!
Тип личности ESTJ
ESTJ — один из естественных организаторов жизни.Они практичны, прямолинейны и прямолинейны.
Тип личности ESFP
С ESFP весело и приятно общаться. Они живут настоящим моментом и знают, как извлечь максимум из каждого момента.
Тип личности ESFJ
ESFJ — люди люди. Они общительны, дружелюбны и искренне интересуются другими.
Тип личности ENTJ
ENTJ — прирожденные лидеры. Эта мотивация настолько сильна, что им может быть трудно не взять на себя инициативу.
Тип личности ENTP
ENTP — очень динамичные люди, которые обычно говорят: «Если сначала у вас не получится, попробуйте другой путь или двигайтесь дальше!
ENFJ тип личности
Осуществление мечтаний, собственных и чужих, — вот в чем суть жизни ENFJ.
ENFP тип личности
ENFP — очаровательные, вспыльчивые и ориентированные на людей люди.

Юнг назвал себя как INTP, так и ISTP — IDR Labs

Кейс для INTP

Интервью BBC, Face to Face , вышло в эфир в 1959 году, стенограмма опубликована в C.G. Говорит Юнг , Princeton University Press, 1987:

Меня определенно характеризовало Мышление… и у меня тоже была отличная интуиция. И у меня были определенные трудности с Чувством. И мое отношение к действительности было не особенно блестящим. … Я часто не соответствовал действительности.Теперь у вас есть все необходимые данные для диагностики. [стр. 435-6]

Итак, Юнг здесь говорит, что его доминирующая функция — это мышление, его вспомогательная функция — это интуиция, а его вытесняемая функция — это чувство. И, говоря об «отношении к реальности», он, конечно же, намекает на то, что он интроверт. (Интроверсия Юнга документировалась и обсуждалась во многих местах помимо этого интервью. Например, в C.G. Jung Speaking pp. 256-7, он признает себя интровертом.И в трудах и интервью Юнга есть много других подобных разделов.)

Дело для ISTP

Однако есть рукопись, подготовленная в 1926 году, опубликованная на английском языке как Analytical Psychology: Notes of the Seminar Given in 1925. Здесь Юнг указывает на другой тип:

Как естествоиспытатель, во мне преобладали мысли и ощущения, а интуиция и чувства находились в бессознательном и были загрязнены коллективным бессознательным. [Издательство Принстонского университета 1991 г., стр. 69]

Точно так же здесь Юнг говорит, что Мышление — его доминирующая функция, а Ощущение — его вспомогательная функция. Поскольку он всю жизнь утверждал, что был интровертом, эта цитата заставила Юнга идентифицировать себя как ISTP. Теперь необходимо упомянуть, что эта аннотация была написана задолго до процитированного выше интервью, и что Юнг считал, что тип человека будет меняться в течение всей жизни (чего мы, администраторы Celebrity Types, не делаем).Тем не менее возможность того, что Юнг считал себя перешедшим от ISTP в молодые годы к INTP в зрелые годы, вполне может быть исключен тем фактом, что Юнг говорит о своих молодых годах в интервью 1959 года. Поэтому единственное разумное объяснение состоит в том, что Юнг придерживался изменчивых взглядов на свой собственный тип.

Конечно, и мы, администраторы, и автор бестселлеров Пожалуйста, поймите меня , Дэвид Кейрси, также придерживаемся того, что можно назвать сдвигом взглядов на тип Юнга, поскольку никто из нас не идентифицирует Юнга как INTP или ISTP, но верю, что его тип — INFJ.

Как мы пришли к этой типизации, мы надеемся объяснить в следующей статье.

Обновление, октябрь 2012 г .: Нам по электронной почте были отправлены следующие протесты:

Юнг не утверждал, что он интроверт.
Юнг не говорил, что чувство было его вытесненной функцией.

В связи с этим мы процитируем книгу Юнга Introduction to Jungian Psychology , Princeton University Press 2012 edition:

ГоспожаХикс [Юнгу]: «Я понял, что вы имели в виду, что вы развили свою интуицию в отличие от своего мышления?
Д-р Юнг: «Нет. … [I] поскольку ощущение (в данном примере) является сторонником интеллекта, интуиция объединяется с чувством, а здесь — подчиненной функцией ». стр. 75-6

Это из того же объяснения, где Юнг идентифицирует себя как ISTP. По сути, он говорит, что Мышление и Ощущение объединяются как две его высшие функции, в то время как Интуиция «встает на сторону Чувства», четко обозначенного здесь как вытесненная функция.Как будет видно из той же работы, с. 90 Юнг говорит, что одна «вспомогательная» функция менее дифференцирована, чем другая, и что она стоит на стороне вытесненной функции.

Функции ISTP:

Что касается Юнга, якобы не претендующего на звание интроверта, мы процитируем ту же работу:

«После этого разрыва с Фрейдом… я оказался полностью изолированным. Каким бы невыгодным это ни было, для меня как интроверта это было выгодно.» п. 25

И, мы могли бы добавить, есть и другие места в работах Юнга, где он также описывает себя как интроверта.

Что такое процесс индивидуации?

Получите БЕСПЛАТНОЕ членское видео ! Подписывайтесь на нашу новостную рассылку.

Посмотреть искусство в видео

Ниже приводится стенограмма этого видео.

Слишком многие из нас не замечают опасности, которую некоторые из наших поведенческих паттернов представляют для нашего долгосрочного благополучия. Вместо того чтобы решать свои проблемы, мы либо пытаемся убедить себя, что наши проблемы тривиальны и поэтому их можно игнорировать, либо делаем вид, что проблем не существует вовсе.Мы можем обманывать себя лишь до тех пор, пока в конечном итоге то, что когда-то было управляемыми проблемами, превратилось в проблемы неуправляемых масштабов. По этой причине Карл Юнг утверждал, что первый решающий шаг к самосовершенствованию — это просто лучше осознавать реальность своей ситуации.

Юнг, однако, не уникален в этом отношении, поскольку многие философы и психологи, как прошлые, так и настоящие, разделяют эту точку зрения. В чем он более уникален, так это в его убеждении, что мы не только должны преодолеть свое невежество относительно реальности нашей внешней ситуации, но, что не менее важно, нам нужно больше осознавать то, что он назвал реальностью нашей психики.

«То, что большинство людей упускает из виду или кажется неспособным понять, — это тот факт, что я считаю психику реальной». (Карл Юнг, ответ на задание)

Психика, по мнению Юнга, не является просто побочным продуктом определенной конфигурации материи. Скорее, психика — это несводимый, априорный факт природы, который следует рассматривать так же реально, как и физический мир, и столь же влияющий на наше общее благополучие. Однако большинство людей мало знают об этом внутреннем мире.

Одна из причин этого недостатка знаний может быть отнесена к нашему христианскому наследию и связанной с ним вере во всеведущего бога, который не только знал, совершаем ли мы плохие поступки, но и думаем ли мы кощунственные.Хотя вера в такого бога уменьшилась, остается тенденция подавлять элементы нашей личности, которые противоречат моральной системе наших дней, и, таким образом, стремиться к типу морального перфекционизма.

Юнг не был сторонником этого идеала. Стремление к совершенству похоже на погоню за ветром, и оно не только не делает нас лучше, но и сильно тормозит наше развитие. Чем больше мы стремимся к совершенству, тем больше подпитываем нашу темную сторону и теряем контроль над тем, как она проявляется в наших повседневных действиях.Вдобавок, если мы постоянно подавляем мысли, противоречащие доминирующей моральной системе нашего общества, мы никогда не достигнем более глубоких слоев психики, осознание которых часто может существенно улучшить нашу жизнь.

«Никогда не следует думать, что человек может достичь совершенства, — писал Юнг, — он может стремиться только к завершению — не к совершенству, а к завершенности. Это было бы необходимостью и непременным условием, если бы вообще стоял вопрос о совершенстве. Ибо как можно усовершенствовать вещь, если она не завершена?
Сначала сделайте его завершенным, а потом посмотрите, что это такое.Но довести его до конца — это уже сложная задача, и к тому времени, когда вы достигнете абсолютного завершения, вы обнаружите, что уже мертвы, так что вы никогда не достигнете этого предварительного условия для совершенствования себя ». (Карл Юнг, Видения: Записи семинара, проведенного в 1930-1934 гг.)

Задача стремления к полноте или тому, что также называют «целостностью личности», имела такое большое значение, что большая часть карьеры Юнга была посвящена исследованию этого процесса, процесса, который он в конечном итоге назвал индивидуацией.

Юнг не использовал термин индивидуация до 1921 года, однако семена этой идеи восходят к его докторской диссертации. В этой диссертации, озаглавленной «О психологии и патологии так называемых оккультных явлений», Юнг попытался объяснить свои наблюдения за медиумом, который утверждал, что взаимодействует с духами во время сеансов. Чтобы объяснить это, Юнг выдвинул гипотезу, что проявление этих духов было результатом «отколовшихся личностей», которые бездействовали в бессознательном уме медиума, но каким-то образом были доведены до ее сознательного осознания актом сеанса.Вместо того чтобы признать, что эти «отколовшиеся личности» возникли изнутри, из реальности ее психики, медиум полагал, что они духи, проявляющие себя из царства, независимого от нее.

По мере продвижения Юнга в изучении психики он пришел к выводу, что опыт этого медиума был лишь одним из примеров более общего явления. У всех нас есть бессознательные компоненты, которые бездействуют в нашей психике, и, как объясняет Иоланда Якоби в своей книге «Путь индивидуации:

».

“.. . оставалось неутомимым научным и психотерапевтическим усилием Юнга разработать методологическую процедуру для доведения этих компонентов до сознания и связывания их с эго, чтобы осознать «высшую личность», которая потенциально присутствует в каждом человеке ». (Иоланда Якоби, Путь индивидуации)

Важно отметить, что процесс индивидуации, согласно Юнгу, — это то, что происходит естественно и не требует какой-либо инициации со стороны индивидуума.По мере того как мы стареем, глубина и сложность нашего сознания возрастают, независимо от того, намеренно ли мы стремимся к этому результату или нет. Однако естественный процесс индивидуации не продвигается гладко и непрерывно. Скорее, это часто останавливается или развивается так, что не способствует психическому здоровью. Когда это происходит, для нашего благополучия крайне важно, чтобы мы возобновили процесс и вернули его к здоровому ходу развития — а это, содействие или продвижение естественного процесса индивидуации, является основной целью юнгианской психотерапии.

Хороший способ понять естественный процесс индивидуации, который просто происходит, и более осознанный способ индивидуации, который продвигает юнгианская психотерапия, — это рассмотреть аналогию с человеческим телом. Наши физические тела растут и развиваются сами по себе, не требуя нашего сознательного осознания. Однако мы можем занять более активную, сознательную позицию в отношении своего физического развития, занимаясь физическими упражнениями и правильно питаясь. Таким же образом мы можем быть более активными с точки зрения развития нашей психики, принимая определенные меры, которые помогают ускорить естественный процесс индивидуации:

«Разница между« естественным »процессом индивидуации, — писал Юнг, — который протекает бессознательно, и тем, который реализуется сознательно, огромна.В первом случае сознание никуда не вмешивается; конец остается таким же темным, как начало. Во втором случае выявляется столько тьмы, что личность пронизана светом, и сознание обязательно приобретает объем и проницательность ». (Карл Юнг, ответ на задание)

Лучший способ ускорить индивидуализацию — это записывать и анализировать наши сны в течение длительного периода времени. На Юнга большое влияние оказала работа Зигмунда Фрейда о сновидениях, но его взгляды эволюционировали и в конечном итоге стали фундаментально отличаться от взглядов Фрейда.И Юнг, и Фрейд согласились, что сновидения являются продуктом бессознательного. Однако в чем они должны были отличаться, так это в их концепции того, что бессознательное выражало через наши сны.

«Для Фрейда, — писал Роберт Хоптке, — сновидение было психологическим механизмом, который функционировал для сохранения сна, выражая и тем самым исполняя неприемлемые бессознательные желания в замаскированной форме». (Роберт Хоптке, Экскурсия по собранию сочинений К.Г. Юнга)

Фрейд утверждал, что сны — это замаскированное выражение бессознательного, которое Юнг считал несостоятельным.Согласно Юнгу, сновидения ничего не скрывают, скорее они являются неприкрытыми и спонтанными символическими представлениями бессознательного, или, как он писал:

«Наши сны подобны окнам, которые позволяют нам смотреть или прислушиваться к тому психологическому процессу, который постоянно происходит в нашем бессознательном». (Заратустра Ницше: Записи семинара 1934–1939 гг.)

Причина, по которой многие люди не могут понять смысл своих снов, заключается в том, что они не понимают языка бессознательного, который является чисто символическим.Пытаясь расшифровать этот символический язык, Юнг заметил поразительное сходство между символами, выраженными в снах многих его пациентов, и символами, встречающимися в мифологиях культур прошлого и настоящего. Чтобы объяснить такое сходство, Юнг предположил, что бессознательный разум содержит трансперсональные или универсальные элементы, которые наследуются и являются продуктом биологии человека, а не его личного опыта. Общность символов, встречающихся в снах разных людей и в мифах культур прошлого и настоящего, может быть объяснена тем фактом, что они являются проявлениями этих «идентичных психических структур, общих для всех», которые Юнг назвал бы архетипами.Слово архетип по-гречески означает «главный импринтер», и, как объяснила коллега Юнга, Аниела Яффе:

«В отношении рукописей [слово архетип] обозначает оригинал, основную форму для последующих копий. В психологии архетипы олицетворяют закономерности человеческой жизни, специфику человека ». (Аниела Яффе, Миф о значении)

Индивидуация, таким образом, представляет собой процесс, посредством которого человек все больше осознает символические проявления архетипов, таким образом обретая знание о вневременных «образцах человеческой жизни».Это знание имеет огромную ценность, поскольку дает нам осознание того, что многие из наших проблем не уникальны для нас, а являются общими для всего человечества. Простое знание того, что мы не одиноки в своих страданиях, часто может иметь терапевтический эффект, поскольку дает нам новую перспективу:

«То, что на нижнем уровне приводило к самым диким конфликтам и паническим всплескам эмоций, теперь похоже на шторм в долине, видимый с вершины горы. Это не означает, что буря лишена реальности, но вместо того, чтобы быть в ней, человек находится над ней.»(Карл Юнг, Алхимические исследования)

Для тех, кто хочет начать сознательный путь индивидуации, первый шаг всегда один и тот же, мы должны, как выразился Юнг, «избавиться от ложных оболочек личности» (Отношения между Эго и Бессознательным). Персона — это социальная маска, которую мы носим, чтобы вписаться в общество. Его формирование начинается в раннем возрасте, поскольку тяга к соответствию заставляет нас сильнее всего отождествлять себя с элементами нашей личности, которые находятся в гармонии с социальными ценностями наших дней, и отвергать те, которые противоречат социальным нормам.Проблема, однако, в том, что многие люди достигают точки, когда они считают себя той социальной маской, которую носят, и тем самым отрезают себя от более глубоких сфер психики. Следовательно, каждому, кто желает встать на сознательный путь индивидуации, необходимо признать, что их социальная маска представляет собой лишь частичку их личности в целом, поскольку, как объясняет Юнг:

«[Он] не может индивидуализироваться, пока он играет роль для самого себя; убеждения, которые у человека есть относительно самого себя, являются наиболее тонкой формой личности и самым тонким препятствием на пути любой истинной индивидуации.Можно допустить практически все, но где-то сохраняется идея, что он все-таки такой-то, и это всегда своего рода последний аргумент, который, по-видимому, считается плюсом; все же он действует как влияние против истинной индивидуации.
Срывать эту пелену — очень болезненная процедура, но каждый шаг вперед в психологическом развитии означает именно это, срывание новой пелены. Мы подобны луку с множеством шкур, и нам приходится чистить себя снова и снова, чтобы добраться до настоящего ядра.(Карл Юнг, Видения: Записи семинара, проведенного в 1930-1934 гг.)

Дополнительная литература