Философия как основа мировоззрения: основные типы и как соотносятся

Тема 1 Философия как мировоззренческая система: ее смысл и предназначение

I/
Понятие мировоззрения и его структура
2/ Предфилософское значение мифологии
и религии З/ Специфика философского
решения мировоззренческих вопросов.
Философия и наука

Понятие
мировоззрения и его структура

Каждый
культурный молодой человек имеет
определенное пред­ставление о
философии. Он может назвать некоторые
имена знаме­нитых философов и даже
может порассуждать на тему, что такое
философия. И дело тут не только в том,
что он изучал эту дисципли­ну в школе,
лицее, гимназии или колледже. Каждый
человек, вольно или невольно, постоянно
сталкивается с проблемами, которые
об­суждаются в философии. Как устроен
мир? Развивается ли он по оп­ределенным
законам? Кто или что определяет эти
законы? Сущест­вует ли мир вечно или
он когда-то был сотворен Богом? Какое
место в мире занимают закономерности,
а какое
— случайности?

Еще в большей
степени каждый человек интересуется
теми проблемами, которые касаются его
положения в этом мире. Смертей человек
или бессмертен? Как можно понять
бессмертие человечес­кого существования?
Может ли человек узнать о своем
предназначе­нии в этом мире или это
ему недоступно? Каковы познавательные
возможности человека? Что есть истина?
Как отличить ее от за­блуждения и лжи?

Каждого
человека, несомненно, волнуют и
морально-нравст­венные проблемы. Что
такое совесть, честь, долг, ответственность
и справедливость? Можно ли провести
четкую разграничительную линию между
добром и злом? Откуда берется зло в
человеческих по­ступках и в мировой
истории? Возможно ли достижение такого
со­стояния в развитии человечества,
когда зло исчезнет и наступит «эпоха
всеобщей любви и согласия»?

Можно
было бы назвать много наиболее серьезных,
интересу­ющих людей проблем, которые
рассматривает и которым дает опре­деленное
решение философия. Но этими проблемами
занимаются не только философы. Еще
задолго до возникновения философии
люди

находили
ответ на важнейшие вопросы в мифологии
и религии. Поэтому правильней было бы
назвать эти проблемы не чисто философскими,
а мировоззренческими. У философии свой,
специфический подход к решению таких
проблем. Об этом мы поговорим позже, а
сейчас необходимо разобраться в том,
что же такое мировоззрение?

Мировоззрение
— это
сложное, синтетическое, интегральное
образование общественного и индивидуального
сознания.
Сущест­венное значение для его
характеристики имеет пропорциональное
присутствие различных компонентов
— знаний,
убеждений, верова­ний, настроений,
стремлений, надежд, ценностей, норм,
идеалов и т. д. В структуре мировоззрения
можно выделить четыре основных

компонента:

1)
Познавательный компонент.
Базируется на обобщенных знаниях
—
повседневных, профессиональных, научных
и т. д. Он представляет конкретно-научную
и универсальную картину мира,
систематизирующие и обобщающие результаты
индивидуального и общественного
познания, стили мышления того или иного
сообще­ства, народа или эпохи.

2)
Ценностно-нормативный компонент.
Включает в себя цен­ности, идеалы,
убеждения, верования, нормы, директивные
действия и т. д. Одно из главных назначений
мировоззрения состоит не только в том,
чтобы человек опирался на какие-то
общественные знания, но и в том, чтобы
он мог руководствоваться определенными
обществен­ными регуляторами.
Ценность
— это
свойство какого-то предмета, явления
удовлетворять потребности, желания
людей. В систему цен­ностей человека
входят представления о добре и зле,
счастье и несча­стье, цели и смысле
жизни. Например: жизнь
— это
главная ценность человека, безопасность
человека
— это тоже
большая ценность, и т. д. Ценностное
отношение человека к миру и к самому
себе формируется в определенную иерархию
ценностей, на вершине которой располагаются
своего рода абсолютные ценности,
зафиксированные в тех или иных общественных
идеалах. Следствием устойчивой,
повторя­ющейся оценки человеком,
своих отношений с другими людьми
явля­ются социальные нормы: моральные,
религиозные, правовые и т. п. регулирующие
повседневную жизнь как отдельного
человека, так и всего общества. В них в
большей мере, чем в ценностях, присутствует
приказной, обязывающий момент, требование
поступать определен­ным образом.
Нормы являются тем средством, которое
сближает ценностно-значимое для человека
с его практическим поведением.

3)
Эмоционально-волевой компонент.
Для того, чтобы знания, Ценности и нормы
реализовывались в практических поступках
и действиях, необходимо их эмоционально-волевое
освоение, пре­вращение в личные
взгляды, убеждения, верования, а также
выра­ботка определенной психологической
установки на готовность дей­ствовать.
Формирование этой установки и
осуществляется в эмоци­онально-волевой
составляющей мировоззренческого
компонента.

4)
Практический компонент.
Мировоззрение
— это не
просто обобщение знания, ценности,
убеждения, установки, а реальная
го­товность человека к определенному
типу поведения в конкретных обстоятельствах.
Без практической составляющей
мировоззрение носило бы крайне
абстрактный, отвлеченный характер. Даже
если это мировоззрение ориентирует
человека не на участие в жизни, не на
действенную, а на созерцательную позицию,
оно все равно проек­тирует, стимулирует
определенный тип поведения.

На
основе вышеизложенного можно определить
мировоззре­ние как совокупность
взглядов, оценок, норм и установок,
опреде­ляющих
отношение
человека к миру и выступающих в качестве
ориентиров и регуляторов его поведения.

По
характеру формирования и способу
функционирования можно выделить
жизненно-практический и теоретический
уровни мировоззрения.
Жизненно-практический
уровень
мировоззрения складывается стихийно
и базируется на здравом смысле, обширном
и многообразном повседневном опыте.
Этот уровень мировоззрения нередко
называют жизненной философией. Такова
важнейшая сфе­ра функционирования
мировоззрения. Поскольку именно на этом
уровне оно включается в социальное и
индивидуальное взаимодей­ствие
абсолютного большинства людей.
Жизненно-практическое мировоззрение
крайне неоднородно, так как неоднородны
по характеру образования и воспитания
его носители. На формирование этого
уровня мировоззрения существенное
влияние оказывают нацио­нальные,
религиозные традиции, уровни образования,
интеллекту­альной и духовной культуры,
характер профессиональной деятель­ности
и многое другое.

Жизненно-практическое
мировоззрение включает в себя навы­ки,
обычаи и традиции, передаваемые из
поколения в поколение, и по­знанный
опыт каждого конкретного индивида. Оно
помогает человеку ориентироваться в
сложных жизненных обстоятельствах,
Вместе с тем, следует отметить, что этот
уровень мировоззрения не отличается
глубокой продуманностью, систематичностью,
обоснованностью. В нем нередки внутренние
противоречия, устойчивые предрассудки.

Эти
недостатки преодолеваются на другом,
более высоком уровне мировоззрения,
который носит теоретический характер.
К этому уровню решения мировоззренческих
проблем, наряду с на­укой, принадлежит
и философия. В отличие от всех других
форм и типов мировоззрения, философия
претендует на теоретическую обоснованность
как содержания, так и способов достижения
обобщенных знаний о действительности,
а также норм, ценностей и иде­алов,
определяющих цели, средства и характер
деятельности людей. Философ, в буквальном
значении этого слова, является не только
творцом мировоззренческих систем. Он
видит свою задачу в том, чтобы сделать
мировоззрение предметом теоретического
анализа, специального изучения, подвергнув
его критическому суду разума.

Соотношение
жизненно-практического и теоретического
уровней мировоззрения в определенной
мере можно выстроить и в исторической
последовательности. В этом случае, можно
сказать, что жизненно-практическое
мировоззрение находит свое обоб­щенное
выражение в мифологии и религии. А это
значит, что мифологию и религию, можно
рассматривать как предшественников
философии.

Предфилософское
значение мифологии и религии Исторически
первой формой мировоззрения является
мифология. Она возникает на самой ранней
стадии общественного развития. Тог­да
человечество в форме мифов, то есть
сказаний, преданий, пыта­лось дать
ответ на такие глобальные вопросы как
происхождение и устройство мироздания
в целом, возникновение наиболее важных
явлений природы, животных и людей.
Значительную часть мифоло­гии
составляли космологические мифы,
посвященные устройству природы. Вместе
с тем, большое внимание в мифах уделялось
раз­личным стадиям жизни людей, тайнам
рождения и смерти, всевоз­можным
испытаниям, которые подстерегают
человека на его жиз­ненном пути. Особое
место занимают мифы о достижениях людей:

добывании
огня, изобретении ремесел, развитии
земледелия, при­ручении диких животных.

Известный
английский этнограф Б. Малиновский
отмечал, что миф, как он существовал в
первобытной общине, то есть в его живой
первозданной форме
— это не
история, которую рассказывают, а
ре­альность, которой живут. Это не
интеллектуальное упражнение или
художественное творчество, а практическое
руководство к действи­ям первобытного
коллектива. Задача мифа не состоит в
том, чтобы дать человеку какое-то знание
или объяснение. Миф служит для оп­равдания
определенных общественных установок,
для санкциони­рования определенного
типа верований и поведения. В период
гос­подства мифологического мышления
еще не возникла потребность в получении
специальных знаний.

Таким
образом, миф
— это
не первоначальная
форма знания, а особый вид мировоззрения,
специфическое образное синкрети­ческое
представление о явлениях природы и
коллективной жизни. В
мифе как наиболее ранней форме человеческой
культуры объе­динялись зачатки знаний,
религиозных верований, нравственная,
эстетическая и эмоциональная оценка
ситуации. Если примени­тельно к мифу
можно говорить о познании, то слово
«познание» здесь имеет смысл не
традиционного добывания знания, а
мироощу­щения, чувственного сопереживания
(так мы употребляем этот тер­мин в
высказываниях «сердце дает о себе
знать», «познать женщину»
и т. д.).

Для
первобытного человека как было невозможно
зафиксиро­вать свое знание, так и
убедиться в своем незнании. Для него
знание не существовало как нечто
объективное, не зависящее от его
внут­реннего мира. В первобытном
сознании мыслимое должно совпадать с
переживаемым, действующее с тем, что
действует. В мифологии человек растворяется
в природе, сливается с ней как ее
неотделимая частица.

Основным
принципом решения мировоззренческих
вопросов в мифологии был генетический.
Объяснения по поводу первоначала мира,
происхождения природных и общественных
явлений своди­лись к рассказу о том,
кто кого породил. Так, в знаменитой
«Теого­нии»
Гесиода и в
«Илиаде» и
«Одиссее» Гомера
— наиболее
полном собрании древнегреческих мифов
— процесс
творения мира пред­ставлялся следующим
образом. В начале существовал лишь
вечный, безграничный, темный Хаос. В нем
заключался источник жизни ми­ра. Все,
возникло из безграничного Хаоса
— весь мир
и бессмертные боги. Из Хаоса произошла
и богиня Земля
— Гея. Из
Хаоса, источни­ка жизни, поднялась и
могучая, все оживляющая любовь
— Эрос.

Безграничный
Хаос породил Мрак
— Эреба и
темную Ночь
— Нюкту.
А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет
— Эфир и
радо­стный светлый День
— Гемера.
Свет разлился по миру, и стали сменять
друг друга ночь и день.

Могучая, благодатная
Земля породила беспредельное голубое
Небо — Урана, и раскинулось Небо над
Землей. Гордо поднялись к нему высокие
Горы, рожденные Землей, и широко разлилось
вечно шумящее Море. Небо, Горы и Море
рождены матерью Землей, у них нет отца.
Дальнейшая история порождения мира
связана с браком Земли и Урана — Неба
и их потомков. Аналогичная схема
присутст­вует в мифологии других
народов мира. Например, можем познако­миться
с такими же представлениями древних
евреев по Библии — Книга Бытия.

Миф
обычно совмещает в себе два аспекта —
диахронический (рассказ о прошлом) и
синхронический (объяснение настоящего
и бу­дущего). Таким образом, с помощью
мифа прошлое связывалось с бу­дущим,
и это обеспечивало духовную связь
поколений. Содержание мифа представлялось
первобытному человеку в высшей степени
ре­альным, заслуживающим абсолютного
доверия.

Мифология
играла огромную роль в жизни людей на
ранних стадиях их развития. Мифы, как
уже отмечалось раньше, утвержда­ли
принятую в данном обществе систему
ценностей, поддерживали и санкционировали
определенные нормы поведения. И в этом
смысле они были важными стабилизаторами
общественной жизни. Этим не исчерпывается
стабилизирующая роль мифологии. Главное
значение мифов состоит в том, что они
устанавливали гармонию между миром и
человеком, природой и обществом, обществом
и индивидом и, таким образом, обеспечивали
внутреннее согласие человеческой жизни.

На
ранней стадии человеческой истории
мифология не была единственной
мировоззренческой формой. В этот же
период сущест­вовала и
религия. А
каковы же были взаимоотношения мифологии
и религии и в чем состоит их специфика
при разрешении мировоз­зренческих
вопросов?

Прежде
всего, следует отметить, что воплощенные
в мифах представления тесно переплетались
с обрядами, служили предметом веры. В
первобытном обществе мифология находилась
в тесном взаи­модействии с религией.
Однако было бы неправильным однозначно
утверждать, что они были нераздельны.
Мифология существует от­дельно от
религии как самостоятельная, относительно
независимая форма общественного
сознания. Но на самых ранних стадиях
разви­тия общества мифология и религия
составляли единое целое. С содер­жательной
стороны, т. е. с точки зрения мировоззренческих
конст­рукций, мифология и религия
неразделимы. Нельзя сказать, что одни
мифы являются «религиозными», а другие
—
«мифологическими». Однако религия имеет
свою специфику. И эта специфика
заключает­ся не в особого типа
мировоззренческих конструкциях
(например, таких, в которых преобладает
разделение мира на естественный и
сверхъестественный) и не в особом
отношении к этим мировоззренческим
конструкциям (отношение веры). Разделение
мира на два уров­ня присуще мифологии
на довольно высокой стадии развития, а
отно­шение веры также неотъемлемая
часть мифологического сознания. Специфика
религии обусловливается тем, что основным
элементом религии является
культовая система, т. е. система обрядовых
дейст­вий, направленных на установление
определенных отношений со сверхъестественным.
И поэтому всякий миф становится
религиоз­ным в той мере, в какой он
включается в культовую систему, выступа­ет
в качестве ее содержательной стороны.

Мировоззренческие
конструкции, включаясь в культовую
си­стему, приобретают
характер вероучения.
И это придает мировоз­зрению особый
духовно-практический характер.
Мировоззренчес­кие конструкции
становятся основой формальной регуляции
и рег­ламентации, упорядочения и
сохранения нравов, обычаев, традиций.
С помощью обрядности религия культивирует
человеческие чувства любви, доброты,
терпимости, сострадания, милосердия,
долга, справедливости и т. д., придавая
им особую ценность, связывая
их присутствие
со священным, сверхъестественным.

Основная
функция религии
состоит в том, чтобы помочь че­ловеку
преодолевать исторически изменчивые,
преходящие, отно­сительные аспекты
его бытия и возвысить человека до чего-то
абсолютного, вечного.
Выражаясь философским языком, религия
призвана «укоренить» человека в
трансцендентное. В духовно-нрав­ственной
сфере это проявляется в придании нормам,
ценностям и «Идеалам характера
абсолютного, неизменного, не зависящего
от конъюнктуры пространственно-временных
координат человеческого

бытия,
социальных институтов и т. д. Таким
образом, религия при­дает смысл и
знание, а значит, и устойчивость
человеческому бытию помогает ему
преодолевать житейские трудности.

Специфика
философского решения мировоззренческих
вопросов. Философия и наука

Итак,
мифологически-религиозное мировоззрение
носило
духовно-практический характер.
Исторические особенности этого
мировоз­зрения связаны с низким
уровнем освоения человеком действитель­ности,
зависимостью его от неосвоенных,
непокоренных сил приро­ды и общественного
развития, а также с недостаточным
развитием его познавательного аппарата.
В этих условиях мировоззренческие
конструкции вступали в социальное и
индивидуальное взаимодей­ствие в
форме образов и символов. По мере развития
человеческого общества, установления
человеком определенных закономерностей,
совершенствования познавательного
аппарата появилась возмож­ность новой
формы освоения мировоззренческих
проблем. Эта фор­ма носит не только
духовно-практический, но и
теоретический характер.
На смену образу и символу приходит Логос
— разум,
философия и зарождается как попытка
решить основные мировоззрен­ческие
проблемы средствами разума, т. е. мышления,
опирающегося на понятия и суждения,
связывающиеся друг с другом по
определен­ным логическим законам. В
отличие от религиозного мировоззрения
с его преимущественным вниманием к
вопросам отношения челове­ка к
превосходящим его силам и существам,
философия вынесла на первый план
интеллектуальные аспекты мировоззрения,
отразив нарастающую в обществе потребность
в понимании мира и человека с позиций
знания. Первоначально она выступила на
исторической арене как поиск мирской
мудрости.

Термин
«философия» в переводе с греческом
языка означает любовь к мудрости (phileo
— люблю, sophia
— мудрость). Слово «фи­лософ» впервые
употребил греческий математик и мыслитель
Пи­фагор (ок.
580—500 гг.
до н. э.) по отношению к людям, стремящимся
к интеллектуальному знанию и правильному
образу жизни. Истолко­вание и закрепление
в европейской культуре термина «философия»
связано с именем Платона. Первоначально
понятие «философия» употреблялось в
более широком значении. По сути дела,
этот термин означал совокупность
теоретических знаний, накопленных
челове­чеством. При этом следует
отметить, что именовавшиеся философи­ей
знания древних охватывали не только
практические наблюдения и выводы,
зачатки наук, но и раздумья людей о мире
и о себе, о смыс­ле и цели человеческого
существования. Ценность мудрости
усмат­ривалась в том, что она позволяла
выносить практические решения, служила
руководством человеческого поведения
и образа жизни.

Как
видим, возникновение философии означало
появление особой духовной установки
— поиска
гармонии знаний о мире с жизненным
опытом людей, с их верованиями, идеалами,
надеждами.

философия
унаследовала от мифологии и религии их
миро­воззренческий характер, их
мировоззренческие схемы, то есть всю
совокупность вопросов о происхождении
мира в целом, о его строении, о происхождении
человека и его положении в мире и т. д.
Она унаследовала также весь объем
позитивного знания, которое на про­тяжении
тысячелетий накопило человечество.
Однако решение ми­ровоззренческих
проблем в зарождающейся философии
происхо­дило под иным углом зрения,
а именно с позиций рациональной оцен­ки
с позиций разума. Поэтому можно сказать,
что философия
— это
теоретически сформулированное
мировоззрение.
Философия
— это
мировоззрение, система общих теоретических
взглядов на мир в целом, место в нем
человека, уяснение различных форм
отноше­ния человека к миру, человека
к человеку.
Таким образом, относя философию к
мировоззренческим формам человеческой
культуры, мы подчеркиваем одну из
существенных ее особенностей. Филосо­фия
— это
теоретический уровень мировоззрение.
Следовательно, мировоззрение в философии
выступает в форме знания и носит
сис­тематизированный, упорядоченный
характер. И этот момент суще­ственно
сближает философию и науку. Как отмечает
немецкий фи­лософ Л. Фейербах, начало
философии составляет начало науки
во­обще. Это подтверждается историей.
Философия
— мать
науки. Первые естествоиспытатели были
одновременно и философами. С наукой
философию сближает стремление опереться
на теоретиче­ские методы исследования,
использовать логический инструмента­рий
для обоснования своих положений,
выработать достоверные, об­щезначимые
принципы и положения.

История
свидетельствует, что теоретическая
форма обосно­вания действительности,
область знания формируется именно в
рамках философии. Точнее, именно такое
отношение к действитель­ности на
ранних этапах развития цивилизации
называлось филосо­фией. Но по мере
того, как накапливался эмпирический
материал, и совершенствовались методы
научного исследования, происходила
дифференциация форм теоретического
освоения действительности. Иногда этот
процесс описывают как отпочкование от
философии конкретных наук. Нам
представляется, что слово «отпочкование»
не совсем точно характеризует суть
этого процесса, поскольку в этот момент
происходило не только становление новых
форм теоретичес­кого освоения знания
— конкретных
наук, но и обретение философи­ей своего
нового облика, изменение предмета,
метода и функций фи­лософии.

В
европейской культуре этот процесс
проходил в два основных этапа, имеющих
между собой некоторую опосредованную
связь. Первый этап связан с дифференциацией
теоретической формы ос-

воения
действительности в древнегреческой
культуре. Этот период был наиболее четко
зафиксирован в системе Аристотеля.
Древне­греческий философ и ученый
выделял: логику
— науку о
правиль­ном мышлении, психологию
— науку о
душе, физику
— науку о
при­роде, метафизику (собственно
философию)
— учение
о первопричи­нах, самых общих началах
бытия. При этом он называл философию
«госпожой наук». И Аристотель не
преувеличивал, так как он просто
констатировал существовавшее в его
время глубокое различие по степени
теоретической зрелости между философией
и другими науками.

В
античном и средневековом обществах не
было. достаточных стимулов для развития
науки. Поэтому наука как самостоятельный
социальный институт формируется в
Европе в
XVI—XVII вв.
С это­го времени частные науки осваивают
отдельные области природы и общества.
При этом они опираются на опытные,
эмпирические ме­тоды исследования.
Философия же, базируясь на конкретно-науч­ном
знании, видит свою задачу в синтезе
разнообразных человечес­ких знаний,
в формировании единой научной картины
мира.

Таким
образом, после того как сформировались
самостоятель­ные отрасли научного
знания
— математика,
физика, биология, хи­мия и т. д.,
— философия
утратила функцию быть единственной
формой теоретического освоения
действительности. Но в этих усло­виях
более четко обнаружилась специфика
философии как формы универсального
теоретического познания, философия
— это форма
познания наиболее общих, а точнее,
всеобщих оснований бытия.

Философское
обобщение имеет гораздо более широкий
потен­циал, чем любое другое конкретное
обобщение. Науки, по своей сущ­ности,
должны исходить из повседневного
житейского опыта и спе­циальных
экспериментов. Опыт же имеет свои
пределы. А фило­софской мысли присуще
рассмотрение мира за пределами
человече­ского опыта. Никакой опыт
не позволяет постичь мир как целостную,
беспредельную в пространстве и
непреходящую во времени, беско­нечно
превосходящую человеческие силы, не
зависящую от индиви­да и человечества
в целом объективную реальность, с которой
люди должны постоянно считаться.
Целостное понимание мира дает
миро­воззренческую опору конкретным
научным исследованиям, позво­ляет им
двигаться вперед, правильно ставить и
решать свои пробле­мы. Итак,
универсализм
— характерный
признак философского способа освоения
действительности. На протяжении всей
истории культуры философия претендовала
на выработку универсального знания или
универсальных принципов духовно-нравственной
жиз­ни. И это нашло свое отражение в
таких образах философии, как «мать
наук», «наука наук», «царица наук».

Другой
важной особенностью философского
способа освоения действительности
является
субстанционализм
(от латинского слова «субстанция», то
есть сущность, лежащая в основе).
Субстанция
—• это
предельное основание, позволяющее
сводить чувственное много-

пбоазие
вещей и изменчивость
их свойств
к чему-то постоянному, относительно
устойчивому и самостоятельно существующему.
Субстанционализм проявляется в стремлении
философов объяснить происходящее,
внутреннее устройство и развитие мира
не генетически, а через единое устойчивое
начало. Позднее, рассматривая раз­личные
философские учения, мы всегда будем
фиксировать такое начало. Сейчас же
следует подчеркнуть, что универсализм
и субстанционализм
— это не
два разных, а единый характерный признак
философии, ибо предельные обобщения в
философии всегда простираются до
выявления субстанции всех вещей. С того
момента, когда начались такого рода
обобщения, мы можем говорить, что
по­явилась философия.

Универсализм
и субстанционализм характеризуют
особен­ность философии как теоретической
формы освоения действитель­ности. Но
это совсем не означает, что философия,
в отличие от мифо­логии и религии, с
самого начала оперирует сложным
логическим ап­паратом. Последующее
наше знакомство с историей философии
убеждает, что философы зачастую используют
образы и символы, следовательно, находятся
под глубоким влиянием мифологического
и религиозного мировоззрения. Специфика
философии на самых ранних этапах ее
развития проявляется не в особых
средствах выра­жения своих идей, а в
особой установке, в особом стиле мышления,
ко­торый, помимо универсализма и
субстанционализма, проявляется в
сомнении по поводу устоявшихся взглядов,
привычек, обычаев, традиций. Таким
образом, одной из характерных черт
философского раз­мышления является
сомнение.
Именно с сомнения и началась фило­софия.
Великие мыслители древности Фалес,
Анаксимандр, Демокрит, Парменид и другие
задались вопросом: что такое бытие? А
это сразу же необходимо предполагает
ответ на вопрос: что означает «быть»?
Для обыденного, жизненно-практического
мировоззрения такая проблема просто
не существует. Оно воспринимает бытие
как должное: «Живу себе, и все живет,
существует и никаких проблем». Начать
же размышлять над тем, что в повседневной
жизни кажется само собой разумеющимся,
— значит
усомниться в правомерности и достаточности
повседневного, «житейского» подхода к
явлениям. А это, в свою очередь, означает
сомнение в общепринятом и традици­онном
типе знания и поведения.

В
вводной части курса нет возможности
анализировать те исторические предпосылки,
которые создали возможность и
необхо­димость подобной установки.
Об этом речь пойдет далее. Здесь же
следует подчеркнуть, что философия с
самого начала выступает как критика
обычаев, обыденного сознания, традиционных
ценностей и норм нравственности. Первые
древнегреческие философы в каче­стве
одной из важнейших проблем рассматривали
проблему разли­чения того, что
общепринято (мнение), и того, что именно
на самом Деле (знание).

Философ
все ставит под сомнение. Но это не
означает, что он стремится разрушить
коллективные верования, нравственные
ус­тои и т. д. Философы ставят все под
сомнение для того, чтобы прове­рить,
насколько прочны эти человеческие
установления, и отбросить те из них,
которые отжили свой век, а также те,
которые выдержали проверку, поставить
на более прочный фундамент знания. Таким
об­разом, философия с самого начала
своего существования имеет
ду­ховно-практическую направленность.
Вопросы
— что такое
«быть», что значит «быть»?
— ставятся
не отвлеченно, всегда ориентируют
читателя и слушателя на уяснение места
человека в этом бытии. Одна из важных
граней, сторон этого вопроса: что значит
быть человечеству в целом и мне,
конкретному человеку в частности; что
значит для человека жить; каков смысл
и оправдание человеческой деятельности?
Постановка главного вопроса о бытии
означает, что в фи­лософии определяющее
значение имеет решение так называемых
смысложизненных вопросов. В соответствии
с особенностями той или иной исторической
эпохи, культуры народов философия
пред­ложила человечеству множество
вариантов решения этих вопросов.
Дальнейшее рассмотрение истории развития
философии позволит нам более детально
ознакомиться с этими вариантами.

1.2. Философия как тип мировоззрения

Философия
— одна из самых увлекательнейших областей
человеческого знания, духовной культуры.
Зародившись в VII-VI веках до н.э. в Индии,
Китае, Древней Греции, она стала устойчивой
формой общественного сознания на все
последующие века. Однако,
как ни странно, до сих пор окончательного
согласия в отношении того, является ли
философия наукой ли нет, а также о её
связи с естественнонаучными дисциплинами,
среди ученых нет. Начиная примерно с
середины двадцатого столетия наблюдается
повышенный интерес к философии в среде
физиков, — интерес, обусловленный
развитием квантовой теории и необходимостью
интерпретации полученных результатов,
для чего формальный физический аппарат
оказался бесполезен.

Мировоззрение —
целостный взгляд на мир и место в нём
человека. Русский философ XIX в. Владимир
Соловьев в статье «Идея «сверхчеловека»
определил мировоззрение как «умственное
окошко». В своей статье Соловьев сравнил
три таких «окошка»: экономический
материализм К. Маркса, «отвлеченный
морализм» Льва Толстого и теорию
«сверхчеловека» Ф. Ницше.

Таким образом,
«умственное окошко», или мировоззрение
зависит от ориентации личности. Последняя
тоже в свою очередь зависит от многих
факторов: исторических условий, социальных
перемен.

Мировоззрение —
это убеждение. Однако важным фактором
убеждения является сомнение, готовность
к скепсису. Сомнение необходимо для
того, кто хочет продвигаться по пути
знания и истины. В противном случае он
попадает на дорожку застоя, в болото.
Фанатичное, безоговорочное следование
избранной доктрине называют догматизмом.
Избежать догматизма помогают сомнение,
творческая мысль, критичность.

«Мировоззрение
скрывает в себе философию, идет, как и
она, к целому, универсальному, последнему,
конечному и включает в себя не только
знание о
космосе, но также и оценки, переживаемые
субординации ценностей, формы жизни»
(Г. Мейер).

Обобщая, мировоззрение
есть совокупность взглядов, оценок,
принципов, определяющих общее видение,
понимание мира, места в нем человека;
это жизненная позиция, познавательная,
ценностная и поведенческая ориентация.

Различают
следующие типы мировоззрения: миф,
религия,
философия.
Исторически первым был мифологический
взгляд на мир.

Миф— это:

1. общественное
   сознание, способ самовыражения древнего
   общества.

2. наиболее ранняя
   форма духовной культуры человечества,
   в которой соединены зачатки знаний,
   элементы верований, политических
   взглядов, различных видов искусства,
   собственно философии.

3. единая, синкретическая
   форма сознания, выражающая миропонимание
   и мировосприятие тогдашней эпохи.

В мифах
такого рода содержатся попытки ответа
на вопросы о происхождении и строении
Вселенной, о важнейших явлениях природы
— солнечных и лунных затмениях, наводнениях,
падениях метеоритов и др., о мировой
гармонии. Многочисленные мифы о
происхождении человека, стадиях его
жизни, проблеме жизни и смерти. Библия
— одно из важнейших явлений духовной
культуры — тоже базируется в известных
пределах на мифологическом фундаменте.

Особое место
принадлежит в мифах проблеме культурных
достижений человека; мифологический —
это не значит полностью оторванный от
реальной практики, смысла, элементов
науки и т. д.

Для мифологического
мировоззрения характерны следующие
черты:

1. эмоционально-образная
   форма,

2. очеловечивание
   природы,

3. отсутствие
   рефлексии,

4. утилитарная
   направленность.

Очеловечивание
природы в мифах проявлялось в переносе
человеческих черт на окружающий мир, в
олицетворении и одушевлении космоса,
природных сил. Мифологии свойственны
нежесткие разграничения мира природы
и человека, мысли и эмоций, художественных
образов и научного знания.

Рефлексия (работа
сознания, мысли человека над собственным
сознанием; размышление над своими
взглядами, психическим состоянием, их
оценка, т. е. размышление над собственными
размышлениями) в мифологическом
мировоззрении отсутствует.

Утилитарная
направленность мифологии проявляется
в том, что решаемые ею мировоззренческие
проблемы тесно связаны с практическими
задачами: на удачу, счастливую жизнь,
защиту от голода, болезней, нужды и т.
д.

В мифологии
практически создавалась система
ценностей, принятая в данном обществе,
осуществлялся поиск единых оснований
природы и человека, природы и общества.

Религия
(от лат.
religio — благочестие, святость)
есть форма мировоззрения, фундаментом
которого служит вера в наличие тех или
иных сверхъестественных сил, которые
играют ведущую роль в окружающем человека
мире и конкретно в судьбе каждого из
нас. Миф и религия взаимосвязаны.

Религия опирается
на образно-эмоциональную, чувственно-наглядную
форму восприятия. Верующий человек —
субъект религиозного сознания. Такой
человек переживает в реальных эмоциях
свое видение Бога, различных картин,
связанных с особенностями того или
иного религиозного направления.
Важнейшими атрибутами религии являются
вера и культ. Религия — не рефлексивный
тип мировоззрения.

Вера — это способ
осознания мира религиозным сознанием,
особые состояния религиозного сознания
субъекта.

Религиозных течений
много. Только в России их свыше 40. В
рамках религиозных систем, религиозного
сознания большое значение приобретают
этические представления, нормы, идеалы,
ценности (этика конфуцианства, десять
заповедей в христианской религии и т.
д.).

В религиозном
сознании культивируются чувства любви
человека к человеку, терпимости,
сострадания, совести, милосердия. Религия
формирует духовный мир человека.

Несмотря на близость
религии и философии, они различны —
идеализм философский есть теоретическая
основа религии.

Идеализм и религия
как мировоззрения часто решают сходные
задачи по объяснению мира, а также
воздействия на сознание и поведение
человека.

Их различие состоит
в том, что философия есть отражение мира
в теоретической, рационально понятной
форме. В философии сформировался жесткий
категориальный аппарат: логос, причинность,
закон, идея, необходимость и т. д.

Язык философии —
не образы, не картинки, а категории,
понятия. Философия обычно сводит дело
к логичности, к доказательствам. Положения
философии не просто утверждаются, а
выводятся, доказываются в соответствующей
систематизированной, логически
упорядоченной форме.

ФилософияСогласно историческим свидетельствам,
слово «философ» впервые употребил
греческий математик и мыслитель Пифагор
(VI в. до н.э.) по отношению к людям,
стремящимся к высокой мудрости и
правильному образу жизни.

На олимпийских
играх, говорил Пифагор, можно видеть
людей трех основных типов. Одни приходят,
чтобы торговать — они стремятся к роскоши
и богатству. Другие хотят прославиться
— это рабы славы. Третьи — мудры, они
довольствуются наблюдениями. Их не
терзает страсть к богатству и славе,
они свободны от страстей, а потому это
свободные люди.

Развитие философии
означало не только отмежевание от
мифологии, но и выход от тесных рамок
обыденного сознания, преодоление его
ограниченности.

Любовь к истине и
мудрости представляла из себя совершенно
новую ценностную ступень развития
духовной культуры. Именно мудрость,
истина становились высшей ценностью.

Философия относится
к рефлексивному типу мировоззрения, т.
е. такому, в котором содержатся размышления
над собственными представлениями о
мире и месте человека в этом мире. Взгляд
на свое мышление, свое сознание со
стороны — одна из черт философского
сознания.

По своей природе
философия требует размышления, сомнения,
допускает критику идей, отказ от веры
в те догматы и постулаты, которые
утверждаются массовой практикой
верующих. Философия ставит под сомнение
предельные основания бытия, включая
само существование мира, в том числе
такой вопрос — как возможен мир? Философия
формировалась в борьбе с
религиозно-мифологическим сознанием,
она рационально объясняла мир. Исходные
типы мировоззрения сохраняются на
протяжении всей истории.

«Чистые» типы
мировоззрения практически не встречаются,
во всяком случае, они редки и в реальной
жизни образуют сложные и противоречивые
сочетания.

4. Философия как мировоззрение и методология.

Философия имеет
две важнейшие функции – мировоззренческую
и методологическую. Философия – наука
о наиболее общих законах природы,
общества и мышления. Это – мировоззрение,
оно интерпретируется на основе данных
науки, искусства, практики. Методология
– учение об эффективных способах
достижения целей. В философии речь идет
о фундаментальных методах (принципах
действия) (например, исторический метод).
Философская методология находит
продолжение в методологии разных сфер
практики.

Мировоззрение –
система наиболее общих представлений
о мире в целом и месте человека в нем.
Данное определение принимается как
исходное. В нем представлен основной,
универсальный вопрос мировоззрения –
вопрос об отношении человека к миру.
Имеется множество других определений,
соподчиненных данному. В понятие
«мировоззрение» входят «мир» и «человек»,
две так называемые субстратные подсистемы
и четыре подсистемы, выявляющие отношения
между ними:

1) генетическая
подсистема, раскрывающая природную и
социальную обусловленность индивида
и человечества в целом;

2) гносеологическая,
теоретико-познавательная подсистема;

3) аксиологическая
(ценностно-ориентационная) подсистема;

4) духовно-практическая
подсистема (общие принципы познания,
нормы морали и т. п.).

Во всех своих
аспектах предмет мировоззрения
концентрирует лишь всеобщие моменты.
Кроме аспектов, мировоззрение имеет
уровни. На уровне живого, конкретно-образного
созерцания имеются мироощущение,
мировосприятие и миропредставление;
рациональному уровню соответствуют
миропонимание, мироразмышление и т. п.
Существуют различные формы мировоззрения.
Они выделяются по способам духовного
освоения мира, по уровням субъекта
мировоззрения, по характеру всеобщего
метода, по общей ориентации в мире и т.
п. В качестве наиболее распространенных
в истории человеческой культуры и
наиболее значимых для ее развития
выступают следующие формы мировоззрения:
мифологическое, религиозное, обыденное,
сциентизированное и философия как
самостоятельная форма мировоззрения.
Главные истоки проблем мировоззрения:

1)
индивидуально-экзистенциальные;

2) социально-классовые;

3) внутринаучные;

4) художественно-этические.

Проблемы философского
мировоззрения являются порождением
многообразных потребностей человека
и детерминируются его многообразной
деятельностью. Все множество проблем
философского мировоззрения может быть
сведено в пять больших групп: онтологическую,
антропологическую, аксиологическую,
гносеологическую, праксеологическую.
Интегратором, ядром всех проблем
выступает основной вопрос философии.
Основной вопрос, или основная проблема,
философии фиксирует онтологическое и
гносеологическое отношение материи и
сознания и является центром философской
проблематики, отражающим реальное ядро
предмета философского исследования.
Первым компонентом, инициирующим
отношение субъекта к объекту, являются
потребности. Потребности делятся на
витальные и социальные. Формой выражения
потребностей является интерес. Интерес
как осознанная потребность задает
определенную направленность субъекта
к объекту, инициирует его активность.
Следующим компонентом структуры
мировоззрения являются знания. В системе
субъектно-объектного отношения выделяются
два уровня знания: знания объекта и
знания субъекта. Своеобразным «редактором»
знаний человека о мире и о себе являются
ценности. Знания, пропущенные через
ценности, обеспечивают еще один компонент
структуры мировоззрения. Это – идея
как звено, связующее объект и субъект.

Насколько приемлемо
определение философии как мировоззрения?

А). Свойства и
структура мировоззрения.Что такое
мировоззрение? Мировоззрение – это
совокупность принципов, взглядов,
убеждений и оценок, определяющих
направление деятельности и систему
ценностей отдельного человека, социальной
группы или общества в целом. Мировоззрение
является атрибутивной характеристикой
человеческой жизни, поскольку в здравом
состоянии она есть движение через
нескончаемую цепь проблем и вопросно-ответных
ситуаций.

Мировоззрение –
целостный, структурный феномен.

Мировоззрение –
целостный, структурный феномен.
Объединяющими началами мировоззрения
являются картина мира и методология
(своеобразные «что?» и «как?» мировоззрения).
Картина мира – это целостный образ
мира, основанный на сумме накопленных
здравым смыслом, наукой, производством,
художественной деятельностью и др.
знаний и обобщений исторического опыта
поколений. Картина мира задает ракурс
мировоззрения. Методология – система
принципов и способов организации и
построения теоретической и практической
деятельности людей, а также учение об
этих способах. Методология определяет
некоторые общие установки и правила
деятельности, предписания, запреты и
ограничения, имеющие место в рамках
мировоззрения.

Мировоззрение
можно различать по носителю: эпоха,
этнос, социальная группа, отдельный
человек; по формам духовности: научное,
религиозное, мифологическое и др.; по
уровням: мироощущение, мировосприятие,
миропонимание.

Мироощущение –
это эмоционально-психологическая
сторона мировоззрения. Мировосприятие
– это результат опыта формирования
познавательных образов с использованием
наглядных представлений. Миропонимание
– познавательно-интеллектуальная
сторона мировоззрения.

Первое проявляется
в негативно или позитивно окрашенном
переживании индивидом своего
социально-психологического статуса и
в массовых настроениях. Второе – в
общеупотребительных знаниях, полученных
в процесс обучения и социализации
(например, знании о форме Земли). Третье
– в теоретических разработках идеологии,
религии, науки, систем этики, юриспруденции
и т.п.

Каждый уровень
мировоззрения обладает определенной
степенью познавательной насыщенности,
обоснованности, продуманности и имеет
свои позитивные и негативные стороны.
Так, например, мироощущение нельзя
сочинить, оно складывается стихийно,
обеспечивая надежность, внятность,
укорененность мировоззрения в человеке,
а человека в непосредственном социальном
окружении. Но именно поэтому оно несет
в себе значительный груз некритичности,
предрассудков, шаблонов и др.

Миропонимание,
напротив, делает мировоззрение и
самосознание человека обоснованным,
внятным, критически осмысленным, но
может превращаться в политическую
идеологию, терять внутреннюю личную
значимость, превращаться в лозунг и
догму.

Б). Несводимость
философии к мировоззрению. Все эти
особенности говорят о том, что мировоззрение
и философия не тождественны. Мировоззрение
не обладает той высокой степенью
сконцентрированности теоретического
сознания, которой обладает философия.
Оно обширно, многослойно и равномерно
включает в себя весь спектр отражения
мира в сознании человека от фантазий
до идеологий.

Различие философии
и мировоззрения можно наблюдать,
например, в ситуациях политических
выступлений, где есть второе, но, как
правило, нет первого. Это связано, прежде
всего, с принципиальной идеологизированностью
мировоззрения, с тем, что, по словам В.
Бибихина, «мировоззрение – это всеобщее
мобилизационное предписание». В то
время как философия – свободная
критическая мысль.

Вывод. «Философия
не есть мировоззренческая проповедь».
(М. Хайдеггер) Можно говорить о философском
мировоззрении, но нельзя говорить, что
философия это мировоззрение.

Вопрос 1 Философия как наука и мировоззрение. Структура и функции философии

Традиционно
философия определяется как
исследование первопричин
и начал всего мыслимого — универсальных
закономерностей, в рамках которых
существует и изменяется как бытие, так
и мышление, как постигаемый Космос, так
и постигающий его дух. Предметом
философии
называют
круг вопросов, которые она изучает. Что
именно является предметом философии,
зависит от эпохи и интеллектуальной
позиции мыслителя. С самого начала
развития философии произошло деление
на идеализм
и материализм, то есть суждение о
главенстве духовного мира над материальным,
и материального над духовным соответственно.
Вопрос о познаваемости
мира,
который был в нём главным вопросом
эпистемологии..
Философия
является мировоззренческой
дисциплиной
(наукой), поскольку её задачей является
обозрение мира в целом, поиск ответов
на наиболее общие вопросы. Мировоззрение
— система
наиболее общих взглядов на мир (природу
и общество) и место человека в этом мире.
В истории человечества выделяют ряд
форм мировоззрения: мифологию, религию,
философию и другие. Философия нередко
претендует на то, чтобы быть чем-то
большим, чем наука, ее началом и итогом,
методологией науки и её обобщением,
теорией более высокого порядка, метанаукой
(наукой о науке, наукой, обосновывающей
науку). Наука существует как процесс
выдвижения и опровержения гипотез, роль
философии
при этом заключается в исследовании
критериев научности и рациональности.
Вместе с тем, философия осмысливает
научные
открытия,
включая их в контекст сформированного
знания и тем самым определяя их значение.
С этим связано древнее представление
о философии как о царице наук или о науке
наук. Однако даже при отсутствии
возможности претендовать на роль науки
наук, философия может рассматриваться
как наука, имеющая дело с более высоким,
вторичным уровнем обобщения, воссоединяя
частные науки. Первичный уровень
обобщения приводит к формулированию
законов конкретных наук, то задача
второго — выявление более общих
закономерностей и тенденций. философия
может влиять на частные науки, как
положительно, так и негативно. Польза
философии — формирование у людей,
занимающихся ею, навыков самостоятельного,
логического, понятийного мышления, что
снижает возможности идеологического
оболванивания и манипулирования этими
людьми и обществом, в котором развивается
философия.Философия возникла параллельно
в Древней Греции, Древней
Индии
и Древнем Китае, откуда и распространилась
впоследствии по всему миру.

Вопрос 2 Феномен мифологии. Условия зарождения философии По мнению известного историка философии, специалиста по античной философии а.Н. Чанышева, имеются три версии зарождения философии:

1.
Мифогенная версия,
полагающая, что решающую роль в зарождении
философии сыграли мифы, так как философия
есть мифотворчество.

2. Религиогенная
версия считает, что в зарождении философии
ключевое значение имеет религия, так
как по своей природе и предназначению
философия есть разновидность религии.

3. Наукогенная
версия исходит из того, что философия
является наукой, хотя и весьма специфичной,
и зародилась одновременно с развитием
науки.

Философия –
неотъемлемая часть культуры, присущей
только людям способа организации
жизнедеятельности. Объективные
предпосылки
зарождения философии связаны с двумя
главными последствиями разделения
труда:

1) с общественным,
разделившим людей на богатых и бедных;

2) с отделением
умственного труда от физического.

Философию создают
люди, которые, не производя ничего
материального, заняты производством
идей.

Субъективные
предпосылки
зарождения философии связаны с абстрактным
мышлением, со способностью оперировать
воображаемыми объектами.

В основе философии
лежит способность к абстрактному
мышлению, способствующему рефлексированию.
Философия появилась в тех странах, где
рабовладельческий строй победил и
развивался бурно. Однако философия в
своем зарождении в зависимости от того,
где она зарождалась, имеет свои
особенности, связанные с тем, какой тип
мировоззрения оказался приоритетным.
Так, восточная философия больше
мифологична и религиозна, тогда как
западная философия больше опирается
на науку (научные знания и методы
Мифология
—
форма общественного сознания, способ
понимания мира, характерный для ранних
стадий общественного развития. Мифы
заключают в себе попытки ответа на
вопрос о начале, происхождении, устройстве
мира. о возникновении наиболее важных
явлений природы, о мировой гармонии.
Формирование мира понималось в мифологии
как его творение или как постепенное
развитие из первобытного бесформенного
состояния, как упорядочение, превращение
из хаоса в космос, как созидание через
преодоление демонических сил. Мифология
была древнейшим типом мировоззрения —
т.е. это совокупность фантастических
взглядов и убеждений людей о мире и
месте в нем человека.

Моральная и политическая философия Гоббса (Стэнфордская энциклопедия философии)

Гоббс написал несколько версий своей политической философии, в том числе
Элементы закона, естественного и политического (также под
названия Human Nature и De Corpore Politico)
опубликовано в 1650 г., De Cive (1642) опубликовано на английском языке как
Философские зачатки, касающиеся правительства и общества в
1651 г., английский Leviathan , изданный в 1651 г., и его латинский
ревизия 1668 г.Другие его работы также важны в
понимание его политической философии, особенно его истории
Гражданская война в Англии, Behemoth (опубликовано в 1679 г.), De
Corpore (1655), De Homine (1658), Диалог между
Философ и студент общего права Англии (1681),
и Вопросы, касающиеся свободы, необходимости и случайности
(1656). Все основные произведения Гоббса собраны в году.
Английские произведения Томаса Гоббса , отредактированный сэром Уильямом Молесвортом
(11 томов, Лондон 1839–1845) и Тома Гоббс, Философская опера.
Quae Latina Scripsit Omnia , также отредактированный Molesworth (5 томов;
Лондон, 1839–45).Oxford University Press провела прогнозируемую
26-томное собрание Clarendon Edition произведений
Томас Гоббс . Пока доступны 3 тома: De Cive
(отредактировал Говард Уоррендер), Переписка Томаса
Hobbes (под редакцией Ноэля Малкольма) и писем по общему праву
и Наследственное право (под редакцией Алан Кромарти и Квентин
Скиннер). Недавно Ноэль Малкольм опубликовал трехтомное издание.
из Leviathan , в котором английский текст помещается рядом с
Поздняя латинская версия Гоббса.Читателям, впервые знакомым с Hobbes, следует начать
с Левиафан , обязательно прочтите третью и четвертую части, а также
более знакомые и часто цитируемые части первая и вторая. Много
прекрасные обзоры нормативной философии Гоббса, некоторые из которых
перечислены в следующей избранной библиографии второстепенных работ.

Гоббс стремился открыть рациональные принципы построения
гражданское государство, не подлежащее разрушению изнутри.
Пережив период политической дезинтеграции
кульминацией которой стала Гражданская война в Англии, он пришел к выводу, что
бремя даже самого деспотичного правительства «мало
разумно, в отношении невзгод и ужасных бедствий, что
сопровождать Civill Warre ».Потому что практически любое правительство
было бы лучше, чем гражданская война, и, согласно анализу Гоббса,
все правительства, кроме абсолютных, систематически склонны к роспуску
в гражданскую войну люди должны подчиняться абсолютному
политическая власть. Для сохранения стабильности потребуется, чтобы они также
воздерживаться от действий, которые могут подорвать такой
режим. Например, подданные не должны оспаривать суверенную власть.
и ни при каких обстоятельствах они не должны восставать. В общем, Гоббс стремился
чтобы продемонстрировать взаимную связь между политическим послушанием
и мир.

Чтобы сделать эти выводы, Гоббс предлагает нам рассмотреть, что
жизнь была бы подобна естественному состоянию, то есть состоянию без
правительство. Возможно, мы могли бы вообразить, что людям лучше всего жить в
такое состояние, когда каждый сам решает, как действовать, и судит,
присяжные и палач в ее собственном деле всякий раз, когда возникают споры — и
что в любом случае это состояние является подходящей базой для
судить об оправданности политических договоренностей. Термины Гоббса
эта ситуация «состояние чистой природы», состояние
совершенно личное суждение, в котором нет
признанные полномочия по разрешению споров и эффективное право
обеспечить выполнение своих решений.

Ближний потомок Гоббса, Джон Локк, настаивал на том, что в его секундах
Трактат правительства о том, что естественное состояние действительно должно быть
предпочел подчинение произволу абсолютной власти
государь. Но, как известно, Гоббс утверждал, что такой «распутный
состояние мастеров, не подчиняющихся Лозу, и
Силы принуждения связать им руки от грабежа и мести ».
сделать невозможным все основные средства безопасности, на которых удобно,
общительная, цивилизованная жизнь зависит.Не было бы «места для
промышленность, потому что плод ее ненадежен; и, следовательно, нет
культура земли; нет навигации и использования товаров, которые
могут быть ввезены морем; нет просторного здания; нет инструментов
перемещение и удаление таких вещей, которые требуют больших усилий; нет знания о
лик Земли; нет счета времени; нет искусства; нет писем; и
что хуже всего, постоянный страх и опасность насильственной смерти;
И жизнь человека — одинокого, бедного, мерзкого, жестокого и короткого.”
Если это естественное состояние, у людей есть веские причины избегать этого,
что может быть сделано только путем представления общепризнанной общественности
авторитет, поскольку «до тех пор, пока человек пребывает в состоянии простой природы,
(что является условием войны), поскольку частный аппетит является мерой
добро и зло ».

Хотя многие читатели критиковали естественное состояние Гоббса как
чрезмерно пессимистично, он строит его из ряда индивидуальных
правдоподобные эмпирические и нормативные допущения. Он предполагает, что люди
достаточно похожи по своим умственным и физическим характеристикам, что
никто не является неуязвимым и не может рассчитывать на то, что сможет доминировать над
другие.Гоббс предполагает, что люди обычно «избегают смерти»,
и что желание сохранить свою жизнь очень сильно в большинстве
люди. В то время как люди привязаны к местным, их доброжелательность
ограничены, и у них есть склонность к пристрастиям. Обеспокоены тем, что другие
должны соглашаться со своим высоким мнением о себе, люди
чувствителен к пренебрежению. Они выносят оценочные суждения, но часто используют
на первый взгляд безличные термины, такие как «хороший» и
«Плохо» отстаивать свои личные предпочтения. Они есть
любопытные о причинах событий и тревожные по поводу их будущего;
согласно Гоббсу, эти характеристики склоняют людей к принятию
религиозные верования, хотя содержание этих верований будет отличаться
в зависимости от вида религиозного образования
получить.

Что касается нормативных допущений, Гоббс приписывает каждому
лицо в естественном состоянии — право на самообладание,
которое он называет «правом природы». Это право на
делать то, что искренне считает необходимым для сохранения; все же
потому что по крайней мере возможно, что практически все можно судить
необходимо для сохранения, это теоретически ограниченное право
природа становится практически неограниченным правом потенциально на все,
или, как выразился Гоббс, право «на все».Гоббс
далее предполагает как принцип практической рациональности, что люди
должны принять то, что они считают необходимыми средствами для своих самых
важные цели.

Взятые вместе, эти правдоподобные описательные и нормативные
предположения приводят к состоянию природы, потенциально чреватому разногласиями
борьба. Право каждого на все влечет серьезные конфликты,
особенно если есть конкуренция за ресурсы, так как обязательно
иметь по крайней мере дефицитные товары, такие как самые желанные земли,
супруги и др.Люди вполне естественно будут бояться, что другие могут (цитируя
право природы) вторгаются в них и могут рационально планировать нанесение удара
сначала в качестве упреждающей защиты. Более того, это меньшинство гордых
или «тщеславные» люди, которым нравится заниматься
власть над другими, естественно, вызовет упреждающие защитные реакции
от других. Конфликт будет еще больше разжигаться разногласиями в
религиозных взглядов, в моральных суждениях и в таких обыденных вещах, как
какие блага действительно нужны и какое уважение заслуживают.Гоббс представляет себе состояние природы, в котором каждый человек свободен
решить для себя, что ей нужно, что она должна, что уважительно,
правильный, благочестивый, расчетливый, а также свободный решать все эти вопросы
для поведения всех остальных, и действовать в соответствии с ее суждениями
как она считает нужным, отстаивая свои взгляды там, где это возможно. В этой ситуации
где нет единой власти для решения этих многих и серьезных
споры, мы можем легко представить с помощью Гоббса, что состояние природы
превратится в «состояние войны», даже хуже, в войну
«Все против всех».

В ответ на естественный вопрос, было ли человечество когда-либо
обычно в любом таком состоянии природы Гоббс приводит три примера
предполагаемые состояния природы. Во-первых, он отмечает, что все суверены находятся в
это состояние по отношению друг к другу. Это утверждение сделало Гоббса
представительный пример «реалиста» в международном
связи. Во-вторых, он полагал, что многие ныне цивилизованные народы
ранее в этом государстве, а некоторые народы — «дикие
люди во многих местах Америки »( Левиафан, , XIII),
например — до сих пор были в естественном состоянии.Третий
и, что наиболее важно, Гоббс утверждает, что состояние природы будет
быть легко узнаваемыми теми, чьи прежде мирные государства
разразилась гражданская война. Хотя состояние природы
совершенно частное суждение — это абстракция, что-то похожее на нее
слишком близко для комфорта остается постоянно существующей возможностью,
бояться и избегать.

Допускают ли другие предположения философии Гоббса существование
этого воображаемого состояния изолированных людей, преследующих свои частные
суждения? Наверное, нет, поскольку, как, в частности, критики-феминистки
отмечено, что согласно теории Гоббса дети
обязательство подчиняться своим родителям в обмен на воспитание,
и поэтому примитивные единицы в естественном состоянии будут включать
семьи, заказанные по внутренним обязательствам, а также частные лица.В
узы привязанности, сексуальной близости и дружбы, а также
членства в клане и общих религиозных убеждений — может
снизить точность любой чисто индивидуалистической модели государства
природы. Эта уступка не должна ставить под сомнение анализ Гоббса
конфликт в естественном состоянии, так как может оказаться, что
конкуренция, неуверенность и стремление к славе — разрушительные источники
конфликтов между небольшими группами так же, как и между
лиц. Тем не менее, комментаторы стремятся ответить на вопрос, как
мы должны понять естественное состояние Гоббса
исследуя степень, в которой Гоббс воображает, что это
условие взаимодействия между изолированными индивидами.

Еще один важный открытый вопрос — о чем конкретно идет речь.
человеческих существ, что доказывает (предположим, что Гоббс прав), что
наша совместная жизнь подвержена катастрофе, когда нам остается взаимодействовать
согласно только нашим собственным суждениям. Возможно, пока люди
желают действовать в своих собственных долгосрочных интересах, они
недальновидны и потакают своим текущим интересам без должного
учитывая влияние их текущего поведения на их долгосрочное
интерес.Это был бы тип отказа
рациональность. В качестве альтернативы, возможно, что люди в состоянии
природа полностью рациональна, но попала в ловушку ситуации, которая делает
индивидуально рационально для каждого действовать неоптимальным образом
для всех, возможно, оказавшись в знакомом «узнике»
дилемма теории игр. Или, опять же, состояние Гоббса может быть
природы было бы мирно, если бы не присутствие людей (просто
немногие, а может быть и все, в некоторой степени), чьи страсти преобладают над их
более спокойные суждения; гордые, злобные, пристрастные, завистливые,
ревнив, и в других отношениях склонен к поведению, ведущему к
война.Такой рассказ мог бы понять иррациональные человеческие страсти как
источник конфликта. Какие из этих аккаунтов адекватно
ответы на текст Гоббса — предмет продолжающихся дебатов среди Гоббса
ученые. Теоретики игр были особенно активны в этих
дебаты, экспериментирование с различными моделями состояния природы
и конфликт, который он порождает.

Гоббс утверждает, что состояние природы — это жалкое состояние войны.
в котором ни одна из наших важных человеческих целей не может быть надежно реализована.К счастью, человеческая природа также предоставляет ресурсы, чтобы избежать этого жалкого
состояние. Гоббс утверждает, что каждый из нас, как разумное существо, может видеть
что война всех против всех враждебна ее удовлетворению
интересов, и поэтому могут согласиться с тем, что «мир — это хорошо, и поэтому
также путь или средства мира хороши ». Люди узнают
как императив предписание искать мира и делать эти вещи
необходимо защитить его, когда они смогут сделать это безопасно. Гоббс называет это
практические императивы «Законы природы», сумма которых
не относиться к другим так, как мы не хотели бы, чтобы они относились к нам.Эти
«Заповеди», «выводы» или
«Теоремы» разума «вечны и
неизменный », всегда требуя нашего согласия, даже если они не могут
безопасно действовать. Они запрещают многие знакомые пороки, такие как беззаконие,
жестокость и неблагодарность. Хотя комментаторы не согласны с тем,
эти законы следует рассматривать как простые предписания благоразумия или, скорее,
как божественные повеления или моральные императивы какого-то другого рода, все согласны
что Гоббс понимает, что они заставляют людей подчиняться политическим
власть.Они говорят нам искать мира с другими желающими, кладя
вниз часть нашего «права на все», взаимно
завет подчиниться власти суверена, и далее
направьте нас соблюдать этот завет, устанавливающий суверенитет.

Когда люди взаимно соглашаются друг с другом подчиняться общей
власти, они установили то, что Гоббс называет «суверенитетом.
по учреждению ». Когда под угрозой завоевателя они заключают завет
для защиты обещанием повиновения они установили
«Суверенитет путем приобретения».Это одинаково законно
способы установления суверенитета, согласно Гоббсу, и их
лежащая в основе мотивация та же самая, а именно страх, будь то
товарищи или завоеватели. Социальный завет включает в себя как
отказ или передача права и разрешение
суверенная власть. Политическая легитимность зависит не от того, как правительство
пришел к власти, но только от того, сможет ли он эффективно защитить тех
кто согласился подчиняться ему; политическое обязательство заканчивается, когда
защита прекращается.

Хотя Гоббс предлагал умеренные прагматические основания для предпочтения
монархии к другим формам правления, его главной заботой было
это эффективное правительство — независимо от его формы — должно иметь абсолютную
власть. Его полномочия нельзя ни разделять, ни ограничивать. Полномочия
законодательства, судебных решений, правоприменения, налогообложения, ведения войны (и
менее знакомое право контроля нормативной доктрины) связаны
таким образом, что потеря одного может помешать эффективному осуществлению
остальное; например, законодательство без толкования и применения
не будет служить для регулирования поведения.Только правительство, обладающее
все то, что Гоббс называет «основными правами
суверенитет »может быть надежно эффективным, поскольку где частичные наборы
этих прав принадлежат различным органам, которые не согласны в своих
суждения о том, что делать, паралич эффективного правительства,
или перерождение в гражданскую войну для разрешения их спора, может
происходят.

Аналогичным образом, чтобы наложить ограничение на власть правительства.
вызвать неразрешимые споры о том, перешагнул ли он
пределы.Если каждый должен сам решать, стоит ли
нужно подчиняться, фракционные разногласия — и война, чтобы уладить
проблема или, по крайней мере, паралич эффективного правительства — вполне
возможно. Отнести решение вопроса к какому-либо другому
авторитет, сам по себе также ограниченный и открытый для вызова
выйти за его границы, означало бы начать бесконечный регресс
не авторитетные «авторитеты» (где доллар никогда не
останавливается). Отнести его к неограниченному авторитету само по себе было бы
просто переместить место абсолютного суверенитета, положение полностью
согласуется с утверждением Гоббса абсолютизма.Чтобы избежать
ужасная перспектива краха правительства и возврата к состоянию
природе, люди должны относиться к своему государю как имеющему абсолютную
власть.

Когда подданные устанавливают суверена, санкционируя его, они соглашаются в
соблюдение принципа «ничего плохого в согласии
сторона », чтобы не возлагать на нее ответственность за любые ошибки в суждениях, которые она может
причинять им вред и не относиться к ним как к действующим
несправедливость. Хотя многие интерпретаторы предполагали, что
уполномочивая суверена, подданные несут моральную ответственность за
действия, которыми он командует, вместо этого Гоббс настаивает на том, что «внешние
действия, совершенные согласно [законам], без внутреннего одобрения,
являются действиями государя, а не подданного, который находится в
в этом случае, но как инструмент, без какого-либо собственного движения в
все »(Левиафан xlii, 106).Это может быть важно для Гоббса
проект убеждения своих христианских читателей повиноваться своему суверенному
что он может заверить их, что Бог не возложит на них ответственность за
противоправные действия, совершенные по приказу государя, потому что они не могут
разумно ожидать, что они будут подчиняться, если это поставит под угрозу их
вечные перспективы. Отсюда Гоббс объясняет, что «что бы ни
подданный … вынужден действовать в повиновении своему государю, и делает
это не по его собственному разумению, а по законам его
стране, это действие принадлежит не ему, а его государю.”
(Левиафан, xlii. 11) Эта позиция усиливает абсолютизм, разрешая
Гоббсу, чтобы утверждать, что субъекты могут подчиняться даже командам для выполнения
действия, которые они считают греховными, не боясь божественного
наказание.

Хотя Гоббс настаивает на том, что мы должны рассматривать наши правительства как имеющие
абсолютный авторитет, он оставляет за подданными свободу неповиновения
некоторые из приказов их правительства. Он утверждает, что субъекты сохраняют
право на самооборону против суверенной власти, давая им
право не подчиняться или сопротивляться, когда их жизни угрожает опасность.Он также
дает им, казалось бы, широкие права сопротивления в случаях, когда их
на карту поставлены семьи или даже их честь. Эти исключения имеют
понятно заинтриговал тех, кто изучает Гоббса. Его приписывание
очевидно неотъемлемые права — то, что он называет «истинными
свободы подданных »- кажется несовместимым с его защитой
абсолютного суверенитета. Более того, если неспособность суверена
обеспечить адекватную защиту субъектов погашает их обязательства
подчиняться, и если каждому субъекту предоставлено самому судить о
адекватность этой защиты, кажется, что люди никогда не
вышел из ужасающего состояния природы.Этот аспект политического
философия горячо обсуждалась еще со времен Гоббса. Епископ
Брэмхолл, один из современников Гоббса,
обвинил Левиафана в том, что он «мятежник»
Катехизис ». Совсем недавно некоторые комментаторы утверждали, что
Обсуждение Гоббсом пределов политических обязательств — это
Ахиллесова пята его теории. Неясно, действительно ли это
обвинение может выдержать тщательную проверку, но оно обязательно будет предметом
много продолженного обсуждения.

Последний важный аспект политической философии Гоббса — это его
отношение к религии.Гоббс постепенно расширяет свое обсуждение
Христианская религия в каждом пересмотре его политической философии, пока
он входит в Левиафан и составляет примерно половину книги. Там
нет единого мнения о том, как Гоббс понимает значение
религия в рамках его политической теории. Некоторые комментаторы утверждали
что Гоббс пытается продемонстрировать своим читателям совместимость
его политической теории с основными христианскими обязательствами, поскольку это может
кажется, что религиозные обязанности христиан запрещают им подобные
абсолютного подчинения своим правителям, чего требует теория Гоббса
из них.Другие сомневались в искренности его заявленных
Христианство, утверждая, что с помощью иронии или других тонких
риторических приемов, Гоббс стремился подорвать религиозные взгляды своих читателей.
верования. Как бы правильно ни были поняты его намерения, Гоббс
очевидная озабоченность силой религиозной веры — факт, что
интерпретаторы его политической философии должны стремиться к объяснению.

Ученые все больше интересуются тем, как Гоббс думал о
статус женщины и семьи. Гоббс был одним из первых
западные философы считают женщин личностями при разработке социальных
договор между людьми.Он настаивает на равенстве всех людей,
очень явно включая женщин. Люди равны, потому что все они
подвержены господству, и все потенциально способные к господству
другие. Нет человека настолько сильного, чтобы быть неуязвимым для нападения, пока
спит совместными усилиями других, и не так сильно, как
быть уверенным в том, что доминируешь над всеми остальными.

В этом смысле женщины по природе равны мужчинам. Они есть
одинаково естественно свободны, что означает, что их согласие требуется перед
они будут подчиняться кому-либо еще.Здесь Гоббс
претензии резко контрастируют со многими преобладающими взглядами того времени,
согласно которому женщины родились ниже и подчинены
люди. Сэр Роберт Филмер, который позже стал целью Джона
«Первый трактат о правительстве » Локка — хорошо известный
сторонник этой точки зрения, которую он называет патриархатом. Явно
отвергая взгляды патриархата, а также закон Салика, Гоббс
утверждает, что женщины могут быть правителями; авторитет для него
«Ни мужчина, ни женщина».Он также выступает за естественные
материнское право: в естественном состоянии власть над детьми
естественно матери. Он наблюдает за амазонками.

В отличие от этой эгалитарной основы, Гоббс говорил о
содружество на патриархальном языке. В переезде из штата
природы для гражданского общества, семьи описываются как
«Отцы», «слуги» и
«Дети», казалось бы, стирающие матерей с
картина целиком. Гоббс оправдывает такой способ разговора, говоря, что
общества основывают отцы, а не матери.Так же верно, как это
есть, легко увидеть, как идет оживленная дискуссия между теми, кто
подчеркивать потенциально феминистские или эгалитарные аспекты Гоббс
мысли и тех, кто подчеркивает его исключение женщин. Такие
дебаты поднимают вопрос: в какой степени патриархальные претензии
Гоббс составляет неотъемлемую часть своей теории в целом, если они действительно
интегральная вообще?

.

индивидуализма | Определение, история, философия, примеры и факты

Индивидуализм , политическая и социальная философия, подчеркивающая моральную ценность личности. Хотя понятие индивида может показаться простым, есть много способов понять его как в теории, так и на практике. Сам термин индивидуализм и его эквиваленты на других языках датируются — как социализм и другие -измов — от 19 века.

Подробнее по этой теме

Раса: Наследственные статусы против роста индивидуализма

Наследование как основа индивидуального социального положения — это древний постулат истории человечества, распространяющийся до некоторой точки после ее зарождения…

Индивидуализм когда-то проявлял интересные национальные вариации, но с тех пор его различные значения в значительной степени слились. После потрясений Французской революции, индивидуализм уничижительно использовался во Франции для обозначения источников социального распада и анархии и возвышения индивидуальных интересов над интересами коллектива. Негативная коннотация этого термина использовалась французскими реакционерами, националистами, консерваторами, либералами и социалистами, несмотря на их разные взгляды на возможный и желательный социальный порядок.В Германии идеи индивидуальной уникальности ( Einzigkeit ) и самореализации — короче говоря, романтическое понятие индивидуальности — внесли свой вклад в культ индивидуального гения, а позже были преобразованы в органическую теорию национального сообщества. Согласно этой точке зрения, государство и общество — это не искусственные конструкции, построенные на основе общественного договора, а уникальные и самодостаточные культурные целостности. В Англии индивидуализм охватывал религиозное несоответствие (то есть несоответствие англиканской церкви) и экономический либерализм в его различных версиях, включая как невмешательство, так и умеренное вмешательство государства.В Соединенных Штатах индивидуализм стал частью основной американской идеологии к XIX веку, включив в себя влияние пуританства Новой Англии, джефферсонизма и философии естественных прав. Американский индивидуализм был универсалистским и идеалистическим, но приобрел более резкую окраску, поскольку в него вошли элементы социального дарвинизма (то есть выживания наиболее приспособленных). «Жесткий индивидуализм», которым Герберт Гувер восхвалялся во время его президентской кампании в 1928 году, был связан с традиционными американскими ценностями, такими как личная свобода, капитализм и ограниченное правительство.Как писал Джеймс Брайс, британский посол в Соединенных Штатах (1907–1913 гг.), В книге The American Commonwealth (1888): «Индивидуализм, любовь к предпринимательству и гордость за личную свободу считались американцами не только их лучшими предпочтениями. , но [их] своеобразное и исключительное владение ».

Французский аристократический политический философ Алексис де Токвиль (1805–1859 гг.) Описал индивидуализм в терминах своего рода умеренного эгоизма, который побуждает людей думать только о своем небольшом кругу семьи и друзей.Наблюдая за действиями американской демократической традиции для «Демократия в Америке » (1835–40), Токвиль писал, что, побуждая «каждого гражданина изолировать себя от своих собратьев и отделиться со своей семьей и друзьями», индивидуализм лишил «достоинств общественной жизни », для которой гражданская добродетель и общение были подходящим средством. Для швейцарского историка Якоба Буркхардта (1818–1897) индивидуализм означал культ частной жизни, который, в сочетании с ростом самоутверждения, дал «импульс к высшему индивидуальному развитию», расцветавшему в европейском Возрождении.Французский социолог Эмиль Дюркгейм (1858–1917) выделил два типа индивидуализма: утилитарный эгоизм английского социолога и философа Герберта Спенсера (1820–1903), который, согласно Дюркгейму, свел общество к «не более чем обширному аппарату управления. производство и обмен », а также рационализм немецкого философа Иммануила Канта (1724–1804), французского философа Жан-Жака Руссо (1712–1788) и Декларацию прав человека и гражданина Французской революции (1789). , который имеет в качестве «первичной догмы» автономию разума, а в качестве основного обряда — доктрину свободного исследования.Австрийский экономист Ф.А. Хайек (1899–1992), который отдавал предпочтение рыночным процессам и не доверял государственному вмешательству, отличал то, что он называл «ложным», от «истинного» индивидуализма. Ложный индивидуализм, который был представлен в основном французскими и другими писателями континентальной Европы, характеризуется «преувеличенной верой в силу индивидуального разума» и масштабом эффективного социального планирования и является «источником современного социализма»; напротив, истинный индивидуализм, приверженцами которого были Джон Локк (1632–1704), Бернар де Мандевиль (1670–1733), Дэвид Хьюм (1711–76), Адам Фергюсон (1723–1816), Адам Смит (1723–90), и Эдмунд Берк (1729–1797), утверждал, что «спонтанное сотрудничество свободных людей часто создает вещи, которые превосходят то, что их индивидуальные умы могут когда-либо полностью постичь», и признали, что люди должны подчиняться «анонимным и, казалось бы, иррациональным силам общества.”

Алексис де Токвиль Алексис де Токвиль, фрагмент масляной картины Т. Шассерио; в Версальском музее. Х. Роджер-Виолле

Другие аспекты индивидуализма относятся к серии различных вопросов о том, как понять отношения между коллективами и индивидами. Один из таких вопросов фокусируется на том, как следует объяснять факты о поведении групп, о социальных процессах и о крупномасштабных исторических событиях. Согласно методологическому индивидуализму, точке зрения, которую отстаивал британский философ австрийского происхождения Карл Поппер (1902–1994), любое объяснение такого факта в конечном итоге должно апеллировать к фактам об отдельных людях — об их убеждениях, желаниях и т. Д. Или быть изложено в их терминах. и действия.Тесно родственная точка зрения, иногда называемая онтологическим индивидуализмом, — это тезис о том, что социальные или исторические группы, процессы и события являются не чем иным, как совокупностями индивидов и индивидуальных действий. Методологический индивидуализм исключает объяснения, апеллирующие к социальным факторам, которые, в свою очередь, не могут быть индивидуально объяснены. Примерами могут служить классическая оценка Дюркгеймом различий в уровне самоубийств с точки зрения степени социальной интеграции и оценка распространенности протестных движений с точки зрения структуры политических возможностей.Онтологический индивидуализм контрастирует с различными способами рассмотрения институтов и коллективов как «реальных» — например, взглядом на корпорации или государства как на агентов и взглядом на бюрократические роли и правила или статусные группы как на независимые от индивидов, как ограничивающие, так и способствующие поведению индивидов. Другой вопрос, который возникает в дебатах об индивидуализме, заключается в том, как следует мыслить ценные или ценные объекты (то есть товары) в моральной и политической жизни. Некоторые теоретики, известные как атомисты, утверждают, что такие блага не являются общими или общими по своей сути, утверждая вместо этого, что есть только индивидуальные блага, которые достаются отдельным людям.Согласно этой точке зрения, мораль и политика — это просто инструменты, с помощью которых каждый человек пытается обеспечить себе такие блага. Одним из примеров этой точки зрения является концепция политической власти как в конечном счете производной или оправдываемой гипотетическим «контрактом» между людьми, как в политической философии Томаса Гоббса (1588–1679). Другая — это идея, типичная для экономики и других социальных наук, на которые оказывает влияние экономика, о том, что большинство социальных институтов и взаимоотношений можно лучше всего понять, если предположить, что индивидуальное поведение мотивируется в первую очередь личным интересом.

Britannica Premium: удовлетворение растущих потребностей искателей знаний. Получите 30% подписки сегодня.
Подпишись сейчас

Индивидуализм, как его понимал Токвиль, с его одобрением личных удовольствий и контролем над личным окружением и игнорированием общественного участия и общинных привязанностей, долгое время сетовал и критиковал как справа, так и слева, как с религиозной, так и с светской точек зрения. Особенно заметную критику высказывают сторонники коммунитаризма, которые склонны приравнивать индивидуализм к нарциссизму и эгоизму.Точно так же мыслители, придерживающиеся традиции «республиканской» политической мысли, согласно которой власть лучше всего контролируется разделением, обеспокоены их представлением о том, что индивидуализм лишает государство поддержки и активного участия граждан, тем самым подрывая демократические институты. Считается также, что индивидуализм отличает современные западные общества от домодернистских и незападных обществ, таких как традиционные Индия и Китай, где, как говорят, сообщество или нация ценятся выше человека, а роль человека в политической и экономической жизни. Жизнь его сообщества во многом определяется его принадлежностью к определенному классу или касте.

.

Духовных упражнений от Сократа до Фуко Пьера Адо

Эта несравненная работа сама по себе ставит задачу возродить утерянную традицию чтения и, следовательно, понимания и выполнения философии, в которой использование духовных упражнений рассматривается как неотъемлемая часть значения философские тексты, теории и практики. Адо — это попытка раскопать и сделать доступными для современного использования более старые, но более широкие значения, которые позволят нам еще раз увидеть, как философия может быть чем-то большим, чем просто абстрактным теоретическим усилием: личностно преобразующей жизненной практикой.В конце концов, Адо напоминает нам, что философия в лучшем виде — это упражнение, задействующее целостность человеческого существа, цель которого — большая интеграция всей нашей способности к опыту. Правильно проводимая философская практика углубляет наше присутствие в себе, в мире и друг в друге.

Предложение Адо глубоко интригует и заслуживает тщательного обдумывания: что, если современный нигилизм, являющийся результатом неспособности лучшей научной теории информировать жизненную практику, порожден обедневшим способом философствования? А что, если это обнищание философствования происходит из-за того, что наша мысль оперирует обедненными значениями, которые выражают ограничение более полного смысла, который когда-то имела философия и который она всегда должна иметь, если она должна наполнить и исцелить жизнь?

Если мы бедны доступными значениями, Адо показывает нам средства для воссоздания более емких значений, которые могут более полно ответить на наше стремление к личностно-трансформирующему философствованию.В частности, он исследует смыслы, которые сформировали более широкие горизонты философствования, как это практиковалось в эллинистический период. Мы бродим с ним по более свободным пространствам, в которых пифагорейцы, неоплатоники, скептики, стоики, эпикурейцы и циники встречали себя, друг друга и свой мир.

И он показывает нам, что ключ к философскому смыслу оказывается не в систематическом, теоретическом, формальном, концептуальном содержании этих философий (которое, как указывают критики этих мыслителей, было довольно фрагментарным, где присутствовало, поскольку чревато противоречиями по сравнению с более систематически организованными философиями современности).Скорее, эти мыслители учат нас тому, что философский смысл — это то, что может быть полностью определено только через личностно-трансформирующее взаимодействие с текстами с помощью духовных упражнений. Он показывает, как в эллинистический период, а также в некоторых из наиболее экзистенциально трансформирующих философий за его пределами (Ницше, Кьеркегора, Спинозы, Гете и Руссо, среди других) духовные упражнения служили дополнением философского теоретизирования, основывая его на экзистенциальном, эмпирически-трансформирующее понимание.

Духовное упражнение, которое он определяет как метод сосредоточения, привлечения и преобразования общей структуры личности, чтобы раскрыть более глубокие ресурсы для взаимодействия с реальностью, чем мы обычно используем в нашем ограниченном, привычном, заранее запрограммированном культурном восприятии. мира. Адо проводит резкое различие между привычным восприятием и философским восприятием, последнее является восприятием полностью реализованной личности, которое можно раскрыть только с другой стороны устойчивой практики.Духовные упражнения — средство к такому восприятию. Обычно это упражнения по опорочиванию, которые снимают мертвую тяжесть поверхностного знакомства с пережитыми вещами, чтобы показать нам мир, как если бы мы видели его впервые: неисчерпаемо проницательный и постоянно возобновляемый источник смысла и ценности. . Их цель — избавиться от всего несущественного в форме культурных мнений, которые впервые обнажают основные ценности и значения, с помощью которых мы можем жить в условиях внутренней свободы и гармонии.

Основной предмет философии, согласно Адо, состоит из таких духовных упражнений, как: обучение жить, обучение умирать, обучение диалогу, обучение чтению, обучение видеть все переживаемые вещи в свете идеи несводимого. , учимся соотносить конкретный опыт с универсальными принципами, учимся овладевать нашим внутренним диалогом, познаем разницу между жизнью в соответствии с истинной природой человека и жизнью в соответствии с искаженным образом человеческой природы, который мы унаследовали от наших обществ через наше «образование» , изучение психологического отношения трансцендирующей эго объективности и, среди прочего, обучение жизни в соответствии с нашим наиболее всеобъемлющим видением мира.Я бы добавил, что христианский мистицизм добавил одно важное упражнение: познание глубочайшего значения любви.

Вместо того, чтобы быть дополнительным дополнением к философствованию, Адо настаивает на том, чтобы такие упражнения обеспечивали основное содержание философии. Что наиболее важно, глубина приверженности читателя поиску личной трансформации обеспечивает саму жизненную силу философского смысла, обеспечивая экзистенциальное, экспериментальное содержание, без которого встречающиеся теоретические концепции остаются пустой оболочкой.

«Философский акт находится не только на когнитивном уровне, но и на уровне« я »и бытия. Это прогресс, который заставляет нас быть полнее и делает нас лучше. Это обращение, которое переворачивает всю нашу жизнь с ног на голову, изменяя жизнь человека, который через нее проходит. Он поднимает человека из недостоверного состояния жизни, затемненного бессознательным и преследуемого беспокойством, к подлинному состоянию жизни, в котором он достигает самосознания, точного видения мира, внутреннего покоя и свободы.”

Правильно задуманная жизнь — это круглосуточная практика, направленная на духовное преобразование. Цель этой трансформации — «заново научиться видеть» мир и более полно относиться к нему. Правильно задуманная философия — это постоянно обновляемый акт на службе этой трансформации, предпринимаемый и практикуемый в каждый момент. Такая практика со временем поглощает смутный, разрозненный материал нашего опыта и усиливает его, собирая в единую структуру. Все философские школы, которые он обсуждает, признают, что конечная цель, мудрость, никогда не достигается как стабильное, постоянное состояние бытия.Скорее, каждая из них утверждает философию как постоянно обновляющуюся приверженность практике, направленную на достижение все более углубляющейся степени реализации в рамках нашего прожитого, повседневного опыта, который трансформирует внутреннюю экономию желаний, взглядов и вкусов, ценностных оценок и поведение в мире.

Таким образом, цель философского обмена — не передача готовых, автономных теоретических построений, которые остаются в моем сознании инертными предметами. Философский обмен в лучшем случае стремится подпитывать стремление читателя к самореализации, указывая на способы настройки на ранее упущенные аспекты реальности.Это мое видение, информированное и расширенное другими. Адо показывает, как философское понимание растет через этот процесс постепенной интеграции множественных перспективных миров в направлении все большего приближения к идеалу универсальной перспективы, в которой на опыте может быть реализована наиболее полная концепция единства. Наши обычные академические методы чисто дискурсивного, экзегетического и теоретического философствования не соответствуют философским прозрениям, которые мы могли бы почерпнуть с помощью таких личностно-трансформирующих методов.

Адо серьезно относится к древнему идеалу философии как к пайдейе (или образованию на службе самореализации), который рассматривал достижение философской точки зрения над своей жизнью как наиболее полное завершение траектории развития человеческой психики. В отличие от других животных, человеческое животное является самородным животным. Философия — это сознательно регулируемый процесс саморождения.
Мы начинаем жизнь сознания в состоянии фрагментации и, казалось бы, неразрешимого потока.Самые мощные (и постоянно актуальные) духовные упражнения, которые он описывает, касаются этой попытки интегрировать нашу психику в рабочее единство, перспективу, способную объединить поток, двусмысленность, парадокс и фрагментацию нашего опыта.

Все философские школы, которые он описывает, убеждают нас, что для реализации неотъемлемых возможностей нашего опыта мы должны поместить его в универсальную перспективу, связав его с общими принципами через длительную медитацию. Конечная цель — познание единства вещей через полностью осознанное единство себя.Философия может достичь этой цели развития только в том случае, если она представляет собой нечто большее, чем абстрактное академическое упражнение, а вместо этого основывается в контексте устойчивой жизненной практики посредством духовных упражнений, которые учат нас связывать наиболее универсальные принципы (которые немного различаются по акцентам). с каждой школой) к самым конкретным, интимным деталям нашего жизненного опыта.

Все философские школы, которые он описывает, объединяет одно это важное упражнение: попытка сделать рефлексивный шаг назад от нашего обычного эгоцентричного «я», чтобы поместить наш личный опыт в контекст наиболее универсальной из возможных точек зрения.Для каждого «философия означала попытку поднять человечество от индивидуальности и специфичности к универсальности и объективности». Наше постоянное усилие постичь реальность как единое целое объединяет наш разрозненный опыт и раскрывает наше истинное отношение к бытию. Таким образом, «я» становится подлинным, полностью живым единством только тогда, когда оно борется со своими ограничениями, чтобы живо постичь единство целого. Прежде всего освобождает попытка вырваться из рамок эгоцентричной перспективы посредством живого воображения и медитации на пространстве бесконечности внутри бесконечностей.Это воодушевляет, возвращая себя к более точной оценке ценностей вещей, чем это дает нам наша культура. В конце концов, это упражнение приводит к осознанию того, что самые важные ценности не могут быть получены из приверженности к внешним условиям, а, скорее, проистекают из качества нашего присутствия для нас самих и для мира. Что наиболее важно, это духовное упражнение он описывает как основу для подлинного теоретического понимания и истинно нравственных действий.

Каждая школа, которую он обсуждает, согласна с тем, что двумя ключевыми компонентами этого упражнения являются противостояние со смертью и настаивание на абсолютной ценности настоящего момента.Медитация на смерть отбрасывает нас назад к настоящему моменту, который мы признаем единственным абсолютом в нашей сфере. Мы не видим настоящий момент правильно, пока он не станет для нас одновременно первым и последним моментом жизни, которым он неизменно является. Только настоящее наше собственное. И все же это неиссякаемая достаточность, несущая в себе зародыш вечно возобновляемого творения. Ценность настоящего момента получает теоретические формулировки в таких философиях, как стоицизм и эпикуреизм, которые подтверждают взаимное значение всех вещей со всеми остальными, и что «вся вселенная присутствует в каждой части реальности»:

«Ибо они, каждое мгновение и каждый настоящий момент подразумевают всю вселенную и всю историю мира.Как каждое мгновение предполагает безмерность времени, так и наше тело предполагает всю вселенную. Именно внутри себя мы можем испытать возникновение реальности и присутствие бытия. Осознавая одно-единственное мгновение нашей жизни, одно-единственное биение наших сердец, мы можем почувствовать себя связанными со всей необъятностью космоса …

… сосредоточив свое внимание на одном мгновении, одном мгновении мир: кажется, что мир возникает и рождается на наших глазах.Затем мы воспринимаем мир как «природу» в этимологическом смысле мира: physis, то движение роста и рождения, посредством которого вещи проявляют себя. Мы воспринимаем себя как момент или мгновение этого движения; это грандиозное событие, которое выходит за пределы нас, всегда находится перед нами и всегда вне нас. Мы рождены вместе с миром ».

Он описывает фундаментальную философскую позицию как «просоче», или жизнь в постоянном внимании к настоящему, которое всегда есть жизнь в начале жизни, а не в ее культурно-фабричных концах.Смерть выступает как универсальный растворитель, растворяющий все, кроме ценности личного преобразующего прозрения, семя которого находится в каждый момент жизни. Внимание к моменту на вездесущем фоне смерти концентрирует силы «я», так что оно может наконец вырваться из своей исключительной идентификации с самим собой, чтобы по-настоящему взаимодействовать с реальностью вне себя. То есть только встреча со смертью может сделать нас истинными знающими людьми.

Философия — это не только образование и психологическое завершение.Речь также идет о терапии. Он стремится исцелить ту часть нас, которая остается незатронутой нашей культурой, и которая всегда изводит и мучает нас, прося «чего-то большего» даже в самые яркие моменты погружения в окружающий мир. В этом обличье философия пытается удовлетворить потребности той части нашего существа, которая почти не питается большей частью нашей жизни в обществе. Он ищет способ своего исцеления и стремится поднять его из сточной канавы, стереть с него пыль, дать ему голос и соединить свои части так, как они должны были соответствовать.Однажды появившись, он неловко хромает, и мы хотели бы снова избавиться от него ради функциональности, но лучшее из философии — это ворчащий овод, который не даст нам длительного спокойствия из-за самозабвения.

В отличие от этого личного способа чтения философии, который обеспечивает содержание концептуальной оболочки текста посредством духовных упражнений, мы, скорее, используем привычки, унаследованные от нашей аналитической традиции, чтобы ожидать, что философские тексты предложат нам заранее. пережеванное, асептическое (и, следовательно, анемичное) содержание, которое мы можем исследовать издали, не вовлекая себя каким-либо основательным образом в совместное стремление к озарению, которое когда-то было в диалектике сердцем философской практики.Логический анализ и концептуальный анализ являются для нас стандартом строгости, даже если наша строгость достигается за счет экзистенциальной несущественности. Наша формальная философия не тронула жизнь в мире. Такой способ философствования приобретает формальную строгость за счет упущения главного содержания философии, а именно самореализации. Как отмечает Адо:

, «то же самое происходит в каждом духовном упражнении: мы должны позволить себе измениться в нашей точке зрения, взглядах и убеждениях.Это означает, что мы должны вести диалог с самими собой, и, следовательно, мы должны бороться с собой ».

«Мы должны позволить изменить себя» философией, если мы хотим ее понять. Мы должны войти в перспективную вселенную, которую будем критиковать.

Более того, содержание философии часто можно различить между строк. Это диалектика, диалог между нами, читателями, и писателем. В частности, содержание философии — это разница между нашим способом и уровнем духовного развития и уровнем писателя.Итак, ключевое духовное упражнение — научиться диалогу, отказываться от своих естественных, самозамкнутых монологов, чтобы научиться искренне обращать внимание на присутствие других. Поступая так, мы более полно выражаем смысл присутствия внутри нас. Древние могут показать нам, что дружба в ее истинном смысле — это совместная духовная практика:

«Тесная связь между диалогом с другими и диалогом с самим собой очень важна. Только тот, кто способен на подлинную встречу с другим, способен на подлинную встречу внутри себя, и обратное также верно.Диалог может быть искренним только в рамках присутствия для других и самого себя. С этой точки зрения каждое духовное упражнение — это диалог, поскольку это упражнение подлинного присутствия для себя и для других ».

Никакой личной борьбы + никакого личного участия в процессе взаимного преобразования = никакого философского смысла.

В конце концов, древние могут научить нас тому, что счастье заключается в возвращении к основным жизненным ценностям, в жизни в соответствии с нашей истинной природой и в достижении наиболее полного отношения к бытию как оно есть, которое мы на это способны.Прежде всего, он заключается в том, чтобы превзойти эгоцентричную ориентацию на жизнь в пользу более универсальной перспективы. В этом каждая философия признает, что самореализация предполагает самопревосхождение. Мы — самая универсальная перспектива, которую мы способны достичь. Адо призывает нас не субъективировать «заботу о себе», которую представляют собой духовные упражнения:

«Таким образом, все духовные упражнения, по сути, являются возвращением к себе, в котором личность освобождается от состояния отчуждения, в которое его погрузили в пучину забот, страстей и желаний.«Я», освобожденное таким образом, больше не просто наша эгоистическая, страстная индивидуальность: это наша моральная личность, открытая для универсальности и объективности и участвующая в универсальной природе и мысли ».

Такая космическая перспектива радикально меняет наше понимание самих себя. Адо настаивает на том, что мировоззрение современной науки, которое стремится к количественным, безличным представлениям о природе, тем не менее совместимо с древними духовными упражнениями, раскрывающими личность не просто как отдельную личность, но как часть целого.Именно это чувство, реализованное в конце продолжительной практики, и есть наша окончательная реакция на страх смерти.

Я мог бы закончить, возможно, напоминанием Адо о том, что для того, чтобы познать себя, мы должны знать себя как «философос» — не как знающих (потому что мы никогда не являемся таковыми), но как любители знания на этапе пути к реализация. То, кем мы являемся, — это как раз степень нашей удаленности от этого центра нашей жизни, от нашей окончательной реализации в качестве уникальных «я», которыми мы являемся, с их несравненными способами обитания и раскрытия бытия, которыми они обладают.У Адо не так уж много веры, и в этом его величайшая честность. Его нельзя назвать ни материалистом, ни идеалистом. Вместо этого его мысль вырастает из того эмпирического источника, который лежит за пределами всех философских убеждений, и он просит нас вырастить нашу на той же неисчерпаемой основе.

В конце концов, он меняет то, как вы читаете ВСЮ философию. Он показывает, что Платона, Кьеркегора и Ницше можно лучше всего понять как наследников древних духовных упражнений. За их явными теориями скрывается неявная экзистенциальная ориентация на определенную модель человеческого совершенствования.Их цель — не теоретическое понимание само по себе. Скорее, каждый использует теорию как инструмент, который является неотъемлемой частью более широкой жизненной практики, направленной на преобразование всей ориентации читателя на жизнь, предлагая видение того, каким могло бы быть наше более полное существо. Они пытаются показать способы отношения к себе и к миру, которые используют больше наших способностей к познанию и восприятию смысла, чем мы обычно.

«Старые истины … есть некоторые истины, значение которых никогда не будет исчерпано поколениями людей.Не то чтобы они были трудными; напротив, они часто чрезвычайно просты. Часто они даже кажутся банальными. Однако для того, чтобы понять эти истины, эти истины необходимо пережить и постоянно переживать заново. Каждое поколение должно с нуля взять на себя задачу научиться читать и перечитывать эти «старые истины» ».

И теперь нам нужно сравнительное изучение« старых истин »и духовных упражнений Запада с теми, других культур, особенно индийской и китайской философии.

.